— Добро. Когда собрать?
— А прямо сейчас.
— На стоянке только Серый и Степан.
— Мало? Или ты хочешь на одного борзого вояку всю бригаду вывести?
— Знаешь, как бы Граф не вмешался. Все же Николаев с его разрешения встал здесь.
— Граф в шоферские дела не лезет.
— А мент?
— Шарнин? — Ильин задумался. — Тот, сука, может впрячься за корешка своего. Поэтому проучить его надо быстро, но серьезно, чтобы не побежал жаловаться к майору.
— Хорошо. Сейчас приведу ребят.
Все эти слова слышал еще один водитель, сидевший в подержанной «Тойоте» недалеко от места разговора бригадира и его ближайшего помощника.
Когда на площади замер «Ниссан» Николаева, водитель подошел к нему, встал у дверцы, прикурил сигарету и спросил:
— Тебя Роман зовут?
Николаев посмотрел на мужчину лет тридцати.
— Да, а что?
— Я Владимир Голиков. Ты, Рома, держись осторожно. Бригадир с Кривым и еще парой пацанов решили проучить тебя. Подробности мне неизвестны, но если идешь куда, то оглядывайся. Отделать решили серьезно, чтобы сразу к другу-майору не пошел.
Николаев вышел из машины и спросил Голикова:
— Ты давно здесь работаешь?
— Второй год.
— Какой тебе резон сливать тех людей, с которыми пашешь?
— Надоело терпеть беспредел отдельных коллег. Такой ответ тебя устроит?
— Много среди водил таких недовольных?
— Есть. Большинству, конечно, по барабану, лишь бы копейку срубить. Их понять можно. У всех семьи, дети, а с работой — сам знаешь как. Но хватает и недовольных.
— Не боишься, что Палыч спросит с тебя за предупреждение?
— Опасаюсь, потому и ухожу. А ты оглядывайся.
— Погоди, один вопрос.
— Давай быстрее.
— Где здесь парни Палыча могут наехать на меня?
— На стоянке не будут. Ты в «Согдиану» ходишь обедать?
— Сегодня хотел зайти. Говорят, узбеки там неплохо готовят.
— Готовят отлично, а главное, недорого. За двести пятьдесят рублей пообедаешь от пуза. Именно в «Согдиане» Палычу проще всего прижать тебя. Но только после двух часов. Раньше в кафе полно народу. Хотя там дворик есть. В общем, думаю, если бригадир окончательно решил прессануть тебя, то, скорей всего, в «Согдиане».
— Понял. Спасибо! Я твой должник.
— Да ладно. Сочтемся.
Молодой человек ушел. Из-за автомобилей показался Станислав Воробьев, подельник Семена.
— Стасик! — окликнул его Николаев.
— Чего?
— Подойди.
— Пардон, спешу.
— На минуту.
Воробьев подошел.
— Что надо?
— Мы с тобой о чем договаривались?
— Не понял, — удивился парень.
— О том, что ты предупредишь меня, если кто-то решит сделать мне пакость, так?
— И что? Все вроде спокойно.
— О базаре Палыча со Шрамом ничего не слыхал?
— Нет. Граф нас с Семеном загрузил палатками, не до шоферов. А что? Братва решила тебя уму-разуму поучить?
— Еще раз не предупредишь, заимеешь проблему.
— Да ладно! А насчет водил ты поосторожней. Граф, наверное, предупреждал тебя. Побежал я, дел полно. — Воробьев скрылся среди машин.
Николаев сел в «Ниссан», проверил сканером отсутствие контроля, достал сотовый телефон, набрал номер Седова.
— Привет, Рома! — ответил командир отряда. — Сработал раздражитель?
— Вроде того.
— Говори понятней.
— Местные бомбилы решили устроить мне разборку.
— Это следовало ожидать. Кому понравится борзый новичок, который кладет на установленные правила бизнеса!
— Тоже мне, бизнес.
— Так, давай по порядку.
Николаев доложил командиру отряда суть разговора с Владимиром Голиковым.
Выслушав подчиненного, Седов спросил:
— Что намерен делать?
— Думаю, следует принять вызов и поставить Палыча с его пацанами на место.
— В кафе?
— Да. Пойду туда в два часа, а дальше видно будет.
— В принципе, зубы показать надо. Если Палыч хочет проучить тебя по-серьезному, то и тебе следует действовать жестко, но не по-боевому.
— Само собой, валить не стану.
— Хорошо. Шарнина не предупреждай, пусть Граф узнает, что ты сам по себе и воспользовался помощью друга только для устройства на работу. Люди его положения это ценят.
— Конечно. Я и не думал говорить с Шарниром.
— Значит, в два пойдешь в «Согдиану»?
— Так точно.
— Я подошлю туда нашего человека. Не старайся, не узнаешь, из новобранцев будет. Без крайней необходимости он ни во что вмешиваться не станет. Это если уж к твоему горлу бандиты нож приставят или ствол ко лбу, тогда прикроет. Но желательно не допустить подобного развития событий. Ты нам нужен в окружении Фрола, а путь к нему лежит через Графа.
— Я все понял.
— Тогда удачи! Не забудь отзвониться, как разрулишь ситуацию.
— Не забуду. До связи.
— Давай!
До обеда Николаев сделал еще одну поездку, после чего вернулся на стоянку, закрыл машину и пошел в узбекское кафе «Согдиана». За ним внимательно наблюдал Палыч.
Роман вошел в кафе. В отличие от других подобных заведений оно сохранило принцип работы столовой. Здесь не было официантов, не продавалось спиртное, по крайней мере днем. В небольшом зале семь-восемь столов, стулья, в стене два окошка. У одного, левого, висело меню. В зале находились три человека: двое парней-водителей и один мужчина в рабочей одежде, Роман понял, что это офицер отряда из пополнения. Он подошел к окну с меню.
Его встретил добродушный полный узбек:
— Здравствуйте, уважаемый! Время обеда прошло, но мы найдем чем вас покормить.
— Что предложите?
— Шурпа, плов, люля-кебаб, чай, лепешки. Цены рядом.
— Хорошо, давайте шурпу, порцию люля-кебаба, лепешку и чай. Зеленый?..
— Конечно, уважаемый. Хороший чай, в магазине такой не продается. Девяносто пятый, из Самарканда.
— Девяносто пятый? А чем он лучше, скажем, тридцать третьего или девяносто шестого?
— Э-э, уважаемый, вы никогда не были в Узбекистане?
— Был, но не для того, чтобы сортировать чай.
— Потому и не знаете, что девяносто пятый чай один. Нет никаких тридцать третьего и девяносто шестого. Девяносто пятый — лучший чай.
— Ясно. Сколько я должен?
— Так! — Добродушный узбек начал считать: — Шурпа — сто двадцать рублей, люля-кебаб — сто рублей, чай, лепешка. Всего двести пятьдесят рублей.
— Недорого.
— Зачем дорого делать? Тогда клиент не пойдет. Лучше дешевле, но людей больше.
— Правильный подход.
Николаев заплатил и перешел ко второму окну, где ему поставили на поднос блюда, чайник и пиалу. Сбоку лежала горячая, пышная лепешка.
Прапорщик прошел к крайнему угловому столику, чтобы сзади и справа сбоку были стены, соответственно, отсутствовали подходы. Он прекрасно понимал, что пообедать ему не дадут.
В то время как Роман заказывал обед, Палыч подозвал к себе Кривова.
— Ну что, Вася, птичка вроде залетела в клетку?
— Там кроме Серого и Степана еще какой-то тип. Камал сказал по телефону, что работяга.
— Ну и хрен с ним. Начнется буча — свалит. Ты передал Камалу, чтобы прикрыл на время свою забегаловку?
— Да. Судя по табличке, он это уже сделал.
На дверях кафе висела картонка с надписью «Перерыв 15 минут».
— Идем!
— Я предупредил Серого, чтобы с ходу вырубил новичка, как только подам знак. Степа потом его помнет.
— Мы все к нему приложимся и во двор выбросим. Камал вызовет бедолаге помощь. Что будет потом — посмотрим.
Ильин и Кривов пошли во внутренний двор кафе.
Семен Речник по кличке Мореман, торчавший на стоянке, достал сотовый телефон:
— Сергей Владимирович, это я.
— Узнал. Что у тебя?
— Палыч и Шрам пошли в кафе. Серый и Степан уже там.
— А спец?
— Тот минут пять как зашел.
— Еще в кафе кто есть?
— Работяга один.
— Откуда?
— Не знаю. Их тут повсюду полно.
— Азиат?
— Нет, похоже, русак, а может, хохол или молдаванин, черт их разберет.
— Ты подойди к кафе и смотри, что там будет происходить.
— А что там может произойти, Сергей Владимирович? Отделают пацаны Палыча новенького, и все дела.
— Главное, чтобы не перестарались.
— Мне вмешаться, если что?
— Ты хочешь, чтобы в разборках водил участвовал я? Нет, только смотри и слушай.
— Понял.
Ильин и Кривов прошли в кафе через кухню. Николаев увидел их и продолжил есть шурпу. Спокойно, не спеша.
Кривов присел за соседний столик, Ильин устроился прямо напротив прапорщика и заявил:
— Приятного аппетита, Роман Сергеевич.
— Благодарю.
— Как, вкусно здесь кормят?
— Вкусно. Тебе делать, что ли, нечего, Палыч? Если есть базар, то подожди на стоянке, дай поесть.
Палыч поднялся, вздохнул:
— Так ты ничего и не понял, придурок.
— Так ты ничего и не понял, придурок.
Он махнул рукой, и за его спиной встали Кривов, Серый и Степан. Николаев оценил угрозу. Самым опасным ему представлялся не крупный качок Серый и даже не его дружок Степан, парень вполне спортивного вида, а сухощавый и жилистый Кривов, он же Шрам.
По опыту прапорщик спецназа знал, что именно такие люди, с виду невзрачные, способны довольно успешно вести рукопашный бой, если, конечно, были обучены ему. А Шрам, судя по его сосредоточенным глазам, какую-то подготовку имел.
Исходя из оценки обстановки, Роман тут же принял решение и, не дожидаясь нападения, сам перешел в атаку. Он отодвинул стол в сторону и имитировал удар кулаком в челюсть Кривову. Отвлекающий маневр удался, показал прапорщику, что уровень подготовки противника не столь высок, как ему представлялось.
Опытный боец не купился бы на имитацию, выставил бы блок и провел свой удар. Кривов же, избегая атаки, уклонился вправо. Николаев этого и ждал. Он нанес подельнику Палыча коварный и эффективный удар открытой ладонью в нос.
Кривов взревел от боли, сделал шаг назад, споткнулся о стул, опрокинулся и шарахнулся затылком о край соседнего столика. Этот удар лишил его сознания.
Николаев тут же развернулся и оказался напротив Степана. Тому бы остановиться, но было поздно. Он уже ринулся в бой, целясь кулаком в лицо прапорщику. Роман легко отбил удар и сбил качка с ног.
Николаев физически не мог одновременно контролировать двух противников, разошедшихся по сторонам, а Серый проявил хитрость и ловкость. Он прыгнул на стол, оттолкнулся от стены, оказался за спиной Романа и успел захватить правой рукой горло прапорщика.
Мужчина в рабочей одежде поднялся, испуганно озираясь. На самом же деле он был готов прийти на помощь сослуживцу.
Этого не понадобилось. Роман действовал на автомате. Он схватил правой рукой запястье Серого и заломил его пальцы. Тот взвыл от боли. Николаев освободился от захвата и нанес резкий удар локтем в физиономию противника. Тот рухнул как подкошенный.
Степан пришел в себя и в горячке набросился на прапорщика. Ему достались удары ногой в пах и локтем в подбородок. Все трое нападавших в течение минуты были выведены из строя и не могли продолжать бой.
Мужчина в рабочей одежде, ставший свидетелем этого, выскочил из кафе и побежал за здание вокзала.
За ним ринулся было и Ильин, но Николаев перехватил его у входа, опрокинул спиной на крайний столик и спросил:
— Что, бригадир, хотел меня на больничную койку уложить? Не вышло! Теперь твоим дружкам лечиться придется. Да и тебе следует отдохнуть.
— Нет, Роман, не надо. Не бей.
— Не бей? Ты, значит, посылаешь людей покалечить меня, а сам просишь не трогать?
— Никто не хотел тебя калечить. Так, поучить.
— Ну вот и поучил. Еще желание поэкспериментировать осталось?
— Нет.
— Тогда запомни, еще раз попытаешься устроить нечто подобное, я из тебя люля-кебаб сделаю. Ты понял меня, урод?
— Понял.
— Не приближайтесь ко мне, я злой. Могу и убить. Это понял?
— Понял.
Николаев сбросил бригадира на пол.
— Приводи в чувство своих дружков и помни мое слово. Сегодня я щадил, в следующий раз отработаю по-боевому, как духов в горах. Удар — труп. Пошел вон!
Ильин метнулся к незадачливым бойцам, лежавшим в углу.
К Николаеву подошел тот самый узбек, который принимал заказ.
— Ай, уважаемый, извини, пожалуйста! Кушать не дали, обед испортили, но я не виноват, честное слово. Камал кормит людей. Драка — это плохо. Но что поделать, иногда здесь дерутся. А насчет обеда, приходи завтра бесплатно кушать. Камал угощать будет.
— А перед этим табличку о закрытии повесит, так?
— Я человек маленький, что сказали, то сделал. А то побили бы. Какие у меня права?
— Ладно, Камал, ты ни при чем.
— Одна просьба, уважаемый.
— Говори.
— В полицию не ходи, да? Зачем она? С дракой разбираться не будут, а меня заставят банкет делать, кормить-поить их с проститутками. Камал добро помнит.
— Не волнуйся. Не будет полиции. Ты не открывай, пока этих не уведут. — Роман указал на Кривова, Семена и Степана.
— Какое открывай? Порядок наводить надо.
— Ну и договорились. Пошел я.
— Завтра заходи, якши? Плов приготовлю настоящий. Специально для тебя.
— Якши. — Николаев усмехнулся и вышел из кафе, не обратив внимания на Воробьева.
Тот достал телефон:
— Сергей Владимирович, я!
— Слушаю.
— Тут такое!.. Короче, спецназовец уделал Палыча с его корешами.
— Понятней объясняйся.
— Сначала в кафе тихо было, потом шум, вопли. Мужик-работяга как оглашенный вылетел оттуда. Минуты через две, только что, спокойно вышел этот новичок.
— Вот как? А что с Палычем и его людьми?
— Не знаю.
— Так узнай, балбес.
— Понял. А менты не нагрянут?
— Ты посмотри и отойди, потом доложишь, что к чему.
— Понял.
— Давай быстро!
— Мигом, шеф! — Стас отзвонился буквально через минуту и заявил: — Сергей Владимирович, тут вилы!
— Воробей, черт бы тебя побрал, ты можешь изъясняться по-человечески?
— А я как? — Голос Стаса звучал как-то изумленно и восторженно.
— Что произошло?
— Короче, Шрама спецназовец вырубил начисто, нужна «Скорая». У Серого челюсть сломана и два пальца. Степан отделался легче, но баб недели две трахать не сможет. Сделал их этот Николаев на пятачке два на два метра, как говорит Камал, за какие-то секунды!
— А Ильина что, не тронул?
— Нет, со слов Камала выходит, что с ним он только о чем-то побазарил и кинул к братве, чтобы помог.
Выдержав недолгую паузу, Граф приказал:
— Передай Палычу, как разберется со своими бойцами, пусть зайдет ко мне. Послушаю, как это он, гроза всех водителей, умудрился обделаться с Николаевым.
— А этот Роман, Сергей Владимирович, в натуре как терминатор. Сам-то вышел хоть бы что. Незаметно было, что дрался.
— В полицию обращений не было?
— Отсюда — нет. Николаев на стоянке. Шарнина и его мусоров не видать. Сейчас за майором Степан смотрит.
— Хорошо. Ты понял, что делать?
— Конечно.
— Выполняй!
Николаев с чебуреком и бутылкой воды, купленной в торговой лавке, прошел к своей машине, сел в салон, перекусил. Он видел, как по стоянке расхаживал Семен, бросая на него быстрые взгляды, как у машин собралась довольно большая толпа таксистов, свободных от работы. Они что-то оживленно обсуждали.
На площади показался Шарнин. Семен пошел к вокзалу. Но майор дождался подъезда машины начальника и вместе с каким-то полковником вернулся в здание.
К машине подошла девица из проституток, работающих в районе вокзалов.
— Привет, красавчик! — Она заглянула в открытое окно.
— Привет.
— До ВДНХ довезешь?
— До станции метро?
— Недалеко от нее.
— Так тебе сейчас проще на подземке и доехать, в городе сплошные пробки.
— В таком виде?
Женщина лет двадцати пяти действительно была одета более чем вызывающе. Туфли на высоких каблуках, черные чулки, верх которых не прикрывался короткой юбкой, обтягивающей упругие ягодицы. Курточка до пояса, под которой только каким-то чудом не вываливались из-под майки крупные груди. Ярко накрашенные полные губы, глаза, подведенные синей краской, сумочка под цвет куртки. Род занятий этой женщины был ясен с первого взгляда.
— Да, — проговорил Николаев. — Видок у тебя еще тот.
— Ну так отвезешь или мне другого просить? Мужики не откажутся, расплата-то натурой. — Она широко расставила ноги, подперла бок рукой.
— Натуру оставь для других, а за штуку отвезу. Устроит — садись.
— Ладно, поехали. — Женщина села на переднее сиденье, обнажив ноги едва ли не до трусов бордового цвета.
— Ты бы ляжки прикрыла, — посоветовал Николаев.
Женщина повернулась к нему, усмехнулась:
— Возбуждают?
— Раздражают. Ты не в номере гостиницы.
Проститутка фыркнула, достала из сумки пачку длинных тонких сигарет.
— Курить-то у тебя можно?
— Кури.
— Спасибо хоть на этом. А как насчет выпивки? Голова с утра трещит.
— Бурная ночь выдалась?
— У меня других не бывает.
— В бардачке бутылка водки.
— Нет, водка — тяжело. Не пойдет.
— Тогда терпи до дома, там подлечишься.
— Может, у магазина остановишься?
— Ты не видишь, что обочина вся забита?
— Если где попадется место.
— Попадется — остановлю. За пойлом пойдешь сама. Да-да, в таком вот, красавица, виде. Ничего, пять минут позора, зато здоровье поправишь. Но это только в случае, если по дороге попадется свободное место у какого-нибудь супермаркета, в чем я сильно сомневаюсь.
— Злой ты!
— Вот тут ты права. Так что лучше не выступай.
Но женщина и не думала молчать. Она просто не могла долго обходиться без общения.