Дэн сделал несколько шагов к нему, пелена снегопада за окном служила ему фоном.
– Шериф Каллоуэй, кто из ваших знакомых последний видел Сару Кроссуайт живой?
Каллоуэй ответил не сразу.
– Трейси и ее парень говорили с Сарой на стоянке в Олимпии.
– Вы встретились с Трейси и ее отцом Джеймсом Кроссуайтом в их доме на следующее утро, это так?
– Джеймс и Эбби прилетели ночным рейсом.
– Зачем вы встретились с Джеймсом Кроссуайтом?
Каллоуэй посмотрел на Мейерса, словно спрашивая: «Долго мне еще отвечать на эти дурацкие вопросы?»
– Зачем я встретился с отцом пропавшей девушки? Чтобы составить план поисков Сары.
– Вы полагали, что Сара стала жертвой преступления?
– Я считал это вполне возможным.
– Вы с Джеймсом Кроссуайтом обсуждали возможных подозреваемых?
– Да. Одного. Эдмунда Хауза.
– Почему вы заподозрили Эдмунда Хауза?
– Хауз уже был осужден за изнасилование. Факты того дела были очень похожи. Он похитил молодую девушку.
– Вы говорили с мистером Хаузом?
– Я поехал к нему. То есть к его дяде, Паркеру Хаузу, и разбудил его.
– Он спал?
– Поэтому я и разбудил его.
– И вы заметили что-то необычное во внешности мистера Хауза?
– Я заметил царапины у него на лице и предплечьях.
– Вы спросили мистера Хауза, как он получил эти царапины?
– Он сказал, что работал в столярной мастерской и какая-то деревяшка раскололась. Сказал, что после этого он бросил работу, посмотрел телевизор и лег спать.
– Вы поверили мистеру Хаузу?
– Ни на секунду.
– Вы уже решили, что он причастен к исчезновению Сары, не так ли?
– Я решил, что никогда не слышал, чтобы расколовшаяся деревяшка причинила такие повреждения, какие я увидел у него на лице и руках. Вы об этом меня спросили.
– И что, вы подумали, вызвало эти повреждения?
И снова Каллоуэй помолчал, возможно догадываясь, к чему Дэн ведет своими вопросами.
– Я подумал, что это похоже на следы ногтей, которыми царапали его лицо и руки.
– Ногтей?
– Именно так.
– Предприняли ли вы что-нибудь в результате своих подозрений?
– Я сделал несколько моментальных снимков и попросил у Паркера разрешения осмотреть его собственность, и он согласился.
– И что вы нашли?
Каллоуэй неловко поерзал.
– Это был лишь визуальный осмотр.
– Вы не нашли никаких признаков, что Сара была там, не так ли?
– Повторяю: это был лишь визуальный осмотр.
– То есть ответ на мой вопрос – «нет, не нашли»?
– Мой ответ – Сару мы не нашли.
О’Лири не стал задерживаться на этом.
– Были ли произведены поиски на холмах над Седар-Гроувом?
– Да.
– Тщательные поиски?
– Это большое пространство.
– Считали ли вы поиски тщательными?
Каллоуэй пожал плечами.
– Мы сделали все, что могли, учитывая местность.
– И тело Сары было найдено?
– Боже! – тихо пробормотал Каллоуэй, но микрофон уловил его восклицание. Шериф выпрямился. – Мы не нашли Сару и не нашли ее тела. Сколько раз мне отвечать на этот вопрос?
– Это решать мне, а не вам, шериф Каллоуэй, – сказал Мейерс и взглянул на Дэна: – Адвокат, мне кажется, мы установили, что умершая найдена не была.
– Я продолжу.
Дэн расспросил Каллоуэя о семи неделях объявлений, приведших к звонку от Райана П. Хагена. Потом протянул ему документ на многих страницах.
– Шеф Каллоуэй, это журнал звонков на горячий номер, полученных во время расследования дела Сары Кроссуайт. Не могли бы вы указать звонок, полученный от мистера Хагена?
Каллоуэй быстро пролистал страницы и сказал:
– Я его не вижу.
Дэн забрал документ и собрался вернуть его на стол доказательств, когда Каллоуэй проговорил:
– Звонок мог поступить прямо в полицейский участок. Горячий номер больше не объявляли.
Дэн нахмурился, но сохранил спокойствие.
– Вы фиксируете эти звонки?
– Больше нет. Мы маленький полицейский департамент, адвокат.
Дэн расспросил Каллоуэя о его разговоре с Райаном Хагеном.
– Вы спросили, какую новостную передачу он смотрел?
– Может быть.
– Но вы не записали это в свой отчет, не так ли?
– Я не всегда все записываю.
– Вы разговаривали с клиентом мистера Хагена, с которым, по его словам, он встречался в тот день?
– Я не видел причины не верить ему на слово.
– Шеф Каллоуэй, это правда, что ваша полицейская служба получила множество ложных сообщений от людей, заявлявших, что видели Сару?
– Кажется, припоминаю несколько.
– Не утверждал ли один человек, что Сара приходила к нему во сне и живет в Канаде?
– Этого я не помню.
– А не предлагал ли Джеймс Кроссуайт десять тысяч долларов вознаграждения за информацию, которая позволит арестовать и осудить виновного?
– Предлагал.
– За городом были развешаны такие плакаты, не так ли?
– Так.
– Но вы не сочли разумным проверить, правду ли говорил тот свидетель?
Шериф наклонился вперед.
– Мы никогда не распространяли информацию, что следствие интересуется Эдмундом Хаузом или что он, вероятно, ездит на красном «Шевроле»-пикапе. По сути, эта машина даже не была на него зарегистрирована. Она была зарегистрирована на Паркера. Поэтому Хаген никак не мог знать, как важно то, что он видел красный «Шевроле».
– Но вы-то, шериф Каллоуэй, знали, что Эдмунд Хауз ездил на красном «Шевроле»-пикапе? – спросил Дэн.
Каллоуэй злобно посмотрел на него.
– Свидетель должен ответить на этот вопрос, – сказал Мейерс.
– Я знал, – признал шериф.
– Мистер Хаген сказал, почему он запомнил именно этот автомобиль?
– Это надо спросить у него.
– Но я спрашиваю у вас как у офицера правоохранительных органов, ответственного за расследование похищения дочери вашего друга. Вы не подумали спросить его, почему он запомнил этот автомобиль, который промелькнул за короткую долю секунды во время грозы на темной дороге?
– Не помню, – ответил Каллоуэй.
– Я не вижу этого и в вашем отчете. Могу я заключить, что вы не задавали ему и этого вопроса?
– Я не говорю, что не задавал. Я уже сказал, что не все было записано в отчет.
– Вы проверили, что он хотя бы встречался с клиентом?
– У него было это записано в календаре.
– Но вы не проверили этого?
Каллоуэй хлопнул ладонью по столу и встал.
– Я думал, что важно найти Сару. Вот что было важно. И я приложил все силы к этому.
Мейерс стукнул молотком, и стук дерева по дереву был так же громок, как возвысившийся голос шерифа. Охранник у входа в зал суда поспешил к возвышению. Не обескураженный этим, Каллоуэй наставил палец на Дэна:
– Тебя здесь не было. Ты уехал в свой колледж на Восточном побережье. А теперь вернулся через двадцать лет и задаешь вопросы, как я выполнял мою работу? Теперь ты строишь догадки, спекуляции и инсинуации о том, в чем ничего не понимаешь.
– Сесть! – Мейерс тоже встал, его лицо покраснело от гнева.
Второй охранник подошел к месту свидетеля, и двое сопровождавших Хауза быстро встали рядом с ним.
Каллоуэй продолжал буравить взглядом Дэна, который уставился в центр зала. Эдмунд Хауз со своего места смотрел на этот спектакль с веселой улыбкой.
– Шериф, если мне придется вывести вас из зала суда в наручниках, это не доставит мне радости и удовольствия, но я без колебаний это сделаю, если вы снова повысите голос. В настоящий момент это моя территория, и, ведя себя здесь неуважительно, вы выказываете неуважение мне. А я этого не позволю. Я выразился вполне ясно?
Каллоуэй перевел гневный взгляд с Дэна на Мейерса, и на мгновение Трейси показалось, что сейчас он бросит вызов Мейерсу, посмеет ли тот надеть на него наручники. Но шериф отвел глаза на галерею, где находились жители Седар-Гроува и журналисты. А потом сел.
Мейерс тоже сел и какое-то время перекладывал бумаги, словно давая всем присутствующим возможность перевести дыхание. Каллоуэй выпил воды и поставил стакан на стол. Судья посмотрел на Дэна.
– Можете продолжать, адвокат.
Дэн спросил:
– Шериф Каллоуэй, вам не приходило в голову, что мистер Хаген мог записать в календарь встречу задним числом?
Каллоуэй прокашлялся, теперь он не отрывал глаз от угла потолка.
– Я сказал: у меня не было причин не верить этому человеку на слово.
О’Лири стал спрашивать о допросе Эдмунда Хауза.
– Я сказал ему, что у меня есть свидетель, который может подтвердить, что видел в ту ночь на местной дороге красный «Шевроле»-пикап, – сказал Каллоуэй.
– И что он ответил?
– Он ухмыльнулся. Сказал, что мне нужно найти что-нибудь получше.
– И вы нашли что-нибудь получше?
Каллоуэй сжал губы. Теперь, когда он смотрел мимо Дэна, его взгляд упал на Трейси.
– Хотите, чтобы я повторил вопрос?
Шериф взглянул на Дэна.
– Нет. Я сказал Хаузу, что свидетель также подтвердит, что видел человека за рулем и светловолосую девушку в кабине.
Деанджело Финн не выявил этого на первом суде, и этого не было ни в одном отчете, которые видела Трейси. Она узнала это, потому что Каллоуэй делился информацией с Джеймсом Кроссуайтом во время их разговоров в отцовской комнате.
– Мистер Хаген говорил вам это?
– Нет.
– Так зачем же вы это сказали?
– Это была уловка, адвокат, чтобы посмотреть, проглотит ли Хауз наживку. Такая практика допросов не нова.
– Вы не отрицаете, что это неправда.
– Как вы верно заметили, я пытался найти убийцу дочери моего друга.
– И вы бы сказали что угодно ради этого, не так ли?
– Это недоказуемо, – вмешался Кларк, и Мейерс принял возражение.
– И что сказал мистер Хауз в ответ на эту уловку?
– Он изменил показания. Сказал, что в ту ночь уезжал, что пил в баре, а когда ехал обратно, то увидел машину на обочине, а чуть дальше увидел Сару. Сказал, что остановился и предложил подвезти, и отвез ее домой.
– Вы записали в отчете название бара, в котором мистер Хауз якобы пил?
– Не думаю.
– Вы спрашивали у мистера Хауза название бара?
– Не помню.
– Вы говорили с кем-нибудь, чтобы проверить, действительно ли мистер Хауз пил в их заведении?
– Он мне сказал, что пил.
– Но вы не записали название бара и не проверяли, был ли мистер Хауз в том баре в тот вечер, не так ли?
– Так.
– Как и мистеру Хагену, вы предпочли поверить ему на слово?
– Я не видел причины, зачем бы Хауз мог врать… – Каллоуэй осекся.
– Не хотите закончить свой ответ?
– Нет. Я ответил.
Дэн подошел поближе.
– Вы не видели причины, зачем мистеру Хаузу обличать себя, говоря, что он был с жертвой. Вы это хотели сказать?
– Иногда лжецы забывают собственные выдумки.
– Не сомневаюсь, – сказал Дэн, и Кларк встал, но адвокат тут же продолжил: – Вы записали разговор на магнитофон?
– У меня не было возможности.
– Вы не сочли это важной информацией, шериф Каллоуэй?
– Я думал, важно, что подозреваемый изменил свое алиби. Думал, важно донести эту информацию до судьи Салливэна, чтобы он выдал ордер на обыск жилища и машины Хауза.
– И вы бы не получили ордера без утверждения мистера Хагена, что он видел красный «Шевроле»-пикап на местной дороге, не так ли?
– Я не был уверен в решении судьи Салливэна устроить процесс.
Дэн расспросил Каллоуэя о проведении обыска.
– И что сказал вам Джеймс Кроссуайт, когда вы показали ему серьги?
– Он определенно заявил, что они принадлежали Саре.
– Он не сказал, почему так уверен?
– Он сказал, что подарил ей эти серьги, когда она выиграла чемпионат штата Вашингтон по стрельбе в прошлом году.
– Вы поставили Эдмунда Хауза в известность об этой новой улике?
– Он сказал, что это ерунда. – Каллоуэй посмотрел мимо Дэна туда, где сидел Хауз. – Наклонился над столом и улыбнулся мне. Потом сказал, что не отвез Сару домой. Сказал, что отвез ее в предгорья, изнасиловал, задушил, а тело закопал. И смеялся. Сказал, что без тела мы никогда его не осудим. Он смеялся, как будто это был его козырный туз.
Толпа зашевелилась.
– И вы записали его признание на магнитофон?
Каллоуэй прикусил губу.
– Нет.
– После его первого признания разве вы не подготовились получше?
– Стало быть, нет.
– Еще один вопрос, шериф. – Дэн взял пульт и показал на экране увеличенное изображение топографической карты района над Седар-Гроувом. – Можете ли вы показать на этой карте, где были обнаружены останки Сары?
Глава 42
Позже в тот же день, после того как Кларк попытался реабилитировать Каллоуэя, а внимание галереи привлекал большой черный крест на карте, отмечавший место, где собака охотников нашла останки Сары, Каллоуэй спустился с места свидетеля. Дэн сказал Трейси, что намеревается после допроса шерифа вызвать нескольких свидетелей, чьи показания не займут много времени. Он не хотел, чтобы несоответствия между нынешними показаниями Каллоуэя и его показаниями на суде утонули во множестве подробностей. Дэн хотел, чтобы Мейерс обдумал эти несоответствия за ночь.
И следующим свидетелем стал Паркер Хауз. Паркер, похоже, испытывал неловкость, как, Трейси помнила, и на суде. Он оставил свой пиджак на скамье и в белой рубашке с короткими рукавами принес клятву, что будет говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Сев в кресло свидетеля, он стал рассеянно теребить волосы на руке, а его правый каблук отбивал беззвучную дробь.
– Вы работали в ночную смену? – спросил Дэн.
– Да, так.
– В котором часу вы пришли домой?
– Не очень поздно. Пожалуй, часов в десять утра.
– Так вы заявили на суде.
– Значит, наверное, так и было.
– В какое время вы ушли с работы на лесопилке?
– Где-то около восьми.
– Что вы делали между уходом с работы и приходом домой?
Паркер поерзал в кресле и оглянулся на галерею, но не на племянника.
– Зашел немного выпить.
– Немного – это сколько?
Паркер пожал плечами.
– Не помню.
– На суде вы показали, что выпили три кружки пива и порцию виски.
– Значит, наверное, так и было.
– Вы помните название бара?
Паркер стал похож на человека с больной спиной, пытающегося устроиться в кресле. Кларк воспользовался случаем встать и заявить протест:
– Ваша честь, все это не относится к делу и явно вызывает смущение у свидетеля. Если защита намеревается только смутить…
– Вовсе нет, ваша честь, – сказал Дэн. – Я пытаюсь установить, в состоянии ли свидетель оценить то, что увидел, вернувшись в то утро домой.
– Я позволяю это, – сказал Мейерс. – Только побыстрее.
– Я не помню бар, – сказал Паркер.
Он не мог вспомнить название бара и на суде, но тогда никто и не настаивал на этом.
– А когда вы пришли домой, где был Эдмунд?
– Спал в своей комнате.
– Вы разбудили его?
– Сразу – нет.
– А когда вы его разбудили?
– Когда приехал шериф. Часов в одиннадцать.
– Вы заметили какое-нибудь изменение во внешности Эдмунда с тех пор, как видели его в последний раз?
– Вы имеете в виду царапины на лице и руках?
– Вы заметили царапины у него на лице и руках?
– Должен был заметить. Они были заметны.
– Он не пытался их скрыть – как-то загримировать, или сделать менее заметными еще как-то?
– Не думаю, что у нас было что-либо такое. Мы жили вдвоем, он и я. Женщин не было.
Когда галерея заулыбалась, Паркер тоже по-бараньи улыбнулся и впервые посмотрел на племянника. И его улыбка погасла.
– Он сказал вам и шерифу Каллоуэю, как получил эти царапины?
– Он сказал, что работал в сарае и какая-то деревяшка, которую он строгал, повернулась на верстаке, раскололась и порезала его.
– Что сказал или сделал шериф Каллоуэй?
– Он сделал несколько моментальных снимков лица Эдмунда и его рук, а потом попросил разрешения осмотреть дом.
– Вы дали разрешение?
– Да, сказал, что пусть осмотрит.
– Вы сопровождали его?
– Нет.
– Вы видели, как шериф заходил в сарай?
– Да, видел.
– И видели, как он забирался в кабину красного «Шевроле»?
– Да, он и туда забирался.
– Вы ремонтировали тот автомобиль, Паркер?
– Ремонтировал.
– Но давали Эдмунду на нем ездить.
Паркер кивнул.
– Да. У него не было машины, а он любил водить.
– В то время в машине был коврик?
– Нет. Я раздел автомобиль до металла.
– На сиденьях была кожа или ткань?
– Кожа.
– Еще один вопрос, Паркер. Вы держали в той машине какой-нибудь черный пластик – знаете, мусорные мешки или, может быть, что-нибудь, чтобы накрывать грядки на зиму?
– У меня нет огорода.
– Так вы не держали в машине пластика?
– Насколько я знаю, там ничего такого не было.
– А в доме был?
– Вы имеете в виду мусорные мешки?
– Да.
– Нет. Я из мусора делаю компост. А что не годится для компоста, просто выбрасываю в кучу. Когда куча становится слишком большой, я отвожу ее на свалку в Каскейдию. У нас в горах нет службы по вывозу мусора.
Кларк отказался задавать Паркеру какие-либо вопросы, и Дэн закончил день вызовом Маргарет Джезы. Джеза была детективом, проводившим обыск в доме и автомобиле Паркера, это она нашла серьги в виде пистолетов в банке из-под кофе. Теперь Джеза была на пенсии и жила в маленьком городке в Орегоне со своим мужем Эриком, но в остальном не сильно переменилась с тех пор, как Трейси видела ее на первом суде, – так же стильно одета и на четырехдюймовых каблуках.
Дэн расспросил Джезу о ее обыске, чтобы еще раз установить, что ее люди нашли в тот день, и посвятил основное время обсуждению серег, найденных в сарае в банке из-под кофе, и светлых волос, найденных в кабине «Шевроле». Он методично провел ее по цепи найденных предметов. Это было утомительно и отнимало много времени, но это было необходимо, чтобы избежать споров о том, что кто-то сфабриковал улики и подбросил их за те двадцать лет после того, как Джеза и ее люди нашли их и передали в криминальную лабораторию штата Вашингтон, где они хранились с тех пор. Когда Джеза покинула место свидетеля, судья Мейерс закрыл заседание. Обеспокоенный прогнозом погоды, он сообщил, где сидит его секретарь, и сказал, что если дальнейшие слушания придется отложить, суд выпустит письменное заявление для прессы и публики. Когда он стукнул своим молотком, Мария Ванпельт и прочие репортеры бросились к Трейси, которая с такой же скоростью бросилась к выходу, где неожиданно наткнулась на Финлея Армстронга. Армстронг проводил ее в коридор мимо слепящих фонарей над камерами и провел вниз по внутренней лестнице; репортеры сзади забрасывали ее вопросами.