– Да не знаю я никакой дамы пик! – уже совершенно искренне взмолилась Татьяна.
А Холмогорова предположила:
– Может, это одна из горничных? Та, новенькая? Чернявая такая?
Фаина еще раз осмотрела разбросанные по столу карты и серьезно сказала:
– Нет. Она не здесь, не в доме. Но то, что она на вас работает, – наверняка.
Тут уж и Холмогорова начала злиться. Буркнула:
– Ну, на меня, допустим, пять тысяч человек работает...
А экономка обиженно поджала губы:
– Простите уж великодушно. Ее паспортные данные я предоставить не могу.
– Ладно, не заводись, – проворчала Холмогорова. – Спасибо и на том.
Встала из-за стола. Словно собачонке, велела Татьяне:
– Пошли.
Но отправилась не вниз, не на жилые этажи, а в солярий. Это было огромное пронизанное солнечными лучами помещение. Вдоль стеклянных стен весело топорщили ветви ухоженные пальмочки, а на обычной стене развешано множество фотографий. На всех – исключительно Марина Евгеньевна. На горных лыжах... За рулем «Ламборджини»... За штурвалом яхты... Или под ручку, в обнимку, просто рядом с известными людьми. Таня многих из них узнала: вот губернатор края... а тут скандально известный депутат Госдумы... а вон артист Пыльцов нежно поддерживает Холмогорову за талию.
«Прям домовая церковь, – раздраженно подумала Таня. – А вместо икон – любимая хозяйка».
Холмогорова деловито прошла к окну и рухнула в мягкое, разлапистое кресло. Кресло оказалось в помещении единственным.
Тане разместилась на неудобным стульчике и подумала: «А если они сюда с мужем приходят? Холмогорова, получается, в кресле, а он сидит у ее ног?!» Хотя, наверное, они вместе никуда и не ходят. Игорь Феоктистович вообще зашуганный, из своей комнаты почти не выползает. Таня в особняке уже третий день, а встречала его от силы раза три – за общим столом. И то он почти всегда молчал, виновато клонил головенку. Непонятная семейка...
И тут Холмогорова, очень в тему, спросила – осторожно так, вкрадчиво:
– Вам, наверное, в моей жизни многое кажется странным?
Ломаться Таня не стала. Кивнула:
– Многое.
– Гадание, например... – подсказала Марина Евгеньевна.
– В том числе и гадание, – пожала плечами Таня. – Никогда бы не подумала, что такая женщина, как вы, может верить в чертовщину.
– А я по магическим салонам и не хожу, – в свою очередь пожала плечами Холмогорова. – Но у Фаины Марковны действительно дар. Она меня уже десятки раз вытягивала из самых серьезных ситуаций.
– То даму пик увидит, то трефового туза? – усмехнулась Таня.
Марина Евгеньевна проигнорировала насмешку, задумчиво произнесла:
– Сейчас подумаю, о чем рассказать можно, для книги... Диктофон у вас с собой?
– Диктофон-то с собой, – кивнула Татьяна, – но вы уверены, что в автобиографии стоит писать о гаданиях?
– А почему бы нет? – вновь пожала плечами Холмогорова. – Это моя жизнь.
– Читатели могут не понять, – осторожно заметила Садовникова.
– А по-моему, наоборот, поймут, – отрезала миллионерша. – За свою меня примут. Не знаете, что ли: у нас в стране к гадалкам каждый второй ходит.
– Воля ваша... – пробормотала Татьяна.
И вдруг Холмогорова просияла:
– Вот что расскажу! Как я «Песочного дракона» покупала! Это мой ресторан в двадцати километрах от Сочи... Местечко – залюбуешься! Расположен в лесу, и прямо на территории водопад красивейший. Вокруг него столики, а между ними каналы, как в Венеции, в них – стерлядь с форелью. И трасса Москва – Сочи совсем рядом. Я давно к тому ресторану присматривалась. Владел им Резо, местный королек. И вся его родня многочисленная там работала – кто официантами, кто поварами. – Холмогорова хмыкнула. – Сациви, конечно, готовили изумительное, но сервис никуда не годился. Да и клиенты в основном джигиты. Кумы да сваты. И всех, по их горским законам, бесплатно накормить надо. А обычные люди в «Дракон» не ходили: сама понимаешь, восточная музыка, всякая там лезгинка – на любителя... Резо надоело постоянно работать в убыток, и надумал он ресторан продавать. А я – тут как тут – предложила ему нормальные деньги. Поторговались, вроде обо всем договорились, готовим бумаги, я уже дизайнерам аванс проплатила, и вдруг Резо заявляет: деньги давай наличными. Мол, ему так удобней. Каменный век!
– А большая была сумма? – заинтересовалась Татьяна.
– Да не помню уже. Пара миллионов, кажется... – небрежно обронила Холмогорова. И продолжила: – Ну, наличными, значит, наличными. Озадачила я свой банк, собрали они мне чемодан «зеленых», и тут Фаина мне говорит: «Не вези ему эти деньги!» Я, ясное дело, в шоке: «То есть как – не везти? Мы ведь уже договорились!» А она все свое: «Чернота у него на душе. Не состоится сделка». Ну, я на одни ее слова полагаться, конечно, не стала, однако Аркадия Васильевича, моего зама по безопасности, озадачила. Стал он по своим каналам выяснять – и действительно оказалось: в моем банке кто-то из многочисленных кумов Резо работает. Вот и задумали они комбинацию: инкассаторов с моими миллионами по пути в «Дракон» перехватить. Все разом захотели: и деньги хапнуть, и ресторан за собой оставить. Понимали: потеряй я эти деньги, других двух свободных миллионов не найду... Ну, а я ведь тоже не лыком шита! – Холмогорова надменно улыбнулась. – Чемоданчик в назначенный день отправила, только вместо инкассаторов его ребята из УБОПа сопровождали. В общем, нападавших из клана Резо положили – двоих пристрелили, остальных закрыли. Ресторан моим стал. Даже дешевле получилось. Резо, когда узнал, что двоим его племянникам пожизненное грозит, куда сговорчивее стал. А ты говоришь: чертовщина...
– Все равно я в магию не верю. Не могут карты ни о чем предупреждать! У любого волшебства есть рациональное объяснение, – твердо произнесла Татьяна. Лукаво улыбнулась: – Может, ваша Фаина – тоже из клана Резо? Но решила на вашу сторону перейти?
– Нет, на грузинку она не тянет. И фамилия у нее – Карякина, – хмыкнула в ответ Марина Евгеньевна. – К тому же история с «Драконом» – просто случай. Один из многих. Фаина ведь меня и от других бед спасала. Говорю тебе: дар у нее. Бесценный дар.
– Ну, не знаю... – задумчиво протянула Татьяна.
– А тебе и не надо знать, – посуровела Марина Евгеньевна. И припечатала: – Твое дело – выполнять мою волю. Я хочу, чтоб ты Фаину в моей книге поблагодарила. За все. Ясно?
– Ясно, – потупила взор Садовникова.
Проклятые миллионеры! Строят, строят из себя своих в доску да сладеньких, но попробуй им поперек слово сказать...
Холмогорова вперила в Таню взгляд холодных глаз:
– Еще вопросы будут?
Вопросов у Татьяны накопилось с десяток. Только ни один не задашь. Глупо спрашивать: чем вам, Марина Евгеньевна, муж не угодил? Или: давно ли вы спите с Матвеем Максимовичем? А можно поинтересоваться насчет несчастного случая в особняке: скажите, Марина Евгеньевна, кто из вас убил ту несчастную горничную? Ваш супруг? Сын? Заместитель? Экономка? Секретарша? Или – вы сами? А что, на Салтычиху вполне тянете...
Но хозяйка все равно ведь правды не скажет – только разозлится. Потому девушка задала самый из своих вопросов невинный:
– Скажите, Марина Евгеньевна, почему ваш сын никогда к общему столу не выходит?
– Потому что он не может ходить, – отрезала Холмогорова. – У него ДЦП. Детский церебральный паралич. Но об этом упоминать в книге мы не будем.
– Он с палочкой ходит или вообще не может? – не сдавалась Таня.
Холмогорова судорожно сглотнула, глаза метнули молнии. Кажется, собиралась ее послать. Однако взяла себя в руки. Тихо произнесла:
– Раньше немного пытался. А два года назад, после одного инцидента...
Миллионерша осеклась. Хмуро закончила:
– В общем, сейчас – нет. Не ходит. Постоянно в кресле.
Как она сказала – «два года назад, после одного инцидента»? У Тани в голове мигом всплыл сегодняшний разговор с отчимом. Горничную в доме Холмогоровых ведь убили именно два года назад. Нет ли здесь связи?
Садовниковой стало страшно.
Холмогорова же, не ведая о Таниных тревогах, встала. Снова перешла на холодное, отстраненное «вы», произнесла.
– Все, Татьяна, идите. Работайте над текстом – и не забудьте сбросить на мой компьютер готовые главы. А я после ужина почитаю.
– Как вы пожелаете, – смиренно произнесла крепостная писательница.
И послушно отправилась в свою комнату. За работу, правда, взялась не сразу, пару часов собиралась с силами. Сначала повалялась в ванне с пеной. Потом вздремнула на безразмерной кровати. Пощелкала каналами телевизора. Расправилась с двумя огромными яблоками, загодя изъятыми с хозяйской кухни. Включила компьютер лишь за час до ужина.
И сразу поняла: ее ноутбук открывали.
Никаких шпионских штучек вроде специально вложенного в клавиатуру волоска в Танином лэп-топе, конечно, не имелось. Все куда тривиальнее. С месяц назад стал заедать дисковод. Сам диск вставляется легко, а вот вынуть его – извините. Не открывается, и все! По-хорошему, конечно, надо было на сервис ехать, но находится тот на другом конце Москвы, и чинили бы ноутбук минимум неделю. А дефект не смертельный. Вот Садовникова и приспособилась: стала открывать дисковод при помощи разогнутой скрепки. Подцепишь в определенном месте – и распахивается за милую душу.
Но тот, кто посягнул на ее компьютер, этой хитрости не знал. И сейчас, едва она раскрыла лэп-топ, дисковод противно хлюпнул и выдвинулся сам. А когда Таня попыталась закрыть, у нее ничего не получилось – щелкает, но не запирается. Видно, с силой дергали, поэтому, что называется, с мясом вырвали...
Таня лихорадочно включила комп, начала быстро просматривать файлы. Нет, все на месте. И давние записи по рекламным роликам, и последние наметки по холмогоровской книжке. Но только у кого-то теперь есть копии. Потому что все содержимое ее компа вполне помещается на единственном CD-диске. Который только что вставляли в ее дисковод.
...В оставшееся до ужина время Таня, конечно, не работала. Для начала – напрягла мозги, вспомнила университетский еще курс компьютерной грамотности и оснастила свои документы двойным кордоном паролей. И почему только ей в голову не пришло сделать это раньше?! А потом она просто валялась на кровати. Думала. Анализировала. Сопоставляла. И пришла к выводу: прав оказался отчим, она снова влипла в историю. Или, по крайней мере, влипает.
Таинственная гибель горничной. Якобы парализованный хозяйкин сын (в испачканных-то ботинках!). Кипящая ненавистью Нелли. Насквозь лживый Антон Шахов. Странные порядки особняка – с обязательным отбоем в полночь. Да еще и взлом ее компьютера. Здесь явно становится опасно. Стоит ли рисковать – пусть даже за сто тысяч евро?
Любой нормальный человек точно бы уехал. Но Садовникова, и не без оснований, считала себя авантюристкой. Потому подумала: удрать она всегда успеет. Но, может быть, прежде попробовать во всем разобраться?
Глава 6
Таня
К ужину Татьяна спустилась в наирешительном настроении. Прежде всего, решила она, нужно поговорить с Холмогоровой. Поговорить жестко, без пиетета. Задать все интересующие вопросы. И никакой больше интеллигентщины – мол, неудобно... Вон она, как дурочка, стеснялась, а они в это время в ее компьютер лазили. А если начнет хозяйка юлить – тогда и пригрозить можно.
Однако боевой настрой пропал втуне. Холмогорова к ужину не явилась.
– Она с Нелли и Антоном в Сочи уехала, – проинформировала Фаина.
Вот самодурша! Зачем тогда было требовать, чтобы Таня ей к вечеру новые главы скинула?
– Что-то случилось?
– Понятия не имею, – пожала плечами Фаина. И хмуро поинтересовалась: – Подавать вам салат?
Таня кивнула и печально устроилась за огромным столом. Половина лампочек в люстре была притушена, обеденный зал утопал в полумраке. За окнами подвывал ветер. Даже не верилось, что всего в полусотне километров отсюда кипит-гремит жизнь большого курорта... И девушке до дрожи кончиков пальцев тоже захотелось оказаться в ярком, шумном, беспечном городе, где шумит море, а из прибрежных ресторанчиков рвется разноголосица музыки.
– Добрый вечер! – вдруг раздалось за спиной.
Таня вздрогнула, нервно обернулась: всего лишь холмогоровский муж. Подошел к столу, широко улыбается, объятия раскинул. При Марине Евгеньевне всегда был – сама кротость, а сейчас весь расхристанный, глаза сальные. И говорит весьма развязно:
– Дозвольте, моя красавица, ручку поцеловать.
Ах, так мы кокетничаем... Только этого ей не хватало!
Таня сделала вид, что просьбы не поняла, – потянулась к центру стола за хлебом.
– Да не бойся ты! – интимно склонился к ней хозяйкин супруг. И понизил голос до полушепота: – Кобра все равно уехала.
Боже! Да он, кажется, пьян! Еще хлеще! Надо сбежать в свою комнату и запереться на все засовы...
Но Фаина уже поставила перед ней салат. Выглядел он аппетитно: нежные тельца креветок, аккуратные колесики кальмаров, свежие дольки лимона. Таня с удовольствием вдохнула аромат подливы – кажется, в ней присутствовали руккола и базилик. Интересное сочетание. И что, из-за пьяноватого мужичка оставлять яство нетронутым?
– Добрый вечер, Игорь Феоктистович, – церемонно поздоровалась Татьяна.
И уткнулась в свою тарелку. Но Холмогоров не отставал:
– Вина? Водки? Коньяку?
Фаина, болтавшаяся где-то на обочине стола, неодобрительно крякнула.
– Нет, спасибо, – отказалась Татьяна, подумав: «Будет приставать – точно, уйду».
Но тот приставать не стал. Начальственным баском велел экономке:
– Фаина! Коньячку мне из бара принеси!
– И не подумаю, – прошипела та.
– Ах ты старая кошелка! – беззлобно ругнулся Холмогоров.
Затем он извлек из внутреннего кармана фляжку, обтянутую клетчатой тканью, и хлебнул прямо из горлышка. Доложил Татьяне:
– Не «Х.О.», конечно, но горло дерет будь здоров.
Нужно все-таки, наверное, бежать. Таня грустно взглянула на едва тронутый салат. Хотя, с другой стороны... Ведь она все равно хотела потребовать объяснений от Холмогоровой. Но раз той нет, может, попробовать разговорить ее мужа? Не зря утверждают: пьяный мужик – легкая добыча. А пьяный неудачник – вдвойне ценный информатор.
И она широко улыбнулась мужчине:
– Пожалуй, я передумала. Наливайте мне ваш «Х.О.».
– О-о, прекрасная дама! – просиял тот.
А Таня окинула его быстрым внимательным взглядом. И так не красавец, а сейчас вообще выглядит кошмарно. Глаза налиты кровью, волосы встрепаны, руки подрагивают. Тоже мне, муж миллионерши...
Рюмок или коньячных бокалов на стол здесь не подавали, и хозяйкин муж щедро плеснул ей спиртное прямо в стакан, поверх недопитой минералки. Таня храбро хватанула напитка – редкостная дрянь. И не водка, и не коньяк – какая-то непонятная самогонка. Девушка закашлялась, а Холмогоров просветил:
– Это абхазцы гонят. Букета никакого, но как цепляет!
– Цепляет, – весело кивнула Татьяна.
И храбро выдержала укоряющий Фаинин взгляд. Точно теперь наябедничает хозяйке, будто Таня ее мужа соблазняла.
А Игорь Феоктистович пробурчал (язык его уже изрядно заплетался):
– Ф-фаина, х-хватит тут шпионить! Пш-шла вон!
Женщина метнула на хозяйкиного мужа испепеляющий взгляд.
– Пш-ла, пш-ла! – продолжал куражиться тот.
«Я бы на ее месте в морду ему засветила», – мелькнуло у Тани.
Но экономка лишь процедила:
– Горячее будет через десять минут.
Вышла и от души шваркнула дверью столовой. А Холмогоров царственно развалился на стуле и посетовал Татьяне:
– Грымза, но ведь не уволишь! Весь дом на ней держится.
«Можно подумать, ты решаешь – кого увольнять, кого оставлять», – насмешливо подумала Садовникова. Но подыграла Холмогорову:
– С прислугой вообще одна морока. Любая мелкая сошка себя ровней мнит...
Тот охотно подхватил:
– И не говори! Фаину ведь буквально из грязи вытащили, из полного дерьма! Видела б ты ее лет десять назад: колхоз, деревня Поганкино! А отмыли, приодели, пригрели – вишь, какой павой выступать стала!
«Ох, как сейчас Фаину корежит! – хмыкнула про себя Татьяна. – Наверняка ведь под дверью подслушивает. Но на прислугу разговор свернул очень кстати».
И она осторожно спросила:
– А сколько у вас тут народу работает? Я в горничных, честно говоря, уже запуталась...
– Наташка, Ленка, Милка, – начал загибать пальцы Холмогоров. – Еще новенькая, узбечка. Зухра, что ли... И повариха, Катерина Степановна. Это сколько получается? – Мужчина в задумчивости наморщил лоб.
– Пятеро, – подсказала Таня.
– Точно, пятеро! – просиял Игорь Феоктистович. И предложил: – Давай выпьем.
Таня храбро подставила стакан под новую порцию адского напитка. Чокнулась с Холмогоровым. Пока тот пил, незаметно выплеснула свою дозу в недоеденный салат. Жаль, конечно, портить вкусное блюдо, но сохранить светлую голову важней. И продолжила допрос:
– И все живут здесь?
– Кто? – непонимающе уставился на нее Холмогоров.
– Ну, прислуга.
– А где им еще жить-то? Метро к нам пока не подтянули! – хохотнул Игорь Феоктистович. И пьяно поинтересовался: – Да что тебе до прислуги? Ты мне лучше про себя расскажи. Кто такая. Откуда. Чем хороша. Что в постели умеешь.
Бедная Марина Евгеньевна! Хорошего себе муженька выбрала, ничего не скажешь...
А Холмогоров снова потянулся за своей флягой. Голова трясется, по подбородку ниточка слюны стекает. Еще одна порция – и, глядишь, свалится.
– Не страшно им здесь жить-то? – заторопилась Таня со своим расспросами.
Собеседник вскинул на нее недоуменный взгляд:
– Кому?
– Горничным, – терпеливо пояснила Садовникова.
– Вот дались они тебе! – удивился хозяйкин супруг. Но все же ответил: – Да они за счастье почитают у нас работать. – И надменно прибавил: – После их-то хибарок в Хохляндии... А у нас тут сервис! Белье в стиральных машинах стирают! И в бассейн их пускаем, если праздники.
Татьяна же продолжила гнуть свое:
– А я бы на их месте боялась. После того, как та девушка погибла...
Снова удивленный взгляд:
– К-какая девушка?
– Ну, горничная. Два года назад. – Таня остро взглянула на Холмогорова.