Фичнер откидывается на спинку стула, обхватив затылок.
– Итак, вот ваша новая семья! Братство Марса, одно из дюжины. И не вздумайте вообразить себя особенными только потому, что так же называется планета. Братство Венеры на Венере тоже играет на равных. Ну, вы поняли… А смысл в том, что после училища вы станете искать покровителей – надеюсь, из семей Беллона, Августус или Аркос, если не захотите меня опозорить, – и тогда выпускники прошлых лет, ваши братья по Марсу, помогут вам устроиться. Может, и сами возьмут к себе – если, конечно, кто-то из вас не взлетит так высоко, что обойдется без посторонней помощи.
Так или иначе, зарубите себе на носу: пока еще вы никто, тупые избалованные сопляки! За вас все делали родители – кормили, подтирали задницу, подбирали сопли и укутывали потеплее, – в то время как ваши ржавые сверстники уже гнили в шахтах, не начав даже трахаться. Они строили ваши города, добывали для вас топливо и подбирали за вами дерьмо, а розовые, еще не научившись бриться, уже удовлетворяли клиентов. Не говоря уже о воронах, чью жизнь среди снегов, железа и боли вы и представить себе не можете. Все они рождены для своей работы и готовились к ней с малых лет, а вы только копировали мамочкины и папочкины наряды, учились манерам, тренькали на фортепианах и катались на лошадках. Теперь всему этому пришел конец: с сегодняшнего дня вы душой и телом принадлежите училищу, братству Марса, своему цвету… ну и так далее.
Он лениво закидывает в рот жвачку и складывает жилистые руки у себя на брюшке.
– Сегодня вам наконец удалось кое-что сделать самим, вы разобрались с такими же избалованными щенками, только стоит это не дороже плевка паршивой шлюхи. Вам следует понять, что наше драгоценное Сообщество стоит на краю пропасти. Низшие цвета порвут вам глотки, едва им представится возможность, а еще есть серебряные, медные, синие – думаете, они станут подчиняться кучке избалованных сосунков? Думаете, черные пойдут за любым куском дерьма? Да они вас раком поставят, едва почуют малейшую слабость! А потому слабости вам показывать нельзя.
– Значит, училище сделает нас сильными? – басит великан Титус.
– Нет, увалень, прежде всего оно сделает вас хитрыми, жестокими и безжалостными! Меньше чем за год вы повзрослеете на полвека и почувствуете на собственной шкуре, через что пришлось пройти вашим предкам, чтобы построить государство! Итак, продолжаю… – Фичнер задумчиво чешет живот, выдувая пузырь из жвачки. – Теперь еще о Марсе… Братство у нас гордое, не хуже иных старинных семейств. У нас есть политики, преторы, квесторы. Нынешние губернаторы Меркурия и Европы, трибун, император флота. Даже Лорн Аркос из дома Аркос – третьего на Марсе, если кто не в курсе, – сохраняет связи с нами… Короче, власть имущим требуются новые таланты, и они решили дать вам шанс. Произведете хорошее впечатление – и сможете выбирать покровителей из лучших семейств. Победите – и вами может заинтересоваться сам Аркос. Тогда все дороги будут открыты – к славе, карьере, власти…
Я подаюсь вперед.
– Победить? – спрашиваю. – Кого победить?
Фичнер самодовольно скалится:
– В данный момент мы находимся в глухой терраформированной долине на самом юге системы каньонов. Здесь двенадцать замков, по одному на каждое братство. Завтра после ориентировки на местности вы начнете войну против своих сокурсников. Задача – установить свое господство над долиной любой ценой. Это поможет вам понять, как создаются империи.
За столом слышен одобрительный ропот. Игра – это интересно. Вот тебе и классы с коридорами!
– А что получит примас победившего братства? – интересуется Антония, накручивая на палец золотой локон.
– Настоящую славу, милочка. Верный путь к власти.
Значит, я должен стать примасом.
Мы принимаемся за еду. Когда Фичнер уходит, Кассий нетерпеливо ерзает на стуле, потом решается.
– А что, если нам сыграть еще в одну игру, прямо сейчас? – предлагает он небрежно, словно шутя, но в голосе ощущается напряженный холодок. – Давайте каждый признается, кого он прикончил? Начну первым: мне достался Нексус Селинтус. Я знал его с детства, как многих из вас, а сегодня перебил ему глотку своей рукой. – Он ждет ответа, но все молчат. – Ну же, давайте! Мы теперь одна семья, какие между нами могут быть секреты?
Молчание.
Первым уходит спать Севро, усмехаясь на ходу. Он и есть начал раньше всех. Хочется последовать его примеру, но надо еще поболтать с миротворцем Роком и громилой Титусом. Мы остаемся за столом еще долго после того, как Кассий, ничего не добившись, удаляется сам. Мне кажется, Титуса никто не любит. Хоть он и не смешлив, но ко всему относится несерьезно. Даже улыбается так, словно презирает всех и каждого. Так и хочется врезать ему от души, только вот не за что, повода он не дает. Я для него будто не человек, а шахматная фигура, которой можно походить, а если захочется, то и сбить щелчком с доски. Титусу семнадцать-восемнадцать, как и всем остальным, но в этом громиле двух с лишним метров ростом уже не осталось ничего детского. Худой и гибкий Рок рядом с ним кажется карликом и напоминает моего брата Кирана. Правда, Киран не умеет убивать. Добрая мягкая улыбка, спокойная, рассудительная речь. Лия, та девочка с раненой ногой и оленьими глазами, ходит теперь за Роком как привязанная. Он терпеливо сносит ее присутствие – я бы так точно не смог.
Перед сном брожу по замку в поисках комнат, где совершались убийства, но ничего не нахожу. Лестница в подземелья исчезла, словно ее и не было. За́мок поглотил ее. Наконец возвращаюсь в общую спальню, где стоят койки с тощими матрасами. За окнами все так же клубится ночной туман, из которого доносится завывание волков. Падаю на койку и проваливаюсь в глубокий сон.
21 Наши владения
Фичнер будит нас еще затемно. Ворча и ругаясь, выбираемся из постелей и выходим во внутренний двор замка. Потягиваемся, строимся по команде, маршируем за ворота и пускаемся по команде легким бегом, то и дело совершая многометровые прыжки.
Из серых облаков сыплется мелкий дождик. Шестикилометровые стены каньона вздымаются на пятьдесят километров к западу и на сорок – к востоку, между ними раскинулась живописная местность с холмами, лесами и реками – наш театр военных действий. Мы находимся на возвышенной части долины, где крутые скалистые уступы, покрытые мхом, обрываются в глубокие лощины, сейчас затянутые плотным утренним туманом. Рощицы на горных склонах проглядывают сквозь дымку пятнами, как лоскутное одеяло.
Наш замок высится на холме к северу от реки, в центре чашеобразной впадины, наполовину заросшей лесом. К югу и северу протянулась полукругом цепочка холмов повыше. Места красивые, думаю, Эо здесь тоже бы понравилось. Без нее я чувствую себя так одиноко. Тянусь дотронуться до кулона с лепестком гемантуса, но вспоминаю, что его у меня отняли. Мне пусто в этом раю.
Стены замка возведены на краю восьмидесятиметровых каменных утесов и поднимаются еще метров на тридцать. Квадратная пятидесятиметровая главная башня примыкает к северо-восточной стене. Проездная сторожевая башня выступает из стен наружу с западной стороны, из ее ворот в долину спускается пологий склон с тропинкой, по которой мы и бежим, разрывая клочья тумана. Холодный утренний воздух бодрит, прогоняя остатки кошмарных снов.
На горизонте разгорается летняя заря, испаряя дымку, вокруг становится виднее. Среди елок мелькают марсианские оленята-дирлинги, стройные и проворные, мельче земных из передач по телику. Над головой кружат птицы. Где-то зловеще каркает ворон. Вдали на травянистых склонах пасутся овцы, горные козы скачут по зеленым мшистым валунам, между которыми растянулась наша цепочка из пятидесяти человек во главе с куратором. Мои сокурсники, наверное, видят в зверях живых существ с Земли или причудливые творения ваятелей, но для меня они лишь пища и одежда.
Животные, посвященные Марсу, тоже водятся поблизости от замка: дятлы вовсю долбят стволы дубов и елей, а волки воют по ночам в лесной чаще. В речных низинах встречаются змеи, в глухих ущельях гнездятся стервятники. А совсем рядом по горной тропе движется цепочка убийц – мои друзья. Жаль, что Лоран, Киран или Маттео не могут прикрыть мне спину, – здесь нет никого, кому бы я мог доверять. Я овца в волчьей шкуре, затесавшаяся в стаю.
Каменистая тропа ведет нас все дальше в горы. Лию подводит раненая нога, она спотыкается и падает. Фичнер небрежно трогает ее носком своего гравибота и оглядывается. Мы с Роком поднимаем девушку и по очереди несем на плечах. Титус лишь презрительно усмехается, и когда Рок устает, подменить его вызывается один Кассий. Затем уже мне помогает Поллукс, худой парень с ежиком на голове и таким хриплым голосом, словно курит с самого рождения.
Травяные луга перемежаются с лесистыми лощинами. Летнее солнце греет все сильнее, мы чешемся от укусов насекомых. Лица бегущих уже блестят от пота, один я не страдаю от жары – это ледяной душ по сравнению со скафандром-печкой. Впрочем, все они достаточно тренированны, хотя состязаться со мной, Кассием, Севро, Антонией и Куинн – самым быстрым существом на двух ногах, какое мне приходилось видеть, – мог бы разве что Титус со своими тремя новыми дружками. Фичнер держится впереди, то и дело взмывая ввысь на золотых гравиботах и пугая разбегающихся оленей. Одного он догоняет и выхватывает из ножен хлыст. Гибкий пластиковый конец мигом обвивает шею животного и, обретая остроту, перерезает горло.
Травяные луга перемежаются с лесистыми лощинами. Летнее солнце греет все сильнее, мы чешемся от укусов насекомых. Лица бегущих уже блестят от пота, один я не страдаю от жары – это ледяной душ по сравнению со скафандром-печкой. Впрочем, все они достаточно тренированны, хотя состязаться со мной, Кассием, Севро, Антонией и Куинн – самым быстрым существом на двух ногах, какое мне приходилось видеть, – мог бы разве что Титус со своими тремя новыми дружками. Фичнер держится впереди, то и дело взмывая ввысь на золотых гравиботах и пугая разбегающихся оленей. Одного он догоняет и выхватывает из ножен хлыст. Гибкий пластиковый конец мигом обвивает шею животного и, обретая остроту, перерезает горло.
– Ужин! – бросает куратор с ухмылкой. – Тащите.
– Мог бы и поближе к замку найти, – недовольно бормочет Севро.
Фичнер недоуменно чешет в затылке, оглядываясь по сторонам:
– Какой-то мелкий уродливый гоблин что-то пискнул – или что там гоблины делают?.. Тащите!
Севро приподнимает оленью тушу за ногу:
– Вот черт!
На скалистой вершине километрах в пяти к юго-западу от нашего замка стоит каменная башня, с которой мы и осматриваем будущее поле битвы. Где-то вдалеке наши враги занимаются тем же самым. На западном горизонте возвышается горный хребет со снежными пиками, к югу-востоку, сколько хватает глаз, тянется густой высокий лес. Между ними простирается влажная равнина, пересеченная широкой рекой Аргос, текущей на юг, и ее притоками. Дальше на юге низина переходит в болото, конец которого теряется на горизонте. В голубом небе с крапинками звезд мерцает на двухкилометровой высоте гигантский конус, увенчанный стройным замком сказочной красоты. Это Олимп, объясняет Фичнер, – искусственная гора, откуда кураторы наблюдают за успехами своих братств.
Лия прижимается ко мне и испуганно шепчет:
– Как он не падает?
Без понятия.
Я смотрю на север.
Там расположены высокогорные владения братства Марса. Скалистые холмы с глубокими ущельями, где еще клубится туман, окружают небольшую лесистую долину, рассеченную реками Фурор и Метас, которые текут на юго-запад и там сливаются, образуя приток Аргоса.
– Мы на башне Фобоса, – говорит Фичнер. Башня находится на крайнем юго-западе нашей территории. Куратор прикладывается к фляге, не предлагая нам, и кивает на северо-запад, где за рекой на крутом холме возвышается еще один массивный силуэт. – А вон там башня Деймоса. – Он проводит рукой невидимую линию между башнями, указывая границу наших владений.
На реке Метас чуть дальше на юг виднеется мост. Врагу достаточно перейти его, и дорога к замку через долину открыта.
Севро сплевывает.
– Это что, шутка? – поворачивается он к Фичнеру.
– Ты о чем, Гоблин? – спрашивает тот, выдувая очередной пузырь.
– О том, что у нас ноги расставлены, как у розовой шлюхи! На черта сдались все эти горы и ущелья, если кто угодно может явиться прямо к входной двери? Вот он, мост, а вон ворота, всего дела-то – одну вонючую речку перейти.
– Ох уж эти гоблины, и все-то они замечают… – Фичнер шутливо хмурится, сверля смуглого малыша взглядом, потом равнодушно пожимает плечами. – Мне-то что, я буду на Олимпе.
Кассию диспозиция тоже не по душе.
– Что это значит, куратор? – спрашивает он с кислым видом. Судя по красным глазам, проплакал всю ночь, что, однако, не притупило его умственных способностей.
– А то, что это ваши проблемы, сосунки, а не мои. Вы не дома, а я вам не мамочка, задницу подтирать не стану. Если ноги расставлены, придумайте пояс целомудрия.
В толпе курсантов слышится недовольный ропот.
– Могло быть и хуже, – подаю я голос, указывая на юг, где крепость врагов беззаботно расположилась на обоих берегах реки. – К тем бедолагам заходи откуда хочешь.
– У тех бедолаг поля и фруктовые сады, – небрежно замечает Фичнер, – а у вас… – Он оглядывается на тропу. – У вас ничего, потому что ленивый гоблин бросил оленью тушу внизу. Ничего, волки сожрут.
– Если мы не сожрем волков, – хмыкает Севро, вызывая хмурые взгляды остальных.
– Что они делают? – восклицает вдруг Антония, показывая на юг.
Из облаков выныривает темный силуэт челнока и опускается на травянистой пустоши, отделяющей нас от речной крепости. Трое воронов и десяток крабов стоят в оцеплении, пока бурые слуги суетятся, расставляя на раскладном пластиковом столе съестное и бутылки. В кристально чистом воздухе наше острое зрение различает окорока, вино, молоко и сыр.
– Западня, – фыркает Севро.
Кассий вздыхает:
– Спасибо, Гоблин… Только я сегодня не завтракал. – Лицо его осунулось, под глазами темные круги. Он ловит мой взгляд в толпе и с улыбкой подмигивает. – Наперегонки, Дэрроу?
Я удивленно поднимаю бровь, потом улыбаюсь в ответ:
– По твоей команде.
И он срывается с места.
Чтобы накормить семью, мне приходилось проделывать вещи и поглупее.
Сорок восемь курсантов смотрят с башни, но ни один не решается составить компанию.
– Захватите мне ветчины с медом! – кричит вдогонку Фичнер. Антония обзывает нас идиотами.
Преодолев скалистые предгорья, спускаемся на равнину. Челнок уже улетел, возле стола никого нет. Бежать легко, трава едва достает до колен. Кассий все же быстрее меня, хотя в конечном счете опережает всего на корпус. Хватаем по банке ледяной воды и жадно пьем, на этот раз быстрее оказываюсь я. Довольно хохочем, хлопая друг друга по плечам.
– Кажется, у них там знак Цереры на штандарте, – показывает Кассий на стены, украшенные вымпелами. До крепости несколько километров сплошной луговины почти без деревьев. Он бросает в рот виноградину. – Надо бы провести разведку на будущее, а перекусим потом.
– Согласен… – и добавляю тихонько: – Что-то тут не так.
– Ерунда, – смеется он, глядя на голую пустошь с колышущейся травой. – Мы бы их давно увидели, да и не сможет никто нас догнать. К этим недотепам можно подойти и нагадить в воротах, никто нам ничего не сделает.
– Тут есть чем поделиться, – смеюсь я, похлопывая себя по брюху.
Однако мне все же не по себе, и дело не только в животе.
Снова гляжу на крепость. В правой стороне журчит река, вдали за ней белеют горные пики, слева за широкими лугами начинается лес. Впереди море высокой травы волнуется на ветру. Летящая низко птичка вдруг, резко вспорхнув, уносится прочь. Я нарочито громко смеюсь, опершись на стол.
– Точно, залегли в траве, – шепчу Кассию, – это ловушка.
– Можем стащить у них какие-нибудь мешки, – громко продолжает он, кивая на стол, – легче будет все унести, – и шепотом: – Бежим?
– Эльфик.
Он довольно ухмыляется. Вот только позволено ли сегодня, в день ориентировки на местности, начинать военные действия? Ладно, плевать.
На счет «три» разом пинаем стол, и в руках у нас оказываются его дюропластиковые ножки метровой длины. С диким воплем бросаюсь туда, где вспорхнула птичка. Кассий бежит рядом. Навстречу из травы растерянно поднимаются пятеро золотых из братства Цереры, и Кассий фехтовальным выпадом достает одного из них в лицо. Я не знаю изящных приемов, и вчерашнее плечо дает о себе знать, поэтому просто бью палкой по коленке, и второй противник с воплем корчится в траве. Пригибаюсь, уходя от удара кулаком, Кассий отбивает его. Мы танцуем в паре, теперь против троих. Вижу направленное на меня оружие, не палку и не нож, а нечто куда более интересное – кривой тесак, серп жнеца. Противник стоит, подбоченившись и вытянув его вперед, как хлыст. Будь это и вправду хлыст, я был бы уже мертв, но тесак короткий, и я уклоняюсь, одновременно блокируя кулак, летящий в моего напарника. Затем бросаюсь на того, что с тесаком, и беру в захват. Я гораздо проворнее, не говоря уже о силе рук, и быстро завладеваю оружием, а затем отправляю его хозяина в нокаут.
Последний оставшийся на ногах, видя, с какой сноровкой я кручу в руке тесак, сам готов сдаться, но Кассия уже не остановить. Высоко подпрыгнув с причудливым отвлекающим пируэтом, он с разворота валит его ударом ноги.
Крават – молчаливый танец, тайная техника золотых – удивительно напоминает хвастливый акробатический танец мальчишек из Ликоса с их прыжками и сальто.
К стонущим на земле курсантам я не испытываю ни малейшей жалости. Каждый из них прошлой ночью жестоко прикончил своего товарища, так что невинных жертв здесь нет. Беспокоит совсем другое – изящество, с которым дрался Кассий, не оставляя врагу ни малейшего шанса. Мой грубый натиск и ярость ничего не стоят против его техники, и узнай он мою тайну, я не проживу и секунды. Тем не менее Кассий тоже впечатлен.
– Ну ты и ловкач! Разоружил одной левой! Чертовски быстро! Мне повезло, что вчера не попал с тобой в пару. Очень круто! – Он презрительно оглядывает лица пленных. – Ну, что скажете, придурки?
В ответ слышатся одни ругательства.
Надменно вздергиваю голову:
– Что, не приходилось еще проигрывать? – Усмехаюсь, не получив ответа. – Неприятно, должно быть.