«А по-моему, нет!» – поспешно ответила я.
– Что нет? – удивился Шувалов.
Я оглянулась. Оказывается, последнюю фразу я произнесла вслух.
– Ничего-ничего. – Я замотала головой.
– Я уже начинаю привыкать, что вы проваливаетесь временами куда-то в параллельный мир.
– Это правда, – усмехнулась Ника. – Мама у меня мечтательница. До сих пор верит в чудо, хотя ни разу с ним не встречалась. Только когда я родилась.
– Ты не страдаешь от скромности, – фыркнула я.
– Скажешь, нет? – уставилась на меня дочка. Ее глаза смеялись.
Я тоже улыбнулась против воли.
– Не скажу.
– Ну, мне пора, – подал голос Шувалов.
– Почему? Так рано? Может, вас ужином покормить? – наперебой стали предлагать мы.
– Нет уж, хватит. Я уже выпил месячную норму чая. Еще глоток, и меня прорвет, как плотину в Новом Орлеане.
– Да? Как жалко, – погрустнела дочка. – И все равно, приятно было познакомиться. Никогда не думала, что у мамы такой замечательный начальник.
– На самом деле я совсем не замечательный. Я злой и беспощадный. Не порть мне имидж, а то твоя мама потом всем расскажет правду, и люди перестанут меня бояться.
– Вас это расстроит? – с удивлением спросила Ника. – Вы любите, чтоб вас боялись?
– Так надо для дела, – обреченно развел руками Шувалов.
Он надел ботинки. Я переминалась в ожидании, не зная, что сказать. Да что там, я даже не знала, что думать. Он уходил и ни слова не сказал о том, чего же ему все-таки было надо. Он захватил с собой баллон воды, обернулся и спросил:
– Может, вы меня проводите?
– Конечно, – с готовностью кивнула я. Глупая, глупая, чего я ждала? Он просто случайно пересекся со мной, как пролетающая комета. Между нами нет ничего общего. И нечего заниматься самообманом. И все же я пулей вылетела из квартиры. За ним. Он стоял и ждал лифт.
– Я хотел извиниться, – неожиданно вдруг начал он. – Мне кажется, я был совсем не прав.
– В чем?
– Вы из-за спектакля спешили в понедельник?
– Да, – кивнула я. И добавила: – Я никак не могла его пропустить. Надо было поставить декорации.
– Что ж, тогда вы правильно сделали, что сбежали. Хоть это и нарушает всякую трудовую дисциплину. – Он улыбнулся одними глазами.
Все-таки у него были очень красивые голубые глаза. Не такие, как у меня, с серым отливом, а чистые, почти небесные. Интересно, сколько ему лет? Сорок? Сорок пять?
– Что да, то да, – покорно согласилась я. Не о том мы говорили. Как бы я хотела, чтобы он сказал, что будет рад увидеть меня снова… в более подходящих обстоятельствах.
– И вы, конечно же, обещаете, что не будете поступать так в будущем. То есть вы все-таки потрудитесь отпроситься и не станете убегать без разрешения. А то мне совсем не хочется вас увольнять. Обещаете?
– Обещаю! – клятвенно заверила я.
Лифт уже дважды проехал, остановился и уехал. Шувалов стоял и о чем-то думал. Я надеялась, что он думал обо мне. Нет, я не должна даже заикаться об этом. И вот он зашел в лифт и ничего не сказал. Кроме одного:
– Хороших выходных. У вас чудесная дочь.
– Я знаю, – одними губами прошептала я.
Шувалов уже уехал. Я стояла перед лифтом и пыталась собраться с мыслями. Что это было? Вроде я думала, что он меня хочет принудить к чему-то? Нет, это не так. Кажется, и в этом весь ужас, Шувалов оказался действительно хорошим мужиком. Я не знала, что с этим делать. Ведь, по сути, я никогда раньше с ними не встречалась. С такими, которые не делают подлостей и не желают самоутвердиться за чужой счет. Просто делают свое дело, а когда смотрят на тебя, хочется растаять и превратиться в лужу под их взглядом.
«Еще днем он казался тебе самым жутким начальником на свете!» – одернула я себя.
«Да, но тогда я еще не знала…»
«Чего? Чего ты не знала?»
«Что он такой…»
«Какой? Ну, какой?»
«Отстань. Я не знаю».
«Ты дура! Опять напридумываешь себе ерунды, а потом будешь рыдать. Зачем тебе это надо? Или ты мало в жизни обламывалась? Такие, как ты, никому не нужны. Хотя нет! Ты нужна Кириллу. Или таким, как он. Думаешь, Шувалов мог всерьез посмотреть в твою сторону? Да ему надо, чтобы ты была двухметрового роста и с грудью от Семенович. А ты кто – худая селедка с глупым сердцем. Это никому не нужно, и даже думать забудь».
– Мам, ты чего тут стоишь? – высунулась из двери Ника.
– А? Я задумалась. Я… иду я. Иду.
– Мы едем на дачу?
– Да. Только завтра.
– Я уж поняла. Этот начальник хороший парень, по-моему.
– Много ты понимаешь в парнях, – фыркнула я.
– Он тебе нравится! – торжествуя, зааплодировала Ника.
Я отвернулась.
– Не говори ерунды. И вообще, если хочешь знать, он голубой. Так Аленка считает, а она не ошибается. И совсем он мне не нравится. Он чуть было не уволил меня. Это как?
На следующее утро мы с Никой уехали на дачу. Наши шесть соток затеряны в диких лесах Шатурского района, и в особенно жаркое лето вокруг нас горят торфяники. Но кого у нас это пугает? В нашей стране ничто не признается стихийным бедствием, кроме разве что политических выборов. На нашей даче весной красиво и чисто, а небо превращается в бесконечное горное озеро. Нашим воздухом (в перерывах между пожарами) можно умываться. Я очень люблю наш сарайчик с буржуйкой, люблю сажать цветы и смотреть, как они растут. Люблю летом собирать клубнику с грядки, а осенью ходить за грибами. Кстати, Никина любовь к грибам – от меня.
Всю дорогу до нашего поселения у меня в голове крутилась одна и та же мысль. Интересно, а во мне все же есть что-то, за что меня можно было бы полюбить? И не абы кому, а чтобы это был кто-то вроде Шувалова? Мне всегда встречались одни только мелочные посредственности, из которых мой бывший – самый посредственный. Может быть, другие просто обходят меня стороной? Ведь встречаются же они с кем-то. Почему бы не со мной? И все-таки что у Шувалова на уме? Больше всего меня пугало, что, может быть, ничего. Вдруг завтра утром, вернее, в понедельник утром я приду на работу, полная своих дурацких фантазий, а там все останется по-прежнему?
«А что, собственно, поменялось? – спросила я у себя. – Только честно! Что, разве Шувалов дал какой-то повод?»
«В том-то и дело, что нет», – грустно согласилась я. И все-таки почему-то мне казалось, что что-нибудь обязательно будет.
Часть вторая Чур меня! Чур!
Глава 1 По Сеньке шапка. Стильный аксессуар
Выходные тянулись очень медленно. В этот раз меня не радовала ни хорошая погода, ни встреча с моей дачной приятельницей Розочкой, которая тоже именно в эти выходные приехала проведать фазенду. Мы дружили с ней вот уже десять лет, так как практически в одно время остались без мужей: она – без официального, я – без гражданского. После этого у нас появилось столько общих тем… Тогда ее дочке было что-то около семи лет, а моей – чуть больше трех. Много лет мы вместе отбывали отпускную каторгу на нашей дикой, лишенной удобств природе и, похоже, сроднились. Срослись. Как только за бортом зеленеет первый листочек, а в ночном небе раздается праздничный салют в честь Дня Победы, я тоскую по Розочке, а она по мне. Как ни странно, зимой мы друг о друге не вспоминали совсем. Но лето – ни одного лета не было, чтобы мы не поели ее маринованных помидоров и не попили моей брусничной браги. В этот раз мы обе оказались в одном месте и в одно время. И, забавно, практически в одинаковом состоянии.
– Что-то ты грустна, мать!
– Что-то ты тоже не пляшешь от радости, – обменялись мы «приветствиями». – Что случилось?
– Случилось! – Мы обе кивнули. Оказалось, что время не стоит на месте, стремительно меняя все вокруг.
– Что у тебя? – наливая мне в стопку, спросила Розочка.
– Мужик попался – прямо не знаю, как отдаться.
– Тоже мне проблема, – фыркнула она. – Некоторые, между прочим, такие проблемы вмиг щелкают.
– Да, бывает, – согласилась я. – Он мой шеф. Так что… не все так просто. И потом, на фиг я ему сдалась? Вокруг полно молодых и красивых.
– Это точно. Молодых кругом полно, – с непонятной злобной язвительностью выдавила Розочка и махнула стопку. Если бы я не знала, что у нее вот уже двенадцать лет нет и в помине никакого мужа, я бы решила, что он ушел к молодой.
– А у тебя что? – запоздало встрепенулась я.
Розочка крякнула, закусила огурчиком и поведала мне свою трепетную новость:
– Дочь моя отчебучила.
– Чего?
– Да того самого. Практически ты можешь начанать вязать для меня белый пуховый платок. И носки с начесом.
– Ты с ума сошла? – возмутилась я. – Когда это я вязать умела? И на черта тебе сдался платок? Иль ты в религию подалась?
– Да не в этом… короче, сделала меня моя Ленка бабкой. В чем они там ходят? В трусах с начесом?
– Что? – ахнула я. – Ленка что, того?
– Это точно. Того. Сбрендила. Девке двадцати нет, а она с пузом.
– Скоро ждете? – аккуратно поинтересовалась я.
Розочка снова разлила живительной влаги и всунула мне в руку стопку.
Розочка снова разлила живительной влаги и всунула мне в руку стопку.
– Выпьем. Через месяц будет. Готовый к употреблению. Представляешь, не пройдет и двух лет, как появится на этой земле кто-то, кто с полным правом будет звать меня «баба». Это кошмар.
– Кошмар, – согласилась я. – А ты кого хочешь, девочку или мальчика?
– Я-то? – выразительно посмотрела на меня Розочка. – Если честно, я – мужа.
– Понятно, – усмехнулась я.
Выяснилось, что ее Ленка оказалась в ситуации, до боли напоминавшей мою. Она залетела от случайного знакомого, у которого не было даже мобильного телефона.
– Представляешь, она даже не уверена, что он не женат. Слава богу, хоть она знает, как его зовут.
– И что он?
– А что он? Он – как все мужики. Уже в кустах сидит и вышивает на футболке надпись: я тут ни при чем. Господи, Надька, о чем мы говорим. Всем им нужно только одно. Секс!
– Видишь, не всем, – грустно ответствовала я. – Шувалову и секс не нужен.
– Знаешь, что я тебе скажу: это большое счастье. Если есть возможность смыться – беги. А то не успеешь оглянуться, а тебя уже бросили. Это в лучшем случае.
– Ты считаешь? Хотя да. С Кирой это было бы лучше, – согласилась я.
Конечно, лучше было бы обо всем забыть. И все-таки в понедельник утром я шла на работу с замирающим сердцем. Я, конечно, старательно делала вид, что ничего не происходит. И что я встала на час раньше совсем не для того, чтобы накраситься и выбрать одежду. Просто давно уже надо было начать вставать раньше, сколько можно все делать в спешке. Ничего не успеваю, на работе появляюсь заспанной…
– Мам! Ты что, решила отдать свои вещи в гуманитарную помощь? – Ника выползла из своей комнаты и наткнулась на меня, судорожно копошащуюся в груде тряпок.
– Где моя бежевая юбка? Где она? – как в бреду, бормотала я.
– У меня. Я в ней на плавание ходила. А что? – невинно ответила Ника, отводя взгляд в сторону.
– Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не смела без спросу брать мои вещи! – возмущенно пророкотала я. – Тащи сюда юбку!
– Там пятно.
– Та-ак! Это выше всяких границ. И в чем мне идти? – запаниковала я.
– Ну-ка, ну-ка! – вместо того чтобы убраться восвояси, Ника уселась в кресло и с интересом уставилась на меня.
Я остановилась.
– Чего пялишься?
– Давно у нас дома бесплатного шоу не показывали. Кабельного у нас нет, Интернет отключили за неуплату, так что ты – лучшее предложение дня. А что, в джинсах у вас на работе больше не ходят? Или в брюках? Вот же, лежат твои любимые, серые – очень удобные.
– Издеваешься? – Я швырнула эти брюки в дочь и в бессилии плюхнулась на кровать. – Они же страшные.
– Может, тебе нужна помощь твоей умной и проницательной дочери? Ты только скажи. Мне тоже этот твой Станислав Сергеевич понравился.
– Правда? – порадовалась я. Если он понравился Нике, он просто не может быть плохим человеком. Надо сказать к слову, что Кирилл ей не нравился никогда.
– Да, – деловито кивнула она и нырнула в гущу тряпья. – Так, мне кажется, подойдет черная юбка с отливом. Вот, примерь!
– Но она же вечерняя.
– И что? Пусть блузка будет скромная. – Ника деловито вытащила вещи из общей кучи и бросила их мне.
– А лореалевские тени у тебя? – волновалась я.
Дело в том, что мы с Никой в целях экономии пользовались одной косметикой на двоих. И она (косметика) кочевала из комнаты в комнату, периодически теряясь в пути.
– У меня, у меня. И мне подружка дала помаду диоровскую. Дай попробую на тебе. – Она притащила тюбик нежно-розового цвета и принялась малевать на мне «пейзаж». Рисует Ника сомнительно, но в этот раз, в общем, получилось что-то очень даже симпатичное. ОЧЕНЬ ДАЖЕ. Я стояла на пуфике и смотрела на себя в зеркало.
– Хороша, – не без удовольствия отметила дочь.
– Да уж. Можно, я помаду с собой возьму? – попросила я. Хорошо, когда растишь взрослую дочь – всегда можно рассчитывать на поддержку.
А на работе меня встречали непонимающими взглядами. Наш охранник даже уточнил, нет ли у меня сегодня дня рождения, хотя он прекрасно знал, что он у меня осенью. На все вопросы я отвечала коротко и пространно.
– Так, решила привести себя в порядок. Весна все-таки.
– Что, вышла на тропу войны? Разбегайтесь, мужики! – усмехнулась Аленка.
В нашем дуэте традиционно она была первой скрипкой, поэтому мою попытку модернизации она восприняла отрицательно. В целом я на ее фоне действительно смотрелась простовато. Она – яркая блондинка, усиленная с помощью достижений химии. Высокая, стройная, в том числе за счет посещения тренажерного зала. И на ее лице всегда блуждает ярко-красная, идеально очерченная хищная улыбка. А что у меня? Только трогательный взгляд голубых глаз, хрупкие плечи и некоторая общая худосочность. Я вызывала в людях только два чувства – жалость и желание покормить. Причем у всех, включая мою дочь. Если и производить на кого-то впечатление, то желательно отдельно от Аленки. Но посоветоваться-то с ней можно?
– Кого-кого ты хочешь охмурить? – чуть не захлебнулась она, когда я попыталась рассказать ей, что со мной произошло.
– Я не хочу его охмурить. Просто… мне кажется, он не совсем такой, каким мы все здесь его считаем.
– Интересное кино! Он не такой. И ради этого ты вырядилась, как на корпоративную вечеринку?
– Ну… просто хочется, чтобы он увидел меня в нормальном виде.
– С боевым раскрасом? Хочешь, чтобы он завалил тебя прямо в том шкафу? Лишил тебя невинности, как последняя сволочь?
– Он вообще-то очень порядочный, – робко возразила я.
– Порядочных мужиков нет. Не существует. Аксиома! – уверенно махнула рукой Аленка. – А ты что, и правда сидела в шкафу?
– Только попробуй кому-то трепани! – возмутилась я. Да, про шкаф можно было бы и промолчать.
– Я если и трепану, кто мне поверит? Суди сама, тебя чуть не уволили, а ты теперь сохнешь по боссу? Умно, ничего не скажешь. Он – крутой мужик. С этим не поспоришь. Согласна?
– В целом… да. Конечно.
– Отлично. И у него, как у крутого мужика, есть широкий, вернее, я бы даже сказала, широчайший выбор баб. Этого тоже не отнять. Теперь дальше. Он не делал тебе никаких предложений, не приглашал никуда и не говорил, что он – одинокий волк, нуждающийся хоть в капле сочувствия и ласки. Нет?
– Нет, – улыбнулась я. – Он бы и не стал. Он не такой.
– Они все именно такие. Вопрос не в том, способен ли Шувалов на то, чтобы сделать тебе грязное предложение. Ответ однозначен. Всегда. Вопрос в том, зачем ему делать это предложение тебе. Ты что, фотомодель? Наоми Кемпбелл? Нет, тут ни один солярий не поможет!
– Знаешь что… Неправда. Не всегда все в жизни так, как ты говоришь.
– Отлично! Посмотрим, – развела руками она. – Где же он? Ау! Где твой герой, твой рыцарь, которого еще в пятницу ты боялась, как дефолта?
– Заткнись! – прошипела я, оглядываясь.
Хрюнина с преувеличенной активностью шлепала дыроколом. Подслушивает, сто пудов. Самое ужасно, что в чем-то Аленка, стерва, права. Следовало признать – Шувалов на меня произвел неизгладимое впечатление. И что? Это новость? Он очень интересный мужчина, это факт. А кто сказал, что обратная связь тоже есть? Может быть, и скорее всего, ему все это совершенно безразлично. Может, он вообще уже обо всем забыл. Потому что ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду я так ни разу и не столкнулась с ним.
Вот это был удар! Я не знала, куда деваться. Каждое утро, вскакивая ни свет ни заря, я красилась-наряжалась и прокручивала у себя в мозгу тысячи разных вариантов, сотни возможных ситуаций. Кроме одной – что мы просто больше не пересечемся. Мне казалось, что после нашей странной встречи он должен хотя бы подойти и сказать «привет». Просто улыбнуться своей неформальной, нерабочей улыбкой. Задержать на секунду взгляд – ведь, в конце концов, он видел меня только с размазанной по щекам дешевой тушью. Разница была, это точно. Но он как будто специально стороной обходил офис продаж. Он приезжал рано и скрывался в недрах дирекции. Я видела, как к нему приходили какие-то незнакомые люди. Слышала, как он вызывал к себе то одного, то другого. Но только не меня. Еще недавно я была бы этому очень рада. Но теперь…
К четвергу я устала и, стоя у зеркала, уже почти ненавидела Шувалова и всех мужиков вообще. В конце концов, по своей душевной конструкции я «сова». Для меня и в семь часов подняться – целое дело. А чтобы в шесть… И потом, от постоянного нанесения густого тона и пудры у меня на подбородке появился прыщ. Ненавижу. Поэтому к пятнице я вставать раньше категорически отказалась. Не помог ни будильник, ни телевизор, включившийся на канале новостей. Новости только усыпили меня. Невероятно, как сладко я могу спать под рассказы о новых судьбоносных решениях наших властителей.
– Мам, ты еще спишь? А как же Шувалов? – всунула нос в мои покои инфанта.
– К черту Шувалова. Он замуровался в дирекции и не выходит при свете солнца. Наверное, он все-таки вампир, – сонно пробормотала я. И перевернулась на другой бок.