— Зато ты стала руководителем управления Санкт-Петербургской мэрии, — вспомнил Муслим, — почти генерал. Сделала такую карьеру. У тебя, наверно, сотни подчиненных.
— Сорок две тысячи человек, — ответила она. — Я руковожу самым крупным управлением в городе. Или тебе ничего не сказали?
— Сказали. Значит, ты теперь Радволина? Вера Дмитриевна Радволина. Я даже не думал, что у тебя другая фамилия. Раньше ты была Клименко.
— Клименко я была по первому мужу, а Радволина — фамилия моего второго мужа.
— А почему тогда твоя дочь Фролова?
— Это фамилия моего отца.
— Мама, что здесь происходит? Вы с ним знакомы? — спросила Наталья.
— Это мой старый знакомый, — спокойно ответила мать. — Ты уже здесь все сказала? Все, что могла? В таком случае иди и сядь в машину. Леша отвезет тебя домой. Я тоже скоро приеду. Иди…
— Мама, он родственник Измайловых. Я хотела ему объяснить…
— Мы поговорим дома. Иди, — кивнула она, перебив дочь, — иди. Я скоро приеду.
Наталья взглянула на Муслима.
— До свидания, — тихо произнесла она и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Он уселся на кровать. Посмотрел на сидевшую перед ним женщину.
— Сильно изменилась? — с вызовом спросила Вера. — Наверно, постарела?
— Нет, — возразил он, — сколько тебе лет? Тогда было двадцать восемь. Значит, сейчас сорок. Тебе только сорок лет. Какая же ты старая? Это я уже постарел. Мне сейчас…
— Сорок восемь, — быстро сказала она. — Ты старше меня ровно на восемь лет. Как ты жил все эти годы, Муслим?
— Жил как все, — ответил он глядя на нее, — иногда выживал, но, как видишь, выжил.
— Мне сказали, что ты теперь дипломат? Неужели ушел со своей работы?
— Не совсем. — Он не хотел врать. И говорить правду тоже не хотелось.
— А насчет родственника наверняка соврал, — усмехнулась она. — Я уже все знаю. Его отец и дядя остановились в «Гранд-отеле». Говорят, что его отец заместитель министра…
— Первый заместитель министра…
— Тем более. А второй тоже большая «шишка» из вашего КГБ. Верно?
— Откуда ты все знаешь?
— У меня свои связи, — усмехнулась она. — Зачем ты приехал? Разбираться по поводу этого убийства? Только не говори, что ты приехал как дипломат, все равно не поверю.
— Убили нашего дипломата, — напомнил Муслим. — Наше государство обязано было кого-то прислать для проверки всех обстоятельств дела. Тем более что нужно помочь его родственникам забрать тело погибшего.
— Ответ дипломата. И больше ничего?
— Если смогу, то уточню обстоятельства гибели нашего сотрудника.
— Уже теплее, — кивнула она. — Значит, будешь все сам проверять. Как тогда, в девяносто втором?
— Нет. Ты же знаешь, что сейчас не девяносто второй год. И дело ведет ваш следователь по особо важным делам Мелентьев. Кстати, насчет этой девочки правда? Она действительно ваша родственница и ждет ребенка от погибшего Измайлова?
— Только не делай поспешных выводов, — попросила она. — Виктория действительно троюродная сестра моей дочери. Ее мать моя двоюродная сестра, а ее бабушка родная сестра моей матери. И Наташа с Викой с детства дружили. Поэтому Наташа так глупо и подставилась. Поехала домой к вашему дипломату и ничего мне не сказала. Можешь себе представить, что я потом пережила, когда все узнала. Она поехала туда на моей служебной машине, водитель ждал ее внизу, и все запомнили и машину, и номера служебного автомобиля мэрии. А вашего дипломата потом убили. Но моя бедная девочка не могла этого сделать. Она в жизни и мухи не обидела, можешь мне поверить. Она не способна на такую жестокость. Но ваши родственники погибшего считают, что раз она единственная подозреваямая, то, значит, она и убийца. Ваш консул даже откровенно говорил, что я пытаюсь помешать следствию. Какая чушь. Моя дочь просто свидетель, а не подозреваемый и тем более не обвиняемый.
— Она говорила, что у нее есть алиби.
— Конечно, есть, — несколько нервно произнесла Вера. — И вообще я точно знаю, что она не могла убить вашего дипломата. С какой стати? Только потому, что он не хотел больше встречаться с ее троюродной сестрой? За это можно дать пощечину, но не убивать…
— Она сказала, что его убили в десять, а она была у него примерно в половине девятого…
— Болтушка, — гневно произнесла Вера, — говорит все, что знает. Это тайна следствия, и я просила ее никому не говорить. Вашего молодого человека действительно убили ближе к десяти часам вечера, а Наталья была там в половине девятого. Все очень просто и очень понятно. Надеюсь, ты сумеешь подтвердить непричастность моей дочери к этому дикому убийству. Я, конечно, не боюсь, но мне неприятно, что родные погибшего будут думать так плохо о моей дочери.
— Я сделаю все, что смогу, — пообещал он. — Значит, ты уже начальник управления. Сделала такую карьеру за двенадцать лет.
— Что мне оставалось делать? Одинокая женщина с ребенком на руках. Если ты помнишь, я тогда тоже разводилась со своим первым мужем. Нам пришлось дважды встречаться в суде. Унизительно и обидно, когда чужие люди копаются в твоем прошлом, в твоей личной жизни, словно пытаясь тебя препарировать. Ты ведь тогда тоже проходил через похожую процедуру.
— Мне было легче, — признался он. — Судья была моей старой знакомой, и она довольно быстро нас развела. А потом моя бывшая благоверная вышла замуж за крутого бизнесмена и отказалась от алиментов. А заодно и не разрешила нам встречаться с дочерью. Вот такие дела.
— Почему ты столько лет не давал о себе знать? — спросила она. — Я думала, что ты позвонишь или приедешь. Мы тогда с тобой говорили, и ты обещал мне обязательно звонить. Или уже не помнишь?
— Я вернулся в Баку, когда там ушел в отставку Президент республики. Начался общий хаос, руководителем стал председатель парламента, бывший ректор медицинского института. Затем Президент вернулся на один день, и его снова свергли. К власти пришел Народный фронт. Можешь себе представить, что у нас творилось. Через месяц выбрали второго Президента. А еще через несколько месяцев меня выгнали с работы. Как я мог тебе позвонить? О чем говорить? Какие планы или перспективы строить на будущее? У меня не было ничего. Ни денег, ни работы, ни семьи, ни даже квартиры. Я жил у родителей. Мне было стыдно звонить тебе. Через несколько месяцев все наладилось. Меня вернули на работу, к власти в республике пришел Гейдар Алиев. Он был избран третьим Президентом и начал наводить порядок. Мой старший брат — дипломат — подарил мне свою квартиру, переехав в новую, которую строили для сотрудников президентского аппарата. И тогда я решил тебе позвонить. Но твой старый телефон долго не отвечал. А потом мне ответила какая-то пожилая женщина. Она сообщила, что ты вышла замуж и уехала в Стокгольм. Я тогда понял, что опоздал.
— Через два года после нашей встречи, — сообщила Вера. — Я уехала в Стокгольм в феврале девяносто четвертого. Это была наша домработница. Она говорила, что ты позвонил. Но меня уже не было в городе. Ты слишком долго собирался мне звонить, Муслим. Очень долго.
— У нас шла война, — печально ответил он. — Летом начался мятеж, который привел к падению режима Народного фронта, потом началось наступление наших соседей. Они захватили у нас несколько районов. Я все время был в командировках, опрашивал беженцев и вынужденных переселенцев, спал в палатках. Мы должны были все документально оформить.
— Два года, — напомнила она ему. — Ты долго не звонил, Муслим. Я решила, что ты просто меня забыл. Забыл, как обычно забывают женщину, с которой случается очередная интрижка в командировке…
— Ты ведь знала, что у нас была не интрижка.
— Тогда тебе нужно было все бросить и позвонить, — нервно произнесла она. — Думаешь, я должна была сидеть и ждать тебя? Год, два, три, пять, десять. Сколько? Ты помнишь, сколько мне было лет? Я была еще совсем девочкой. Только двадцать восемь. А в тридцать мне уже казалось, что жизнь заканчивается. Ты думаешь, я не искала тебя? Тогда не было мобильных телефонов, но я узнала через Пармузина номер твоего телефона в прокуратуре республики и все время звонила тебе. А мне все время говорили, что ты либо в командировке, либо занят. А потом сообщили, что ты уволен. И я решила, что ты нарочно все подстроил, чтобы я перестала звонить. И я перестала.
— У нас была война, — повторил он.
— Это не оправдание, — жестко произнесла Вера. — Во время войны люди тоже любят и находят друг друга…
— И ждут, — добавил он.
— Ждут, — согласилась она, — когда точно знают, что к ним вернутся. А я точно не знала. Я просто не знала.
— И тогда ты вышла замуж во второй раз и уехала в Стокгольм, — напомнил Муслим. — Твое ожидание было сполна вознаграждено.
— Не смей так говорить. Вспомни, что тогда было. Невозможно было даже нормально купить хлеб. Цены взлетели до небес, зарплаты нищенские, магазины стояли пустые… А у меня — девочка на руках, о которой я обязана была думать. И поэтому я приняла предложение моего давнего друга и уехала с ним в Стокгольм.
— Сколько ему было лет?
— Не важно. — Она нахмурилась. — Сорок пять. Он был старше меня на шестнадцать лет. Кирилл Радволин. Прекрасный человек. Он заменил Наташе отца, хотя она всегда росла с моей фамилией. Она всегда была Фроловой. А он оказался тонким, деликатным и интеллигентным человеком. В девяносто шестом мы вернулись в Питер. Тогда я устроилась на работу в мэрию. Нам очень помог тогда Владимир Путин, он работал заместителем Собчака. Через несколько месяцев состоялись выборы, и у нас появился новый мэр Яковлев, который тоже знал нашу семью. Мне предложили новую должность. Потом другую. За восемь последних лет меня шесть раз повышали в должности. И сейчас я начальник управления.
— Что случилось с твоим вторым мужем? Ты говорила о нем в прошедшем времени. С ним ты тоже развелась?
— Он умер. Два года назад. Ему было только пятьдесят три. Обширный инфаркт. Его невозможно было спасти…
— Извини.
— Ничего. Я уже привыкла. Теперь в сорок лет я женщина с большим опытом. Дважды была замужем. Даже обидно, что все так получилось. Каждый раз думала, что один раз и на всю жизнь…
— Я ничего не знал, — прошептал он, — и не хотел вмешиваться в твою жизнь. Думал, что ты меня уже давно забыла.
— Может, тебе хотелось так думать? — язвительно спросила она. — Может, так было удобнее, легче жить. Ты хотя бы сам женился?
— Нет. До сих пор хожу в холостяках. Моя жена, кажется, навсегда отбила у меня охоту к подобным «фокусам». Да и моя работа не дает мне много времени на создание семьи.
— Ты по-прежнему работаешь в прокуратуре?
Он не хотел ей лгать. Чувствовал, что не должен и не может.
— Я следователь.
— Как и тогда, — усмехнулась она. — Видимо, ты не очень хороший следователь, Муслим, если за столько лет совсем не вырос.
— Наверно, — согласился он. Не стоит ей говорить, что его представление к генеральской должности дважды откладывалось, что он уже старший советник юстиции и следователь по особо важным делам. Все это не имеет никакого значения. Она права, по большому счету он так и не сделал карьеры, если не считать сотни преступников, которых он нашел и обезвредил, если не считать сотни жертв, которым он помог, и тысячи спасенных людей, которые жили на этой земле благодаря его умению и опыту, его проницательности и профессионализму. Все это не имело никакого отношения к тому печальному факту, что они расстались с Верой ровно двенадцать лет назад и увиделись снова здесь, в этой старой гостинице.
— Что ты молчишь? — спросила она. — Неужели тебе больше нечего сказать?
— Наверно, нечего, — кивнул он. — Я постараюсь объяснить родственникам погибшего, что твоя дочь оказалась в этой квартире случайно. Она приезжала туда, чтобы попытаться помочь своей подруге и родственнице. Но ты понимаешь, что главные выводы должен будет сделать следователь Мелентьев. Именно он даст заключение о возможной причастности или непричастности твоей дочери к этому убийству.
— Ты мне не веришь?
— Конечно, верю. Но откуда ты знаешь, что могло там произойти? Почему ты так уверена, что там ничего не было? Возможно, у них была ссора. Экспертиза показала, что погибший был пьяным. Он много выпил перед приездом твоей дочери. Или когда она к нему приехала. Она красивая девушка, и он мог неправильно истолковать ее визит. Не потому, что он был таким плохим человеком. Просто в традициях южных семей невозможно представить, чтобы молодая девушка приехала поздно вечером одна к молодому человеку домой. Даже если она приехала из-за своей родственницы, которая лежала в больнице. Можно было позвонить по телефону…
— Такие вопросы не решаются по телефону, — тихо возразила Вера.
— Тогда ей нужно было взять кого-то с собой, — сказал Муслим. — Так было бы гораздо проще объяснить всем, почему она туда поехала…
— Она так и сделала, — неожиданно сказала Вера, глядя ему в глаза.
— Что? — изумился Муслим. — Что ты говоришь?
— Мы поехали туда вместе, — твердо произнесла Вера, — и я сидела в машине, ждала, когда она вернется. Она вернулась в слезах, и тогда я решила сама подняться к нему…
— И поднялась? — не поверил услышанному Сафаров.
— Да. Я поднялась сразу после того, как она вышла из его квартиры. И поэтому я уверена, что моя дочь не убийца. Я была в этой квартире сразу после нее…
— Господи, — прошептал потрясенный Муслим, — только этого нам и не хватало…
Год обезьяны. Санкт-Петербург. Год тысяча девятьсот девяносто второйНа следующий день Артем появился с мрачным видом. У него болела голова. К тому же ему досталось от супруги, которой не понравилось вчерашнее опоздание мужа домой. Да еще в откровенном подпитии. Муслим, скрывая улыбку, наблюдал за молодым другом.
— Здесь нужно будет послать запрос еще раз, — показал он один из документов Артему.
Тот согласно кивнул головой.
— Мне всю ночь снились наши посиделки, — неожиданно признался Артем, — и эта фактурная блондинка, которая сидела за соседним столиком. А ты молодец, пригласил ее подругу танцевать. Я не так хорошо танцую, чтобы решиться. Я боялся, что упаду на пол, а блондинка упадет на меня и раздавит. Такие кошмары мне снились.
— А я их не видел, — признался Муслим, — хотя все время думал о ее подруге. Она скрывала какую-то тайну, я видел, как ей было нелегко, но она старалась не думать о плохом.
— Теперь уже поздно сожалеть, — отмахнулся Пармузин, — они уехали, а мы даже имен их не знаем. И теперь мы их никогда больше не увидим. В нашем многомиллионном городе трудно найти человека, которого увидишь в первый раз. Не зная его фамилии и адреса, не зная, где его искать и кем он работает. Настоящая задача для следователя, — улыбнулся он, перебирая документы.
— А я смогу ее найти, — внезапно сказал Муслим, — даже не зная ее адреса и фамилии.
— Поедешь в ресторан и будешь опрашивать официантов? — догадался Артем. — Но это не метод. Они могли быть там в первый и последний раз. И никогда больше там не появляться. Так их невозможно будет найти.
— Я найду, — упрямо повторил Сафаров, — сегодня до вечера найду.
— Давай спорить, — оживился Пармузин, — как раз на мою проигранную бутылку. Спорим. Только сначала расскажи, как собираешься ее искать.
— Используя дедуктивный метод, — рассмеялся Муслим, — и наши возможности. Мы знаем, что она родилась в год Дракона. Это шестьдесят четвертый год. Мы знаем, что она приехала туда на темно-синем «Пежо». Я думаю, в городе не так много владельцев «Пежо», которым двадцать восемь лет. Она замужем, у нее есть дочь. Вполне достаточно. Сейчас через милицию я проверю всех владельцев синих «Пежо».
— Здорово, — согласился Артем. — Хорошо, что я с тобой не успел поспорить, иначе пришлось бы ставить тебе две бутылки.
Это был девяносто второй год. И такого количества иностранных машин, которые появятся в России уже через год, в Санкт-Петербурге еще не было. Муслим поднял трубку. Еще через несколько минут он знал, что в городе зарегистрированы сорок семь «Пежо», из которых только четырнадцать синего цвета. Еще через полчаса полная распечатка, поступившая из информационного центра МВД, была на их столе. Среди владельцев машины значилась и Вера Клименко, шестьдесят четвертого года рождения. Был указан ее адрес и телефон. Муслим торжествующе взглянул на своего друга, подвинул к себе аппарат и набрал номер. И услышал уже знакомый женский голос. Он положил трубку. Теперь сомнений не оставалось, это была она. Ее квартира находилась совсем недалеко отсюда, на Суворовском проспекте.
Вечером он вышел из прокуратуры и попросил водителя прикрепленной к ним машины отвезти его на Суворовский проспект. Он назвал адрес, и водитель отвез его точно к ее дому. Отпустив машину, Муслим начал прогуливаться вокруг дома. На часах было около семи, но темно-синего «Пежо» нигде не было. Он нашел телефонную будку и позвонил. Никто ему не ответил. Он набрал номер во второй раз. Снова длинные гудки. Очевидно, дома никого не было. Он снова решил прогуляться вокруг здания. Холодный ветер бил прямо в лицо. Он поднял воротник, решив сделать еще один круг и затем уйти. В конце концов, он не может ждать здесь вечно. И в этот момент к дому подъехала машина. Это был темно-синий «Пежо». Она вышла из салона автомобиля. Он остановился в нескольких метрах от машины. Она заперла дверь, обернулась и увидела его. Она была в изящном полушубке и лисьей шапке. Сначала она даже не поняла, кто именно перед ней стоит. Он был в верхней одежде, но без шапки. Он не любил носить шапки, даже в самые сильные холода. Она пригляделась. Удивленно прищурилась. Затем сделала к нему шаг навстречу.
— Это вы? — спросила Вера. — Но как вы меня нашли? Как вы здесь оказались?
— Вы забыли, что разговариваете со следователем, — улыбнулся Муслим. — Все очень просто. Я знал ваше имя и дату рождения. Ваша подруга сообщила, что вы родились в год Дракона. Кроме того, я знал, на какой машине вы приехали.