В лифте ехали молча. Тепляков не знал, о чем говорить, а Лидия Максимовна, войдя в лифт, открыла сумочку и принялась там что-то искать, хмуря брови и на мгновения замирая. Закрыв сумочку, так и не найдя искомого, она будто бы успокоилась, но разговор не возобновила. Выйдя из подъезда, они молча проследовали к машине.
Тепляков открыл заднюю дверцу, жестом приглашая свою хозяйку на заднее сидение.
— Нет-нет! Я поеду рядом с вами! — запротестовала Лидия Максимовна, сама открыла переднюю дверцу и заняла место рядом с водительским.
Тепляков, обойдя машину, занял свое. Запустив двигатель и, в ожидании, пока тот прогреется, заговорил, глядя прямо перед собой:
— Честно говоря, Лидия Максимовна, мне неловко напоминать вам, но вы — если следовать инструкции! — должны сидеть сзади.
— Почему? — искренне удивилась она.
— Разве вам мой предшественник ничего не объяснял?
— Н-не помню. Может быть, и объяснял, но не мне, а моему мужу. Он в основном ездил с ним.
Тепляков стронул машину и медленно повел ее к воротам.
— Значит, и ему не объяснял тоже: вчера Михал Михалыч уселся рядом со мной. Дело в том, Лидия Максимовна, — продолжил он, — что в случае непредвиденных обстоятельств вы располагаете двумя выходами для покидания машины. Даже тремя, если иметь в виду багажник.
— А-а, вот как! Извините, Юра, я не знала. Да и, честно говоря, привыкла сидеть за рулем и следить за дорогой. Что касается Михал Михалыча, то он дня два-три будет отдыхать после поездки, писать отчет. Вот он-то как раз и любит ездить сзади. — И добавила после паузы: — Уверяет, что вы с ним повздорили.
— Я? С ним? Или он со мной? Если он будет продолжать по отношению ко мне вести себя по-хамски, я вынужден буду отказаться от места.
— Успокойтесь, Юра, — дотронулась она рукой до его плеча. — Человек он не такой уж плохой, но если выпьет, то с ним лучше не связываться. Что делать? Мне самой не сладко от его выходок.
Тепляков глянул в зеркало над своей головой.
Лидия Максимовна сидела нахохлившись, уткнув подбородок в мех чернобурки. Он представил ее в квартире наедине с Мих-Михом, и ему почему-то стало жаль эту женщину.
«Неужели она с ним исключительно ради денег? — подумал он. И с улыбкой вспомнил Машеньку: ей даже в голову не пришло спросить у него, сколько он будет получать за свою работу. — Наверное, потому, что еще не повзрослела», — додумал он свою мысль, остановившись перед светофором.
Весь день Тепляков возил свою хозяйку по «точкам». Точками были супермаркеты, обычные магазины и склады, принадлежащие фирме «Кедр». Как правило, они подъезжали к служебному входу, Лидия Максимовна, не дожидаясь Теплякова, сама открывала дверцу и выбиралась наружу, Тепляков оставлял машину на попечение охранника, а сам следовал чуть сзади своей подопечной. При этом Лидия Максимовна пренебрегала всеми правилами безопасности, и Тепляков едва поспевал за ее стремительной походкой, не имея возможности осмотреться и толком определить, откуда опасность ей может грозить.
Однако он довольно быстро приноровился к самым неожиданным положениям, в которых они оказывались. Во-первых, служебные входы-выходы не везде охранялись, следовательно, машину оставлять было не на кого, что само по себе таило всякие неожиданности. Отсюда вывод: предупредить хозяйку, чтобы кто-то из охраны «точки» их встречал. Во-вторых, служебные помещения зачастую ютились в таких дырах, загроможденных ящиками, поддонами и контейнерами, что из-за любого угла можно и выстрелить, и ударить, и всадить нож. В таких случаях Тепляков пытался идти впереди, но всякий раз Лидия Максимовна раздраженным голосом отсылала его назад. Приходилось ему понервничать и в тех случаях, когда хозяйка скрывалась за дверью какого- нибудь кабинета, велев ему ждать, и не появлялась иногда по часу и более. А дважды появлялась совсем с другой стороны, и где-то пропадала все это время, пока Тепляков томился неизвестностью. Следовательно, и в этих случаях он должен предупредить хозяйку о возможных последствиях.
К счастью, все обошлось. Однако Тепляков твердо решил выбрать время, чтобы поговорить с Лидией Максимовной и преподать ей уроки безопасности. Иначе получается, что он сидит и охраняет очередную дверь, за которой никого нет. Тогда зачем он нужен? А если что-то случится, — не дай бог, конечно, — как он будет объяснять свое бездействие?
В то же время он на своем электронном «планшетнике» отмечал все: и время прибытия на ту или иную «точку», и время убытия, и адрес, и обстановку, и могущие возникнуть неожиданности, и даже возможные пути отхода. А еще фотографировал. Цифровой фотоаппарат его был не из лучших, зато умещался в ладони и мог работать без подзарядки длительное время.
Теперь Лидия Максимовна сидела сзади. Тепляков видел ее лицо в зеркало: спокойное, бесстрастное, без тени усталости, обрамленное густыми черными волосами. За минувшие полдня на этом лице ни разу не отразились ни ее мысли, ни ее чувства, словно на всех «точках» все шло как нельзя лучше. Может, так оно и было — откуда ему знать? Зато он знал наверняка, что так не бывает. Следовательно? Следовательно, выдержка у этой бабы — позавидуешь. Или все наоборот: дело, которым она занимается, не ее собственное, она лишь фиксирует ту или иную ситуацию, докладывает об этом Мих- Миху, а уж тот. Впрочем, ему-то, Теплякову, что до того, хорошо у них идут дела или плохо! Он знает одно — в магазинах постоянно все дорожает, и не только потому, что где-то там, где оказывается влияние на мировую экономику, что-то начинает идти не так. Алчность — вот что правит этой экономикой. И тем же Мих-Михом. Хотя, разумеется, если заглянуть поглубже с точки зрения его профессии, то получается: чем больше он, Тепляков, знает о делах фирмы «Кедр», тем легче ему ориентироваться и предугадывать возможные повороты в ту или иную сторону. Впрочем, не все сразу, он еще узнает.
Покинув очередную «точку» ровно в половине второго, Тепляков вел машину по проспекту Свободы, когда Лидия Максимовна связалась с кем-то по мобильнику.
— Анютик! Привет!.. Да ты что? Серьезно?.. Поздравляю!.. Ну, тогда я к тебе заеду… минут через пятнадцать. На двоих. Нет-нет, как всегда: у меня еще куча дел. До встречи.
Без четверти два они подъехали к заднему входу кафе «Белая куропатка». Тепляков несколько раз посещал это не очень дорогое кафе, во время практики здесь же отрабатывали кое- какие нестандартные ситуации. Более того, он дважды бывал здесь с Машенькой, поэтому ориентировался в нем, как у себя дома. И хозяйку этого кафе, Анну Иосифовну Теткину, знал. И она его тоже.
— Юра, — заговорила Лидия Максимовна как о чем-то решенном, едва Тепляков поставил машину в загородку, где стояло еще несколько машин, и выключил зажигание. — Вы наверняка проголодались. Я — так просто падаю от голода. Сейчас нас покормят, потом мы с вами поедем в банк, из банка — в наш офис, из офиса — домой.
Теплякову оставалось лишь пожать плечами.
Они прошли через служебный ход, поднялись на второй этаж по знакомой Теплякову узкой железной лестнице. На этой лестнице во время одной из тренировок он «брал киллера» и чуть не свалился вниз от удара ногой в плечо, удержался за перила одной рукой, другой успев захватить ногу. Обоим повезло: отделались ссадинами и ушибами.
На этот раз он шел впереди: лестница все-таки.
На втором этаже отдельные номера. На двоих и более. На двоих — обычно с диваном. Для чего нужен в кафе диван, догадаться нетрудно.
Здесь их встретила хозяйка кафе Анна Теткина, полноватая женщина лет сорока пяти, с короткой стрижкой под мальчишку. О ней поговаривали, что в молодости занималась дзю-до, была членом банды рэкетиров, банду в начале двухтысячных прихлопнули, Теткиной как-то удалось вывернуться и вполне легально и без всяких нравственных издержек уйти в бизнес. Баба властная, не терпящая возражений, она за последние десять лет сменила нескольких мужей: ни один из них не вынес ее диктата, внешне продолжала жить легко, деньгами не сорила и, по слухам, имела счета со многими нулями.
— Анютик! — воскликнула Лидия Максимовна с непритворной радостью. — Ты по-прежнему цветешь и пахнешь!
Дамы сблизились, обнялись и облобызались.
Затем Лидия Максимовна, обернувшись к Теплякову, представила его:
— Знакомься, Анютик: наш новый телохранитель, Юрий Тепляков.
— Ну-у, Лидик, кого-кого, а Юрика я знаю! Они тут у меня несколько раз устраивали такой погром, какой не устраивают в ином боевике. — И, широко улыбнувшись: — Славный мальчик, не правда ли? То-то же, я смотрю, ты тоже цветешь и пахнешь, — хохотнула Теткина.
— Славный-то славный, но при этом службист до мозга костей.
— А тебе, радость моя, только такой и нужен. Иначе твой Мих-Мих оторвет ему голову, — закончила она сквозь смех.
И обе дамы залились хохотом, глядя на смущенного Теплякова.
Хотя не было в их смехе ничего обидного, он не мог понять, что же они нашли в этом смешного. Только потом, значительно позже, догадался, что они на минутку сбросили с себя постоянное напряжение, которое давило их женскую сущность, позволив себе разрядку по такому вроде бы пустяку.
Их смех оборвался так же неожиданно, как и возник. И так же неожиданно они потеряли к нему всякий интерес. Зато Тепляков старался не пропустить ни одного слова, ни одного жеста. Если права пословица: «Назови мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты», то Лидия Максимовна — та еще штучка, и с ней надо держать ухо востро.
Теткина, между тем, провела своих гостей в номер на двоих, в котором на столе уже стояли закуски, минеральная вода, под скатеркой таилось что-то еще.
— Ну, не буду вам мешать, — задержалась она на пороге. — Вы тут сами разберетесь, а у меня дела. Как-нибудь в другой раз и я с вами потрапезничаю. А пока — приятного аппетита.
И, ущипнув Теплякова за бок и подтолкнув к столу, закрыла за собой дверь.
Тепляков помог хозяйке снять шубку. Она поблагодарила его кивком головы и тут же скрылась за занавеской, где можно помыть руки и привести себя в порядок. Не было ее минут пятнадцать. Тепляков терпеливо ждал.
Лидия Максимовна вышла будто помолодевшей лет на десять, в белой полупрозрачной блузке с короткими рукавами, с глубоким вырезом, обрамленным кружевами, в котором, словно на подносе, лежали ее полуобнаженные груди, глубокая ложбинка между ними уходила куда-то вниз, тревожа воображение, и Тепляков почувствовал, как все его тело обдало жаром.
Он сорвался с места и скрылся за занавеской. Мыслей не было. В голове металось что-то неопределенное. В то же время он был уверен, что хозяйка не просто так привезла его сюда, что в ее преображении виден явный призыв к близости. И странно, что не он сам, не его сознание, а нечто животное откликнулось в нем на этот призыв. А как же Машенька? Что скажет он ей? Сможет ли он после всего, даже если оно не случится, произносить самые заветные слова и при этом спокойно смотреть в ее доверчивые, любящие глаза?.. Нет, мадам, не на того напали. Смутить меня, конечно, можно, но дальше. дальше ищите кого-нибудь другого. К тому же существует неписанный закон чести, который требует от телохранителя держаться в рамках своих обязанностей и не переступать «красную черту».
С другой стороны — почти два года до совершеннолетия Машеньки целовать ее и не сметь позволить себе ничего более — это ли не пытка? Он и так еле сдерживает себя под давлением ее безотчетного стремления ко все более откровенным ласкам. А может быть, и не столь уж безотчетным. Где-то он читал, — кажется, в Евангелие, — что Христос в пустыне питался одними акридами и в то же время подвергался осаде целых полчищ соблазнительниц. Так то Христос, если он существовал на самом деле и совершал все то, что ему приписывают. Тем более что у него была цель, пусть наивная, но вполне в соответствии с тогдашними представлениями об окружающем мире. Да и кто знает, сумел ли он действительно удержаться от соблазнов? Верующим нужна его святость, а был ли он святым на самом деле, не знает никто.
Теплякову хватило пяти минут, чтобы холодной водой погасить в себе жар, вызванный откровенным видом своей хозяйки. Но лицо его продолжало гореть, а мысли бились в голове, не находя выхода, разбиваясь о черную скалу вспыхнувшей в нем похоти. И ни при чем тут ни Христос, ни кто-то другой. Как говорила мама, если с человеком что-то случилось нехорошее, искать причину случившегося надо только в себе самом.
Растерев жестким вафельным полотенцем лицо до еще большей красноты, вполне успокоившись, Тепляков вернулся к столу.
Лидия Максимовна разливала по тарелкам суп.
Усевшись напротив, он поблагодарил ее и принялся за салат оливье, стараясь не отрывать взгляда от своей тарелки.
Странно, но Лидия Максимовна даже не пыталась втянуть его в разговор и казалась глубоко погруженной в свои мысли. А он, совсем забыв о желании поговорить с ней о некоторых правилах безопасности, чувствовал разочарование: ему хотелось дать ей отпор и раз и навсегда установить в отношениях между ними непроходимые границы.
Тепляков ел, почти не чувствуя вкуса и насыщения, а когда все-таки глянул на свою хозяйку, то успел перехватить усмешку на ее влажных губах, заметил, что грудь ее прикрыта пуховым платком, и решил, что она просто-напросто играет с ним, как кошка с мышью, может быть, проверяя его на вшивость. Он и сам не против игр, но в них тоже должны существовать правила и границы,
Они поели и молча покинули кафе. Дальше все шло по плану: банк, офис. День промелькнул — и ничего не случилось.
Тепляков отвез хозяйку туда, откуда ее взял. Прощание было сухим, официальным. Он явно ее разочаровал. Можно было бы торжествовать, но ничего, кроме растерянности, он не испытывал.
Почти один к одному повторилось и на другой день, и на третий. Однообразие не столько утомляло, сколько навевало скуку. А главное — он за эти дни ни разу не встретился с Машенькой. Разве что во сне. А завтра. завтра ему возить Мих-Миха. Как Тепляков ни старался отнестись к этой перемене спокойно, удавалось это с большим трудом. Ладно, что будет, то и будет, решил он. Главное — держать дистанцию.
Глава 19
Очередной рабочий день закончился раньше обычного. На этот раз Тепляков остановил машину у знакомого дома на улице Дворянской, молча недоумевая, почему хозяйка велела ехать сюда, а не на бульвар Свободы.
Вдоль тротуара теснились машины вернувшихся с работы хозяев. Тепляков всегда останавливался напротив второго подъезда. На этот раз место было занято внедорожником, засыпанным снегом, с тонированными стеклами и заляпанным задним номером. Почти все машины походили одна на другую, но тот факт, что на заднем стекле внедорожника чернел полукруг, очищенный дворником, и очищенный совсем недавно, вызвал у него смутное подозрение. Ни один уважающий себя хозяин не станет этого делать: он обязательно возьмет щетку и очистит все стекло. К тому же, судя по следу, оставленному колесами, и скопившемуся снегу на крыше, машина стоит на этом месте давно. И даже очень. Может быть, со вчерашнего вечера. Более того, несмотря на тонированность, на просвет виднелась часть силуэта сидящего в машине человека. Конечно, это мог быть силуэт чего угодно, напоминающий человека, но все вместе вызвало у Теплякова тревогу. Только поэтому он не стал приближаться к подозрительной машине, остановившись метрах в тридцати на противоположной стороне проезда.
Выключив зажигание, он повернулся лицом к хозяйке.
— Лидия Максимовна, я вас прошу выходить через левую дверь.
— Почему? — удивилась она.
— Что-то мне вон та машина, что напротив вашего подъезда, очень не нравится.
— Да полноте, Юра! — воскликнула она, подвигаясь к правой двери. — Это же смешно — в каждой машине видеть нечто подозрительное.
— Я вас убедительно прошу не выходить с той стороны, — сквозь зубы процедил он. — Даже если я и ошибаюсь. Лучше ошибиться, чем подставлять свои головы под пули.
— Господи, Юра! Это уже похоже на паранойю. Вот уж не ожидала от вас! Какие пули? Я понимаю: бдительность и все такое прочее, но не до такой же степени! И еще должна вам сказать, что у меня нет врагов, которые пожелали бы моей смерти. Я всего лишь исполнительница воли моего мужа. Именно ему и нужен телохранитель. Ему не раз угрожали, однажды под днище машины подложили мину, и лишь чистая случайность спасла его от гибели. Так что, мой юный рыцарь, нет смысла так напрягаться.
— Пусть даже так, — не уступал Тепляков. — Но что вам стоит выйти не в правую, а в левую дверь? И только после меня? Доставьте мне такое удовольствие. Если ничего не случится, мы с вами вместе посмеемся над моей шизофренией.
— Хорошо. Пусть будет по-вашему, — согласилась она с ноткой призрения. Спросила: — С какой ноги мне вылезать из машины? С правой или с левой?
— С какой удобнее, сударыня.
В это время в полукруге заднего стекла внедорожника промелькнуло что-то светлое, как будто кто-то одним движением протер стекло.
Тепляков, открыв дверцу, рывком покинул машину чуть раньше своей подопечной, держа в поле зрения подозрительную машину и в то же время следя за выбирающейся из машины Лидией Максимовной. В это мгновение он уловил, как в странной машине быстро опускается стекло на задней двери. Еще как следует не оценив обстановки, он кинулся к Ковровой, уже шагнувшей наружу, но еще не успевшей выпрямиться во весь рост, рванул ее руку вниз и на себя, как из темной щели вдруг запульсировали огоньки выстрелов. Мелькнул испуганный и одновременно яростный взгляд Лидии Максимовны, и только после этого в уши Теплякова ворвались и выстрелы из «калаша», и ее вскрик, и характерный звон крошащегося лобового стекла, и не менее характерные звуки, производимые пулями, вонзающимися в металл кузова.