Дойдя до этого места, Ольга Дмитриевна сильно побледнела и словно бы сразу постарела на десяток лет.
– Вам плохо? – забеспокоилась я, приподнимаясь со своего места. Она остановила меня жестом руки.
– Все в порядке. Я справлюсь.
Я осталась сидеть, встревоженно поглядывая на нее, готовая в любую секунду броситься на помощь.
– Когда я узнала, чем на самом деле занимается доктор Еремин, то пришла в ужас, но было уже слишком поздно. После того, как я участвовала в первой секретной операции, он сумел основательно запугать меня…
– Чем же он занимался? – спросила я, так как Ольга Дмитриевна снова надолго замолчала.
– В это трудно поверить, но тем не менее это правда. Он проводил роды для желающих по… специальному обряду…
– В каком смысле?!
– В самом прямом. К тому времени, когда я стала работать в этой клинике, он уже был довольно известен в узких кругах. Разумеется, он был очень осторожен, и попасть к нему женщина могла только после тщательной проверки и за очень большие деньги.
– Вы сказали что-то про обряды…
– Все правильно. Он проповедовал теорию о том, что любой желающий может получить заведомо гениального ребенка. Но при одном условии…
– При каком? – спросила я, предчувствуя, что услышу что-то ужасное. И не ошиблась.
– При условии, что мать совершит некий обряд. Он внушал женщинам, что может поместить все угрожающее ребенку зло в куклу, и, если мать сразу после родов уничтожит куклу собственными руками, тогда ее ребенок станет гением. Это что-то из вуду, мне кажется.
– Это же полный бред! И они в это верили?
– В том-то и дело. Еремин обладал удивительным даром убеждения. Да и какая женщина не желает счастья своему ребенку? Они не понимали, что попадают в страшную ловушку.
Ольга Дмитриевна судорожно вздохнула и продолжала:
– Сам Еремин ни на секунду не верил в то, что говорил. После родов он опаивал роженицу сильным наркотиком и подкладывал вместо куклы ее собственного ребенка.
– О, боже! Но зачем?! – воскликнула я ошарашенно.
– Выгоду он получал немалую, – горько усмехнулась Ольга Дмитриевна. – Ассистент Еремина фотографировал одурманенную наркотиком женщину в момент жуткого убийства, и она оказывалась полностью в его власти. Большая часть его клиенток были из более чем обеспеченных семей, что неудивительно, если учесть, какие гонорары ему выплачивались. В такой ситуации разоблачение для несчастных оказывалось полным крахом. И они платили. Годами.
– Неужели никто не попытался вывести его на чистую воду?
– Ни одна не посмела этого сделать. – Ольга Дмитриевна глубоко затянулась сигаретой и, помолчав, добавила: – Но шантаж был не единственной статьей дохода для доктора.
– Было что-то еще?
– Да. И это поистине отвратительно.
Я лично не могла себе представить ничего более отвратительного, чем то, о чем только что услышала. Я со страхом ждала продолжения, и оно не замедлило последовать:
– Еремин развил, так сказать, безотходное производство, попутно приторговывая внутренними органами новорожденных…
После слов Ольги Дмитриевны, давшихся ей с трудом, я почувствовала себя по-настоящему плохо. Меня затошнило, стоило только представить, что вытворял этот убийца с беззащитными младенцами.
– Какая гадость! – воскликнула я. – Да он просто чудовище, этот ваш доктор!
– Но очень хитрое и изворотливое. Он сумел поставить дело на широкую ногу. К нему съезжались дурочки со всей страны. Что касается меня, то, как ни страшно это звучит, я постепенно смирилась со своим положением и с тем, что приходилось участвовать в его преступлениях. И однажды меня настигло возмездие: моя любимая подруга узнала о существовании клиники доктора и загорелась желанием родить только у него.
– Боже мой… И она…
– Да, – подтвердила женщина. – Одержимая своей бредовой идеей, она согласилась на все условия.
– Почему же вы не отговорили ее?
– Я ничего не знала. Увидела Елену уже в родильной операционной, перед самыми родами. Ее муж тоже ни о чем не подозревал.
Теперь я смотрела на Ольгу Дмитриевну почти с ужасом. То, что она говорила, было поистине чудовищно.
– Когда Елена опомнилась, было уже слишком поздно…
– Сколько же жизней успел загубить этот страшный человек?
– Вскоре после того, как Елена побывала у Еремина, его лавочку прикрыли. Почти все, кто принимал в этом участие, получили по заслугам. Дело было довольно громким, но вы вряд ли об этом слышали – прошло столько лет…
Я смотрела на нее с удивлением, не решаясь задать мучающий меня вопрос. Она догадалась, о чем я хочу спросить, и сказала:
– Избежать наказания удалось только троим. Мне, одному санитару и… Еремину. Этот санитар, Сережа, появился в клинике незадолго до того, как туда попала я. Он точно так же страдал от того, в чем приходилось принимать участие. Каким-то образом он узнал о готовящейся облаве и успел предупредить меня. Нам обоим удалось скрыться. Так как все было сильно засекречено, то замести следы не составило труда, мне даже не пришлось менять фамилию. Еремин волшебным образом оказался ни при чем, его даже не вызывали как свидетеля. Предполагаю, что это стоило ему целого состояния.
– Неужели он не пытался избавиться от двух свидетелей, которые в любой момент могли выдать его? – удивилась я.
– Сергей бесследно исчез. Я много лет ничего о нем не слышала. А что касается меня, то я приняла некоторые меры предосторожности, и Еремину стало невыгодно меня убирать.
Я не решилась спросить, что это за меры, предположив, что если она до сих пор еще жива, то они достаточно надежны.
Немного оправившись от услышанного, я вдруг сообразила, что история, рассказанная Ольгой Дмитриевной, хотя и ужасна, но к Кирсанову не имеет пока ни малейшего отношения. Когда я сказала ей об этом, ее губы неожиданно скривились, и мне показалось, что она вот-вот заплачет. Но она неожиданно засмеялась.
– Я еще не сказала самого главного, – заявила она. – Елена убила не своего ребенка. Это был совсем другой младенец, с врожденным пороком сердца, которому оставалось жить всего несколько часов. Я просто подменила ребенка. Сразу же после родов новорожденный на несколько минут попадал ко мне. В мои обязанности входило обмыть его и вколоть небольшую дозу снотворного, чтобы ребенок вел себя спокойнее и не напугал мать. Увидев Елену, я непрерывно думала, как предотвратить катастрофу. Днем раньше одна из обычных рожениц произвела на свет нежизнеспособного малыша, и я успела положить его вместо ребенка подруги.
– Значит, ребенок Елены Николаевны остался жив?! – воскликнула я, не веря своим ушам. – Где же он? Неужели это Андрей?
– Нет. Андрей – ее второй ребенок. Первой была девочка. Но где она – я не знаю…
– Как это?
– Вот так. Я спрятала дочку Елены в соседней комнате, так как должна была некоторое время находиться рядом с Ереминым. Когда все было кончено, он отправил меня с каким-то поручением. Когда я вернулась, девочка исчезла.
– Час от часу не легче! Кто же мог ее забрать?
– Не знаю. Там оставался Еремин, Сережа – он как раз ассистировал в тот день, – и еще один санитар. Девочку мог взять любой, но я так и не узнала, кто и зачем это сделал.
– А как же Елена Николаевна? Она до самой смерти думала, что убила своего собственного ребенка?
– Она все забыла. В том числе и то, что видела меня там. Она поверила в то, что родила мертвого ребенка. Частичная амнезия. Это бывает. Для нее это был лучший выход. К сожалению, я не смогла забыть и постоянно жила с чувством огромной вины за то, что сделала…
Глава 24
– Теперь я начинаю понимать, почему вы посвятили свою жизнь Елене Николаевне, – тихо сказала я.
– Я была виновата перед ней, – кивнула Ольга Дмитриевна. – Старалась быть рядом, оберегать и поддерживать ее. Но от Кирсанова уберечь не смогла. Он познакомился с ней через полгода после трагедии. Ее отношения с мужем к тому времени дали заметную трещину. Когда начался процесс над участниками чудовищного эксперимента, он стал подозревать неладное, ведь она рожала в той самой клинике. Но Елена ничего не помнила, а я молчала. Кирсанов же был буквально помешан на Елене. Он засыпал ее дорогими подарками. Уже тогда он был очень богат. Но это не давало результата. Елена была предана мужу. Все кончилось тем, что однажды Кирсанов на несколько дней запер ее в своей квартире. Его не остановило даже то, что у нее случился сердечный приступ. Он вызвал врача, выхаживал ее, но из дома так и не выпустил. Она смогла вырваться только через неделю, так как ей надо было закрывать больничный, и против этого Кирсанов не мог возразить. Елена вернулась домой, но муж так и не простил ее. Вскоре они развелись. Кирсанов уговорил ее выйти за него замуж…
– А ее первый муж?
– Он умер через несколько месяцев. Инфаркт. Первый и последний. Так же, как и у Елены.
– А ее первый муж?
– Он умер через несколько месяцев. Инфаркт. Первый и последний. Так же, как и у Елены.
– Я слышала, что кто-то сообщил Елене Николаевне место, где Кирсанов встречался со своей любовницей. Вы не можете предположить, кто это сделал? У нее были враги?
– Насколько я знаю – нет. Она была очень добрым человеком. Знаю, что это была какая-то женщина. Так, по крайней мере, сказала сама Елена.
– Она умерла в больнице?
– Да…
Что-то в ее ответе насторожило меня, и я высказала предположение:
– Вам что-то кажется подозрительным?
– Возможно. Дело в том, что после инфаркта Елена уже пошла на поправку. Я радовалась ее выздоровлению, и вдруг, буквально накануне выписки, она умерла… Это было так неожиданно… Но самое странное, что перед этим ее навещала какая-то женщина. Я как раз вышла ненадолго, а когда вернулась – Елена была при смерти.
– Вы пытались выяснить, кто была эта посетительница?
– Да. Но безуспешно. Мне рассказала о ней медсестра, которая видела ее только мельком и со спины. Возможно, эта женщина и не имеет отношения к смерти Елены, хотя…
– Что?
– Несколько месяцев назад я узнала, что дочь Елены жива. Она здесь, в городе.
– Вы ее видели?!
– Нет. Не я. Ее видел… Сергей.
– Тот самый, из клиники? Вы же говорили, что много лет ничего о нем не слышали?
– Правильно. И вдруг случайно встретила его в самом неожиданном месте. Я ни за что не узнала бы его, если бы он сам не подошел ко мне.
– Где же вы встретились?
– На кладбище. Я навещала могилу Елены.
– А он что там делал?
– По-моему, он там работает, – не вполне уверенно сказала Ольга Дмитриевна.
– Это он вам сказал или вы сами так думаете?
– Думаю. Он вообще выглядел очень возбужденным, к тому же был сильно пьян. Мне эта встреча была неприятна, и я поначалу старалась как можно скорее от него отделаться.
– Почему же вы передумали? Я ведь правильно вас поняла?
– Да. Он сказал, что виделся с дочерью Елены.
– По-моему, это маловероятно. Ведь девочка исчезла много лет назад, он мог видеть ее только несколько минут. К тому же новорожденные младенцы все на одно лицо и не имеют ничего общего со взрослым человеком. Сколько лет может быть сейчас этой девочке?
– Двадцать три.
– Вот видите! Ваш знакомый скорее всего ошибся, тем более, если он часто и помногу выпивает.
Ольга Дмитриевна посмотрела на меня, как на идиотку, не понимающую самых элементарных вещей.
– Он не мог ошибиться, – убежденно сказала она. – Девушка как две капли воды похожа на своего отца. Сомнений быть не может – это была именно она.
Неожиданная догадка мелькнула у меня в голове, но я не сразу решилась высказать вслух свое предположение. Я вдруг припомнила ее слова о человеке, который ненавидит Кирсанова лютой ненавистью. Моя догадка казалась слишком невероятной.
И все же я спросила:
– Вы думаете, что девушка каким-то образом узнала о том, как поступила с ней ее мать? – Слова давались мне с трудом. Я боялась, что она сочтет меня сумасшедшей, но вместо этого Ольга Дмитриевна согласно кивнула головой:
– В тот момент, когда я услышала о встрече Сергея и девушки, я еще ничего подобного не предполагала, хотя кое-что меня насторожило. Но после вашего рассказа о странных событиях вокруг семьи Кирсановых у меня не осталось сомнений.
– И все-таки нет доказательств того, что девушка знает, кто ее родители. Тем более неизвестно – действительно ли она решилась на месть.
– Доказательства есть. Сергей столкнулся с девушкой на могиле Елены…
Ну это уже слишком! Эта женщина сыплет невероятными фактами, точно фокусник, достающий из рукава бумажные цветы. У меня в голове образовалась полная каша, а я ведь считала, что уже ничему не способна удивляться! Тысяча вопросов вертелась у меня на кончике языка, я не знала, с чего начать.
Долгий разговор утомил нас обеих. Я чувствовала невероятную усталость, но не желала упускать шанса расставить все по местам.
– Итак, похоже, девушка знает, кто ее мать, ее появление на могиле Елены Николаевны никак не назовешь случайным совпадением. Но зачем ей мстить? Тем более что мать уже мертва и тем самым искупила свою вину!
– Вы ничего не понимаете, Лиза. Кто-то рассказал девочке правду. Только представьте себе, каким ударом это стало для нее! Мы ничего не знаем о том, как она жила все эти годы, что ее окружало, любил ли ее кто-нибудь. Если нет, если она чувствовала себя обделенной, то вполне вероятно, у нее зародилась мысль отплатить тем, кто лишил ее нормального детства.
– Все это лишь предположения. Что еще рассказал вам Сергей? Как она выглядела, как была одета?
– Он ничего не сказал мне об этом. Я знаю только то, что он впоследствии не раз встречался с ней. Это все.
– Она знает, кто он такой?
– Нет. Этого он ей не сказал.
Я задумалась. Честно сказать, версия Ольги Дмитриевны по-прежнему не внушала мне доверия. В ней было слишком много «если», слишком много догадок и очень мало фактов.
– Вы должны мне помочь, Ольга Дмитриевна, – попросила я. – Мне нужно встретиться с этой девушкой, чтобы разобраться в ее причастности к последним событиям. Пока у нас нет никаких доказательств ее вины. Даже если допустить, что все это правда, то я не вижу мотива. Кирсанов лично ей ничего не сделал, он не может отвечать за проступок ее матери.
– Чем я могу помочь?
– Вы сказали, что девушка очень похожа на своего отца. У вас должна сохраниться его фотография, ведь вы очень дружили с ними. Пожалуйста, дайте мне ее. Я разыщу дочь Елены Николаевны и попытаюсь во всем разобраться.
Я посмотрела на нее в ожидании ответа. Выражение лица у нее стало задумчивым, а глаза потеряли живой блеск и были омрачены тревогой.
– Я не могу этого сделать, – виновато сказала она спустя некоторое время.
– Но почему? У вас нет его фотографии?
– Врать не буду. Фото есть, но я вам его не покажу.
– Я не совсем понимаю…
– Я не хочу больше вмешиваться в эту историю. Так случилось, что я невольно причинила всем им боль. Я должна была что-то сделать, но не сделала. Теперь я боюсь сделать что-то не так. Пусть решит судьба, а я соглашусь с любым решением. Пожалуйста, поймите меня правильно, Лиза.
Взгляд ее стал умоляющим, на глазах выступили слезы. Мне стало ее очень жаль. Я вдруг представила, какую тяжесть несла в себе эта женщина много лет подряд. И я не смогла настоять на своей просьбе.
– Вы не против, если я разыщу Сергея? – спросила я.
– Это ваше право.
– Вы не поможете мне и в этом?
– Почему же. Только у него теперь совсем другое имя…
Я слушала ее описание и не верила своим ушам. Бывший санитар оказался не кем иным, как дедом Аркадием! Теперь я догадалась, почему она так легко согласилась на мою встречу с этим человеком: вероятность того, что мне удастся добиться толку от старого алкоголика, практически равнялась нулю. Наверняка он вообще не захочет со мной разговаривать. Но я была благодарна и за это.
Уже на пороге Ольга Дмитриевна вдруг остановила меня и сказала очень тихо:
– Будьте осторожны. Никому не верьте. Никому.
Я кивнула, чтобы успокоить ее, и вышла.
Глава 25
Пока мы говорили с Ольгой Дмитриевной, на улице совсем стемнело. Погруженная в свои мысли, я добрела до своей машины и устало плюхнулась за руль. Кто знает, если бы я была более наблюдательной в этот вечер, многих несчастий можно было бы избежать. Но я не смотрела по сторонам, снова и снова прокручивая в мозгу странный разговор.
Встречу с дедом Аркадием я решила отложить на завтра. Сейчас моим единственным желанием было добраться до постели и немного поспать.
Но моим мечтам не суждено было осуществиться так скоро: возле подъезда меня поджидала Танька. При виде ее я испытала смешанное чувство смущения и досады. Увлеченная своими поисками, я совсем забыла о ней, и теперь мне было неловко.
Выглядела Танька превосходно. Небольшая бледность ей даже шла, придавая лицу томный вид. Она радостно сообщила, что ее только что выписали и у нее есть потрясающие новости.
Мы поднялись ко мне, и Танька с порога заявила:
– Ты не представляешь, что сегодня случилось!
– Что? – спросила я без особого интереса, больше из вежливости. Лично я предпочла бы, чтобы хоть до утра ничего больше не случалось. Но Таньку буквально распирало, и с этим приходилось мириться.
– Сашка нашлась! – торжествующе выпалила подруга и уставилась на меня, ожидая моей реакции. Я оглушенно помотала головой и прислонилась к стене в прихожей.
– Как это нашлась? – выдавила я. – Она вернулась к Кирсановым?
– Нет, к сожалению, – обиженно сказала Танька, как видно, недовольная отсутствием у меня должного восторга. – Зато она позвонила!
– Тебе-то откуда это известно?
– Мне Вика рассказала. Она, в отличие от некоторых, не забыла о бедной больной подруге и помогла мне с выпиской.