Мойра попятилась к двери, сунув пистолет обратно в карман, прежде чем ее увидели стоявшие у двери лакеи. Не обращая внимания на их удивленные взгляды, она поспешила в свою спальню.
Наверху она приложила ухо к двери комнаты Роберта, но ничего не услышала. Он, наверно, уже спит.
Она зашла в свою спальню и дрожащими руками заперла дверь. Потом подставила к ней стул. Обезопасив себя таким образом, она вытерла рот тыльной стороной ладони и посмотрела на себя в зеркало, висящее над камином. Волосы были растрепаны, красивое платье разорвано на плече, щеки пылали, глаза блестели от страха. Она думала, Росс — дурак, не способный на насилие, а он… Она снова потерла рот, пытаясь стереть неприятное воспоминание. Роберт оказался прав: Росс относился к самому отвратительному типу мужчин, а она была глупа, думая, что сможет легко с ним справиться.
Вдруг она услышала в коридоре чей-то голос. Неужели Росс последовал за ней? Сердце забилось, и она бросила взгляд на окно, через которое влез Роберт. Она всем сердцем желала, чтобы сейчас он был с ней. С ним ей было бы спокойнее.
«Не существует принцев, готовых прискакать на белом коне. Если я хочу поговорить с Робертом, мне придется пойти к нему». Она скинула вечерние туфли, надела обычные ботинки и схватила плащ.
Она задула все лампы, и комната погрузилась в темноту. С бьющимся сердцем Мойра открыла окно и, сделав глубокий вдох, вскарабкалась на подоконник, а потом ступила на карниз. От ледяного ветра у нее перехватило дыхание. Помедлив, Мойра сделала неуверенный шаг.
Потом сделала еще несколько шагов. Неужели она видит серебристый свет за занавесками его окна?
Роберт уверял, что карниз не узкий, но ей он показался именно таким, особенно в темноте. Что же делать? Придется рисковать. Хорошо еще, что в каменной стене было достаточно выступов, за которые можно держаться.
Она шла, шаг за шагом, и вскоре уже была на полпути. Шаг. Еще шаг. Еще… и тут ее нога уперлась во что-то твердое, к своему ужасу, она с минуту не могла обрести равновесие.
Тяжело дыша, она посмотрела себе под ноги и увидела химеру, оскалившуюся в злобной усмешке. Стиснув зубы, Мойра перешагнула через нее. Пульс стучал в ушах. Она находилась так высоко, что не было ничего, что могло бы предотвратить ее падение, если она поскользнется.
Боже, и о чем она только думала? Она сошла с ума. Ее ноги словно приросли к карнизу.
Ветер трепал ее плащ, от холодного воздуха замерзли голые ноги. «Черт возьми, Мойра, двигайся!»
Она опять начала медленно продвигаться в сторону окна Роберта. Шаг. Еще шаг. Еще один. Она попыталась пропеть про себя эти слова. Наконец она оказалась там, где хотела.
Она уже намеревалась постучать в стекло, когда поняла, что слышит два мужских голоса.
Мойра прижалась к холодной каменной стене. «А теперь что мне делать?»
Глава 20
Тихий стук в дверь провозгласил приход Бюффона. Роберт оторвал глаза от карты, которую ему дала Мойра.
— Я отметил здесь места, где уже искал я и где бывал ты, но замок такой огромный, что потребуется не менее двух недель, чтобы все обыскать. Я хочу уехать завтра утром, но… — Он вздохнул. — Где может находиться эта проклятая комната?
— Было бы замечательно обладать такой информацией, не правда ли, месье? — Бюффон загадочно улыбнулся.
— Ты что-то узнал?
Бюффон был явно доволен.
— Да.
— Так выкладывай!
— В западном крыле дома, которое редко используется, есть комната, в которой Росс не разрешает служанкам даже вытирать пыль. Известно, что он проводит там многие часы в полном одиночестве, а выходит воодушевленный и в прекрасном настроении.
— Значит, это то, что мы ищем.
— Я тоже так думаю, месье. Позвольте посмотреть карту.
Камердинер долго изучал карту, а потом указал пальцем на нижние этажи замка:
— Это здесь, месье.
Роберт отметил место карандашом.
— Я постараюсь проникнуть туда ночью. Ты сможешь опять что-либо организовать, чтобы отвлечь лакеев?
— Как пожелаете, месье. Может, появится привидение?
— Хорошо. Я заметил, что Росс не доверяет даже своим слугам.
— Нет. Оказывается, сэр Росс ведет отшельнический образ жизни, как и заслуживает.
— Я немного посплю, а в три часа встану. Сможешь к этому времени приурочить появление привидения?
— Конечно. — Бюффон изогнул одну бровь. — Но сначала надо решить вопрос с компенсацией. Вы обещали, что я буду вознагражден.
— Разумеется. Пятьдесят фунтов? Сто?
— Ваш халат, месье.
Роберт удивленно моргнул:
— Что?
— Да. Я имею в виду синий халат. Мне больно смотреть, что вы его до сих пор носите.
Роберт вздохнул.
Бюффон ждал.
— Хорошо. Забирай этот дурацкий халат. Триона сошьет мне другой.
— Спасибо, месье! А пока вы будете носить красный, да?
— Да, да.
Бюффон просиял и, не теряя времени, достал из гардероба красный халат.
— Надевайте, месье.
Роберт надел халат и вдруг услышал за окном какой-то шум.
Бюффон, видимо, тоже насторожился.
— Вы слышали…
— Это, по всей вероятности, ветер. Можешь идти, Бюффон. Я буду готов к трем часам.
— Хорошо, месье.
Бросив удовлетворенный взгляд на красный халат, Бюффон удалился, прихватив синий халат с такой миной, словно это была грязная тряпка.
Роберт бросился к окну. Одного взгляда было достаточно, чтобы все понять. В следующую секунду он втащил Мойру в комнату.
Она дрожала от холода.
— Что, черт побери, ты делаешь? — прошипел он, ставя ее на ноги и обнимая, чтобы согреть.
Еще никогда в жизни Мойра не была так рада видеть кого-либо, хотя Роберт был вне себя от ярости.
— Ты же прошел по карнизу, — стуча зубами, сказала она.
— Но не в длинном платье и не в тапочках со скользкими подошвами. Ты что, никогда не думаешь, прежде чем что-то сделать?
— Но м-мне н-надо было тебя увидеть. А это, — она кивнула на свои ботинки, — вовсе не тапочки.
Он выругался и отнес ее на свою кровать.
— Снимай ботинки.
Она попыталась это сделать, но холодные пальцы не слушались. Пришлось Роберту заняться шнурками. Сняв ботинки, он швырнул их в угол комнаты.
Казалось бы, Роберт должен быть доволен, что она по крайней мере надела нормальную обувь, но он был слишком взбешен ее безрассудством. Ее ноги легко могли запутаться в длинной юбке, и он на минуту представил себе, как она срывается с карниза и… «Она могла разбиться насмерть! Умереть и оставить меня…»
Он закрыл окно и задернул занавески.
Ее взгляд остановился на красном халате.
— Какой он яркий!
— Да. Моего синего больше нет.
— О! — Она огляделась. — А у тебя уютно.
— Комната чуть больше кладовки, и наш хозяин прекрасно это знает.
При упоминании Росса Мойра замкнулась.
Роберт взорвался:
— Что случилось? Этот осел…
— Нет. Но я рада, что при мне был пистолет.
Кулаки Роберта сжались.
— Черт бы его побрал! Я…
Он уже был почти у двери, когда она перехватила его, уцепившись в него обеими руками.
— Нет, Роберт! Мы должны поступать так, как лучше для Ровены.
Он видел по ее глазам, что она сама с трудом сохраняет спокойствие.
Она привлек Мойру к себе, прижался щекой к ее волосам и сказал:
— Я готов убить этого человека. — Все его существо жаждало справедливости.
— Я тоже. Но мы не можем. У нас одна цель — спасти мою д… — Ее голос прервался. — Нашу дочь.
Вопреки своему гневу он чуть было не рассмеялся — настолько явственным было ее нежелание признать Ровену и его дочерью.
— Неужели так трудно было это сказать, Мойра?
— Мне придется к этому привыкнуть.
— Я могу это понять. Но я принял решение, и этот инцидент с Россом еще больше укрепил меня в моем мнении.
— Что ты имеешь в виду?
— Получим мы шкатулку или нет, но завтра утром мы уезжаем.
Она побледнела.
— Но…
— Мне кажется, я знаю, где находится эта шкатулка, и я постараюсь достать ее сегодня ночью. Но если мне это не удастся, мы все равно уедем. Я позабочусь о Ровене, обещаю. Я заставлю Энистона вернуть ее нам, и она снова будет с тобой и в безопасности.
Ее плечи поникли, и она прошептала:
Ее плечи поникли, и она прошептала:
— Как бы мне хотелось в это верить.
Он вздохнул. Она все еще ему не доверяла, и это приводило его в уныние. Это было странно, так как во всех тех связях, которые у него были раньше, именно он, как правило, отказывался доверять, заботиться, считать своим долгом… А теперь именно он жаждет… Чего он на самом деле жаждет? У него еще будет время подумать об этом, как только они с Мойрой покинут это проклятое место.
— Я прикажу Лидсу и Стюарту быть готовыми утром. Ты будешь ждать вместе с ними в карете. Как только артефакт будет у меня, мы уедем. Хватит подыгрывать Россу.
Она кивнула, но не сразу.
— Ладно. Попытаемся сделать по-твоему.
Взгляд Роберта скользнул от изгиба ее щеки к изящной линии шеи и дальше, к округлостям ее груди. У него чесались пальцы от желания обхватить их и ласкать до тех пор, пока…
— Роберт, поцелуй меня, — вдруг попросила она. — Я больше не хочу думать.
Он поцеловал ее со всей силой своих еле сдерживаемых чувств. Не прошло и нескольких секунд, как она оказалась раздетой и в постели. В свете ламп ее кожа была похожа на персик и неудержимо манила его.
Мойра дразнящим тоном спросила:
— Ты собираешься только смотреть?
Существовал ли на свете мужчина, который мог бы ей противостоять?
Он быстро разделся и лег рядом с ней. Обхватив ладонью одну грудь, Роберт провел большим пальцем по соску. Он сразу же затвердел, а у Мойры сбилось дыхание и затрепетали ресницы. Боже, как ему нравилось, когда она так реагировала на его ласку!
А она между тем обхватила теплой рукой его плоть, и Роберт вздрогнул от мгновенно охватившего его вожделения.
Прежде чем он успел что-либо сказать, Мойра отпустила его и, толкнув на спину, села на него верхом. Его плоть уперлась ей в бедро.
— Хватит командовать мною, — с усмешкой сказала она.
Она приподнялась на коленях и опустилась на его твердую плоть.
Роберт судорожно схватился за края кровати, стараясь сохранить самообладание.
— Мойра, не надо…
Мойра приподнялась повыше, прервав связь.
— Так что? — прошептала она. — Да или нет?
Как он мог отказаться? Он схватил ее за талию и решительным движением опустил на себя.
Она зажала его плоть бархатистыми, но такими крепкими тисками, что все его чувства сразу же вышли из-под контроля. Оседлав его, она начала двигаться вверх-вниз, доводя до безумия. И как раз в тот момент, когда он дошел до самого края, до точки невозврата, она остановилась. Ее голова была запрокинута назад, великолепные рыжие волосы струились по плечам, а лицо выражало крайнюю степень экстаза.
Роберт приподнял бедра, и она, вздрогнув, уперлась ему ладонями в живот. Это был момент, который ему хотелось запомнить на всю жизнь.
Он медленно поднял ее за талию, а потом опустил, и из ее груди вырвался стон.
Ритм их движений становился все быстрее, дыхание стало прерывистым, напряжение росло, пока Мойра не выкрикнула его имя, не подалась вперед и не начала раскачиваться. Потом остановилась на мгновение и снова — уже шепотом — произнесла его имя и отдалась во власть захлестнувшего ее блаженства.
Для Роберта это был сигнал: он ускорил темп, при этом чередующиеся взрывы сопровождались глубокими и сильными толчками, которые, как ему казалось, никогда не кончатся.
Мойра упала на него, и они долго лежали так: прижавшись друг к другу, тяжело дыша и слушая биение своих сердец. Ей было так хорошо в его объятиях, так спокойно и… правильно. А он боялся пошевелиться, чтобы не нарушить этот момент единения.
В его жизни было слишком мало таких моментов, когда он ощущал столь всепоглощающий покой, и ему хотелось сохранить его как можно дольше. Роберт повернулся на бок, все еще прижимая ее к себе и наслаждаясь исходящим от нее теплом.
Наконец он приподнялся на локте и улыбнулся:
— Ну как?
Мойра открыла глаза. У него был такой удовлетворенный вид, что она не удержалась от смешка.
— Мистер Херст, это было замечательно.
— Согласен. — Он отвел прядь волос с ее лба. — Но я не это имел в виду.
— О! А что ты имел в виду?
Он расчесал пальцем ее волосы.
— Я имел в виду насколько это правильно, что мы все еще занимаемся этим?
— Ах вот как! Это правильно.
Она старалась глядеть ему прямо в лицо, но все время отвлекалась на обнаженную грудь. Он был самым красивым мужчиной, какого она когда-либо видела, — таким стройным и мускулистым. Это был, очевидно, результат многих часов, проведенных верхом, на боксерском ринге и в залах для фехтования.
Она провела пальцем по его груди, отметив, какой теплой была его кожа. Будто ее согревает какой-то внутренний огонь. Мойра еще теснее прижалась к Роберту.
— Стараешься устроиться поудобнее? — улыбнулся он.
— М-м-м… — Ей не хотелось отрываться от него — слишком давно она не испытывала такого наслаждения. — Надо немного отдохнуть, а потом повторить все сначала. — Она открыла один глаз. — Если, конечно, ты будешь готов.
Он удивленно покачал головой:
— Я еще не встречал женщины, которая была бы так довольна своей жизнью и своими решениями и при этом все равно хотела быть независимой.
— Может быть, в этом твоя вина?
— Моя вина?
— Женщины хотят, чтобы их любили, а не просто обладали. В твоем обществе чувствуешь… себя напряженной. Тебе невозможно сопротивляться…
— Вот как? — удовлетворенно хмыкнул он.
— Не считай это комплиментом.
— Слишком поздно. — Он прижался ртом к ее уху и прошептал: — Я слышал твои стоны, моя дорогая. Этого было достаточно.
Она хихикнула, но вдруг почувствовала, что после всех перипетий дня, а особенно после занятий любовью с Робертом ей страшно захотелось спать.
Она прижалась губами к его щеке и заметила, как сверкнули его синие глаза — от внутреннего огня, который он обычно скрывал за французскими манжетами и кружевами.
Роберт продолжал расчесывать пальцами ее волосы, распределяя их по ее плечам.
— Твои волосы всегда были моей слабостью.
«А моей слабостью всегда был ты». Мойра сонно улыбнулась:
— Я хочу остаться спать здесь. Я заперла дверь своей комнаты.
Роберт поцеловал ее в нос и натянул на нее одеяло.
— Спи, Мойра. — Потом он прижался грудью к ее спине и добавил: — А я буду тебя сторожить.
Мойра улыбнулась и погрузилась в глубокий сон. Роберт лежал рядом, обняв ее за талию и закинув ногу на ее ноги.
Глава 21
Сэр Лахлан проснулся от страшного ночного кошмара. Ему приснилось, что эта очаровательная Мойра Херст превратилась из прелестной соблазнительницы в фурию, направившую на него пистолет.
Он прижал руку к громко стучавшему сердцу. В голове тоже стучало. Он, подстрекаемый этим идиотом Херстом, очевидно, выпил за ужином слишком много портвейна.
Больше он не будет иметь дело с этой парочкой. Утром Мойра и ее пижон муженек уедут. С подделкой. И кто после этого будет смеяться?
Задолго до того как чета Херстов проснется, Росс уедет из дома на охоту: на тот случай, если Мойра была права насчет того, что ее муж умеет распознавать подделки.
До ушей Росса донесся легкий шум. Нахмурившись, он приподнялся на локте и неожиданно ощутил холодный металл пистолетного дула, прижатого к его лбу.
Перед ним был Роберт Херст. Он сидел в кресле, придвинутом к кровати. Раздражавший Росса пижон исчез, на его месте был человек, умевший крепко держать пистолет.
— Доброе утро, Росс, — сказал Херст, но не обычным скучающим тоном, а так решительно, что у Росса засосало под ложечкой. — Приснился кошмар?
Росс откашлялся.
— Что вы здесь делаете?
— Пришел попрощаться с вами. О, и не беспокойтесь о шкатулке. Я сам ее достал.
Взгляд Росса остановился на шкатулке, лежавшей на колене Херста. Это была не подделка.
— Как вы ее нашли?
Глаза Херста блеснули.
— Когда я что-либо покупаю, то жду, что получу эту вещь. А если не получаю, то беру ее сам.
До Росса неожиданно дошло, что этот жесткий, суровый человек все время скрывал свою подлинную сущность.
— Вы затеяли опасную игру, Херст.
— Не такую опасную, как вы. Пошевелите левой ступней.