«Закрыто. Ушел в синагогу».
Мирче стало и смешно и до слез обидно. Он отошел, проклиная день сплошных неудач. «Куда идти? Можно было бы, пожалуй, остановиться в гостинице, — подумал он, — ведь документы в порядке, но все же лучше держаться от них подальше. Все гостиницы государственные, и на любого приезжего там могут обратить внимание».
Решив в концов ночевать в зале ожидания Северного вокзала, Манека побрел по залитым светом улицам румынской столицы. По пути он часто останавливался у освещенных витрин и читал вывески государственных магазинов.
Все, что он видел, казалось ему каким-то миражем. Не верилось, что два дня назад он был в Западной Германии, а теперь вот шагает по улицам нового Бухареста.
«Ариец»
Курт Шерф родился во Франкфурте-на-Майне в доме бедняка. Отец Курта — инвалид первой — мировой войны — занимался нищенством на углах улиц, и однажды в морозный день его нашли замерзшим где-то на краю города. Мать Курта, слабая здоровьем, но наделенная твердым характером женщина, работала в домах богатых торговцев. Она уходила утром, когда Курт спал, а приходила поздно, заставая сына снова в кровати. Мать будила мальчика, давала ему поесть и никогда не спрашивала, где и как он провел, минувший день.
Курту едва исполнилось пять лет, когда он впервые заметил разницу между бедностью и богатством. Богатство вызывало у него зависть и злобу. Однажды Курт увидел маленького мальчика, который жадно лизал леденец. Приблизившись к малышу и убедившись, что его никто не видит, Курт вырвал лакомство и бросился наутек. Он скрылся в каком-то подвале и там с удовольствием съел конфету.
Когда Курта определили в школу, он столкнулся с большой неприятностью. Один из учеников, высокий задиристый малый, крикнул как-то ему, пожелавшему принять участие в игре: «Отойди-ка ты, еврей!» От растерянности Курт застыл на месте. Опомнившись, он закричал: «Я не еврей, я немец!» Но стоявший рядом рыжий мальчишка презрительно показал на него пальцем: «Посмотри на свой нос».
Дома Курт внимательно посмотрел на себя в зеркало: действительно, нос у него крючковатый, а губы толстые, выдвинутые вперед.
- Скажи, мама, я еврей? — спросил он мать — Насколько я знаю, — ответила она, — твой отец был немец из Баварии.
- Тогда почему у меня такой нос?.
- А я знаю?
На следующий день Курт появился в школе с крестиком на груди. Гордо, демонстративно прошел он по всему коридору, заглядывая в классы.
Прошло немного времени, и Курт Шерф стал заклятым врагом учеников — евреев. Он дважды жестоко избил своего одноклассника Исаака Герца — сына портного, тихого и застенчивого еврейского мальчика, во всеуслышание обзывал евреем директора школы, который не поощрял хулиганских выходок Шерфа.
Спустя семь лет, когда Курт надел кофейную форму гитлеровских штурмовиков, он вспомнил о директоре школы — прогрессивно настроенном немце. Однажды вечером он ворвался к нему в квартиру. Директор сидел за столом и читал книгу.
- Эй, ты, харя, — крикнул Курт, — знаешь, кто я?
Директор внимательно посмотрел на него, а потом улыбнулся и презрительно ответил:
- Как не знать? Отлично знаю. Ты тот самый Курт Шерф, которого в свое время выгнали из школы…
Что было дальше, директор уже не помнил. Курт ударил его чем-то тяжелым по голове и затем жестоко избил.
Через два года, после поджога рейхстага, перед Куртом Шерфом открылись новые перспективы. Гитлеровцы вербовали кадры в школу по подготовке шпионов. В бюро национал-социалистской партии один гаулейтер обратил внимание на Курта и смерил его взглядом с головы до ног.
- Слушай, Шерф, ты еврей? — спросил гаулейтер.
- Нет, господин гаулейтер, — побледнел Курт. — Я ариец… немец…
- Очень хорошо, — неопределенно ответил фашист.
После этого Курт немедленно был отправлен в специальную шпионскую школу. Там он стал изучать еврейский язык, религиозные обычаи евреев.
В 1938 году, через месяц после окончания шпионской школы, Курт Шерф был вызван к Конраду — начальнику одного из разведотделов. Их беседа продолжалась более трех часов.
Прошло два дня после разговора с Конрадом, и Курт, получивший тайную кличку «Ариец», был арестован. Арест проводился демонстративно, с побоями. Заключенные концлагеря, преимущественно евреи, сначала отнеслись к новому арестованному настороженно, но, видя его набожность и скромность, стали ему сочувствовать.
- Ты один из немногих теперешних молодых людей, которые знают талмуд, — с восхищением говорили ему старики.
- Такой молодой и пропадает здесь, — говорили другие. — Надо помочь ему бежать.
И вот в одну из темных ночей Курт бежал вместе с молодым евреем. Все прошло отлично. Неподалеку от швейцарской границы Курт покончил со своим напарником: ночью, когда они заку сывали, он незаметно бросил в котелок с чаем таблетку цианистого калия.
Из Швейцарии «Ариец» довольно легко до брался до Америки и обосновался в Нью-Йорке, недалеко от самой большой синагоги. Там он быстро сошелся со многими евреями-эмигрантами. Ему сочувствовали, приглашали то в одну, то в другую семью, а Шерф много рассказывал об ужасах концлагерей, сопровождая свои слова отрывками из талмуда.
Курт понравился крупному промышленнику-еврею, и тот предложил ему место в одном из бюро своего предприятия. «Ариец» благодарил бога, который словно помогал ему служить Третьему Рейху..
Он был уже уверен в успешном выполнении своего задания, как вдруг произошел случай, который перепутал его карты и окончательно бросил Курта Шерфа, «Арийца», а ныне Леона Гершковича в болото международного шпионажа.
Как-то вечером Курт возвращался после встречи с Гейном — одним из агентов, имевшим связь с Берлином. На тихой улице его догнал автомобиль, из которого вышли двое незнакомцев. Они недвусмысленно предложили ему проехаться с ними.
В тот же вечер Курт познакомился с одним из заместителей Гувера — начальника американского Федерального бюро расследований. Заместитель принял Курта хорошо и рассказал ему все, что слышал о нем во Франкфурте-на-Майне, а также о том, что ФБР известно, зачем послан в Америку немецкий агент Курт Шерф. Ошеломленному «Арийцу» был предложен выбор: сделаться агентом американской разведки или сесть на электрический стул.
Рассудив, что он еще слишком молод, чтобы садиться на электрический стул, Курт спросил, что от него требуется.
- Очень немногое, — ответил американец. — Мы просим вас с сегодняшнего дня передавать своему начальству ту информацию, которую будем давать вам мы. Согласны?
Курт кивнул.
Через несколько дней он уже передавал в Германию своему шефу господину Конраду информацию, доставляемую ему ФБР.
В конце 1943 года Берлин приказал «Арийцу» срочно вернуться в Германию. Озадаченный Курт сообщил об этом в ФБР. Оттуда ответили согласием на выезд, но предупредили: «Где бы вы ни находились, мы найдем вас, если будет нужно».
В Берлине после короткого отдыха Шерф был вызван к Конраду. Тот поблагодарил его за хорошую работу, повесил на грудь шпиона Железный крест и рассказал ему о новом задании.
Через некоторое время, весной 1944 года, Курт Шерф открыл в Бухаресте мастерскую по ремонту авторучек с надписью на вывеске
Леон Гершкович.
* * *Манека был утомлен и зол после ночи, проведенной на скамье в зале ожидания Северного вокзала. Утром он снова пришел на улицу Бэрэцией. На этот раз ему повезло: мастерская была открыта. Склонившись над работой, за грязной занавеской сидел мужчина в черной тюбетейке. Манека почувствовал, что его сердце забилось сильнее и тревожнее. Да, это, по-видимому, Леон Гершкович.
- Добрый день, — осторожно произнес Манека с порога, окидывая зорким взглядом помещение мастерской. Кроме хозяина, в ней никого не было.
- Добрый день. Чем могу служить? — отозвался хозяин, не отрываясь от работы.
- Мне нужен колпачок вот к этой авторучке… Он не найдется у вас?
- Что вы, не найдется! У меня все есть, — вскочил хозяин, — моя мастерская…
Манека положил на столик синюю авторучку без колпачка и добавил:
- Что вы скажете об этом пере?
На лице Гершковича появилась услужливая улыбка. Он взял перо и внимательно осмотрел его.
- Хорошее перо, — произнес он, а потом, словно забыв о посетителе, начал рыться в каком-то ящике. Наконец, он обернулся.
- Я нашел, что вам нужно. — И Гершкович протянул Манека колпачок. Тот внимательно осмотрел его, а потом приставил к головке своей авторучки и легко завинтил. «Все в порядке, — подумал Манека, — это „Ариец“.»
- Я от «Сюзанны», — произнес Мирча.
- Если бы ты знал, как давно я тебя жду, — быстро проговорил Гершкович, вскидывая очки.
- Если бы ты знал, как давно я тебя жду, — быстро проговорил Гершкович, вскидывая очки.
- Где мы можем свободно поговорить?
- Сейчас десять часов, — сказал «Ариец». — В одиннадцать уходит поезд на озеро Снагов. Выезжай с ним. Вечером не возвращайся в Бухарест, а разыщи дом отдыха «Сэнэтатя» и спроси администратора — маленького человека с бородавкой ка носу. Скажи ему, что тебя послал я, Гершкович. Он тебя приютит, а в полночь мы встретимся и поговорим.
Манека хотел было что-то спросить, но «Ариец» властным тоном остановил его:
- В полночь…
В двенадцать ночи
«Ариец» привык к дисциплине и пунктуальности — с посланцем «Сюзанны» он встретился ровно в полночь. С интересом рассматривая сидевшего перед ним человека, Манека с удивлением обнаружил, что в облике «Арийца» нет ничего, связанного с профессией бедного еврея-ремесленника. Перед ним был человек с отличной выправкой прусского офицера, и только лицо резко контрастировало с военным обликом «Арийца».
В свою очередь и Курт Шерф внимательно изучал Манека. Он всегда считал, что понимает людей и разбирается в них. Сильная нижняя челюсть Мирчи была признаком смелости и настойчивости, и эта внешняя деталь сразу определила то доверие, которым «Ариец» проникся к посланцу «Сюзанны».
Курт первым прервал молчание.
- Я попрошу рассказать о моей стране. В каких городах вы были? — спросил он по-немецки.
Манека по-немецки же отвечал, что был в Мюнхене, Нюрнберге, Франкфурте-на-Майне. Примерно с полчаса рассказывал он своему новому шефу о жизни в Западной Германии, о парадах и смотрах войск возрождаемого вермахта.
Слушая его, Курт встал и отошел к окну. Манека решил, что «Арийцу» наскучил его рассказ, поэтому поспешил закончить и заявил, что готов выслушать указания.
Курт Шерф в ответ энергично сделал поворот кругом, еще раз показав при этом отличную строевую выучку. Теперь лицо его выглядело жестким и каким-то чужим. Он сел на стул около Мирчи и разложил на столе карту.
- Вот это, — показал он, — шоссе № 4. А здесь, в лесу, находится стройка, которой мы очень интересуемся. Красный кружок обозначает стройку.
Глядя на карту, Манека вспомнил, что точно такую же он видел у американского майора Оливера.
- Что вы знаете о строительстве? — спросил он «Арийца».
- Очень мало. Нам известно, что стройка подземная. Цель ее неясна. Рабочих там немного, зато масса новых машин.
- Вы предполагаете, что это военное строительство?
- Да, и очень важное, — уверенно ответил Курт. — Время от времени там появляются машины с надписью «А», то есть «армия». Видите этот синий кружок? Здесь находятся бараки для рабочих и столовая. А вот этим черным кружком отмечено то, что интересует нас больше всего, — штаб строительства. Он расположен в бывшем боярском особняке и хорошо охраняется. Здесь работают инженеры, чертежники, и тут же находятся чертежи стройки, которые и нужны нам.
Манека внимательно слушал шефа, куря сигарету за сигаретой.
- И как вы их думаете получить? — невесело усмехнулся он. «Ариец» посмотрел на него таким взглядом, словно хотел сказать: «Друг, ты меня еще совсем не знаешь» а вслух сказал:
- В столовой есть наш человек — официант. Смелый и находчивый агент. В борьбе за чертежи он сыграет роль нашего «троянского коня».
Толстые губы «Арийца» изобразили хитрую улыбку.
- А вот тот, кто возглавляет стройку, — продолжал Курт, вытаскивая из черного портфеля три фотокарточки, — инженер-конструктор Василе Контраш.
Манека взял одну из фотографий и внимательно посмотрел на нее, как смотрят на противника, с которым предстоит встретиться лицом к лицу. На шпиона глядело умное жизнерадостное лицо мужчины лет тридцати пяти.
- Видишь цепочку, которая уходит в карман инженера? — произнес Курт. — Известно, что ключами с этой цепочкой можно открыть немало дверей. А вот фотография супруги начальника. Не правда ли, хороша?
- Не спорю, — кивнул Манека, — хороша.
Слушая Курта, Манека все лучше понимал, что перед ним настоящий «ас шпионажа», готовый предать, если нужно, даже своего человека.
- А кто эта блондинка?
- Фрейлен Грета Мюллер — наше подставное лицо. До конца свой человек, — и «Ариец» протянул Мирче третью фотографию.
- Тогда, может быть, начнем действовать через нее, — поспешил высказаться Манека, но «Ариец» прервал его:
- Она уже действует — служит домработницей у инженера Контраша. Но инженер достаточно предусмотрителен. Он ничего не приносит домой и ни на секунду не расстается со своими ключами..
Манека снова исподлобья взглянул на «Арийца». Он испытывал странное чувство. С одной стороны, его раздражал этот самоуверенный немец, который всем своим видом показывал, что он более выдержан и лучше владеет собой, а с другой стороны, Манека был доволен: ему казалось, что с таким человеком все обойдется хорошо и задание будет выполнено успешно.
- Можно, однако, и подытожить, — проговорил Манека, — почти все готово для выполнения задачи.
- Да, — согласился «Ариец». — Но мы не можем перейти к активным действиям, пока не установим, где у них самый… — …Слабый пункт, — досказал за «Арийца» Манека.
- Совершенно верно. А чтобы установить его, нам нужно знать о строительстве как можно больше.
- Как будем действовать? — спросил Манека.
- У меня есть план, — ответил «Ариец», — но его осуществление почти целиком зависит от вас. Скажите, каким профессиям обучали вас в разведывательной школе? Могли ли бы вы, например, справиться с работой механика центрального отопления?
Манека внимательно посмотрел на «Арийца».
- Думаю, что смог бы.
- Зер гут… очень хорошо, — поправился тот. — Теперь слушайте…
Арестованный говорит
Заложив руки за спину, Тудор Здренгя нервно метался по камере. Иногда он вдруг останавливался и мысленно проклинал себя: «Как это я, старый дурак, попался? Как?» В отчаянии он хватал себя руками за голову и в который раз начинал завывать буквально по-волчьи.
Было от чего выть. Осенью исполнялось девять лет с того момента, когда Тудор Здренгя был завербован американской разведкой, а через год, выполнив задание, он, как ему обещали, мог выехать из Румынии в любую страну, куда ему только захочется.
Последние несколько лет Здренгя прожил в путевой будке. Чувствуя себя здесь в полной безопасности, он следил за железнодорожными перевозками, за передвижением воинских частей и, когда надо, сообщал об этом. Конечно, никто и не подозревал, что путевой сторож Тудор Здренгя — американский шпион.
Теперь все его мечты и планы рассыпались в прах. И во всем виноват этот подлый тип. Да, за ним гнались, а он не предупредил. «Если бы он мне сказал об этом, — зло размышлял Здренгя, — я бы принял меры… Наконец, вовремя скрылся бы».
Здренгя лихорадочно пытался найти шансы на спасение, но не находил их. «Молчать, не говорить ни слова… — думал он. — Нет, не годится. Это значит показать, что виновен. Рано или поздно все раскроется, и тогда наказание будет еще тяжелее. Наказание!.. Нужно добиться, чтобы оно было легче».
Пойманного шпиона бесило, что пропали деньги, причитавшиеся ему от заграничных шефов. Жалко было и долгих лет, прожитых в вечном напряжении. Снова и снова он со злобой думал о том, кто его провалил.
Решение пришло само собой. «Пропал я, но и ты, подлая душа, далеко не уйдешь. Не скроешься, — беззвучно цедил Здренгя сквозь зубы, грозя кулаком куда-то в пространство. — Я все скажу, что знаю… мне терять нечего».
Майор Панаит был взволнован. Ему сообщили, что прошлой ночью на волне, указанной Валерием Негулеску, была перехвачена новая радиограмма, адресованная «Сюзанне». Враг снова давал знать о своем присутствии.
Как только Панаит вошел в кабинет, старший лейтенант Лучиан принес ему расшифрованный текст перехваченной радиограммы:
К-4 добрался благополучно. Связь установлена. Готовимся к действиям на объекте 112.
Ариец
— Ваше мнение? — спросил Панаит Лучиана.
- Не знаю, как вам сказать. Мне досадно…
- Что именно досадно? — улыбнулся майор.
- Да как же, товарищ майор? Иметь две радиограммы и не знать, что предпримет враг.
- Да, да, вы, кажется, правы. «К-4» должен был бы прислать нам письмо:
«Ожидайте меня на улице Н., буду в 12 часов. Приготовьтесь меня арестовать, так как я не…»
Лучиан покраснел до корней волос.
- Конечно, я понимаю вашу шутку, но, товарищ майор, я не вижу пока…
- А мы, товарищ Лучиан, должны все видеть. Давайте посмотрим, что нам подсказывает практика. Сначала мы устанавливаем несколько разрозненных фактов. Затем последовательно связываем их в одну логическую цепь, указывающую нам врага и место, где он действует.