Оживившийся в миг Андрей выпрямился в кресле, окинул вышедшую на сцену Бахрушину оценивающим взглядом, хмыкнул что-то себе под нос и произнес в микрофон:
— Маргарита?! — прозвучало то ли вопросительное, то ли утвердительное.
— Да, — глядя ему прямо в глаза, без малейшего волнения в голосе ответила та.
— Красивое имя. Впрочем, как и вы сами, — как бы между прочим сделал комплимент Андрей, после чего посерьезнел лицом и перешел к делу: — Итак, Маргарита, что вы нам исполните?
— Песню из моего последнего альбома, — гордо заявила Бахрушина.
— Я весь внимание, — сказав это, Ларин игриво подмигнул девушке.
Но та не отреагировала на подмигивание. Заиграла музыка. Маргарита слегка запрокинула голову, поднесла микрофон к губам, дождалась вступления и запела. Зал смолк. Всем было интересно услышать, как же поет супруга самого влиятельного человека в городе.
«Все-таки не зря она вокалом целый год занималась. Хотя кое-где в ноты и не попадает. Впрочем, для сельского клуба сойдет», — краем уха слушая песнопения Маргариты, подумал Андрей.
Когда девушка закончила петь, в зале раздались единичные аплодисменты. Громче всех хлопали Бахрушин и его охранники. Улыбающаяся Маргарита, которая, судя по всему, осталась довольна своим выступлением, удалилась за кулисы.
На этом прослушивание конкурсантов подошло к концу. Настал черед судей вынести свой вердикт. Они удалились на перерыв. В разговорах и с начальником Отдела культуры, и его замом Ларин лишний раз подчеркивал, что он расстроен низким уровнем выступивших и проголосует против всех. Не подозревая никакого подвоха, те согласились с его решением.
И вот когда настало время оглашения результатов и когда на сцену вышли все конкурсанты, Андрей, как старший член жюри, взял слово:
— Как линейный продюсер «Евровидения», я сегодня не увидел выдающихся талантов, личностей, которые могли бы покорить вершину этого престижного музыкального конкурса, — он сделал паузу и взглянул на своих коллег.
Плюгавенький мужичок и женщина с большущим начесом на голове закивали. Мол, полностью с вами согласны. Коротко кивнул и расположившийся в дальнем конце зала владелец химкомбината. Ларин продолжил:
— Но я не увидел их среди тех, кто выступал перед Маргаритой Бахрушиной. Эта женщина буквально сразила меня наповал не только своим вокальным мастерством, но и манерой держаться на сцене. В общем, дамы и господа, — пафосно заявил он. — Победительницей конкурса «Райцентр ищет таланты» по обоюдному согласию всех членов жюри объявляется Маргарита Бахрушина.
Анатолий Игоревич едва со стула не упал от неожиданности. А вот начальник Отдела культуры и его заместительница моментально побелели, осунулись. Радостная же Маргарита выбежала на сцену, размахивая руками и посылая в жидко аплодирующий ей зал воздушные поцелуи.
И тут люди, недовольные выбором жюри, вскочили со своих мест. Засвистели. Начался настоящий хаос. Со всех концов зала послышались возмущенные возгласы:
— Судей на мыло!
— Фу!
— Давайте рэпера!
— Выиграла эмо!
— Маргарита фуфло!
Радовавшаяся до этого жена Бахрушина изменилась в лице, разрыдалась и, обиженная на всех и вся, юркнула за кулисы.
Расталкивая толпящихся в проходе людей, Ларин выбежал через «черный вход» на служебную парковку ДК. Осмотрелся по сторонам. Невдалеке, за чередой припаркованных машин, блеснуло в призрачном свете уличного фонаря, заискрилось сотнями блесток шикарное вечернее платье. Бахрушина торопливо направлялась к ожидающему ее белому лимузину.
— Маргарита! — крикнул ей вслед Андрей.
Но женщина даже не обернулась, лишь ускорила шаг. Ларин тихо выругался и бросился за ней вдогонку.
Один из лучших агентов антикоррупционной организации настиг женщину в тот самый момент, когда она уже садилась в машину. Схватил ее за руку, потянул на себя, заглянул в заплаканные глаза.
— Вы были великолепны, — произнес он, крепко сжимая ее пальцы.
— Они же меня ненавидят. Вы видели, как они встретили мою победу? — всхлипывала девушка.
— Им просто завидно. Ведь вы не только красивая, но и талантливая, а это редкий дар.
— Правда? — шмыгнув носов, спросила доверчивая Маргарита.
— Да никто из сегодняшних конкурсантов вам и в подметки не годится. Уж поверьте мне, как профессионалу, — нес пургу Ларин, но делал это убедительно. — Я вижу в вас потенциал. И если с вами хорошо поработать, то вы достойно выступите на «Евровидении».
— Вы так считаете?
— Иначе я не проголосовал бы за вас, — он учтиво протянул девушке носовой платок и произнес: — Не к лицу звезде плакать.
— Ну что вы, какая я звезда? — засмущалась Маргарита.
— Самая что ни на есть настоящая, — льстил Андрей.
Слово за слово, и жена Бахрушина прониклась к линейному продюсеру «Евровидения» безмерным уважением и даже больше — «положила на него глаз». Посему в тот же вечер пригласила Ларина отужинать вместе с ней. Что было дальше, Андрей позже рассказал своей напарнице по телефону, когда поздней ночью вернулся в гостиничный номер:
— В общем, Лора, она от меня без ума.
— Неужели, ты оказался в ее вкусе? — по обыкновению отшутилась стерва.
— И не только потому. Я пообещал Маргарите, что сделаю ее мировой знаменитостью, звездой «Евровидения». Вот она и растаяла. Теперь я ее продюсер. И Бахрушину, хочет он этого или нет, придется с этим мириться. Итак, я не слышу поздравлений?
— Вечно вы так мужики делаете. Наобещаете с три короба, а потом в кусты, — раздалось ехидно на том конце линии.
— Ладно, не бузи, напарница. Спокойной ночи, — устало бросил в трубку Андрей и упал головой на подушку.
* * *Небольшой коттеджный поселок с жизнеутверждающим названием «Радужный», располагающийся неподалеку от райцентра, всегда вызывал озлобленные взгляды горожан. Оно и неудивительно. Ведь ютясь в одно и двухкомнатных квартирках, а именно в таких стесненных жилищных условиях существовало большинство городского населения, трудно сдержать в себе злобу при виде роскошных особняков. Особенно, если знаешь, что в них проживают коррумпированные чиновники и прикормленные местной властью бизнесмены, которые заработали на эти домины не честным трудом, а путем всевозможных махинаций и теневых сделок.
Но что больше всего возмущало городских жителей, так это то, что несколько лет назад нувориши за счет районного бюджета проложили шоссе от города к поселку, которое, по сути, было предназначено лишь для жителей «Радужного», потому как дальше этого самого поселка оно продолжения не имело. В народе это шоссе так и прозвали — «дорога в никуда»…
Дождь лил как из ведра. Но несмотря на непогоду, на шоссе, которое вело к коттеджному поселку, вовсю шли ремонтные работы. Безусловно, сами дорожники никогда бы не додумались класть асфальт в ливень. Но вышестоящее начальство приказало. Мол, то распоряжение Бахрушина. А зачем тот отдал такое идиотское распоряжение, никто не знал. Правда, на этот счет у дорожников было свое мнение.
— Слыхал я, что к владельцу химкомбината заморские инвесторы приехали, — проговорил усатый мужичонка в оранжевом жилете, утюжа громоздким валиком горячий асфальт, на месте которого еще совсем недавно была выбоина. — Кажется мне, Бахрушин решил пригласить их в свой особняк. А какой дорогой они туда поедут? Правильно, этой. Но она уже давно не ремонтировалась. И вот, чтобы эти сраные бюргеры не тряслись через каждый метр, мы и латаем дорожное покрытие. Причем в дождь. Вот увидишь, не пройдет и полгода, как наши заплатки просядут. В общем, показушной фигней мы с тобой занимаемся.
— Так-то не бюргеры виноваты, а Бахрушин, — отозвался напарник усача, который обозначал яркими красными конусами в белую полосочку «запломбированные» выбоины.
— Какая на хрен разница? Мы ведь работаем, — тут же раздалось раздраженно в ответ.
— И то верно.
В скором времени трактор «МТЗ» с прицепом, в котором находилась горочка вязкого дымящегося асфальта, и следующие за ним дорожники медленно скрылись за поворотом. И тут из лесу показался Павел Бабарыкин, который до этого прятался за стволом поваленного дерева. На нем была такая же, как и на дорожных ремонтниках, апельсиновая жилетка, которую он купил в магазине спецодежды. В одной руке бывший командир десантно-штурмового батальона бережно, словно хрустальный сосуд, держал какой-то странный сверток, обмотанный в несколько слоев жароустойчивой пленкой, способной выдержать высокие температуры. В другой — шуфлю. Опасливо осматриваясь по сторонам, он вышел на середину дороги.
Аккуратно положив сверток на дорогу, Бабарыкин еще раз повертел головой, убедился, что поблизости никого нет и стал вгрызаться шуфлей в свежезакатанный асфальт. Он поддавался довольно-таки легко. И вот уже через пять минут перед Павлом чернела небольшая дыра. Он предельно осторожно уложил в нее сверток и принялся засыпать его еще дымящимся асфальтом.
Аккуратно положив сверток на дорогу, Бабарыкин еще раз повертел головой, убедился, что поблизости никого нет и стал вгрызаться шуфлей в свежезакатанный асфальт. Он поддавался довольно-таки легко. И вот уже через пять минут перед Павлом чернела небольшая дыра. Он предельно осторожно уложил в нее сверток и принялся засыпать его еще дымящимся асфальтом.
Внезапно невдалеке послышался гул работающего движка. С каждой секундой он нарастал. На какое-то мгновение Павел бросил свое занятие, обернулся. И тут его щека нервно дернулась. Спина покрылась липким противным потом. В метрах ста, за стволами сосен, там, где шоссе изгибалось крутым поворотом, показался автомобиль. И ладно бы, просто «гражданский» автомобиль, а то был полицейский.
Сердце у Бабарыкина екнуло. Словно пацан, застуканный за мелкой кражей, он остолбенел, не зная, что делать дальше. Бежать в лес? Но было уже поздно. Наверняка полицейский уже заприметил его броский оранжевый жилет. И если он сейчас бросится убегать, это определенно вызовет у правоохранителя подозрение.
«Так, спокойно. Соберись. Делай то, что и делал. Вдруг проедет мимо. Ну а даже если и остановится, что-нибудь придумаю», — успокаивал себя Павел.
Казалось, что сине-белый полицейский «Форд», вынырнувший из-за поворота, поедет дальше своей дорогой. Но нет. Его водитель резко затормозил, свернул на обочину. Из машины выбрался обрюзгший правоохранитель с пухлым раскрасневшимся лицом. Этакий американский коп — только пакетика со свежеиспеченными пончиками в руке не хватало. С трудом прокручивая на толстом пальце обручальное кольцо, он направился к Бабарыкину. Тот уже ровнял тыльной стороной шуфли дымящийся асфальт, под который он совсем недавно «зарыл» свой странный сверток.
— Добрый день, — обратился к «дорожнику» со спины полицейский.
— Добрый, — бросил Павел, разогнул спину, расправил плечи и обернулся. — Что-то случилось? — тут же с деланым удивлением на лице поинтересовался он.
Обрюзгший мент подозрительно прищурил глаза.
— Я, конечно, не специалист, но слыхал, что в дождь асфальт класть нельзя — просядет.
— Понятное дело, что просядет, — согласился Бабарыкин. — Но я человек подневольный. Мне сказали, я и делаю.
— Кто сказал? — допытывался правоохранитель.
— Как кто? Начальство, — пожал плечами Павел. — Сказали, что завтра по этому шоссе какие-то важные немецкие гости ехать будут. Вот и приказали выбоины залатать. А то, что дождь, — никого не волнует. У нас же в стране все для показухи делается, — непатриотично заметил он.
Неожиданно подозрительность во взгляде блюстителя правопорядка сменилась пониманием.
— Да уж, — вздохнул он. — Нас тоже перед приездом этих немцев построили. Собрали всех и сказали, чтобы мы хотя бы несколько самых ходовых слов по-ихнему разучили. «Добрый вечер» там, «Счастливого пути». Мол, вдруг кто-нибудь из них к нам в городе подойдет и что-нибудь спросит. Я и выучил. Вот только не знаю, как тому немцу помочь смогу, если он у меня вдруг спросит «как на такую-то улицу попасть?» или «где тут у вас туалет находится?» В общем, фигней маемся. И вы, и мы. Все, бывай, мужик.
Когда «Форд» тронулся с места и исчез за поворотом, бывший командир десантно-штурмового батальона вытер вспотевший лоб и шумно выдохнул.
— Фу, пронесло. Теперь главное, чтобы сработало, — вымолвил он и скрылся в лесу.
Что ж, не зря несколькими днями ранее Павел Бабарыкин заглянул в строительный супермаркет, где прикупил и десятикилограммовый пакет аммиачной селитры и дистанционный дверной звонок… На первый взгляд вещи совершенно безобидные. Но все зависит от того, как их использовать.
Имея когда-то в школе пятерку по химии, да и пообщавшись за время войны в Афганистане со многими подрывниками, Бабарыкину не составило особого труда изготовить в домашних условиях из аммиачной селитры взрывчатое вещество. Ну а в качестве детонатора он использовал дистанционный дверной звонок. То, что тот сработает, Павел нисколько не сомневался. Ведь накануне он провел небольшой эксперимент, который закончился удачно… И вот эту самую бомбу в виде свертка он только что заложил на дороге. Вернее, под дорогой, по которой частенько ездил Бахрушин. Осталось лишь дождаться, когда по ней промчит его машина. Одно нажатие на кнопки, детонатор сработает, и Анатолия Игоревича не станет.
Безусловно, Бабарыкин не был убийцей, но он не видел другой возможности привлечь негодяя, изнасиловавшего его дочь, к ответу. Вся полиция в городе была куплена. Суды тоже. Поэтому единственное, что мог сделать Павел, — взорвать обидчика, лишить его жизни. Отомстив тем самым не только за свою Наташу, но и за многих других девочек, над которыми поглумился насильник Бахрушин.
Сняв с себя броскую спецовку, чтобы та не выдавала его на фоне зелено-коричневых тонов леса, и засунув ее в пакет, бывший командир десантно-штурмового батальона вновь залег в ложбину, скрывшись за поваленной сосной. В его руке появилась небольшая коробочка с пуговкой-кнопочкой от дистанционного звонка.
«Не знаю, когда ты тут на своем „Майбахе“ объявишься — через час, через полдня или через день, но я дождусь. И ты, падла, за все ответишь», — приговаривал про себя Бабарыкин, глядя на шоссе.
* * *Что русскому хорошо, то немцу смерть — гласит народная поговорка. И правильно, между прочим, гласит. Иначе как объяснить то, что после четырех бутылок водки на пятерых трое немецких инвесторов ушли в полную отключку, а Бахрушин и Гросс лишь слегка захмелели. И как ни в чем не бывало, продолжали сидеть за сервированным столом в просторном предбаннике финской сауны развлекательного комплекса с экзотическим названием «Тропикано», опрокидывая стопку за стопкой. Правда, Гросс в отличие от своего начальника пил не наобум, а цедил маленькими глотками, словно растягивал удовольствие.
— Зря вы, Анатолий Игоревич, фрицев в баню потянули да водку пить заставили. Сели бы как европейские люди в каком-нибудь ресторанчике, выпили бы по чашечке кофе и решили все дела. А так… — и Борис Михайлович вздохнул.
— Ничего не зря, — прожевав маринованный огурчик-корнишон, заявил владелец химкомбината. — Ну сам смотри. Проснутся они завтра утречком с жуткого бодуна. Голова болит, рыгать хочется. А мы с тобой тут как тут. Водочки им предложим, а заодно и контракт на подпись подсунем, в котором парочка пунктиков изменена будет. Изменена, конечно, в нашу пользу. Если откажутся подписывать, мы им еще «беленькой» плеснем. И так до тех пор, пока их не развезет… — вдруг Бахрушин смолк, поник.
Гросс даже испугался — не случилось ли чего с его боссом. А потому участливо поинтересовался:
— Анатолий Игоревич, с вами все в порядке? Шутили, улыбались, а тут прям сам не свой стали.
— Понимаешь, Боря, трагедия у меня сегодня случилась, — залив в себя водку, как-то уж совсем потерянно проговорил владелец химкомбината. — Жена конкурс «Райцентр ищет таланты» выиграла. И теперь придется ее на отбор к «Евровидению» в Москву отправлять.
— И в чем здесь трагедия? — искренне удивился заместитель. — Наоборот, радовались бы.
— А трагедия, Боря, в том, что это гребаное «Евровидение» у меня кучу бабла отнимет. И вообще, я до сих пор никак не могу понять, что в ней этот линейный продюсер увидел? Поет хреново, окончания слов глотает… хотя, он же профессионал, вдруг какую-нибудь фишку в ней разглядел, которую я не вижу. Не знаю. — И тут глаза у Бахрушина недобро блеснули: — А может, продюсер этот, того, глаз на нее положил, а? Маргарита-то баба видная.
— Да бросьте вы, — махнул рукой Борис Михайлович, выискивая взглядом на столе свой любимый салат «Цезарь».
— Нет, не брошу, — твердо заявил хозяин химкомбината. — Надо бы за продюсером проследить, посмотреть, кто он такой. И с Маргариты глаз не спускать. И если мои подозрения не подтвердятся, что ж, признаю, что я дурак ревнивый.
— О, а вот это вы правильно решили. Как говорится, доверяй, но проверяй, — Гросс зачерпнул столовой ложкой салат и плюхнул себе на тарелку — но есть почему-то не стал, вместо этого предложил: — А давайте, Анатолий Игоревич, еще попаримся. Банька, она того, дурные мысли вместе с потом вышибает.
— Толковое предложение, — согласился Бахрушин. — Только давай перед этим еще по одной.
Выпив, мужчины выбрались из-за стола и направились в парилку. С какое-то время они молча сидели на деревянных скамьях, обливаясь потом и шумно выдыхая. Затем, красные, как вареные раки, владелец химкомбината и его зам переместились в бассейн с ледяной водой. Немного поплавали, остужая свои тела, постояли под гидромассажной пушкой и, словно заново родившиеся, вернулись за стол.
— Ух, хорошо, — приободрился Бахрушин и скосил глаза на запотевшую бутылку «Балтики». — А теперь можно и пивком побаловаться.