— А как же зарядка? У меня же ее нет с собой, — в тот момент Макс еще что-то соображал.
— У них там есть универсальная зарядка, я сам воспользовался этой услугой, когда мне как-то срочно понадобилось позвонить, — сказал он. — Вон, через два дома, видишь вывеску кафе «Вояж»?
— Да. Хорошо. Спасибо, Денис.
— Я могу составить тебе компанию, — улыбнулся Борисов, и Максу от этой улыбки стало и вовсе весело.
— Я дурак, — говорил он, шагая рядом с отчимом и чувствуя, как сердце его наполняется какой-то гордостью за этот поступок. Ведь он сам, первый подошел к нему, а это означает, что он не трус. — Приревновал мать. Я признаю это, но что поделать, ведь раньше она принадлежала мне одному. Мы с ней всегда дружно жили.
— А сейчас как?
— Говорю же: она плачет. Жалко ее.
— Думаешь, она хочет, чтобы я вернулся?
— Да, конечно! Еще спрашиваете! Сами же знаете.
Они подошли к дверям, вошли в кафе и оказались в почти пустом зальчике с красными, стилизованными под кирпич, стенами, с грубыми железными светильниками, подвешенными к потолку, с каменным полом. Половину барной стойки занимали две старинные пивные бочки с хромированными новенькими кранами. Официантка в красной юбке и черной кофточке с красными пуговицами подошла к ним с книжкой-меню.
— Что закажете? — спросила она без всякой надежды в голосе, словно заранее предполагая, что от этих посетителей ей вряд ли перепадут чаевые. Говорят, что опытные официантки или продавщицы по выражению лица, по взглядам людей могут угадать, выгодные ли пожаловали клиенты или нет.
— Нам по чашке кофе, — сказал Борисов. — И телефон надо бы зарядить, поможете?
— Да, конечно, — девушка дежурно улыбнулась, взяла у Макса телефон и ушла с ним. Вернулась через пару минут с кофе.
Болтали они ни о чем. О клубе, о погоде, о маме. Макс рассказал, каким образом у него оказалась сережка Полины и о своих надеждах на встречу с ней.
— По идиотски как-то все получилось, да? Пока я буду заряжать телефон и все такое, она вообще уйдет домой.
— Как уйдет, так и выйдет к тебе, если ты ей позвонишь и расскажешь, что нашел ее сережку. Обрадуется к тому же. Так что, Макс, у тебя есть реальный шанс с ней подружиться. Она красивая?
Этот вопрос почему-то покоробил Макса. Прохладная волна раздражения всколыхнула в нем прежние неприязненные чувства к Борисову. Но потом как-то все прошло само собой, когда он понял, что Борисову просто хочется поддержать разговор. А о чем, о ком еще Максу говорить, как не о Полине? Так, дежурный треп, поддерживающий процесс примирения.
А потом произошло самое удивительное. Этот самый дежурный треп перешел в серьезный разговор о том, что же все-таки произошло между ними — между Максом и Борисовым, — из-за чего Денису пришлось уйти из их дома. Каждый высказывал свои мысли, свою позицию, они спорили, доказывая друг другу свою правоту, особенно Макс.
— Ты, Макс, максималист, — говорил Борисов. — У тебя нет полутонов…
Еще он говорил что-то об отсутствии жизненного и житейского опыта, объяснял разницу между этими понятиями, потом на примере собственной жизни рассказал, как он представляет себе одиночество и любовь. Тема любви оказалась бесконечной и интересной. Макс сказал, что хочет пива, и Борисов все заказал, сказав при этом, что Максу не следует увлекаться этим напитком. И вновь они говорили о любви.
Разговор они продолжили и на улице, где разгоряченное лицо Макса овеял прохладный сырой ветер. Они были так увлечены беседой, что вышли из кафе, забыв про его телефон.
Макс пришел в себя, когда они дошли до клуба. Денис первым вспомнил о телефоне.
— Макс, мы же забыли твой телефон в кафе!
— Вот черт! Ладно, побегу обратно.
— Ты поспеши, вдруг они закроются? А официантка, она что, не видела, что мы уходим?
— Болтала, может, с кем-нибудь по телефону и не заметила, что мы ушли. Мы ведь деньги на столе оставили, ее не позвали. Значит, сами виноваты.
— Да и кафе пустым было… Ладно, Макс, пока! Скажи маме, что я сегодня заеду к вам, и пусть она не плачет.
— Ладно, договорились.
Они хлопнули ладонью о ладонь друг друга, и каждый пошел своей дорогой.
Глава 20 Мирошкин
— Что было потом, Макс?
Макс, выпив воды, откашлялся. Он уже устал говорить, у него, судя по всему, саднило горло, голос звучал хрипловато.
— Он пошел в одну сторону, я — в другую. В клуб. Подумал: и почему это я сразу не вернул ей сережку, когда она еще была в клубе? Может, потому, что выпил лишнего, соображалка уже не работала, или же где-то в душе я надеялся на встречу с ней тет-а-тет. Возле клуба я встретился с Капитаном, он купил сигарет и еще пива. Я сказал ему, что мне надо взять телефон, забытый мною в кафе. Мы с ним пошли в этот чертов «Вояж», но там оказалось закрыто. Вернулись к клубу, я попытался разыскать Полину, но какая-то девчонка сказала нам, что за ней приехал отец и она уехала домой.
— Какая девчонка? — удивился Мирошкин. — Ты знаешь, как ее зовут, фамилия?
— Кажется, ее зовут Кристина. Она всегда ходит во всем черном, такая стильная и всегда одна.
Мирошкин сделал пометку в блокноте. В деле снова всплыл отец Полины. Чертовщина какая-то!
— Потом?..
— Я сказал Капу, что мне надо передать кое-что важное Борисову. Сейчас трудно объяснить, что мною руководило, но вообще-то я собирался сделать маме подарок: вернуться домой вместе с Денисом. Такой у меня был план. Я сказал об этом Капу, но он сказал, что это не совсем хорошая идея. Он же не знал о том, что мы с Борисовым уже встречались и разговаривали и начало было положено… Да, еще Кап сказал, что в таком состоянии мне не следует встречаться с отчимом, я только все испорчу. Да и мать расстроится, когда увидит, что я пьян.
— И? Куда вы отправились потом?
— Мы пошли к Денису. Вернее, я один пошел. Поднялся к нему, он открыл дверь, и я сказал ему, что кафе закрыто. Он спросил, не хочу ли я позвонить с его телефона Полине, я сказал — да, хочу, я должен сказать ей про сережку. Я даже достал сережку, чтобы показать ее Денису, и он сказал, что я уже ее показывал ему в кафе, а я совсем забыл. Короче, хорошо, что я запомнил номер телефона Полины наизусть. Позвонил, но мне никто не ответил.
— Подожди, Макс, постарайся вспомнить: как выглядел Денис, когда ты пришел к нему?
— Мне показалось, что он кого-то ждет. Он был одет — не переоделся в домашнее, хотя дома он всегда ходит в домашних широких штанах и в теплом пуловере зеленого цвета… А еще, разговаривая со мной, он постоянно поглядывал то на часы, то на дверь, словно она могла бы открыться без его ведома. Он явно, явно кого-то ждал и нервничал!
— Может, он что-то сказал?
— Да, кажется, сказал что-то вроде «нелегкая несет»… Но мне было не до него. Я получил то, что хотел: позвонил Полине. Жаль, что она не ответила.
— Ты предложил ему поехать домой вместе?
— Нет, не решился. Подумал, что это будет уже слишком. Он и сам знает, когда, как и что делать. Он же не торт, чтобы его дарить маме вечером к чаю!
— Что было потом?
— Я пробыл у него недолго, несколько минут, и ушел. Спустился, внизу меня поджидал Кап. Мы пошли в парк, у Капа была водка, он уже купил ее, мы сели на скамейку и выпили еще. Болтали, я говорил, что Полина у меня в руках, стоит мне ей дозвониться, как она тотчас прибежит за своей сережкой. Кап был трезвее меня, он сказал, что я набрался по самые уши, мне уж точно не следует встречаться с Полиной. А я по-прежнему не собирался звонить с его телефона. Уперся, как бычара.
— В котором часу вы пришли в парк?
— Думаю, около двенадцати. Я все порывался куда-то пойти — разбить стекла в кафе, где был заперт мой телефон, то вернуться в клуб; потом вообще сказал, что хочу петь караоке… Ну дурак, что тут скажешь! Тем более что у меня слуха вообще нет и мое пение ничего, кроме хохота, у окружающих людей не вызывает. Кап все время сдерживал меня и уговаривал пойти к нему. Сказал, что у него есть креветки, сушеные кальмары, в холодильнике полно пива и мы не должны в таком виде болтаться по улице, а тем более возвращаться в клуб, куда нас, таких теплых и веселых, просто не пустят. А потом…
Макс вздохнул и стер с кончика носа крупную каплю пота. Видно было, что разговор давался ему с трудом.
— Он все-таки уговорил меня, мы встали и двинулись в глубь парка, чтобы напрямик выйти к капитановскому двору. Было очень темно, многие аллеи парка вообще не освещались. Мы шли, дул ветер, и мы постепенно трезвели… Там, около пруда, есть такая розовая аллея: летом там много роз, огромная клумба, мама очень любит там гулять. Ну, мы идем, вокруг тишина, только ветер воет, никого не встретили, совсем никого… Правда, чьи-то шаги слышали, но человека так и не увидели, я подумал еще, что кто-то шел далеко впереди нас… Или же прохожий свернул на маленькую аллею, ведущую к Дому офицеров, оттуда идет спуск к набережной. Если бы знать, что мы увидим через несколько минут, мы бы обязательно догнали уходившего той узкой аллеей типа… Ведь это он, он это сделал!
— Что вы увидели?
— Фонарь освещал большое красное пятно. Мы приблизились и увидели на траве… Полину. Знаете, я ни разу в жизни не видел мертвых, но, увидев Полину, сразу понял, что она… не живая. Она была похожа на сломанную куклу.
— Почему вы не вызвали полицию сразу, как только обнаружили труп?
— Ну, во-первых, думаю, у нас был шок. Во-вторых, я подумал, что у Полины остался мой носовой платок. В-третьих, да, мы собирались сообщить в полицию, безусловно, но сделать я это решил после того, как встречусь с Борисовым. Да мне просто было страшно, черт возьми! Я испугался. Как пацан. И первым моим желанием было рассказать обо всем Денису. Вот тогда я понял, что он не чужой мне человек, он как отец, если понадобится, он защитит меня.
Кап тоже был в шоке, он смотрел на Полину и ничего не говорил, просто смотрел. Был в ступоре. Я взял его за руку и сказал: «Пойдем».
И знаете, что самое странное: тот временной интервал, прошедший с тех пор, как мы увидели Полину, и до моего визита к Борисову, пронесся как одно мгновение. Не знаю, как Кап, но мне все больше и больше начинало казаться, что ничего такого и не было — не видели мы Полину, все это мне привиделось или приснилось…
— И вы пошли к Борисову?
— Ну да! Меня всего колотило. Еще недавно я был у Дениса и звонил ей, а теперь она мертвая. Это получалось, что, когда я ей звонил, она уже не могла мне ответить, потому что, думаю, как раз в это время ее… задушили.
— Как вы определили, что ее задушили?
— Я же не дебил какой-то! — возмутился Макс. — Что, я не видел ее шею?! Вся синяя, в пятнах… Короче, Кап остался на улице, а я пошел к Денису. Он говорил мне что-то вроде того, что надо просто вызвать полицию, и все дела. Не стоит замешивать в это дело его… Но я подумал — никто и не собирается замешивать Дениса, просто я попрошу, чтобы он обеспечил нам алиби, вот и все!
— Тогда почему с тобой не пошел Капитан?
— Говорю же, он был против того, чтобы я пошел к Денису.
— Значит, ты отправился к Борисову, чтобы попросить его об алиби?
— Ну да! Говорю же, мне было страшно! Я же не дурак, понимаю, что, если будут копать, найдутся свидетели, и они скажут, что видели меня с Полиной. Да и у нее в кармане должен был остаться мой носовой платок, который я ей дал, когда ее рвало возле клуба. Я не помнил, вернула она мне платок или нет. Да, и еще… сережка! Она пропала. Я порылся в карманах и не нашел ее. Подумал — выронил где-то, может быть, даже у Дениса дома. Словом, мне просто необходимо было встретиться с ним, рассказать, что мы нашли Полину. Посоветоваться, как мне быть, как поступить… Я пошел к нему. Подошел к двери, а она оказалась открытой. Я ничего такого, конечно, не заподозрил. Мало ли по какой причине у человека может быть открыта дверь? Я думал тогда только о Полине, о том, кто и за что мог ее убить. Она же была такая молодая, совсем девчонка, да к тому же красивая.
Я открыл дверь, вошел и сразу же наткнулся на Дениса. Я глазам своим не поверил! И он, как мне показалось, был мертв! В животе торчал нож! Я дурак, это правда, потому что решил этот нож вытащить. Я был пьян, у меня все расплывалось перед глазами… Нож не вынимался… Мозги-то у меня не работали в тот момент! Хотя я чувствовал, что трезвею. Мне стало плохо, затошнило… Потом я подумал: я же оставляю на ноже свои отпечатки. Хотел найти какую-нибудь тряпку, полотенце, вытереть нож, но тут мне показалось, что я слышу чьи-то шаги на лестнице. Я спрятался за дверью. Но никого не было, никто не пришел. И тогда я бросился вон из его квартиры. Но перед тем как убежать, я позвонил в соседнюю дверь. Звонил долго, ведь была ночь и люди, наверное, спали. Я хотел их разбудить, чтобы они увидели открытую дверь, вошли, увидели Дениса и вызвали полицию.
— Когда ты выбегал, никого не видел?
— Ни души. В подъезде было тихо, все спали. Я выскочил на улицу, рассказал все Капу, и мы побежали к нему. Говорили только об алиби. Мне казалось невероятным, что в один вечер я увидел сразу два трупа, причем близких мне людей! Да, не удивляйтесь, но и Полину я тоже считал своей близкой подругой. Хотя мы с ней были едва знакомы. Я понимал, что произошло сразу две трагедии. Весь город скоро узнает о том, что Полину убили! Ее отец, бизнесмен Блохин, поднимет на уши всю полицию, заплатит кому надо, чтобы они поскорее вычислили убийцу. Найдут мой платок, я уже говорил… Короче, я подумал, что я буду первым подозреваемым.
— Ее изнасиловали, — заметил Мирошкин.
— Я ее и пальцем не трогал, — нахмурился Макс. — Мы с ней даже не поцеловались! Ни разу. И вообще, все говорили, что она девственница. Дурочка… Маленькая…
Голос его дрогнул, по щекам покатились слезы.
— Сама виновата, провоцировала мужиков! Если бы ее отец приехал за ней раньше, она не пошла бы через парк… Надо расспросить Кристину: с чего она взяла, что за Полиной приехал именно ее отец?
— Расспросим. Что было потом?
— Тема алиби была самой важной для меня. Но я не мог все рассказать маме и попросить ее об алиби. Я понимал, какой удар она перенесет, узнав, что и Дениса убили — зарезали. Еще я очень боялся, что она не поверит мне. Я же чего только не наговорил перед тем, как он ушел от нас! К тому же я ясно понимал: на ноже остались отпечатки моих пальцев. Вот правда, словно черт меня дернул взяться за нож. Для меня нож в животе Дениса представлялся чем-то вроде огромной занозы, которую нужно во что бы то ни стало вытащить. Мне пить, видно, вообще нельзя. Сплошные ошибки, косяки…
Короче, ночевал я у Капа. Еще выпил. Мне было так плохо, я не знал, как мне дальше жить. Ведь и убийство Дениса тоже можно повесить на меня! Получалось, что я за одну ночь стал двойным убийцей!
Утром я сказал Капитану, что еду домой. Все расскажу матери. Но на самом деле я просто убежал. Сел на электричку и поехал куда глаза глядят.
— Ты все это время был уверен, что Борисов погиб?
— Ну да! Когда я решил вернуться в город, чтобы выяснить обстановку — может, убийц уже поймали и я могу больше не прятаться, — вот тогда я купил свежие местные газеты, где и прочел об убийстве Полины и о том, что в своей квартире по такому-то адресу было совершено разбойное нападение на гражданина Д. Б., который получил ранение в живот и сейчас находится в коме. Я сразу понял, что «Д. Б.» — это Денис Борисов, и очень обрадовался тому, что он жив. Но понял я также и вот что: человек, всадивший в его живот нож, хотел его убить, но — не добил. А это значит, что Денис мог знать, кто на него напал, поэтому убийца должен будет как-то обезопасить себя…
И Макс рассказал Мирошкину совершенно фантастическую историю о том, как он с помощью медсестры Анисы нанял человека, который должен был следить за палатой отчима.
— Сестра Аниса, говоришь?
— Вы только ее, пожалуйста, не трогайте! Она очень хороший человек, не надо трепать ей нервы. Просто она поверила мне, вот и все!
Да, подумал Мирошкин, Лиза была права, Макс — действительно удивительный мальчишка, и уж никак не убийца. И как же это его угораздило в один вечер наткнуться сразу на один труп и второй «полутруп»?! Вот уж не повезло так не повезло.
— Послушай, Макс, тебе всего пятнадцать лет, и я должен был допрашивать тебя в присутствии педагога…
— Да, я понял, готов повторить все сначала, — с готовностью ответил Макс. — Только скажите: вы верите мне?
— Верю, — уверенно ответил Мирошкин. — И по большей части, благодаря вмешательству Елизаветы Сергеевны Травиной.
— Вы можете пообещать, что не будете допрашивать сестру Анису?
— Я не могу тебе это обещать, Макс. Все зависит от того, как будет развиваться ход следствия. Возможно, она понадобится мне в качестве свидетельницы, как и другие работники больницы.
— Просто мне бы не хотелось быть предателем, понимаете?
— Понимаю. Я постараюсь ее не тревожить.
— Если бы не она и не ее вера в меня, неизвестно, где бы я сейчас был!
— Ладно, Макс, не переживай, не стану я трогать твою Анису. Но у меня к тебе еще одно важное дело. Сначала мы пообедаем, а потом отправимся в клуб и постараемся выяснить, кто такая Кристина, ее фамилию и адрес. Ты же хочешь помочь мне найти убийцу Полины?
В кафе, куда Сергей привез Макса, было тепло, даже душно.
— Я, когда вырасту, тоже буду следователем, — сказал Макс, смущаясь.
Мирошкин уставил его поднос тарелками с аппетитно выглядевшей едой и теперь расплачивался у кассы.
— Дерзай! Я тебе помогу.
— Откуда вы знаете, что я все это люблю: и салат «Оливье», и борщ, и котлеты, и компот из сухофруктов?!
— Да это все любят, — широко улыбнулся Мирошкин Максу. — Давай поедим, наберемся сил и отправимся искать подружку Полины.
За столом Макс разоткровенничался и рассказал Мирошкину о своей любви к погибшей девушке.
— Вы просто не знаете, какая она была. Такая… загадочная, красивая, она так танцевала, что все в клубе смотрели только на нее. Ей плевать было, что звучит техно, она двигалась так, как если бы звучал Чайковский или там Моцарт… Она вообще была вне времени. Просто красивая девчонка, отлично танцевала, и у нее были красивые ноги. А еще — волосы…