– Зачем?
Кузен усмехнулся.
– Он знает эти горы, бывал тут со мной. А соотнести карту троп с местностью – не такое простое дело. Здесь, конечно, невысоко и довольно безопасно путешествовать, однако связать тоненькую ниточку на моей карте с пастушьей тропой сложно. Кунвар поведет их – так они думают.
Роуз вгляделась в его лицо и невольно заулыбалась.
– А на самом деле?
– На самом деле он поведет их длинным путем. Видишь ли, мы с Кунваром давно придумали и систему тайных знаков, и то, что мы должны предпринять, если попадем в заваруху вроде этой. Он не может совсем не туда их завести – хотя сделал бы это, не будь у них в заложниках миссис Браун и Гидеон – но он выберет кружной путь и тем самым выиграет для нас время.
– Но ведь уже…
– Прошло всего около часа, Роуз, даже меньше. Ты недолго пробыла без сознания, а я не успел истечь кровью. – Он коснулся ее руки. – Спасибо. А сейчас мы пойдем.
– Джеймс, давай ты останешься здесь, а я схожу за помощью.
– Ты заплутаешь, там дальше настоящий каменный лабиринт, а позади нас поселений нет. Мы идем вместе. Не беспокойся за меня, все прекрасно. Поможешь мне встать?
Кое-как она помогла ему подняться, и Джеймс некоторое время стоял, тяжело навалившись на нее и справляясь с дыханием, а потом отстранился.
– Рана не тяжелая, – объяснил он, – но я потерял много крови. Это замедлит наше продвижение, однако не сильно. – Он улыбнулся знакомой широкой улыбкой, и Роуз не выдержала, засмеялась. – Позволь, я взгляну на твою голову.
Джеймс ощупал ее затылок и заявил, что ничего непоправимого не случилось.
– Ты сможешь идти?
– Я смогу, Джеймс. Но куда именно мы пойдем?
– Я расскажу по дороге.
Роуз снова ополоснула руки в ручье, Джеймс умылся и по возможности смыл с себя кровь. Пришлось двинуться в путь в окончательно испорченных жилете и рубашке – похитители увели лошадей со всем имуществом, не погнушались палатки свернуть, а потому переодеться было не во что. Роуз про себя радовалась, что, подгоняемая утренним холодком, надела под амазонку бриджи, что у нее хорошие, крепкие сапоги, и только об отсутствии шляпки приходилось жалеть. Солнце пекло голову и плечи с каждой минутой все сильнее. Подол амазонки волочился по земле, цеплялся за кусты, и, поразмыслив, Роуз снова попросила у Джеймса нож и безжалостно этот подол отхватила.
– Ты загубила платье, – заметил кузен шутливо.
– Я тоже должна идти на какие-то жертвы. Зато твоему жилету и рубашке будет не так обидно.
В укороченном платье идти стало проще, и Роуз спросила о том, что не давало ей покоя:
– Почему они оставили нас так, связанными, если не хотели убивать?
– Это пастушья дорога, я рассказывал тебе вчера. – Джеймс отвечал размеренно и коротко, словно из пистолета стрелял, – берег дыхание. – Здесь ходят люди. Нас бы нашли и освободили.
– Если бы из тебя вся кровь не вытекла, – возразила она.
– Такое тоже могло случиться, – легко согласился Джеймс. Правую руку он держал полусогнутой. – Ничего, Роуз. В двух часах ходьбы отсюда есть деревня, там мы добудем лошадей. Эти ублюдки побрезговали выворачивать мои карманы, и кошелек по-прежнему при мне.
– А нож? Почему они не отобрали его?
– Нож я никому не показываю. Откуда бы Каррингтону знать, что он там.
Тропа стала подниматься в гору, и пришлось карабкаться вверх; впрочем, Роуз не сказала бы, что путь слишком труден. Все-таки здесь ходили люди, лошади и козы. Если бы не болела голова, если бы Джеймс не был ранен, если бы все так не обернулось – прогулка доставила бы Роуз удовольствие. Сейчас же она держала в поле зрения кузена, который словно обрел второе дыхание и шагал быстро и энергично, и думала о Каррингтонах. До сих пор Роуз не могла поверить, что все это действительно произошло. Оливер и Диана, смешные и не особо умные, с которыми плыли на одном корабле, делили трапезы, рассуждали о приемах в Александрии и Лондоне и о прочитанных книгах, – предатели?!
– Почему они не опасаются, что мы разоблачим их? – спросила Роуз у спины Джеймса. – Почему не думают о том, что мы возвратимся в Александрию и расскажем об их деяниях?
Джеймс остановился, обернулся к ней.
– Я думал об этом, – сознался он. – Не знаю. Каррингтон далеко не все мне выложил, он торопился. Этот человек хотел меня уязвить, но не собирался раскрывать душу – только высказал, каким я был дураком и каким дураком стану, если попытаюсь ему помешать. Почему он не боится огласки, мне неведомо.
Роуз кивнула, и путники двинулись дальше.
Через некоторое время Джеймс сошел с тропы, объяснив, что так ближе; идти стало сложнее. Попадались плоские желто-зеленые камни, на которые удобно поставить ногу, только их было немного; сосны закончились, впереди открылась долина, где в утреннем мареве лежала то ли деревня, то ли городок – Роуз видела отсюда россыпь черепичных крыш, словно брошенные детские игрушки. Джеймс указал туда:
– Наша цель. Если поторопимся, будем на месте довольно скоро.
– Ты уверен, что сможешь здесь спуститься? – Роуз скептически глядела на склон.
– Да. Я ходил тут, и все не так страшно, как кажется. – Джеймс протянул ей левую руку. – Я буду помогать тебе.
– Я справлюсь.
Но после первого раза, когда Роуз оступилась и едва не покатилась кубарем вниз, она сочла предложение достойным.
Путники спускались по склону, поддерживая друг друга; Джеймс двигался легко и свободно, даже правую руку перестал держать на весу, и Роуз почти успокоилась. Только мысли о миссис Браун, Гидеоне и Кунваре не давали покоя. А Серхио Перес – когда охотники за картой доберутся до него, что они сделают?
Роуз не заговаривала больше с Джеймсом, оба берегли дыхание и все же через час выбились из сил. Кузен оступился, еле устоял на ногах и опустился на камень.
– Отдохнем.
Роуз огляделась. Деревенька стала ближе, и все же понятно, что до нее не менее часа ходу. Еще и полудня нет. Как же растянулось время! Она опустилась на землю у ног Джеймса; тот сидел сгорбившись, но вид имел сосредоточенный, глаза лихорадочно блестели.
– Когда возьмем лошадей, нам придется забрать севернее. – Джеймс указал – куда именно. – Кунвар сделает все, чтобы задержать их, но он не всемогущ, и если слишком долго будет возить их по тропам, Каррингтон поймет: что-то не так. Я ведь открыто говорил о том, что мы должны добраться к Пересу не позже пятичасового чая. Леди Каррингтон даже шутила по этому поводу – дескать, стоит научить португальца нашим обычаям… – Он скрипнул зубами.
– Джеймс, не вини себя. Ты не мог знать.
– Я не догадался, это верно. Однако он от меня не уйдет. Возможно, Каррингтон полагал, что я оставлю всю свою кровь на камнях и не смогу его догнать и поквитаться. Это была ошибка. – Он свирепо глянул на север, словно мог одним желанием, одним напряжением воли убить далеко ушедшего вперед лорда Каррингтона. – Мы найдем их, и тогда эти люди за все ответят.
– Ты ведь не собираешься их убивать? – осторожно спросила Роуз.
– Я цивилизованный человек. Я убиваю, только когда в том действительно есть необходимость.
Роуз предпочла не развивать тему и молча погладила его по руке. Есть тонкий налет цивилизации – и есть законы джунглей и плоскогорий; они работают там, где нет ни властей, ни правил. Моральные реверансы можно совершать, сидя в уютной гостиной и до хрипоты споря; здесь, в синей чаше неба, на жесткой земле, можно только выжить – либо нет.
Джеймс на мгновение сжал ее пальцы, а затем поднялся.
– Идем.
Дальнейший путь Роуз запомнила плохо – очень много простора, солнца, камня и куцей травы. Вскоре встретилось целое стадо коз: палевые, рыжие, пятнистые и черные животные паслись на склоне, две собаки бегали вокруг, иногда лениво погавкивая, а на камне сидел пастух, неподвижный, как статуя. Появление грязной, оборванной, перепачканной кровью парочки ничуть не удивило этого сына гор. Джеймс заговорил с ним по-португальски, что-то объясняя, и пастух долго молчал, хмурил кустистые брови, а потом неохотно ответил. К Роуз осторожно подошел козленок, ткнул в колено лобастой башкой, и она машинально его погладила. Козленок от восторга попытался жевать ее юбку. Джеймс задал пастуху какой-то вопрос и, выслушав ответ, негромко рассмеялся.
– Он говорит, лошади в деревне есть.
– А лекарь?
– У нас нет на него времени, – с досадой ответил Джеймс. – Я не хочу больше ничего слышать, Роуз. Сегодня мы должны завершить эту историю, и будь я проклят, если счет окажется не в нашу пользу.
Она засмеялась, ничего не могла с собой поделать, – очень уж хорош был Джеймс, в окровавленной жилетке, с яростными речами и горящими глазами. Роуз верила кузену так, как никогда и никому не верила – даже себе, пожалуй. Если уж пропадать, так в его приятной компании.
Она засмеялась, ничего не могла с собой поделать, – очень уж хорош был Джеймс, в окровавленной жилетке, с яростными речами и горящими глазами. Роуз верила кузену так, как никогда и никому не верила – даже себе, пожалуй. Если уж пропадать, так в его приятной компании.
Глава 19
В деревне к появлению Джеймса и Роуз вначале отнеслись настороженно. Еще бы – спускается с горы такая пара и плетет историю о напавших на них разбойниках. Какие разбойники? Горцы качали головами, поджимали губы. Да отроду не водилось их здесь. Разбойники вон, по дороге на Сейю, там возят товары, там можно чем-то поживиться; что делать лихим людям среди камней и водопадов?!
Лошадей им продали не сразу – сначала долго сомневались, стоит ли доверять драгоценную скотинку подозрительным незнакомцам. Затем посеревший Джеймс сел на низкую каменную ограду и поманил к себе несговорчивого коневладельца. Тот подошел, послушал, что говорит ему негромко этот высокий окровавленный англичанин, похмыкал, кивнул и пошел отвязывать товар. Лошади паслись на выгоне за домом – крепенькие, невысокие, лохматые. Джеймс, вытащив из кармана кошелек, расплатился золотом, и внезапно все жители зауважали незнакомца.
Тут же отыскались и рубаха, и куртка из коровьей кожи – правда, крестьянского вида, зато надежная, – и пара шляп. Роуз отказалась сменить свой испачканный наряд, но с огромным удовольствием приняла от жителей деревни сумку, где имелись две фляги – с водой и вином, – грубый хлеб и кусок сыра. От мешковины пахло горьковатой травой, сыр источал неземной запах, и проголодавшаяся Роуз, попросив у Джеймса заветный нож, немедленно отрезала себе кусок и съела его с хлебом. Кузен завтракать отказался.
Не было и полудня, когда они покинули деревню, сердечно провожаемые жителями, которые, наверное, заработали сегодня больше, чем за несколько месяцев. Лошади шли упруго и быстро, повеселевшую Роуз не смутило даже то, что дамского седла, конечно, у крестьян не отыскалось, и приходилось ехать по-мужски. Она уже путешествовала так, а потому просто подоткнула юбку, хотя была в компании мужчины. Но правила поведения остались где-то за границами Серра-да-Эштрела.
Джеймс выглядел сосредоточенным и усталым, однако в седле держался ровно, и Роуз успокоилась. Он – мужчина, он знает, что делать. Без него она бы, может, и не пропала здесь, но точно не выбралась бы так легко – не зная, куда идти, и не понимая по-португальски. А сейчас еще солнце не достигло зенита, всего несколько часов назад недобрые люди едва не убили их – и вот они едут верхом по широкой тропе. Роуз подтолкнула свою лошадь пятками и нагнала Джеймса.
– Жаль, что у них только ружья, – сказал тот, словно продолжая прерванный разговор. Кожаная куртка сидела на нем ладно, шляпа лихо съехала на затылок, голос звучал уверенно и спокойно. – И те – на вес золота.
– У тебя ведь есть золото, – поддразнила его Роуз.
– Да, но даже за него не соглашались продавать. Эти ружья их кормят, когда есть на кого охотиться. Тут зайцы водятся, разные птицы. А до города за новым идти далеко, и ну как оружейник обманет.
– Но ты взял вот это, – Роуз кивнула на ножны, висевшие у Джеймса на боку, и высовывавшуюся из них потертую рукоять, обмотанную кожаной полоской.
Кузен усмехнулся.
– Бог знает, сколько они хранили это. Кавалерийский палаш времен войн Наполеона! Причем английский, судя по клейму. – Он коснулся рукояти левой ладонью. – Когда Веллингтон пришел сюда на помощь союзникам, все эти горы, все долины были залиты кровью – за каждый клочок земли дрались с французами. Около Лиссабона сохранились остатки Торрес Ведрас, гигантских укреплений, которые задержали продвижение наполеоновских войск. А затем англичане погнали их обратно, через Португалию и Испанию.
– Зато вам достался палаш, милорд.
– Нет ничего настолько плохого, чтоб для чего-нибудь полезным не оказалось. Он, конечно, старенький, но сталь отличная, да и хранили его хорошо.
– Джеймс, ты ведь не думаешь, что тебе придется этим раритетом… драться?
Он хмыкнул.
– Опасаешься, я поставлю зазубрины на реликвии? Хочешь выгодно продать его коллекционерам?
Роуз, конечно, утешало, что Джеймс так развеселился, но она-то задавала вопрос серьезно.
– Нет. Я беспокоюсь за тебя.
– Тебе стоит побеспокоиться за лорда Каррингтона. Вот кому не повезет сегодня вечером… Едем рысью, дальше хорошая дорога. – И, не дожидаясь ее ответа, кузен послал коня вперед.
Они сделали только один короткий привал, чтобы передохнуть, и Джеймс выпил половину вина из фляги, едва притронувшись к еде. Роуз теперь тоже кусок в горло не лез, ее начала колотить нервная дрожь, появился запоздалый страх. Их с Джеймсом чуть не убили утром. Это невозможно. Так случилось. Она съела по куску хлеба и сыра, не чувствуя вкуса, и снова забралась в седло.
Солнце уже тронуло вершины гор, когда всадники доехали до маленького поселения – одна улица, десяток домов. Джеймс сказал, что деревня называется Педрегульхо, а в лесу над нею как раз и расположен дом Серхио Переса. В поселение заворачивать не стали, объехали его по верхней тропе. Роуз подняла голову, разглядывая крутые склоны, ощетинившиеся пиками скал и сосен. Лес тут рос густо, под сенью деревьев лежала плотная тень: этот склон горы был обращен на восток и сейчас медленно, неотвратимо погружался в сумерки. В Педрегульхо по-вечернему орали петухи, из труб валил дым. Роуз видела, как отару овец погнали к загону. Лежавшее в долине овальное озерцо отразило последний попавший на него солнечный луч, а затем вода потемнела, сделавшись неправдоподобно синей.
На усыпанной хвоей тропе лошадиный шаг стал глухим; в ветвях возились птицы, щебетали, устраиваясь на ночь. Джеймс по-прежнему ехал впереди, и когда он остановил лошадь и поднял руку, Роуз мгновенно натянула поводья. Путники ждали, вслушиваясь в лесные шорохи, в беззаботную возню птах и дыхание ветра в кронах. Наконец Джеймс спешился, знаком велел Роуз сделать то же самое и повел лошадь в поводу. Шли недолго – открылась лощина, вся в кудрявых, весенних еще зарослях орешника, и кузен осторожно спустился вниз.
– Лошадей оставим здесь, – объяснил он шепотом. – Дом близко.
– Откуда ты знаешь?
– Дымом тянет. И я слышал их лошадей. – Не нужно было пояснять – чьих. – Каррингтоны оставили их там, выше по склону. Значит, они здесь.
– Может, это гости Переса? – возразила Роуз.
– Нет. Это они, я знаю.
Бесполезно было спрашивать откуда – человек, который привык к дикой местности, обретает сверхъестественное чутье, помогающее в ситуациях вроде этой. Стоит вспомнить, как Джеймс услышал шипение подожженного фитиля. Роуз доверяла кузену полностью и поверила сейчас. Значит, они не успели, и карта уже в руках Каррингтонов… Но там и миссис Браун, и Гидеон, и Кунвар. Что с ними сделают, когда охотники за сокровищами обретут желаемое? Это слуги, ими можно и пожертвовать.
– Я предлагаю тебе остаться здесь, с лошадьми, – шепнул Джеймс.
– Нет. Я иду с тобой.
– Потому я не говорил «приказываю». – Он притянул ее к себе левой рукой, в ребра Роуз уперлась рукоять палаша. – Я не намерен потерять тебя ни при каких обстоятельствах, и ты должна пообещать, что обойдешься без геройства. Хорошо?
– Я буду тебе помогать, и все. Я не героиня, – улыбнулась Роуз. – Какой у тебя план?
– Нам нужно войти внутрь – думаю, Каррингтоны там, а своих людей оставили следить за домом.
– Тогда как же мы войдем?
– Предоставь это мне. Ты же внимательно смотри по сторонам. Если увидишь возможность освободить своих слуг и Кунвара…
Роуз кивнула.
– Я поняла.
Джеймс быстро поцеловал ее в губы.
– Идем.
Все было сказано. Следом за ним она прокралась вверх по лощине, туда, где бежал крохотный ручеек, принося жизнь целой россыпи мелких белых цветочков. Прячась за скалами, поднялись еще выше, и в какой-то миг Роуз увидела дом – двухэтажный, построенный из камня, добытого здесь же, и почти сливавшийся с горой. В окне на втором этаже горел свет, становившийся все ярче в наступавших сумерках. У дверей дома маячил темный силуэт – один из людей Каррингтонов охранял вход. Ни лошадей, ни пленников не было видно.
– Жди здесь, – еле слышно велел Джеймс и ужом ввинтился между скалами, сразу пропав из поля зрения. Роуз не слышала, как кузен передвигается по лесу, – двигался он бесшумно, словно рысь. Не зная, где теперь находится Джеймс, она просто наблюдала, как охранник ходит туда-сюда перед дверями, как смотрит на дом, на небо, на лес. Мужчина не ожидал нападения и потому не заметил, как к нему метнулась быстрая тень. Короткая борьба, стремительное движение – и Джеймс поволок обмякшее тело в кусты. С минуту ничего не происходило, а потом кузен появился из зарослей совсем рядом.