И вдруг баба Клава осеклась на полуслове. Подруги, уже чуть ли не задремавшие под ее мерную воркотню, встрепенулись и вопросительно взглянули.
– Кажись, есть, – почему-то шепотом произнесла баба Клава. – Что-то там зацепилось.
– Да вы что!
– То-то и что! Зацепила, говорю! Теперь бы только вытащить!
И она осторожно потянула вверх леску.
– Скользит, зараза!
Подруги кинулись ей помогать. Втроем, очень осторожно, сантиметр за сантиметром, они тянули находку бабы Клавы вверх. Вот она показалась из воды, и тянуть ее стало еще тяжелей. Колодец у деда Лавра был глубоким и темным.
– Осторожней! – умоляла Леся. – Осторожней!
– Отстань ты!
– И так едва дышим!
Но находка не сорвалась, не упала, не улетела обратно в темную воду, где ее пришлось бы еще долгое время выуживать.
– Сейчас! Сейчас!
– Вот!
Баба Клава ловким движением ухватила за леску и притянула ее к бортику. И все три женщины с невероятным изумлением уставились на свою находку.
– Что это?!!
– Откуда тут это взялось?
– Что за хрень?
– Это не маска!
– Сами видим!
В самом деле, на колодце лежала какая-то сильно ржавая железная штука, никак не напоминающая золотую маску.
– Это какой-то скребок, – произнесла Кира.
– Мотыга это! – воскликнула баба Клава. – Ох, девки! Сразу видно, что деревенской жизни вы не знали. Это самая обычная мотыга!
– Как же это? Она же длинная! Ею землю рыхлят!
– Длинная, потому что на черенок насажена. А тут она без черенка!
– А где черенок?
– Откуда я знаю! Может быть, на дне лежал, да и сгнил потихоньку. Он же из дерева!
Подруги молча посмотрели на бесполезную находку.
– И как эта мотыга там очутилась?
Баба Клава даже руками от возмущения всплеснула.
– Откуда мне знать? Уронил ее Лаврентий. Руки мыл после работы. А мотыгу на колодец положил. Повернулся неосторожно, она вниз и ухнула!
И, в сердцах плюнув, баба Клава схватила их находку и сильным броском закинула ее далеко в кусты.
– Пошли спать! – сердито сказала она подругам.
– Мы еще поищем.
– Ищите, коли сил не жалко! А я спать пошла! Утром поговорим!
И расстроенная баба Клава повернулась и потопала к дому. А подруги остались возле колодца. Им тоже хотелось спать. Их кусали комары. И было скучно без толку возить по дну колодца крючками. Но они все равно не сдавались. Возили полчаса, возили час, возили час и десять минут. После этого Леся почувствовала, что если еще хоть раз закинет в колодец крючок, то вполне может нырнуть вслед за ним.
– Я больше не могу!
– Я тоже!
– Пошли тогда?
– Пошли!
И подруги отправились следом за бабой Клавой. От усталости их даже пошатывало. В слипающихся глазах мелькали точки и кружочки. И они даже дорогу у себя под ногами различали с трудом. Поэтому девушки не заметили да и не могли заметить темную фигуру, которая притаилась в зарослях облепихи, окружающей колодец.
Увидев, что подруги наконец-то удалились, так ничего и не найдя, человек с облегчением вздохнул. Весь последний час он провел, сжимая в руках насаженный на черенок топор. И сейчас, когда разочарованные подруги ушли прочь, топор выпал из его ослабевших рук. И стукнулся о камень. Но человек даже не вздрогнул. Он пристально смотрел вслед уходящим девушкам. И губы его шептали:
– Спасибо тебе, господи! Уберег от греха!
После этого человек выбрался из колючих зарослей, привел в порядок плотную одежду, которую он нацепил, чтобы не исколоться о ветви облепихи. Поднял топор. И лишь затем подошел к колодцу. Тут он наклонился и всмотрелся в темную воду, плещущуюся далеко внизу. Затем повернулся и махнул рукой своему сообщнику, зовя его к себе.
Темные кусты зашевелились. И еще одна фигура, по виду больше похожая на женскую, приблизилась к колодцу.
– Ну что? Что они нашли?
– Ерунду какую-то! Кусок мотыги.
– А остальное?
– Остального там нет.
– Должно быть!
– Нету!
И темные фигуры замолчали.
– Тогда я знаю, где можно поискать еще, – сказала вторая фигура. – Только для этого нам нужно…
Головы заговорщиков склонились друг к другу так близко, что ни одного словечка не вылетело в ночную тьму.
Глава седьмая
Следующий день начался для подруг с головной боли и жуткого зуда во всем теле. Вчера они этого не заметили. Но оказалось, что за время бдения возле колодца их основательно покусали комары и мошка. Да так, что сегодня глаза у девушек совершенно заплыли и превратились в маленькие щелочки.
– Я ослепла! – ужаснулась Леся, когда утром обнаружила, что ничегошеньки не видит.
– Ты глаза продери! – посоветовала ей Кира, которая проснулась раньше подруги и уже поняла, что с ними произошло. – А потом сходи к умывальнику и умойся. Отек сразу спадет.
Леся с трудом раздвинула свои веки пальцами. И, придерживая их, поплелась к рукомойнику. Холодная вода в самом деле помогла. И она стала кое-что различать. Но все равно вид у обеих подруг был ужасный.
– Проклятое место! – простонала Леся. – Сначала труп в колодце, потом труп на колодце, а теперь мы с тобой едва не ослепли! Надо держаться от этого места подальше.
Баба Клава уже встала. И возилась возле печки.
– Газ беречь надо, – заявила она в оправдание своих действий. – Его мало осталось. А на свои кровные я газ для Настьки покупать не собираюсь. Зато дров у Лаврентия припасено на годы вперед. Вот ими и станем пользоваться. Ему-то они уж без надобности.
Подругам было все равно. Тем более что печь баба Клава истопила сама. Вкусную рисовую кашу с маслом, сахаром и молоком сварила тоже сама. Она же вбила туда яйца, отчего каша стала пышной и золотистой. А также баба Клава добавила в кастрюлю изюм и дробленые грецкие орехи. Получилась не каша, а настоящее объедение!
– Еще бы чуть-чуть корицы, – переживала баба Клава, накладывая девушкам по второй тарелке.
Те молчали. Корицу они не любили. Баба Клава внезапно выглянула в окошко и воскликнула:
– А к нам снова гости.
– Кто там?
– Как кто? Ваша Нинусик!
– Не может быть!
– Очень даже может! Я хоть и старая, но на зрение не жалуюсь. Она самая и есть!
И действительно, не прошло и минуты, как в дверь постучалась Нинусик. Тихая и скромная. Просочилась внутрь и робко стала возле двери.
– Можно?
– Зачем приехала? – сердито спросила у нее баба Клава. – Мы же убийцы! Мужика твоего замочили возле колодца! Чего притащилась-то?
– Простите меня!
– Еще чего! Ты нас в смертном грехе обвинять будешь, а мы что?
– Простите! – разрыдалась Нинусик. – Сама не знаю, что на меня нашло. Помутнение какое-то! Конечно, не могли вы Федора убить!
– Теперь ты так говоришь, а ментам вчера совсем другое говорила!
Подруги тоже взглянули на Нинусика с обидой.
– Из-за твоих показаний на нас уголовное дело едва не завели! – сказала Кира. – И, во всяком случае, мы точно у ментов теперь под подозрением!
– Никто вас не подозревает! – закричала Нинусик. – Я сегодня была у следователя. У него уже есть отчет экспертов. И он мне сказал, что на Федора напал высокий человек. А, судя по силе удара, это был мужчина.
Вот оно что! Выходит, Нинусик не добровольно раскаялась. А, так сказать, по принуждению. Под давлением веских улик.
– Рады слышать, что ты одумалась! – сухо произнесла Кира. – А теперь проваливай!
– Простите меня!
И Нинусик повалилась на колени.
– Простите!
– Эй! Ты чего? – испугались подруги. – Встань немедленно!
– Не встану!
– Что за комедия?
– Перестань дурочку валять! Поднимись на ноги!
– Не поднимусь!
– Ах, так!
Подруги, переглянувшись, подступили к Нинусику с двух сторон и легко подняли ее маленькое тельце. Но и Нинусик оказалась не промах. Она поджала ноги и висела в таком состоянии. Пришлось бабе Клаве выпрямить колени Нинусика. И только тогда подруги смогли удержать ее в вертикальном положении.
– Вот так!
Но стоило им оставить Нинусика, как та снова повалилась на колени.
– Умоляю! Помогите!
– Что за цирк?!
– Помогите!
– Да чем мы можем тебе помочь?
Нинусик моментально перестала реветь. Посмотрела на подруг сверкающими глазами и заявила:
– Найдите убийцу моего мужа!
– Что? При чем тут мы?
– Найдите! Вы это можете!
– С чего взяла?
– Сами рассказывали, как вы ловко умеете такие дела расследовать.
– Нам просто везло!
– И на этот раз повезет! Помогите!
– Мы своего кота найти не можем.
– Не то что убийцу твоего мужа!
– Помогите! Умоляю!
И Нинусик сделала попытку улечься на пол. Допустить, чтобы на их три дня не метенном полу валялась чистенькая, вся из себя всегда такая гламурная Ниночка, подруги не могли. Это вызывало в них подсознательный эстетический протест. Это было невыносимо! И они воскликнули:
– Хорошо! Сделаем, как ты хочешь. Только встань!
– Хорошо! Сделаем, как ты хочешь. Только встань!
Нинусик мигом прекратила истерику. Поднялась на ноги, деловито отряхнулась и посмотрела на подруг:
– Так что? Я могу быть спокойна? Вы найдете убийцу моего мужа?
– Попытаемся! – буркнула Кира.
– Тогда я вам скажу, к кому надо обратиться, чтобы начать поиски!
И Нинусик подскочила к столу.
– Ой, а что это вы такое вкусное едите?
– Кашу. Рисовую. Будешь?
– Да! Два дня во рту маковой росинки не было!
Баба Клава плюхнула ей на тарелку внушительную порцию каши. Но подруги заметили, что ни орехов, ни изюма почти не добавила. Хотя подругам положила в избытке. Этим она хотела выразить свое отношение к Нинусику. Мол, накормить голодного – это ее долг. И она его выполнит, потому что совесть имеет. Но вот баловать вкусностями неприятную ей бабенку, пусть даже та и вдова и нуждается в сочувствии, баба Клава не собирается. Это уж дудки!
Но Нинусик ничего не заметила. И с аппетитом принялась наворачивать кашу. По мере того как тарелка пустела, Нинусик веселела и розовела.
– Вкуснятина! Оказывается, я была просто голодная. А думала, что умираю от горя!
Дождавшись, когда Нинусик утолит свой голод, подруги приступили к ней с расспросами.
– Что ты знаешь о случившемся?
– Ничего!
– Хм. А как же ты хочешь, чтобы мы нашли убийцу Федора?
– Но я знаю, кто может об этом что-то знать!
– И кто?
– Анатолий Артемович!
– Кто это?
– Отец.
– Чей отец?
– Федора.
– Другими словами, твой свекор?
– Ну да.
Слова приходилось вытягивать из Нинусика чуть ли не клещами. И подруги на нее за это даже рассердились. Является к ним, просит о помощи. А сама!
– Ни мычишь ни телишься! Ничего не рассказываешь!
– Девочки, просто у меня с Анатолием Артемовичем не очень хорошие отношения, – залепетала Ниночка. – Даже совсем нехорошие. А попросту говоря, мы друг друга терпеть не можем!
– Это еще почему?
– Почему он меня ненавидит, я не знаю. А я его не люблю, потому что он жадина, хам и сквалыга.
– Так уж?
– А вот представьте себе! Живет себе бирюком один-одинешенек, ни жены у него, ни других расходов. Богатый, одним словом, ужасно. И все равно квартиру в городе сдает, а сыну жить негде.
– Совсем негде?
– Мы с Федором как поженились, так все время у меня жили!
– Но у тебя же три комнаты!
– Ну и что? – пожала плечами Ниночка. – Мы бы мою квартиру сдать тоже могли. И отлично бы жили в квартире Федора! А те денежки мне бы и самой пригодились. Очень мне нужно, чтобы их Анатолий Артемович себе присвоил.
Вспомнив про обиду, Ниночка всерьез завелась. У нее даже щеки покраснели. Подруги и раньше знали, что Ниночка немножко, как бы это помягче сказать, сребролюбива. И единственное, что могло задеть ее до слез, были материальные потери. Все остальное в жизни она воспринимала довольно легко.
Но, выслушав Ниночку, подруги решили оставить эту квартирную склоку между Ниночкой и ее свекром на совести этих двоих. Вряд ли, что из-за нее убили Федора. Вместо этого Кира спросила:
– А сам Федор отца любил?
Нинусик фыркнула:
– Скажешь тоже! Любил! Да они виделись раз в три года. Разговаривали на Новый год или день рождения. И если разговор длился дольше минуты, то обязательно ругались.
– Но если отец и сын не слишком ладили, вряд ли этот Анатолий Артемович может знать, почему убили сына.
– Знает он! Знает!
– Почему ты так решила?
– Потому что это именно отец и посоветовал Федору клад у деда Лаврентия в доме поискать!
– А он-то откуда узнал? – ахнула баба Клава, внимательно слушавшая Нинусика.
– Вроде бы сам дед Лаврентий ему проболтался.
– Да ты что?
– Ну да, – кивнула Нинусик. – Анатолий Артемович где-то с дедом Лаврентием случайно встретился. То да се, зашли они в кабачок и выпили там за встречу.
– И что?
– Дед Лаврентий сразу твоему свекру принялся рассказывать, где маску спрятал? – недоверчиво переспросила баба Клава.
Ниночка очень удивилась.
– Маску? Какую маску?
– Как это – какую? Ту самую! Клад!
Нинусик изумленно пожала плечами. И перевела взгляд на подруг.
– О чем она говорит?
– О маске!! – хором воскликнули девушки.
– Впервые слышу!
– Как? Ты не…
Но Лесе договорить не удалось. Ее перебил громкий голос бабы Клавы:
– Минуточку! Так что же вы с мужем тогда в доме у Лавра искали?
– Клад!
– Но маска – это и есть клад!
– Впервые слышу про какую-то там маску! – не без раздражения ответила Ниночка. – Впрочем, спорить не буду. Видимо, вы лучше меня осведомлены. Возможно, среди прочих сокровищ имеется и маска. Она что, золотая?
– Будто бы ты не знаешь! Золотая!
– Вот! – обрадовалась Нинусик. – Значит, все правильно. Где-то в доме есть клад. А в нем есть и маска.
– Нет! Не правильно!
– Клад – это и есть маска. Одна-единственная!
Нинусик явно растерялась.
– Одна-единственная маска? И все? Не может быть! Вы меня дурите!
– Вот еще! Как есть, так и говорим!
– Нет, нет! Федор не мог ошибиться! И мне он рассказал совершенно точно, его отец говорил про клад! Не про какую-то там одну-единственную маску. А про настоящий клад! С золотом, ювелирными украшениями и всеми прочими прибамбасами!
– Это откуда же у моего брата такие ценности вдруг взялись?
– Скопил! За долгую жизнь скопил.
– Чушь мелешь! Единственное, что Лавр приобрел в своей жизни, – это вот этот самый дом! И то, по современным меркам, не больно-то большая ценность выходит. Не из камня, из дерева. Вода и туалет на улице. Кому такое добро нужно? Нынче все поголовно хотят коттеджи.
– Дом! Вы бы еще баню или сарай вспомнили!
Нинусик презрительно фыркнула. И сказала бабе Клаве прямо в глаза:
– Вот и видно, что вы про своего брата совсем плохо знаете!
– Это я-то?
– Вы!
– Я своего брата знала отлично!
– Много вы там из своей Тулы знать про него могли!
– Мы общались!
– Ага! По телефону!
– Ну и что?
– А то! То, что жизни его тогдашней вы знать не знали.
– Почему же? Все про него знала! Скромно он жил!
– А вас не удивляло, что директор довольно крупного мясного магазина живет так бедно?
– Нормально Лавр жил. Как все остальные. Не воровал, не спекулировал, не мошенничал! Откуда же барышам взяться было? На зарплату и жил!
Баба Клава закончила. А Нинусик снова фыркнула:
– Вот я и говорю, что брата своего вы совсем не знали! Не воровал он! Конечно, сам не воровал, зато продавцы в его магазине покупателей так обвешивали, что тем от каждого килограмма от силы граммов семьсот оставалось. И все контрольные весы в его магазине тоже были заряжены! Пойдет покупатель перевешивать, все вроде бы верно! Идет домой, а там поди докажи, что по дороге ты кусок от колбасы не отрезал и не схомячил на свежем воздухе.
– Вранье! Лавр был честным человеком!
– Только продавцы ему в конце каждого дня мзду в кабинет несли. Им Лаврентий десятую часть от обвеса оставлял. А все остальное себе брал.
– Не может этого быть!
– А уж как они второй сорт за первоклассное парное мясо доверчивым простакам втюхивали, да как из просроченного мяса купаты и фарш мололи – это дело известное. И как по накладным один вес числился, а прибывал совсем другой. Да там, если хотите знать, целая преступная сеть была задействована. И директор бойни, и начальник мясокомбината, и даже председатели совхозов, откуда мясо в магазин поступало.
Слушая все это, баба Клава поджимала губы. Пока они не превратились у нее в одну тонкую нитку. И тогда она яростно выпалила:
– Брехня все это!
Подруги ожидали, что Нинусик сейчас кинется отстаивать свое мнение. Но она, похоже, утомилась. И лишь пробормотала устало:
– За что купила, за то и продаю. И не мои это слова, а свекра моего. А ему сам дед Лаврентий хвастался.
– С чего бы это? – ядовито поинтересовалась баба Клава. – Вроде бы не приятельствовали они. Если и виделись, то всего несколько раз в жизни.
– Выпили они в тот раз, вот деда с пьяных глаз на откровенность и потянуло.
И с неожиданным ехидством Нинусик добавила:
– Еще скажете, что и водки ваш брат в жизни в рот не брал!
Совесть у бабы Клавы была в порядке. И она признала:
– Почему же не пил! Бывало, что и выпивал. Как все мужики. А когда грустно ему было или, наоборот, весело, мог и изрядно накушаться.
И тут же поспешно воскликнула:
– Но всегда вел себя прилично! Разговоры разные умные разговаривал. В драку не лез. И к женщинам не приставал. Не то что другие!
– Вижу, что вы на моего мужа намекаете! Только он тут и не виноват вовсе. Федора его собственный отец на этот дедов клад науськал.
– Как?
– А так!
И Нинусик поведала историю на удивление странного разговора между отцом и сыном. Между Федором и Анатолием Артемовичем. Странного потому, что отец с сыном обычно совсем не общались. И всегда, не сговариваясь, стремились сократить общение до минимума. А в тот раз беседа заняла около получаса. Что было своего рода личным рекордом Анатолия Артемовича. Так долго он не общался с сыном, даже когда тот был еще ребенком.