— Но послушайте! — воскликнула я. — Ведь решение будут выносить креадоры, а не я! Они-то не помнят Даймонда. Не должны помнить, во всяком случае. А вот Ральф… Верховный контролер помнит его очень хорошо — а он всегда был к нему не совсем справедлив! Какая же тут объективность? Он убьет его…
Под конец мой голос зазвенел, но я все еще не рыдала.
— Прошу вас: разрешите! Дайте ему шанс!
— Вы испытываете к креадору личные чувства, не так ли? — произнес Правый.
Я смогла только кивнуть, потому что слезы, так долго сдерживаемые, наконец просочились наружу. Говорить стало невозможно.
— В истории были прецеденты, когда контролер, испытывая симпатию к творцу мира, обращался в суд семиугольника. Были. Но не много, — заговорил Левый. — Фактов вынесения оправдательного приговора и того меньше — но все-таки они тоже имели место. Но не было ни одного случая, подобного этому.
— Коллеги, я предлагаю в порядке исключения все-таки разрешить Бренне Рейлис обраться к семиугольнику. Проявим милосердие!
Творцы поворчали… но согласились.
— Спасибо, о справедливейшие! — прошептала я.
— К сожалению, Неумолимая, это мало что дает вам, — с полным безразличием в голосе произнес
Средний. — Вероятность того, что вашего сокурсника оправдает как минимум четыре мага, крайне низкая. Тем не менее, мы сделаем все по закону: раз в день вы будете устанавливать связь с одним из членов семиугольника — в нашем присутствии, разумеется. И он или она, ознакомившись с сутью проблемы, будет выносить решение, не зная о мнении других. Это справедливо. Мы будем ждать вас здесь же завтра вечером. Более точное время узнаете ближе к моменту связи. Не забудьте, что вы обязаны законсервировать мир и оставаться на месте до вынесения приговора.
Я снова поблагодарила, и два творца исчезли. Остался только Правый, с книгой.
— Мой вам совет, Бренна, — нахмурившись, объявил он. — В течение нескольких дней, пока будет идти суд, попытайтесь найти причину катастрофы. Если вдруг выяснится, что вина лежит не на творце мира, вероятность спасти его станет тверже, чем зыбкая надежда на милость креадоров.
— Вы считаете что… есть шанс? — жадно ухватилась я за эту идею.
— Дело в том, — задумчиво произнес творец, — что Даймонд Баум — лучший креадор не только вашего семиугольника, но и всех ныне существующих. И мир его до сего момента был образцовым. Я бы не исключал вмешательство извне. Например, по причине зависти?
Я стояла, как громом пораженная. О Мерлин, этот человек верит в моего Даймонда больше, чем верила я сама. Так неужели я не приложу все силы, чтобы отыскать эту бесову причину!
— А что это может быть, справедливейший? — взмолилась я.
— Этого я не знаю, Неумолимая. Ищи сама.
С этими словами исчез и он.
От свечи в моих руках остался небольшой огарок. До завтрашнего вечера она должна восстановиться — чем целее будет свеча, тем дольше сможет продлиться связь.
Отложив пока огарок, я подошла к перилам площадки и вытянула вперед руки. Мир можно законсервировать без всяких артефактов, одними заклинаниями.
Я обращалась к стихиям: небу и ветру, солнцу и свету, к зверям на земле, к грозе и листве. И к
Чистой воде, рубинового цвета. Если мне улыбнется удача — вода не станет цвета опала.
Я закрыла мир. Теперь он не угадывается снаружи, к нам нельзя проникнуть, отсюда нельзя выйти.
И даже жизнь внутри потечет чуть медленнее.
Закончив с ритуалом, я опустилась на корточки, привалившись спиной к стене. Хотелось посидеть пять минут с закрытыми глазами — но я мгновенно уснула и проспала до утра.
Оттавио притащил наверх надувную кровать и переложил меня на нее, укрыв плащом поверх одеяла, а я даже не почувствовала.
Проснулась я в семь утра.
Четыре часа для сна маловато, но я сразу вскочила, растирая затекшие конечности. Выспимся на том свете! И неизвестно, кто из нас раньше.
С замиранием сердца я подошла к чаше. Что ж, вода, по крайней мере, не изменилась.
Как по мановению волшебного жезла, вошел Оттавио, свежий и отглаженный, с подносом, на котором красовалась чашка кофе, источавшего дивный запах корицы, и чудесная яичница с беконом — то, что нужно полудохлому со сна контролеру.
— Оттавио, ты мой волшебник! — улыбнулась я.
Следом за дворецким на башне появилась Паола, она несла раскладной столик и такой же стул.
— Я подумал, что сеньоре Неумолимой будет удобнее позавтракать прежде, чем спуститься вниз.
— И ты попал в самую точку, Оттавио.
Паола ловко разложила стул и стол, дворецкий поставил поднос и отпустил горничную.
— Хозяин спрашивал, — робко произнес Оттавио, — когда вы сможете навестить его.
Я вздохнула: Даймонд в своем репертуаре.
— Передай господину магу, что постараюсь как можно скорее.
Я уселась за стол и первым долгом принялась за кофе. Денек сегодня предстоит непростой.
— Оттавио, у господина мага есть карта мира?
— Конечно, сеньора Неумолимая. В кабинете.
— Ах, Оттавио, оставь ты эту «сеньору». Неумолимой достаточно.
— Как прикажете, Неумолимая. Могу я спросить, что приготовить на обед?
— Это не имеет значения, не беспокойся.
— Но, как же так, — растерялся дворецкий.
— Хорошо, — только чтобы не обижать его, решила я. — Пусть приготовят то, что любит хозяин.
Оттавио просиял. Забрал поднос с грязной посудой и кинулся выполнять.
А я поспешила к себе, чтобы принять душ и привести себя в нормальный вид. Потом меня ждала карта.
Через полчаса я уже стояла в кабинете Даймонда. Огромная карта мира высвечивалась здесь прямо на полу — отличный вариант, очень удобный. В резиденциях карты все больше висят на стенах или лежат на столах — иногда бывает сложно дотянуться до некоторых точек. А Даймонд — умница, сообразил. «Может, прав был творец с книгой, и мой креадор вообще ни в чем не виноват?» — закралась на миг смелая мысль. О, как бы я хотела, чтобы это оказалось правдой!
Тогда, тем более, мой долг — как можно скорее найти причину.
Я ступила на карту и очень быстро отыскала точку, в которой находился замок. Это был нижний левый угол. Потом я медленно двинулась наискосок.
В старину маги ходили по своим мирам пешком, потом ездили в повозках. Но прежние территории были куда меньше нынешних. Сейчас даже на поезде за день не объедешь. А с вертолетов и других летательных аппаратов можно многое пропустить. Хорошо сделанная карта — настоящий выход, надо только быть внимательнее и все почувствуешь.
Как ни парадоксально — мир Даймонда процветал. Прекраснейшие горные ландшафты, сады, полные плодовых деревьев, красивые дома, театры, школы искусств, занятые делом люди… Вот только с людьми случилась неприятная история, из-за которой весь этот рай сойдет на нет.
Вампиры не взращивают сады. Оборотни не собирают автомобили. Русалки не танцуют.
Я медленно ходила вдоль и поперек линий поселения. Все продумано. Быт налажен.
Государственное устройство близко к оптимальному. Если и есть причины для конфликтов: земля, ресурсы, политика — они тут же устраняются. Шероховатости сглаживаются. Если Даймонд и отлучался надолго из своего мира — он сделал все, чтобы тот прекрасно мог обходиться без него.
Для контроля я исходила карту полностью, хотя мне и так уже было очевидно: причина нарушения
— не внутренняя. Значит, либо что-то с маной, либо — с внешней защитой и границами.
Пришел Оттавио и практически силой увел меня, совершенно измученную, обедать. Несколько часов пронеслись, как ветер над башней, а я даже не заметила.
Вкусы Даймонда не отличались оригинальностью — на обед подали паэлью.
— Господина мага кормят…
— Тем же, что и сеньору, — поклонился Оттавио.
Все-таки «Неумолимая» нравилась ему меньше. Что ж, можно понять его.
— Очень хорошо. Оттавио, передай господину магу, что я зайду к нему сегодня вечером, приблизительно в двадцать два часа. И предупреди, пожалуйста, охрану.
— Разумеется, Неумолимая.
— А назавтра мне понадобится машина либо дирижабль, я еще не знаю, как далеко нам предстоит отправиться. И сопровождающий, конечно.
— Я велю приготовить и то, и другое, сеньора, — низко поклонился дворецкий.
После обеда я вновь изучала карту. И заметила, между прочим, что напасть, поразившая людей, распределилась равномерно по всем областям. Но если предположить, что креадор или кто-либо другой принес заразу извне — то должны же быть какие-то входные ворота. Какое-то место, откуда она начала свой путь. Надо искать тщательнее.
Поскольку дело двигалось к вечеру, я вернулась в свою комнату взглянуть на свечу — и вовремя.
Почти восстановившийся со вчерашнего дня огарок в моих руках стал нагреваться. Я поскорее зажгла пламя, и в нем, как вчера, появилось лицо дежурного мага — уже другого.
— Приветствую, Неумолимая. Встреча с Верховными творцами через полчаса на башне с чашей. Не опаздывайте.
И лицо исчезло. Я поскорее погасила артефакт — нельзя тратить его раньше времени. Вдруг разговор будет долгим.
Потом я подошла к зеркалу. Я не знаю, кто первый. Я вообще не помню почти никого из семиугольника, Но если сегодня мне предстоит разговаривать с мужчиной — тактически правильнее выглядеть получше, чтобы вызвать симпатию. А если с женщиной? А если с женщиной, то надо казаться несчастной и настрадавшейся, чтобы вызвать сочувствие. Последнее, правда, у меня никогда не получалось. А сейчас — тем более. Несчастная Неумолимая! Кто поверит?
Достав косметичку, чуть-чуть подвела глаза — и на этом решила остановиться. Не могу думать о макияже, когда предстоит разговор, от которого зависит жизнь дорогого человека. Оделась как вчера — в строгое платье, но на шею повесила медальон на длинной цепочке — он очень простой, но делает образ не таким однотонным. Кликнув Оттавио, попросила на ужин большую чашку какао.
Видя, что времени остается совсем мало, мысленно пожелала себе стойкости — и отправилась вверх по лестнице, сжимая свечу в руках.
Я шла, стараясь успокоить бешено рвавшееся из груди сердце. Дайте мне чуть-чуть мудрости, стихии, и чуть-чуть удачи. И пусть мне повезет с первым креадором — ну пожалуйста. Пусть повезет!
Я взошла на площадку. Ветра почти не было — так, легкое дуновение. На цыпочках приблизилась к воде и осторожно взглянула.
Все как и было: тот же темно-рубиновый цвет. Аккуратно установив свечу в углублении, в углу постамента — вчера я не заметила его, а не с этой ли целью оно тут выдолблено? — я наклонилась и легонько дунула. Дежурный маг возник в пламени тотчас же.
— Вы вовремя, Неумолимая! Через две минуты Верховные творцы выйдут с вами на связь. Ожидайте.
Лицо исчезло, а в небе, как вчера, развернулся экран. Творцов еще не было, лишь кусок стола и три спинки стула занимали все поле. Две минуты! Это так долго иногда!
Но вот истекли и они. Творцы появились на экране.
— Приветствую справедливейших! — постаралась как можно более спокойно произнести я.
— Вечер добрый, Неумолимая, — ответил за всех Средний. — Мы хотели бы взглянуть на воду.
Я подняла свечу и показала. Творцы никак не отреагировали на увиденное. Поставив свечу на место, я от волнения сжала руки. Средний продолжил:
— Прежде чем начать, мы обязаны спросить вас: не передумали ли вы, и нет ли у вас другого решения?
— Нет, — твердо ответила я.
— Хорошо. Тогда наш долг напомнить вам правила. Поскольку, общаясь с членами вашего семиугольника, вы будете знать их — вы уже не сможете продолжать работу контролера, но имеете право стать обычным творцом. Вы готовы оставить пост?
Его слова вызвали во мне такую бурю чувств, что я не сразу смогла ответить. Оставить пост контролера!
Знала ли я об этом? Кажется, когда-то читала. В любом случае — это подчинялось обычной логике.
Но я совершенно не думала об этом вчера — вещи, которые гораздо важнее, заняли мои мысли целиком.
— Да, я готова.
Ну конечно, откажусь от должности! Разве здесь могут быть сомнения…
— Мы поняли вас. Итак. Бренна Рейлис, поскольку вы тоже входите в состав семиугольника и просите помилования, ваш голос автоматически засчитывается в пользу обвиняемого.
Что он сказал? Что я тоже считаюсь? Да это же даже лучше, чем я думала!
— О, благодарю вас, — прошептала я со слезами на глазах.
— Благодарить следует не нас, а закон, — отметил творец. — Не будем терять время — приглашайте первого креадора, коллега!
Левый творец что-то сделал, и рядом высветился еще один экран. Сначала я увидела только лесную поляну — деревья, траву, бабочек. Издалека доносилось журчание ручья. Но вот изображение слегка сместилось. Посреди поляны, одетый в холщовую рубашку и такие же штаны, подпоясанный кушаком и босой стоял молодой мужчина — очень худой, с густой шевелюрой рыжих волос. В руке он держал такую же, как у меня, свечу.
— Джон Тэйлор, вы нас слышите? — спросил творец.
Креадор встрепенулся.
— Приветствую Справедливейших! Неумолимая! — последнее он произнес, чуть повернув голову.
Значит, меня он тоже видит.
— Креадор! — ответила я на приветствие.
Джон Тэйлор… Нет, конечно, я не помню его. Совершенно. А мир у него, видимо, лесной — значит, вряд ли населен людьми. Хорошо это для нас или плохо?
Могло обернуться по-разному…
— Итак. Бренна Рейлис обратилась в суд семиугольника с просьбой о помиловании одного из креадоров, чье творение на сегодняшний день близко к состоянию Мира-на-краю.
Джон Тэйлор вздрогнул. И внимательнее посмотрел на меня.
— По нашим законам и из соображений здравого смысла мир, пришедший в такое состояние, подлежит как можно более быстрому уничтожению артефактом-аннигилятором как нежизнеспособный и представляющий опасность для других. Креадор, допустивший подобное состояние творения, также подлежит уничтожению артефактом-аннигилятором как виновный в преступлении против живых существ и не соответствующий занимаемой высокой должности творца. Креадор считается виновным независимо от причины.
У меня подкосились ноги. Чтобы не упасть, я вцепилась в постамент. Перед глазами все плыло.
Конечно, я знала об этом — поэтому все и затеяла. Но услышать вот так… Как это тяжело!
— Джон Тэйлор! Как представитель семиугольника вы имеете право высказать доводы в защиту креадора, если считаете, что таковые могут существовать. Тогда ваш голос будет засчитан в пользу обвиняемого. Вы также можете задавать вопросы.
Я уже пришла в себя и вновь взглянула на Джона. Он выглядел озадаченным.
— Насколько я знаю, Мир-на-краю — процесс необратимый, — посерьезнел он.
— Разумеется, — усмехнулся Средний творец.
— Кем населен мир?
— Людьми.
— Это значит, что все эти люди погибнут из-за ошибки или невнимательности креадора? Но тогда…
Джон вздохнул и на мгновение опустил голову. Когда он вновь поднял ее — на меня уже не смотрел.
— Мне кажется несправедливым оправдывать мага, чьи поступки вольно или невольно привели к гибели стольких людей. Ведь их жизни полностью зависели от него одного. Он их создал. Значит, обязан был предотвратить…
Я кусала губы, понимая убийственную логику его доводов. Как здесь поспоришь? Никак. Даже если виноват не Даймонд — легко можно возразить, что просмотрел, не сберег, поздно вызвал контролера. Ведь он хозяин мира, и отвечает за все сам.
— У вас есть еще вопросы, Джон Тэйлор?
— Нет, справедливейшие.
— Итак, ваше решение?
— Я против помилования. Если бы я допустил такое в своем мире — не простил бы себе никогда.
Я смотрела в лицо Джону и чувствовала, как слезы бегут по щекам. Даже не слышала, как творец говорит:
— Принимая во внимание, что мир Джона Тэйлора населен не людьми, его аргументы тем более
весомы. Ваш голос «против» засчитан.
После этого экран с Джоном погас. А на его месте высветилось табло с двумя фамилиями — моей, напротив которой стояло «За», и его, строчку с которой дополняло «Против». Два голоса. Два мнения. А впереди еще… сколько?
— Бренна Рейлис! На сегодня заседание окончено. Завтра встретимся пораньше. Возможно, связь будет около шести вечера, будьте готовы.
Экран погас. Я машинально задула остаток свечи. Вот так вот все быстро — раз, и обвинили человека. Зря красилась. И стихии не помогли мне.
Пока только один креадор, но что если — подобным образом поступят все? Виновен, потому что допустил гибель людей.
«А ты разве не так рассуждала бы, Бренна? — проснулся давно позабытый внутренний голос. За последние шесть лет он нечасто беспокоил меня — контролеру не до внутренних голосов. — Разве не вынесла бы ты обвинительный вердикт, если бы на месте обвиняемого был не Даймонд? Разве тебе не жалко людей? Разве не мы в ответе за них? А если все будут — сначала создавать, а потом губить? Благо за это даже не положено достойного наказания».
Я медленно побрела вниз по лестнице.
Мне жалко людей. Очень жалко. Так, что скручивает внутренности.
Но Даймонд…
Я остановилась и расплакалась.
— Сеньора Бренна!
Оттавио возник, как всегда, бесшумно.
— Прошу вас, пойдемте вниз. Вас ждет ваша чашка с какао.
Я оперлась на его руку и мы спустились. Да, ужин ждет меня. А еще — ждет Даймонд.
А что я ему скажу?
Пока я пила — вернее, впихивала в себя какао, чтоб были силы, и отирала с лица слезы, Оттавио суетился вокруг, подкладывая на тарелку печенье и отгоняя любопытную горничную, которая так и норовила задать какой-то вопрос.
— Сеньора, — сказал он наконец. — У меня есть чудесная нюхательная соль.