— Конечно! — вскинулась она.
— Ты видела людей, которые… Которые на самом деле похожи на тех, в чьи костюмы вы наряжались?
— Их все видели, — надула губы Ангелика. — Их много. Это началось недавно, но уже модно быть таким. Я бы тоже хотела себе хвост — или крылья, чтоб летать по ночам под луной. Но — не получается.
— А у кого-нибудь из твоей семьи или подруг — получается?
— Только у одной подруги, по колледжу. То есть, в колледже-то много у кого, но не все они мои подруги, — пояснила девушка. — А я несколько раз пробовала ночью бросаться в озеро или прыгать с высоты — никак. Чуть ногу не вывихнула. А толку ни на грош.
— А где ты живешь?
— Да здесь, в долине, совсем рядом с замком.
— А колледж, наверное, не близко?
Я затаила дыхание.
— Далеко, — вздохнула Ангелика. — Но это лучший у нас в городе.
Какой же отсюда вывод? «Ясно какой — эта штука не заразна, — встрял мой внутренний голос. — За
те две недели, что она общается со своими однокашниками, у нее не появилось ни малейших признаков изменения ауры». То, что напасть не передается от человека к человеку — очень важно.
Ангелика ни капли не пострадала. Но почему же этого не заметил Даймонд? Он ведь с ней общался… Или нет?
— Учиться, наверное, трудно? — посочувствовала я. — Свободного времени мало?
— Вообще никакого! — заявила девушка. — Один выходной. Только и было радости — с Даймондо встретиться, но теперь он все время говорит, что в выходной занят. Уж месяц не виделись. Но на тебя-то время нашел!
Она взглянула уже не грозно, а с обидой.
Оттавио, предотвращая ссору, тотчас же предложил нам перекусить. С благодарностью посмотрев на него, я немедленно занялась поглощением холодной курятины. Ангелика тоже не заставила себя упрашивать.
Мне как раз надо было обдумать услышанное. Итак, что мы имеем. С девушкой Даймонд в последнее время не встречался — иначе обратил бы внимание, что она не изменилась. Как не изменились Оттавио и Паола.
А еще — портье в гостинице. Я не заметила ни малейших признаков «нечисти» в его ауре.
Гостиница недалеко от замка. Семья Ангелики живет в долине. Дворецкий с горничной почти не отлучаются из дома креадора. Скорее всего, ближайшее окружение Даймонда защищено его личными оберегами — на всякий случай, потому что вообще-то в своем мире креадор сам себе хозяин, и ничего пришлого быть не должно. Но защитить и местность вокруг невозможно — ни от болезней, ни от артефактов, если вдруг чужой маг вторгнется на территорию и захочет их применить, ни, тем более, от последствий утечки маны. Место обитания мага возможно защитить только от…
Я чуть не поперхнулась. Как же это не пришло в голову сразу — ни мне, не Даймонду? Да понятно как, тут же поправилась я. Во-первых, Даймонд (как и я, впрочем) — искал классические причины.
То, что искали бы все. А тут другое.
И во-вторых…
А во-вторых было и вовсе нехорошо. И если только я найду в этой деревне хоть один признак того, о чем сейчас думаю…
Тогда… Но тогда…
Меня до того поразила внезапно пришедшая мысль, что я перестала жевать.
Теперь я просто обязана найти! Надеюсь, Ангелика мне поможет.
Остаток пути прошел в разговорах ни о чем. Оттавио больше помалкивал, лишь изредка вставляя вежливые фразы. От Ангелики я узнала, что мир Даймонда раз от разу претерпевает изменения.
То вдруг появляются новые профессии — как, например, логопед, о которых раньше никто не слышал, а ведь детям он очень нужен. То на кого-то из инженеров внезапно нападает озарение — ведь закрытые кабины к дирижаблям стали делать совсем недавно, раньше были все-таки плетеные корзины.
Все это просто замечательно — но совершенно очевидно, что Даймонд привозит информацию из других миров — закрытое творение не может так быстро прогрессировать. Может, мы зря придерживаемся старой схемы: изолироваться от всех и не контактировать? Может, это неправильно?
Ведь сказал же Верховный творец: мир Даймонда — образцовый…
«Не считая того, что это Мир-на-краю», — встрял внутренний голос, и я не нашлась, что возразить.
Наше путешествие, наконец, закончилось, и мы причалили.
— Здесь прохладно, сеньорита, — подал голос Оттавио. — Прошу вас, возьмите мою куртку.
— А как же ты, Оттавио? — покачала головой я.
Тут дирижабль пришвартовался, моторы затихли, из рубки выглянул пилот.
— Я с удовольствием предложу сеньорите свою куртку — мне все равно сидеть здесь весь день, -
улыбнулся он.
Ангелика улыбнулась, показав белоснежные зубы. Проблема была решена.
Мы выбрались из дирижабля — и я ахнула. Горы, куда ни глянь.
— Сюда приезжают туристы — пояснил Оттавио. — Очень красивое место. К тому же — недалеко есть расщелина, где, как говорят, живут злые духи.
Это уже интересно…
Мы спустились с причальной мачты и прямиком отправились в деревню.
В первом же доме Оттавио договорился с проводником, который за умеренную плату согласился повести нас к месту обитания «злых духов». У этого человека, внешне обычного, четко улавливалась аура оборотня.
Наша компания гуськом зашагала по узкой горной тропке.
Идти оказалось не так уж и далеко. Когда мы поднялись на такую высоту, что деревенские домики выглядели сверху, словно игрушечные кубики, проводник показал рукой на дымок, вьющийся из-за валунов. Оттавио кивнул и отпустил крестьянина домой. Дальше мы шли одни.
— Это здесь, — прошептала Ангелика. — Это они. Я их чувствую.
Я взглянула на нее, пытаясь понять: зачем Даймонд наводнил свой мир суевериями? Но ответа не находила.
Наконец, камни впереди нас расступились, обнажая широкую щель. Из нее валил густой пар. Уже с десяти шагов мне было совершенно ясно: на дне впадины — гейзер. Больше ничего. У края расщелины росло дерево — вернее, оно не росло, а совершенно высохло. И не вызывало сомнений, что Даймонд с самого начала сделал его таким. Что за бред здесь происходит?
Ангелика, издав возглас, кинулась к щели, упала подле нее на колени и, воздев руки к небу, принялась что-то шептать. Я взглянула на Оттавио.
— Она молит духов смилостивиться и отпустить хозяина, — пояснил он. — Некоторые верят, что тяжелая болезнь приносится потусторонними силами.
— И часто у вас случаются тяжелые болезни? — поинтересовалась я.
— Нет, очень редко.
Тем страшнее они кажутся — что ж логично. Но мы пришли сюда не поклоняться вымышленным духам.
— Оттавио, когда ты был здесь с хозяином, что он искал?
— Каку-то брешь, сеньора Бренна. Он тут все что-то замерял, ползал с жезлами вдоль этой впадины.
— И все?
— Он расспрашивал местных жителей, не болел ли кто в последнее время, — припомнил Оттавио. — Ну и осмотрел всех в деревне, кто изменился.
— И много их?
— Так вся деревня, сеньора… Я потому в дальние дома и не пошел — там вампиры, кто их знает…
Этот хоть днем безобидный.
— Почему здесь совсем нет ни травы, ни деревьев? Кроме этого, — я кивнула на засохший ствол.
— Не растет ничего на этих камнях, сеньора Бренна. Одно деревце хозяин посадил — зачахло. Вот и воткнул в честь него эту сухую деревяшку — вроде как памятник. Место тут голое.
— А звери, птицы здесь какие-нибудь есть? Я чувствую выше по склону… орлы, кажется?
— О, сеньора, какое у вас чутье, — поклонился Оттавио. — Есть орлы, но на самых вершинах.
— Чем же они здесь питаются?
— А и ничем. Они на равнине промышляют. Там степь, да еще река — рыбу хватают.
Все правильно. Все четко. Не придерешься. Голое место, где нет живности и даже растительности.
Не могу понять, зачем Даймонду оно понадобилось — но он сделал его именно таким, как мы видим сейчас. А главное: оно понадобилось кому-то еще. Именно это место, теперь я не сомневалась.
В этот момент Ангелика встала с колен и направилась к нам.
— Я попросила у духов здоровья для Даймондо, — заявила она, подходя. — А ты — не хочешь тоже попросить? Двоих они услышат быстрее!
— Очень хочу! — ответила я и поспешила к щели.
Упав на колени, я сделала вид, что разговариваю с духами, а сама незаметно вытащила из сумочки оберег Даймонда — просто для чистоты эксперимента. Я была почти уверена, что ничего не обнаружу.
И не ошиблась. Просто впадина, просто гейзер. Никаких следов того, что здесь было две недели назад.
Что же делать, что делать? Здравый смысл говорит мне: да, это было здесь. Но никаких доказательств, никаких признаков этого — нет.
Поняв, что ползать вдоль расщелины и дальше — совершенно бессмысленно, я поднялась с колен.
Оставалась последняя надежда — поговорить с местными жителями. Но Даймонд ведь уже говорил с ними и ничего не обнаружил.
— Я хочу есть, — заявила внезапно Ангелика.
— Я хочу есть, — заявила внезапно Ангелика.
— Спускаемся в деревню, — согласилась я. Все равно здесь делать больше нечего.
Мы вернулись в Боскву, и Оттавио повел нас в трактир.
Возможно, если б мы знали сразу, что там увидим — не пошли бы туда принимать пищу. Но войдя, отказываться было поздно.
Хозяйка выглядела милой женщиной лет пятидесяти — полной, улыбчивой, проворной, какой и должна быть трактирщица. Вот только руки, кроме кистей, шея и вся кожа в вырезе декольте у нее были покрыты чешуей. Рядом вертелась девочка лет четырех-пяти — очевидно, внучка. Выглядела она точно так же. Малышка возилась с котенком — тискала его, гладила и визжала от восторга.
Бедный кот вырывался, норовя оцарапать хозяйку, но ей пока удавалось уворачиваться.
Нас усадили за стол и дали лепешек с мясом, да еще трактирщица принесла кувшин с вином. Но пила только Ангелика, мы с Оттавио попросили воды.
Посетителей кроме нас не было — последние два дня поток туристов резко сократился, сказала хозяйка. Конечно — я ведь законсервировала мир. Теперь здесь все течет медленнее. Кроме того, у населения, возможно, будет наблюдаться эмоциональный спад — и это уже не из-за моих действий…
Я начала осторожно расспрашивать хозяйку — как ей живется, не тяжело ли работать, не случается ли чего в трактире. Она кивнула и заулыбалась.
— Вот так же десять дней назад мужчина — да парень молодой — приезжал, тоже все спрашивал, как и что… Доктор он, вроде, всех осматривал. А нам что — у нас хорошо все. Да он не с тобой ли был? — прищурила она глаза на Оттавио. — С тобой ведь, точно. Хороших посетителей мне привозишь, заботливых…
Девочка с котенком в этот момент лезла на лавку, споткнулась, выронила кота и грохнулась с ревом. Кот, воспользовавшись моментом, удрал в открытую дверь соседнего помещения.
— Ох горе ты, горе, — запричитала хозяйка, поднимая девочку с пола. — Родители на работе, а мне — возись. Как будто я не на работе. И кота опять притащила. А если снова помрет, как тот? Опять ведь убиваться будешь.
Она покачала головой, сажая девочку к себе на колени. Та тихонько завывала.
— У вас умер котеночек? — участливо спросила Ангелика. — Давно?
— Месяца четыре как, — хозяйка махнула рукой. — Не такой уж котенок был, подросший котик, хоть и молодой. А красивый — пушистый, беленький — поискать таких. Не нарадовались. Что за напасть взяла? У всех соседей коты перемерли.
Мой внутренний голос отчаянно заорал. Четыре месяца? Я перестала что-либо понимать. Ведь изменения произошли две недели назад.
— А другие животные? — с сильно бьющимся сердцем спросила я. — У кого-то ведь есть домашний скот, верно? С ним все в порядке?
— Есть, конечно, — согласилась трактирщица. — Но скотина здорова, никто не жаловался.
Я сделала знак Оттавио, он отреагировал мгновенно. Сославшись на то, что ему надо перед возвращением закончить кое-какие дела, распрощался с хозяйкой, подхватил не успевшую опомниться Ангелику под локоть, и через минуту их уже не было в трактире.
— Скажите, любезная. Ваши кошки гуляют по всей деревне, так ведь?
— Не только по деревне, они всю округу, бывало, облазают. Кошки ведь.
— К расщелине поднимаются?
— И туда тоже. Тянет их будто. Чего там находят — не знаю.
— А… молодой человек, ну, доктор, спрашивал вас о животных? — в лоб спросила я.
Я понимала, что вопрос может сильно удивить хозяйку. Но в это время девочка, сидящая у нее на руках, уснула, и женщина встала, чтобы отнести ребенка в постель.
— Что говоришь, милая? Доктор-то? Нет, не спрашивал, на кой ему коты. Мы и не рассказывали… Да ты уходишь уже? Ну, с богом…
Я вышла на улицу.
Разгадка близко. Ну вот же она, на поверхности. Но я никак не соберу осколки в одно целое.
Я все-таки уговорила Оттавио пройтись по деревне, несмотря на якобы опасность. Никто нас не тронул, конечно. Если кто-то и мечтал нацелить в нашу сторону клыки и когти — их желания остались неизвестны, слава стихиям. Зато я окончательно убедилась, что никакого прорыва границ поблизости нет. Но гибель животных — причем исключительно кошек — сбросить со счетов было нельзя.
Забрав Ангелику, на которую уже жадно косились местные парни с нехорошими аурами, мы вернулись к дирижаблю. Пора было в обратный путь.
По дороге домой Ангелика всю дорогу трещала о том, какое это ужасное место. Зато теперь она была совершенно уверена, что Даймондо поправится — настоящие духи водятся только в таких жутких местах, как это. Следовательно, они нас слышали.
Я не прерывала ее и не опровергала — пусть себе болтает, что хочет. Лишь бы не задавала мне вопросов про Даймонда.
У меня в голове была уже стройная версия происхождения постигшей мир катастрофы. В ней не хватало лишь двух звеньев. Отчетливо понимая, чувствуя, что гибель кошек — именно то доказательство, которое я искала, я не могла понять: почему с ее момента до начала изменений аур прошло столько времени.
Вторым вопросом был: «Кто?» А если подсознание и подсовывало мне ответ, возникали сразу несколько новых вопросов.
Под конец путешествия Ангелика притихла и лишь разглядывала в иллюминатор проплывающие мимо облака. Наконец, и это занятие ей наскучило.
— Пусти меня к нему! — уныло произнесла она, повернувшись ко мне.
— Пущу, — кивнула я. — Обязательно. Но не сейчас — дай ему поправиться.
— У меня теперь выходной только через неделю, — скривилась она.
Через неделю? Что ж. Подходит. Через неделю все уже будет ясно.
А возможно — кончено.
— Оставь свой адрес, на всякий случай, — сказала я, глядя в сторону.
Оттавио протянул ей блокнот и ручку.
Мы причалили в половине пятого. Времени до заседания суда совсем мало, я не успею поговорить с
Даймондом.
Распрощавшись с пилотом, мы спустились с мачты. Ангелика попросила довезти ее до того самого места, где мы ее сбили. Как ей удалось остаться невредимой — по-прежнему было загадкой.
Мы сделали как она просила, и девушка, не прощаясь, покинула нас.
— Жизневзлом. — улыбнулся Оттавио, глядя вслед удаляющейся красотке.
— Что?
— Маленькая хитрость. Она не попала под нашу машину — просто сделала вид.
— Да уж, сообразительная девушка. Что ж, простим ей, она нам все-таки помогла.
Через двадцать минут мы были уже во дворе замка, и шофер вышел навстречу, чтобы перегнать машину.
Я бегом помчалась в ванную: смыть дорожную пыль. В последние дни все приходится делать бегом — а ведь еще совсем недавно я умирала от скуки и бездействия!
Тик-так, тик-так. Время бежит, и я несусь с ним ноздря в ноздрю, стараясь не отстать. Иначе — мы пропали.
После ванной я переоделась, схватила вечную свечу и понеслась наверх. Винтовая лестница стала до того привычной, что я ни разу не споткнулась — и никакого головокружения.
Вот и площадка. Вдох! Я задержала дыхание и приблизилась к чаше.
О, Мерлин…
Можно обманывать себя и утверждать, что ничего не изменилось, но я вижу: вода потемнела. Наши часы безжалостно тикают.
Пока я стояла над чашей, свеча в руке начала нагреваться. Поскорее сунув ее в углубление, я дунула на фитиль.
— День добрый, Неумолимая, — поздоровался дежурный маг. Уже третий.
— Приветствую, — устало отозвалась я.
— Сегодня встреча не из легких. Вам предстоит разговаривать с Сарой Гринфилд, а она не совсем адекватна.
Сара… Ах, Сара! Конечно, я помню ее. Когда-то она меня чуть не убила — если бы не Даймонд, ей бы это удалось. Но она тоже входит в семиугольник, правила есть правила. Вот только ожидать от нее оправдательного вердикта было бы наивностью.
Но я готова ко всему.
— Будут ли какие-то особые указания? — поинтересовалась я на всякий случай.
— Никаких. Разве что — не поддавайтесь на ее провокации. По закону мы обязаны выслушать все, что она скажет и, к сожалению, принять любое ее решение.
— Я понимаю.
— Тогда в добрый путь, Неумолимая!
Маг исчез. Прежние не были так многословны — видимо, слух о том, что в Лиге проходит суд семиугольника, постепенно распространяется. Возможно, мне даже сочувствуют. Хорошо бы — сочувствовали и Даймонду.
Экран в небе засветился: творцы были здесь. Мы обменялись приветствиями, я показала воду, после чего границы изображения раздвинулись, и я увидела, как в зал вводят Сару. Ну правильно
— она же там, в подземелье при Лиге. Зачем тратить лишнюю свечу.
Сара выглядела плохо. Разумеется, за шесть лет все мы не помолодели. Но на ней это отразилось особенно отчетливо: осунувшаяся, с заостренными чертами лица, глаза ввалились и потускнели.
Волосы же, кажется, стали еще более кудрявыми, но уже не лежали пышной ровной шапкой.
Мелкие кольца сбились в неопрятные лохмы и торчали в разные стороны. Цвет лицо тоже изменился, приняв землистый оттенок.