Этим путем к таким ученикам приходит возможность выйти из своей собственной механичности действий, играть за пределами своей роли. Они вдруг могут делать то, что никогда не мечтали делать без внешней помощи, и однако делать это из самих себя, по собственной воле. Эффект, производимый на ученика таким действием, совершенно иной, чем от подобных действий, выполненных из послушания, и не может быть достигнут никаким другим образом. Так истинной телепатией ученику дается шанс превзойти самого себя, развить волю и создать душу.
Вряд ли нужно добавлять, что в такой пьесе не могут быть внушены никакие неправильные действия. Такие действия, которые в одном смысле требуются сюжетом, автоматически производятся слабостью различных персонажей, когда они сталкиваются с определенными ключевыми ситуациями. Властный человек, когда его власть находится под угрозой, должен пойти на убийство: никакого внушения не требуется. Даже ученики, когда какой-то поворот ситуации застает их врасплох, могут предать из робости или замешательства, как Петр под крик петуха. Толпа будет требовать крови и на этот раз, просто потому, что она делала это тысячу раз до этого. Такие действия совершенно механичны и никогда не являются результатом внушения режиссера, хотя они наверняка им предвидены и учтены. Может даже случиться, что, зная главную слабость ученика, режиссер создаст некую внешнюю ситуацию, рассчитанную на то, чтобы выявить эту слабость для него с неумолимой ясностью, в то же время внушая ученику телепатически, как он способен ее преодолеть. Таким образом может быть создано огромное внутреннее трение, необходимое для приобретения души.
До нас дошло несколько «сценариев» таких пьес, сохранившихся в массе более философских писаний. Мы никогда не узнаем, сколько пьес осталось не записанными в истории, а сколько из них еще не вышло из стадии предварительных репетиций. Ибо хотя эти драмы могут происходить открыто, но, как ни странно, никаких записей о них не существует, исключая сознательно написанные и выпущенные в свет. Если продюсеры еще не готовы к записи, представление остается неизвестным.
Возможно, самые очевидные записи группируются вокруг фигуры Будды, Миларепы и Христа. Буддийский рассказ, известный как «Книга великой смерти», кажется очень незавершенным и редактировавшимся и формализовавшимся до тех пор, пока не исчезла вся спонтанность реального живого представления. Заключительные эпизоды жизни Миларепы, напротив, очень живые и содержат некоторые весьма интересные варианты христианской драмы. Но именно эта последняя, Евангелия, представляет совершенный образчик, классическое представление такой пьесы.
Есть и другие отличия. По различным причинам, как Будда, так и Миларепа поставили свои пьесы в сочувствующем окружении, в странах, где оккультные идеи высоко почитались, и в периоды, когда (возможно, по космическим причинам) люди находились в особенно восприимчивом настроении. Фон драмы Христа намного более привычен. Стратегический аванпост великой бюрократической империи, нервные чиновники и безответственная толпа, политическое притеснение и тень восстания – все это никак нельзя назвать «сочувствующим». Однако это показывает, что возможность общего сдвига уровня сознания, который может со временем повлиять на тысячи или миллионы людей, совершенно не зависит от условий, которые с обычной точки зрения мы назвали бы благоприятными. Привычное зло жизни можно даже использовать как точку опоры, чтобы дать высшим силам тот рычаг, которым они совершат этот сдвиг и достигнут своей цели.
Несмотря на различия в окружающей ситуации, основные персонажи такой драмы кажутся типичными и неизменными. Римский центурион, который вдруг прозревает сквозь политический акт распятия и восклицает: «Подлинно человек сей есть Сын Божий!» – это тот же самый персонаж, что и тюремщик Сократа, который, принеся яд, молит о прощении у «наиблагороднейшего и наилучшего из всех, кто когда-либо приходил в это место».
Вместе с тем каждую роль можно играть с индивидуальными различиями, в зависимости от особенностей актеров или постановки. Хозяин гостиницы, который подает Будде отравленную еду, от которой тот умирает, вводится как вполне второстепенный персонаж, чье решающее действие – почти случайность. С другой стороны, в христианской драме Иуда считается олицетворением зла, и хотя он в итоге раскаивается, по сценарию требуется, чтобы он повесился. Даже здесь, однако, есть поразительный намек на тайный сговор на вече «ре и во фразе Христа: «Друг, для чего ты пришел?» И совершенно новый поворот этой роли дается в драме Миларепы, где завистливый пандит, организовавший отравление святого, иронически просит о том, чтобы почувствовать на себе вызванную этим агонию, а после того, как небольшая ее часть передается ему, сразу же раскаивается, обращается, отказывается от богатства и становится преданным учеником. Здесь мы видим пример того, как внешне злодейская роль может быть сыграна так, чтобы приготовить актера для совершенно другой роли в следующий раз.
Ибо мы должны принять идею, что во всех таких драмах каждый сознательный актер должен в конце концов научиться играть все роли, с тем чтобы однажды суметь сыграть и самую главную. В драме Евангелий, например, есть много намеков на то, что святой Иоанн – «ученик, которого любил Иисус», единственный из всех, кто остался с ним на распятии, чьей опеке он вверил свою мать, чье Евангелие передает глубочайшее эмоциональное понимание, и помимо всего, который позже уже стариком на Патмосе сам описал переживания электронного тела – был, так сказать, «дублером Христа». На самом деле, подражание Христу и есть истинная задача каждого актера христианской мистерии.
Однако все эти роли лишь вспомогательные. Истинный смысл пьесы должен состоять в преображении основного героя в электронный мир, достижение им духа. И все чудесные события и проявления, которые следуют за его смертью, можно в каком-то смысле увидеть как демонстрацию того, что пьеса удалась, огромное чудо свершилось.
Ибо колоссальный сдвиг места через все уровни материи, вертикальный разлом через всю Вселенную, который необходим для такого преображения, распространяется, как кажется, не только вверх, в рай, но и вниз, в материальный мир, до самого ада.
«Когда он умирал, Джетсун продемонстрировал процесс слияния физического тела с царством вечной истины… Безоблачное небо казалось осязаемым и полным призматических цветов… Там были обильные ливни цветов… Чарующе мелодичная музыка… и ароматнейшие запахи, более ароматные, чем любая земная эссенция, пронизывали весь воздух… Боги и люди встречались и беседовали… так что на это время они были унесены обратно в золотой век»[79].
«Когда [Будда] Возвышенный умер, в момент его перехода из существования произошло могучее землетрясение, внушающее священный ужас, и прогремели громы небесные»[80].
«Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух. И вот, завеса в храме [время] разорвалась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли, и, вышедши из гробов по воскресении его, вошли во святый град и явились многим»[81].
Все это подтверждает идею, что имели место некие чудовищные родовые муки, охватывающие все части Вселенной. Трещина прошла через все уровни материи и даже через само время, посредством прямого вмешательства электронной энергии. Через эту трещину восприятие обычных людей может на короткое время прозреть в высшие миры, а также в прошлое и будущее. И через нее теперь для всех существ открыт путь спасения, которого не существовало раньше.
После этого происходят чудеса совсем другой категории. Почти все чудеса, приписываемые Христу за время его жизни, относятся к исцелению или возвращению к нормальности физического тела. Исцеление сына военачальника в Капернауме, калеки у водоема в Вифсаиде, десяти прокаженных, слепого, женщины с истечением крови – все относятся к исправлению физической природы, как этого и следует ожидать от человека, имеющего полную власть над функциями молекулярного тела, и чья работа в том, чтобы создавать нормальных людей.
Однако чудеса после распятия – совершенно другого порядка. Христос стал способен спроецировать новое физическое тело (или множество таких тел) в разных местах – после смерти своего первоначального тела. Неожиданно двое друзей, идущие по дороге в Эммаус, обнаруживают рядом с собой физического Христа. В тот же день перед учениками внутри запертой комнаты появляется другой Христос. Неделей позже еще одно появление для Фомы в подобных же условиях. А четвертый Христос приходит к ученикам, ловящим рыбу, через Тивериадское озеро. В каждом случае сам являющий Христос дает крайне любопытное подтверждение своего физического существования – настаивает на том, чтобы есть пищу, чтобы к нему прикоснулись. Это могло бы показаться до странности неважным, если бы целью Христа не было показать, что его появление – не галлюцинация, даже не видение, но реальное физическое тело. Ибо для понимающих одно это уже являлось доказательством, что Христос достиг мира, в котором он мог создавать и разрушать тела по собственной воле, то есть имел полную власть над всеми носителями и работал в духе из электронного мира.
Точно так же Миларепа, готовясь умереть и упрашиваемый каждым учеником сделать это именно в его деревне, соглашается и идет с ними со всеми и одновременно остается с теми, кто остается.
Такое доказательство способности свободно переходить из одного тела в другое, которая принадлежит сознательному бессмертию, будет одним из величайших испытаний для учеников и должно вызвать оцепенение и ужас среди тех, кто еще не догадывался о том, что было поставлено на карту. Последователи Миларепы начинают спорить друг с другом: каждый утверждает, что, поскольку именно он был с учителем, другие с ним быть не могли. В итоге Миларепе приходится вмешаться самому: «Вы все правы. Это я играл с вами».
Поэтому, когда Мария Магдалина и два паломника в Эммаус, вне себя от полученного переживания, спешат назад, чтобы пересказать все на встрече «официальных» учеников в Иерусалиме, их принимают за безумных. «И не поверили им». Ибо есть странная ирония в том, что самые упорные неверующие в преображение учителя всегда среди тех, кто больше других были знакомы с ним в облике обычного человека. Кто-то из них всегда отрицает его дух во имя его физического тела, ибо их память о человеке кажется им реальной, а чудо – воображением.
Это неверие в великий эксперимент – именно потому, что он удался, – один из самых странных и непостижимых результатов драмы. И мы должны понимать, сколь наивно представление обычного человека, что чудо заставит его поверить. Если у человека внутри есть скептицизм и безверие, чудо наверняка заставит его не верить. Ибо, совершенно не способный найти разумное объяснение, он должен будет прийти к выводу, что либо он сам, либо его учитель сошел с ума. И если он не в силах выйти за рамки своих обычных отношений и идей, то само чудо может отрезать его от учителя – и, возможно, навсегда.
И так это время чудес, эта развязка драмы представляет, наверное, самое серьезное испытание. Ученики, возможно, прошли многие другие тесты, совершили великие усилия и многое поняли. Теперь все зависит от того, имеют ли они положительное отношение или, на религиозном языке – веру в своего учителя. Ибо только с полной верой, только очищенные от страха они могут последовать за ним в электронный мир.
Но для тех, кто пройдет это испытание, возможной становится совершенно новая связь с учителем. Ибо электронным телом он способен связаться с ними везде, в любое время. По природе электронной материи, которая проникает во все вещи, он может овладеть ими и сделать проводниками своей воли, если они того желают. По природе электронной материи, которая преодолевает время, он способен прийти к ним в будущем и, возможно, даже в прошлом. По отношению к ним он стал не только всемогущим, но и вечным. И он может применять свою способность создания душ не только среди них, но среди всех людей, которые верят в него, – пока существует электронная материя. У него и в самом деле будет сознательное бессмертие.
«И се, Я с вами во все дни до скончания века».
* * *О своем собственном учителе я могу сказать только то, что он также поставил среди своих друзей пьесу, в которой они невольно, но совершенно сыграли свои роли, и сюжетом которой была его собственная смерть. Он учил их всех, молча в их собственных сердцах – некоторые различали это, другие нет. «Я всегда буду с вами», – мог сказать он, легко и между прочим, куря сигарету, так что никто не обращал на эти слова никакого внимания. Лежа в постели в Сюррее, он своим умом овладел молодым человеком, летящим над Атлантикой, которого он до этого уже избавил от одной иллюзии. Уже умерший, в то же утро он шел рядом с путником – пересекая Лондонский мост, а другому у колеса автомобиля показал природу Вселенной.
Но в эти рассказы трудно поверить. Пусть же о его достижениях свидетельствует эта книга, написанная в этом году вскоре после его смерти, о знании, мной не заслуженном. Понимающий да поймет. Ибо это так.
19 ноября 1948 года
Приложение Модель Вселенной
Предположим, что наша фигура, состоящая из четырех соединенных кругов, представляет миры и времена материи в минеральном состоянии, материи в клеточном состоянии, материи в молекулярном состоянии и материи в электронном состоянии. Используя эту фигуру как некий род философской машины, мы можем воспроизвести в символической форме многие интересные аспекты Вселенной. В то же время эти частные определения, вероятно, делают ее неподходящей для изучения явлений за пределами Солнечной системы.
Окружность каждого круга отмечена шкалой времени, развивающейся логарифмически в три стадии. Мы установили, что круг минеральной жизни имеет шкалу от 80 000 до 8000 лет, далее до 800 и 80 лет, что соответствует измерению длительности процессов, проходящих внутри коры Земли, в царстве, символически представленном древними идеями ада. Круг клеточной жизни подобным же образом распространяется от 80 лет до 1 месяца и соответствует жизням и процессам органических существ на поверхности Земли, проще говоря – на Земле. Круг молекулярной жизни распространяется от 1 месяца до 40 минут и отмечает жизни и явления, принадлежащие земной атмосфере, или, в старой терминологии, – раю. Круг электронной жизни распространяется от 40 минут до 2,5 секунд и относится к явлениям света, принадлежащим солнцу или небесам.
Таким образом, эти четыре круга, вытянутые в одну линию, представляют непрерывную шкалу жизней, распространяющуюся от 8000 лет до 2,5 секунд, или различные скорости переживаний с разницей в диапазоне в миллион миллионов раз.
Поэтому, с одной стороны, можно принять, что четыре круга представляют минеральный мир, органический мир, молекулярный мир и электронный мир четырех древних миров (ада, земли, рая и небес). А с другой стороны, они представляют прохождение индивидуальных жизней через эти четыре мира, относительную скорость движения в них.
Когда мы изучали круг человеческой жизни, который теперь стал типичной моделью мира клеточных тел, мы поняли, что при рождении (10 месяцев) и в конце детства (8 лет), а также в единой точке смерти и зачатия (80 лет), входит некий прямой импульс творческой силы, совершенно новая потенциальная возможность из источника жизни. Эти точки отмечают три стадии логарифмической прогрессии, о которой мы говорили. Таким образом, в этом кругу – как и в трех других – мы можем соединить эти точки треугольником, который будет представлять прямое вмешательство солнечной и божественной энергии в каждом мире. Эти треугольники излучаются во все миры из их единой точки соединения, точки смерти-зачатия, общей для всех миров, точки вселенского суда. Эта точка, откуда исходят все жизни, к которой они возвращаются и которая поддерживает их в их круговом движении, – это само Солнце. Эти треугольники солнечного излучения должны рассматриваться как бы в постоянном движении, и это первое движение будет представлять жизнь.
Далее, шесть промежуточных точек или вех на каждом круге можно принять, подобно планетам внутри Солнечной системы, за функции или органы соответствующих миров. Между ними проходит внутренняя циркуляция энергии, передаваемая или отражаемая от одной к другой по определенной модели, как луч света может вечно проходить между рядом отражающих друг друга зеркал, расставленных правильным образом. Из этой циркуляции, или «игры огней», которая образует второе движение Вселенной, создается все разнообразие формы, соответствующее данному миру.
То есть мы должны вообразить четыре круга минеральной, клеточной, молекулярной и электронной жизни, каждый из которых излучается одним из движущихся треугольников божественной энергии и наполнен своей собственной внутренней циркуляцией.
Далее, мы должны представить соответствующие точки на кругах различных миров как сами в свою очередь связанные прохождением определенных влияний из одного мира в другой – как рождение в клеточном мире должно неким неизвестным образом управляться рождением в молекулярном и электронном мирах, или как планета может влиять на соответствующий ей орган человеческого тела. Таковое воздействие на функцию одного мира подобной же функцией другого мира – это третье движение Вселенной, которое выражается законом «как вверху, так и внизу».
Данные три движения вместе образуют статическое плотное тело Вселенной. И из своей взаимной игры они создают жизни, которые проходят по кругам миров, со скоростями, соответствующими сопротивлению каждой среды. То есть количество энергии, заложенное в первоначальном импульсе индивидуальной жизни, должно проходить через клеточный мир с одной скоростью, через более слабое сопротивление молекулярного мира – с другой, гораздо большей скоростью, а через чудовищное сопротивление минерального мира – в тысячу раз медленнее.