Он склоняется ко мне и целует взасос, его язык едва не проникает мне в горло. Раздаются бурные восклицания и смешки. Я вырываюсь из его объятий.
– Ты чего, Элли? – шепчет Рассел.
– В следующий раз я откушу тебе язык. Ты воображаешь, что сначала можно меня оскорбить, а потом лезть с поцелуями – ради того, чтобы выпендриться перед своими дурацкими приятелями. – Я шепчу чуть слышно, но мои жесты достаточно красноречивы.
– Ого! Похоже, наши голубки поцапались! – орет Большой Мак. Он делает глупые намеки и отпускает идиотские комментарии.
– Совсем как дите малое, – бросаю я.
Я выбираюсь из кресла, подхожу к столу и наливаю себе из бутылки. Водка. Вообще-то я пью водку в первый раз. С большой осторожностью подношу рюмку ко рту. Вкус не такой уж гадкий, особенно если добавить побольше тоника. Точнее, я вообще не различаю никакого вкуса. Я опорожняю рюмку и наливаю себе следующую.
Понятное дело, что это не самый умный поступок, но мне начхать. Я не намерена возвращаться к Расселу в кресло, во всяком случае до тех пор, пока не увижу, что ему стыдно. Но, судя по всему, мои надежды напрасны. Рассел демонстративно меня не замечает – он перекидывается пошлыми шуточками с Большим Маком и его приятелями. Они буквально лопаются от смеха. Детский сад. Возможно, Надин права насчет романов со школьниками.
Похоже, Надин и Магда вообще не придут. Не скажу, что я их осуждаю. Нет, погодите-ка! Из передней доносятся знакомые голоса и бряканье серебряных браслетов Надин. Опоздавшие входят в гостиную – и все присутствующие присвистывают. Лица девчонок заливаются краской, хотя они изо всех сил стараются держаться невозмутимо. Обе выглядят потрясающе. Надин в облегающем черном кружевном топе, прелестной юбке с асимметричными узорами и высоченных сапогах с пряжками и носками как у ведьмы. Магда в красном свитере с открытыми плечами, коротенькой блестящей черной юбке, черных колготках в сетку и черных лодочках на шпильках.
– Это подруги Элли? – удивляется Большой Мак, в голосе его слышится недоверие. – Рассел, ты подцепил не ту девчонку.
Чувствую, как щеки у меня становятся пунцовыми, и наливаю себе еще водки. Рассел не произносит ни слова в мою защиту. Наверное, думает то же самое, что и Большой Мак.
Пропади они пропадом. Возможно, я выбрала не того парня. Все эти мальчишки – полный отстой. Лучше пойду к Магде и Надин, и мы отлично вместе проведем время.
Однако моим планам не суждено сбыться. Надин и Магду со всех сторон обступают парни, Большой Мак впереди всех. Меня оттирают на зады, и я, подскакивая на месте, стараюсь что-то сказать им через головы. Девчонки меня не слышат, и тогда я повышаю голос. Внезапно диск, который играет, останавливается, и получается, что я ору на всю комнату. Все пялятся на меня как на полоумную.
– Элли, ты в порядке? – шепчет Магда, протискиваясь через толпу поклонников и отводя меня в сторону.
– У тебя лицо жутко красное, – добавляет Надин, присоединяясь к нам. – И глаза какие-то странные. Элли, ты что, пьяна?
– Нет. В общем, я выпила рюмку. Может, две.
Я поднимаю рюмку с водкой. Она словно живет собственной жизнью, водка выплескивается через край и, попав на рукав унылого свитера, стекает по джинсам.
– Это водка, – шепчет Надин. Она поднимает бровь. – По-моему, ты выпила больше двух рюмок.
С какой стати Надин устраивает мне выговор?!
– Отстань, Нэд.
– Элли, у тебя язык заплетается! – говорит Магда.
– Ничего не заплетается. Хватит ко мне цепляться. Давайте лучше потанцуем.
– А как же Рассел? – интересуется Магда, бросая взгляд в его сторону. Рассел сидит в кресле набычившись и тоже набирается водки.
– А что Рассел? Я не его собственность и не обязана танцевать только с ним. Тем более что он все равно не любит быстрые танцы.
Это правда. Рассел любит медленную сентиментальную музыку, когда парочка топчется на месте и слегка покачивается, а быстрые бешеные ритмы не его стихия. Конечно, ему не отвертеться, если на него надавить, но он размахивает руками как ветряная мельница и выглядит таким идиотом, что хочется провалиться на месте от стыда. Не хватало еще Магде и Надин увидеть, как он танцует. У них бы волосы на голове стали дыбом.
Я тоже танцую не ахти. Но, в общем, нормально. Попадаю в такт и не слишком шаркаю ногами. Я упражнялась перед зеркалом, и движения у меня выходили если не правильными, то довольно естественными. Хотя по сравнению с другими я профан.
Надин танцует просто поразительно. Она выделывает готические па с абсолютно невозмутимым лицом, словно только что вылезла из могилы. Кладет руки на плоский живот и извивается – невероятно сексуально. Но не так сексуально, как Магда. Магда с трех лет занимается танцами, так что каждое ее движение – блеск. Но главное – это как она смотрит. Она оглаживает себя, потупив взгляд, и вдруг вскидывает голову и глядит из-под ресниц. Встряхивает волосами, и виляет бедрами, и отклячивает попу, и выглядит просто невероятно. Если бы я хлопала ресницами, трясла патлами и крутила мясистой задницей, все мы скончались бы от хохота.
Но сейчас мне не до смеха. Скорее плакать хочется. Вроде бы мы вместе – я, Магда, Надин, но кажется, что они от меня отстранились. Я даже саму себя воспринимаю словно со стороны. Будто стою рядом и наблюдаю за грустной толстухой, которая по своим физическим данным вечно оказывается на последнем месте. Рассел мрачно взирает на меня. Наверное, думает то же самое.
Но внешность не самое главное. Я это знаю, равно как и все остальные. Как только музыка остановится, я расскажу Нэдди и Мэг про Николу Шарп, про то, что ей понравилась мышка Мертл. Нет, мне опять будет не по себе, точно я украла рисунок у мамы. Мне ужасно недостает мамы. Не хочу так сильно по ней скучать, это слишком больно.
Отхлебываю водки – прямо из бутылки. Но лучше не становится. Становится значительно хуже. Ой, мамочки, нужно срочно бежать в туалет. А я понятия не имею, где он. Комната плывет перед глазами. Я не вижу, куда идти. Надо обязательно отсюда выбраться, иначе меня вырвет на глазах у всех…
– Элли?
Рассел подпирает меня сзади. Тянет меня куда-то – с такой силой, что я спотыкаюсь. Но тут Магда подхватывает меня под одну руку, Надин – под другую, и они уволакивают меня из комнаты.
– Рассел, не беспокойся, мы сами справимся.
Очень вовремя они доставляют меня в туалет и караулят снаружи. Когда меня наконец перестает тошнить, они вытирают мне лицо, дают отхлебнуть воды, тащат в спальню – о господи, надеюсь, это не спальня Большого Мака, – укладывают на кровать и укрывают сверху пальто, потому что меня бьет озноб.
– Элли, закрой глаза и спи.
– Ага, поспи, и тебе станет лучше.
– Вы обе такие милые. Вы меня любите, правда? – жалобно лепечу я.
Магда приглаживает мне волосы, а Надин заботливо подтыкает пальто. Они говорят, что любят меня и что они мои лучшие подруги. Лучшие подруги, лучшие подруги, лучшие подруги.
Рассел – мой бойфренд. Ему полагается за мной ухаживать. Он подарил мне кольцо. И где он теперь? Ему на меня начхать. Только на подруг можно положиться, в любых обстоятельствах. Только им можно доверять…
Меня смаривает сон. Проходит время, и кто-то пытается стянуть с меня пальто-одеяло. Я ворчу и вцепляюсь в него изо всех сил.
– Элли, отдай. Мне нужно мое пальто! – шепчет Надин. – Я ухожу домой. Вечеринка – отстой. Меня уже тошнит от глупых школьников.
– А что Мэг? – бормочу я.
– Она остается. Ей, кажется, весело, – отвечает Надин. Голос у нее звучит немного странно. – А ты еще поспи, Элли.
Она наклоняется и обнимает меня. Как здорово, что мы подруги. Жаль, что она уходит. Вот Магда – настоящий друг, не бросает меня на произвол судьбы. Поможет добраться до дома, если мы Расселом будем продолжать друг на друга дуться.
Я нервно кручу на пальце кольцо и стараюсь понять, что к чему. Может, я поступила не слишком тактично? Ведь он не сверхчеловек. Естественно, немного завидует. Может, стоит пойти и с ним помириться? Он поступил со мной низко, но и я была не на высоте.
Ой, мамочки, голова. Я пытаюсь приподняться и в тот же миг откидываюсь на подушку, пронзенная чудовищной болью. К горлу опять подступает тошнота. Никогда, никогда в жизни больше не выпью ни капли водки.
Я лежу как мертвая, пальцы впились в края кровати, комната ходит ходуном. В животе крутит. Ах, нет!
С величайшим трудом я поднимаюсь на ноги и ощупью пробираюсь к дверям. Стрелой проношусь по лестничной площадке, чуть не сшибая прильнувшие друг к другу парочки. В ванную я поспеваю как раз вовремя. Кому-то здесь было плохо, и он устроил чудовищный беспорядок. Надеюсь, никто не подумает на меня.
Я аккуратно склоняюсь над унитазом, и меня тошнит. Как назло, в рот лезут волосы. Кошмар. Неужели меня на них вырвало? Засовываю голову в раковину и ополаскиваю шевелюру. Я вся вымокла, но зато чувствую себя уже не такой пьяной. Дрожа всем телом, вытираюсь полотенцем как можно суше. Надеюсь, мне удастся отыскать свое пальто в куче верхней одежды. Мне оно нужно. Я ухожу домой. С Расселом и Магдой. Надо их найти.
Пошатываясь, я выбираюсь из ванной. Последние пять минут кто-то колошматил в дверь.
– Что ты там делала? Мылась? – спрашивает какой-то парень. Он пялится на мои мокрые волосы. – Точно мылась. Улет!
Я протискиваюсь мимо него и отправляюсь на поиски Магды и Рассела. С осторожностью пробираюсь по лестнице. На ступеньках примостились парочки. Думаю, им не понравится, если я включу свет. Наверное, пока я была наверху, подтянулись еще девчонки. Кажется, Большому Маку и его приятелям подфартило.
Я смутно различаю страстно целующуюся парочку. Они устроились сбоку, и приходится через них перешагивать.
– Простите! – произношу я, перебираясь через неожиданное препятствие. Случайно сапогом наступаю на чью-то руку, кто-то ойкает.
– Прошу прощения, – начинаю я. И теряю дар речи.
Мне знаком этот голос. Знакома эта рука.
Это Рассел.
Мой бойфренд Рассел разлегся на лестнице с какой-то девчонкой и целует ее.
Такое чувство, будто не выключили холодный кран и вода льется мне на голову. Я стою как столб. Он тоже цепенеет.
Девчонка не понимает, что я здесь. Пристраивается поближе к нему. Потом трясет за плечо:
– Эй, Рассел! Ты что, заснул?
Ой, мамочки!
Не верю собственным глазам.
Это Магда.
13 Девчонки плачут, когда им разбивают, разбивают, разбивают сердца
Я спотыкаюсь о них и стремглав несусь вниз по лестнице. Рассел что-то кричит мне вслед. До меня доносятся причитания Магды: «О господи, о господи, о господи».
Продираюсь к входным дверям через толпу подвыпивших идиотов. Сама я тоже подвыпившая идиотка. От свежего воздуха на улице кружится голова, я едва держусь на ногах, но надо бежать. Вдруг они меня догонят, а если я их увижу, заговорю с ними, то просто скончаюсь на месте.
Я и так уже на последнем издыхании.
Ах, Магда!
Моя подруга.
Как ты могла?! Как ты могла с ним целоваться?! Как могла обниматься с ним?! И это после того, как я тебе все уши прожужжала про Рассела и про то, как я его люблю.
Ах, Рассел!
Мой бойфренд.
Как ты мог целоваться с Магдой?! После стольких проведенных вместе недель, после всех нежностей, которые ты мне нашептывал на ухо, стольких клятв, всего, что между нами было. И из всех девчонок выбрать Магду, мою лучшую подругу.
Надин знала. Именно потому и ушла. Ей не хотелось участвовать в этом спектакле. Рассел и Магда. И это после всех гадостей, которые он о ней говорил. Называл вульгарной пустышкой. Может, он втайне в нее влюблен?
О господи. Это ведь была его идея позвать Магду на вечеринку. Может, именно на такой сценарий он и рассчитывал. А то, что я набралась, только сыграло ему на руку. Я и сейчас пьяная, ковыляю в темноте. У меня смутное представление о том, куда я иду. Точнее, нет ни малейшего представления. Сердце ноет и щемит. Не выдерживаю и издаю слабый стон. Женщина, выгуливающая собаку, подозрительно косится и спрашивает, все ли у меня в порядке. Я отвечаю «да», хотя по лицу у меня градом катятся слезы, а душа разрывается на части.
Я-то думала, Рассел любит меня по-настоящему. Думала, ему нравлюсь я, а не Магда. Он подарил мне кольцо. Дурацкое малышовое колечко, которое не стоит ни гроша. Нащупываю его и срываю с пальца, так резко, что даже больно. Швыряю его со всего размаха – оно летит через дорогу и исчезает в темноте.
Мне тоже хочется исчезнуть. Так жить невыносимо. Ничегошеньки у меня не получается. Все наперекосяк. Никому-то я не нужна. Даже папе на меня наплевать. Похоже, мы с Анной и Цыпой ему как ярмо на шее. А еще – я разуверилась в своих художественных способностях, мои рисунки не оригинальны. У меня больше нет Рассела. Он никогда не любил меня по-настоящему, иначе не стал бы предателем. Но самое ужасное то, что я лишилась подруг. У Надин на меня зуб, а Магда… Ах, Магда, Магда, Магда, как ты могла?!
Я рыдаю так, что слезы застилают глаза. Бреду по какой-то улице и то и дело налетаю на прохожих – они что-то говорят, но я пропускаю их слова мимо ушей. Удираю от всех и выскакиваю на проезжую часть. Резко тормозит машина, и кто-то кричит:
– Тебе что – жить надоело?!
Реву еще сильнее и вдруг слышу:
– Безмозглое дитя. Думаешь, у тебя стряслась беда, дорогуша? Ты даже понятия не имеешь, что только что родилась.
Пошатывающейся походкой подходит вонючий бомж, его пес тычется мне в коленки.
Реву что есть мочи и отпихиваю от себя собачью морду. Внезапно кто-то крепко берет меня за руку, приказывает божму убираться подобру-поздорову вместе со своим блохастым псом.
Голос кажется знакомым. Открываю глаза. И вижу Парня Моей Мечты. Он обнимает меня за плечи, вид у него озабоченный.
– Моя маленькая школьница! – произносит он удивленно.
– Твоя школьница? – со смешком бросает один из его приятелей.
– Малявка надралась, – говорит другой приятель. – Брось ее, Кев, с ней хлопот не оберешься.
Трудно поверить, что такого чудесного парня зовут Кевином, но факт остается фактом. Компания отправляется без него в ночной клуб, а Кев остается со мной. Он ловит такси и хочет непременно довезти меня до дома. Я хнычу, что у меня мало денег, может не хватить. Он заверяет, что у него денег целая куча. Тогда я плачу, потому что он такой добрый. Он говорит, что ему интересно изображать из себя прекрасного принца и помогать девицам в беде. Я рыдаю, потому что он для меня прекрасный принц с девятого класса. Он мягко говорит, что весьма польщен, но дело в том, что девушки ему не нравятся. Я продолжаю реветь, говорю, что в курсе, но до сегодняшнего дня мне было все равно, потому что у меня был бойфренд, но на вечеринке я застала его целующимся с моей лучшей подругой.
Кев обнимает меня, гладит по влажным волосам и говорит, что от этой болезни нет лекарства. Мне будет чертовски тяжело, и боль утихнет не скоро, но следует знать, если это хоть как-то может меня утешить, что почти все переживают нечто подобное в четырнадцать-пятнадцать лет. Пустячок, а приятно. Ведь мне всего тринадцать, а он думает, что я старше. Мне по барабану – голубой он или нет. Фантастика, когда такой красивый парень тебя обнимает, гладит по волосам. Но тут я вспоминаю про Магду и Рассела и опять начинаю всхлипывать, и так всхлипываю до самого дома.
Он просит таксиста подождать, поддерживает меня под локоть, пока я иду по дорожке, и стучит в дверь. Открывает папа в халате, он окидывает меня тревожным взглядом. Мне приходит на ум, что сейчас он заметит мое состояние и станет ругать Парня Моей Мечты, и я мямлю что-то насчет того, что он меня спас. Папа просекает ситуацию и благодарит моего сопровождающего, и тогда Парень Моей Мечты (язык не поворачивается назвать его Кевом) целует меня в лоб, желает поскорее прийти в норму и обещает приглядывать за мной.
Это так мило с его стороны – хотя я никогда в жизни не оправлюсь. Ничто в мире больше не сделает меня счастливой.
Когда я оказываюсь дома, папа умоляет меня подробно рассказать, что стряслось. Если я заговорю о Расселе, то скончаюсь на месте, но папа все никак не успокоится и засыпает меня вопросами. Со второго этажа спускается Анна, и я шепчу: «Рассел и Магда». Она прижимает меня к себе и баюкает, точно я Цыпа.
– Бедняжка Элли, – папа похлопывает меня по плечу. – На твоем Расселе свет клином не сошелся. Если начистоту, я всегда считал его мерзавцем и фанфароном, и вот тебе на…
– Замолчи! – прикрикивает на него Анна. – Дело не только в Расселе. Противно, что он был с Магдой.
Рассел и Магда, Рассел и Магда, Рассел и Магда. Будет ли он теперь с ней встречаться? Ждать ее возле школы? Гулять с ней в наших любимых местах и заниматься тем же самым, чем и со мной? Подарит ли он Магде кольцо?
Анна укладывает меня в постель, но мысли продолжают крутиться у меня в голове. Я вспоминаю вечеринку – вот я, пошатываясь, ковыляю по лестнице и вижу их вместе – Рассела и Магду. И опять все сначала, и так всю ночь…
Звонит телефон. Я сажусь на кровати. Сердце бешено стучит. Трубку берет папа. Я слышу его сонный голос. Потом он отрезает со злобой:
– Да, она добралась благополучно, спасибо, не стоит благодарности. Нет, с ней нельзя поговорить. Ночь на дворе. Она спит, и я не стану ее будить. Спокойной ночи.
Я опять начинаю плакать, зажав рот рукой. Надеюсь, папа действительно думает, что я сплю, но в следующую минуту я слышу его шаги на лестнице.
Под дверью раздается шепот:
– Элли? Элли, ты еще не спишь? Можно войти?
Я не отвечаю, но папа все равно входит в комнату. Из-за плача я даже не могу протестовать.
– Милая моя девочка. – Папа присаживается на край кровати и обнимает меня так, что кости трещат. И хотя в последнее время он вел себя с нами ужасно гадко, не могу сдержаться и тоже его обнимаю.
– Ах, папочка, я такая несчастная, – всхлипываю я.
– Понимаю, Элли, понимаю, – папа обнимает меня еще крепче.
– Ты не представляешь, как мне плохо.