Донор-акция: закрытая информация.
Для активации режима необходимо определение специального портала на местности. Характер, способ и ассортимент донор-акций не определен, не зависит от действий авторов проекта.
Когда мы с Винни закончили перевод на русский язык, я не сразу смог разжать пальцы, чтобы положить шариковую ручку и дневник в сумку. Но положил, застегнул. Да уж… Адреналиновый душ щедро заливал спутанный клубок мыслей и чувств — они пропали. Я тупо перечитывал.
Легенды, говоришь, крестьянские? Даже крохи осмысленной информации на пасторальный фолк проецируются чуть менее чем никак.
Успокойся!
Непонятные образы появились в голове, но они не могли сложиться в цельную картину.
Ох как долго придётся думать…
Верховные Плонетяне, падла!
Что, дождались, товарищи люди, сбылась мечта? Хотели контактов с братьями по разуму? Обнимемся, обменяемся знаниями, похвастаемся охрененными достижениями — смартфоны подарим, ага… Обменялись? Близко такого нет.
Мной внезапно овладела глупая горячечность. Кому бы с ноги вштырить, да с разбега? Но как вам сам факт беспардонной переброски ни в чём не повинных людей в зону какого-то эксперимента?! Косноязычность документа, сляпанного так, чтобы можно было понять только самое основное, туманное обещание подачек и отсутствие хоть какой-то попытки дать более внятные объяснения!
Хватит, Дарий, успокойся, иначе зубы сотрешь.
— Ничего под камнями нет! — доложил Лёха. — Зря только верхонки мял.
Представляю, как перед панелью мог стоять зорг, этот, в углу, или любой другой. Как тщетно он пытался понять, что написано на этом странном камне.
— У меня всего одна пара…
— Хорош выгибаться, — устало бросил я. — Давай, опять дуй на стену, вызывай Юру, рассказывай, что нашли чрезвычайной важности материал, исследуем. Только не напугай! Текст помнишь примерно? Впрочем, не надо, лучше без подробностей.
Пока Лёшка терзал эфир, мы с Винни пошли глянуть на его помещение. Ничего интересного, тихо, прохладно. Здесь пыль тоже оседала от души, никаких сквозняков. Комнатка небольшая, квадратов восемнадцать, для жилья вполне сгодится, если будет решение ставить здесь кордон на пути к горам.
— Подземелье не просматривается?
— Явных признаков не увидел, — с сожалением произнёс охотник.
— Пройдёмся ещё раз? Помещений мало, можно понадеяться на бонус.
— Нет проблем.
— Зорга похоронить надо бы… Как того.
Сделать это не успели, события продиктовали другое.
Пш-шш…
— Командир, слышишь?
Странно, а чего он на этот раз не орёт? Не похоже на Лёху.
— На связи.
— ЧП в Диксоне. Лодка на реке, моторная, с севера идёт, по стремнине. Они там готовятся, но Юра нервничает…
— Радируй, что мчимся! Отбой! И вниз беги!
Группа быстро свернулась, мы сели и погнали по расчищенной дороге с ветерком, стряхивающим с людей и машин капли дождя.
Интересно, что на звук двигателя квадроцикла и бензопилы пернатые реагируют не так истерично. Умеют фильтровать, понимая, что просто так живое существо орать не станет. Зря они нам доверяются, человек станет. Тот же bosozoku-Лёха. Просто потому, что у него такое настроение. Да и коварство бензопилы птицы понимают запоздало, когда подрезанный ствол начинает валиться на землю, заставляя стайку заполошно хлопать крыльями. А вот бегающая живность, заслушав рёв двигателей, предпочитает прятаться.
Мчались напрасно.
К моменту нашего возвращения ситуация уже потеряла остроту: неизвестная лодка покрутилась в удалении и ушла восвояси. Осталась лишь фотография плохого качества, из которой можно понять, что пришельцев было трое. Напряжение спало, участники экспедиции пошли в баню отмываться, езда на квадрах действительно грязное дело, учтите это, романтики, мечтающие заиметь подобное средство передвижения…
На берега огромной реки спустился вечер.
В тёмно-синем небе постепенно начали зажигаться тропические звёзды, и с каждой минутой их становилось всё больше и больше. Увы, на этой широте вечерняя красота кратковременна, ночь наваливается быстро. Скоро вокруг будет темень и тишина, лишь слабый шелест джунглей, освежающая прохлада и бесчисленные россыпи в небе.
Игорь с Лёхой, прихватив мой тепловизор, пошли на берег. В засаду.
А я, плюнув на все планы, отправился на процедуру в медпункт.
Короткая запись в дневнике:
«То, что надо! Это был лучший в моей жизни маникюр!»
Глава 10 ОДНА ДОЛГАЯ БЕСЕДА О ВАЖНОМ «А ЧТО, БАБКА, БЕЛЫЕ НА ХУТОРЕ ЕСТЬ?»
Запись в дневнике:
«На следующий день после известных событий я отрядил в Бриндизи гонца. Поехал Игорь. Хотел дать ему в напарники Лёху, но рейнджер категорически отказался, заявив, что в такой сложной ситуации мне пригодится каждый боец. Признаюсь, и я в душе считал так, просто боялся отпускать этого отморозка одного, мало ли… На пустом „Каймане“ вниз по течению Войтенко долетел со скоростью штормового ветра, успев застать „Темзу“ в процессе погрузки. С ним я передал Ростоцкому перечень материалов, а также текст инопланетного сообщения. Сейчас молюсь на судьбу и собственную решительность — груз был спешно откорректирован, и караван привез в Диксон самое нужное на данный момент. Я не оговорился, именно караван: по реке поднялись два судна: „Темза“ и самоходка „Тор“ под управлением вечно брюзжащего Ульфа Свенсона. Общество занудного дяхона невозможно выдержать больше часа, хорошо, что он и сам не стремится к контакту, постоянно что-то чинит в машине. Ворчит и чинит. Шведское судно будет участвовать в операции „Ураган“, а на обратном пути „Тор“ должен вывезти очередную партию раскроенного бензорезом металла, с аракарской баржи. Похоже, что планы меняются…
Не вижу необходимости расписывать в дневнике весь ассортимент привезённого, может быть, в будущем подклею сюда фрагмент накладной… Да и вообще — уже жалею, что под дневник взял такую маленькую тетрадку, надо было сразу хапать нормальную амбарную книгу. Самарин закинул нам ещё один квадроцикл и два скутера, пиломатериал, цемент, арматуру и гофрированный лист. У радиста появилась новая радиостанция, тоже армейская — вот теперь Юрка рад! Станция, как он обещает, будет уверенно доставать Бриндизи, радиоблокада прорвана! Отдельная радость — система из монокристаллических солнечных панелей мощностью в 2 кВт. Есть контроллер заряда, инвертер и аккумуляторы. Теперь можно собрать нормальное освещение на светодиодных лампах, решена проблема комфортной зарядки раций, аккумуляторных фонарей, камеры и ноутбука. Да хоть телек включай! Правда, телевизора на Диксоне пока нет. В систему будет запитан и ветрогенератор на 0,6 кВт.
Кроме материальных ценностей, пароход привёз людей. Прежде всего, это семья Карлоса Круса: решительная худенькая Эмма, его жена, старший сын Адам с супругой и двое младших орликов. С ними приехала молодая злая овчарка, сразу возбудившая нашего Брашпиля. Подлец места себе не находит, а ведь его верная жёнка тоскует у будки в Бриндизи, глаза собачьи выплакала, на огромную реку глядючи… Вооружены латиноамериканцы хорошо. На семью у них имеются две самозарядные винтовки „Гаранд М1“ времён Второй мировой, пара дробовиков и три больших револьвера бразильского производства. Невысокий, физически очень крепкий, на вид спокойный человек, уроженец Коста-Рики Карлос Херардо Крус Чавес — известный в Манаусе охотник-промысловик, которому смертельно надоели тамошние угодья, и теперь он решил поискать фарт на фронтире… Думаю предложить ему пока пустеющий форт „Восток“, так мы назвали найденную у дороги башню. Кстати, я побывал там ещё раз. И нашёл две золотые монеты! Всё, бросаю писать, перекур закончен, бегу на причал — разгружать!»
Мне гораздо больше нравится музыкальный салон, это полукруглое помещение на корме с бережно сохранённой стариной. Составное стекло панорамы с видом на реку, драпировка из тяжёлых бархатных штор ядовито-лилового цвета… Заходишь с почтением, как в музей! Там много мягких стульев, составленных дугой вдоль стены, два академического вида книжных шкафа, где хранится небольшая библиотека книг, изданных полвека назад, и маленькое белое пианино, за клавишами которого должна восседать юная нимфа в чепчике, перелистывающая пальчиком нотную тетрадь.
А играет на инструменте, чаще всего, сам капитан. Выглядит это совсем не романтично, тем более что репертуар у шкипера какой-то одесский.
Красиво там.
Мы же сидим в носовой комнате отдыха пассажиров, которая после попадания «Темзы» на Кристу была объявлена кают-компанией. Самарин Илья Александрович уверяет, что здесь гораздо удобней, чем в музсалоне — видно обстановку впереди судна, ближе к мостику, так капитану спокойней. Для экстренного катапультирования руководства в кают-компании поставили телефон, массивный металлический аппарат прошлого века, такие девайсы до сих пор встречаются в заброшенных горных выработках.
Совещаемся.
На берегу слышны шум и крики — народ разгружает доставленное. Груза много, но и по времени ещё не вечер, можно не торопиться. Однако все азартно торопятся. Одни хотят быстрей сбросить, другие жадно заховать.
— Фаина, родная, ты мне, значится, кефирчику принеси, вот что я попрошу, — откашлявшись, сказал капитан. — А чаю не надо, горло от него саднит… От же напасть, ангину схватил! Врачиха говорит, что раздражать нельзя.
— Вас нельзя? — лениво буркнул Герман, не отрываясь от бумаг.
— Меня кому не лень можно. Горло нельзя!
— Илья Александрович, кефир холодный, из холодильника, — предупредила девушка.
Шкипер нахмурился.
— Студёнай, говоришь? А вы там на плиточку его поставьте, у Альфии ить завсегда плиточка включена, не знаю, что ли…
— Один чёрт водяной в курсе, как я графики составлял! Опять не бьётся… Может, перекусим? — Герман отодвинул бумаги в сторону и поднял голову, вопросительно глянув на нас.
Положа руку на пустой желудок, я готов заявить честно: жрать хочу конкретно! Но не заявлю. Наше совещание, по сути, — всего лишь перерыв в работе, нагло выкроенный начальством посреди всеобщей пахоты. Одного лишь капитана не привлекали к физическому труду в силу почтенного возраста и необходимости общего руководства процессом с крыла мостика.
— Обед через час двадцать! — холодно бросила стюардесса и скрылась за дверью.
— Безжалостная девка, дисциплину чтит, — с улыбкой пояснил Самарин. — Надо бы Нельсона Сантану попросить, подогнать Фае мужика-кубинца с ба-альшим интеллектом, сразу сговорчивей станет!
— Илья Александрович, что-то долго машина идёт.
— А мы его поддёрнем, Герман! — капитан снял трубку телефона.
Поговорив с подергиванием, Самарин тут же сообщил:
— Он Липпо тащит, руки моют!
Фёдор Липпо — штатный кочегар «Темзы». Согласно странному определению шкипера, «тот ещё волосан» и «талисман парохода». Худой, жилистый хиппан с огромной, вечно неряшливой, даже если стягивает её в хвост, копной рыжих волос. Вид разгильдяйский. Кочегар свободными вечерам заунывно поёт хард-рок, подыгрывая себе на электрогитаре, философствует и всеми способами жаждет просветления — искания у него… Зато он никогда не прогуливает, работает, как раб на галерах, чаще всего молчит, постоянно читает трудные книги.
Своеобразно религиозен. Федя долго искал, какая секта ему подойдёт по характеру. Пробовал на вкус мормонов, баптистов, пока не решил, что пора создавать собственную религию. Судя по всему, ещё не создал… Выносливый, как судовой дизель. Умный. В любви к производственным совещаниям-чудильникам ранее не замечен.
Кроме уже оговоренных, в разговоре будут участвовать: Мазин Владимир Викторович, который в данный момент опять изучает бумажную выкопировку инопланетянского текста, и Игорь Войтенко — как только вернётся на пустом квадре.
Через три минуты тяжёлая дверь в кают-компанию открылась, и в помещение ввалились двое из машинного отделения.
— Вот, как я и обещал, Федю с собой прихватил! — Коля Заремба, механик парохода, сел на стул и сразу ответил на молчаливый вопрос, ясно читающийся в глазах собравшихся: — Он у нас научную фантастику любит. А это же фантастика, так ить?
Повелитель огня и дров невозмутимо бросил своё обычное невнятное «здрасьте», свалился на маленький диван, и тут же сложился, с жутким скрежетом почесав обе голени. Хряп-хряп…
— Что уже наговорили? — невозмутимо спросил он.
Я справедливо ожидал, что Илья Александрович тут же рявкнет на него отработанным командным голосом, однако ничего подобного не произошло, Самарин лишь улыбнулся и молча поприветствовал подчинённого.
— Вас ждали, — сказал Ростоцкий.
Кочегар огляделся и почему-то спросил именно у меня:
— Хавчик будет? Пустой, как барабан.
— Через час десять, раньше всем хренушки, камбуз не разрешает, — грустно ответил я, вполне понимая муки страдальца. — Может, печеньки какие-нибудь принесут… К чаю. Или бутерброды, если Аля разжалобится.
Федя внимательно выслушал и спросил уже у капитана:
— Курить можно?
— С чего бы это, милай? — удивился Самарин. — На палубе дыми.
Как назло, тут вдруг и мне страшно захотелось засмолить.
— Плохо совещание подготовлено, чуваки! — констатировал талисман, тут же вытащил потрёпанный покет-бук, вытащил закладку из сушёного лепестка магнолии и углубился в чтение.
Неслышно поднявшись по коридорной лестнице, в кают-компании появился Игорёня, на лице улыбка. Взгляд весьма странный, шалый.
— Чему радуешься?
— Как чему? Боря Кравцов подкинул нам гранат местной сборки!
Я сразу насторожился.
— Где они?
— Кто? Гранаты? Там, в ящике возле штабеля.
— Все спрятать в дальнем помещении и без моего разрешения не дотрагиваться! Иди, распорядись.
— Командир… Испытать бы надо! Хоть одну!
Демонстративно глянул на часы. Поняв, что другого решения не будет, Игорь достал из кармана рацию и с недовольным видом вышел на палубу.
— Правильно, обязательно подорвутся, салаги, — бросил вслед наглый кочегар. — Давай вечером сами испытаем, Дар? Новая модель!
Капитан шумно выдохнул, да, видать, слишком сильно — опять закашлялся.
Потом пришла Галина Ивановна… Это отдельная песня!
Начёс крашеных волос, словно у проводницы мягкого вагона, делано строгий и одновременно несколько наивный вид, интонации вечной училки. Человек, увлекающийся всем новым, что только попадётся на пути. В то же время эта женщина отлично образована, во многих вопросах — ходячая энциклопедия. Когда-то она командовала детским отрядом, попавшим на Кристу, теперь же бывшая учительница-краеведша, решив не оставаться на Земле, работает у Германа делопроизводителем.
— Товарищи, я готова, можно начинать! — заявила она командным голосом, аккуратно раскладывая на столе листы бумаги и две шариковые ручки.
Протоколировать будет. Здесь, как в серьёзных земных конторах, итоги совещаний не принято доверять электронным носителям. Тупая фиксация без оперативного фильтрования не имеет деловой ценности, ключевое надо обязательно фиксировать на бумаге.
Помню, как я этому удивлялся, только начав работать инженером: зачем нужен бумажный носитель, если есть цифра? Бывший главмех рудника пояснил так: «Сколько ты можешь за день из Сети накачать музыки? Гигабайты. А сколько из накачанного будешь слушать? Скорее всего, ничего. Видео? Сотню фильмов — и ни один не посмотришь. В лучшем случае пробежишься по кадрам, кривя губу. Потому что завтра займёшься тем же самым». Мои возражения, дескать, не дурак же я, меру знаю, он парировал так: «В АНБ тоже так думали. И что? Набили американцы целые ангары бесполезной информацией глобального перехвата телефонии, и лежит она не востребованная — некому анализировать такие массивы. А устаревает инфа очень быстро».
На бумаге фиксируется именно главное, оперативно выделенное, причём коллегиально.
— Чая всё нет, похоже, кефир ещё греют… Ладно, ждать некогда. Приступим, господа, время для предварительных размышлений было у всех, — решил Ростоцкий, подвигая стул поудобней. — Итак, что зачинатели вселенского эксперимента подразумевают под Платформами? Дарий, прошу.
Мне первым? Я открыл рот и тут же закрыл — высказаться не дали. Наглый кочегар со стуком положил на стол металлическую зажигалку и брякнул:
— Это именно эксперимент, чуваки! Клёвый! А инопланетных гадов-учёных предлагаю называть Хозяевами.
Самарин не по-доброму постучал пальцами, столешница без скатерти отозвалась лёгким гулом.
— Фёдор, давай по регламенту, это тебе не клуб!
— Да я ж просто с уточнением! — возмутился Липпо. — Во избежание путаницы.
Поняв, что с таким бесцеремонным соседом без личной инициативы, даже напора, не обойтись, я начал:
— Конечно же, все возможные Платформы — это модели-планеты с астрономическими параметрами, идентичными либо очень близкими земным, но с альтернативной географией. Утверждать, что на каждой из платформ география разная, пока невозможно. Однако можно утверждать, что география именно нашей Платформы точно не земная.
— Точно ли? — усомнился Ростоцкий. — Что скажут остальные?
— Нема на Земле таких рек, братцы, железно, я всю голову изломал и уже давно решил, — подтвердил мою мысль шкипер. — Поверьте старому речному волку. А вот на остальных Платформах…
— Нет им смысла повторять земную, камрады! — опять встрял Липпо. — Халтура это будет, а не эксперимент.
— С чего вы так решили, Фёдор? — профессор смешно склонил голову, знаете, так собаки делают, когда удивляются.
— Да с того решил, что с земной географией и на родной планете можно проводить такие эксперименты… Чудовища! Им… Ничего не стоит устроить Большой Бенц! Уничтожить большую часть населения планеты, а нас закинуть на одичавшую Амазонку.