Я сочувственно хмыкнула. С неожиданным азартом секретарша предложила:
— Идем, покажу тебе кабинет. Заодно цветы полью. Посмотришь, в какой неформальной обстановке работал Перцевой.
Я кивнула. Мне определенно везет! Или это просто потому, что я познакомилась со всеми участниками событий, как говорится, «до того», в неофициальной обстановке и они мне доверяют? Кто знает.
Я нашарила в кармане пиджака еще один «жучок» и сжала его в ладони, следуя за Светланой. Она, привычным движением щелкнув замком, открыла дверь в кабинет, на которой все еще висела табличка «Руководитель отдела 321 Перцевой А. Г.». Странно, человека уже нет в живых, а надпись никуда не исчезла и гласит, что он вроде бы тут находится.
Мы вошли в кабинет Перцевого, и я приглушенно ахнула. Действительно неформальная обстановка.
Круглый стол из светлого дерева, на котором стояла привычная деталь современного рабочего интерьера — компьютер. Только он был завален под завязку всевозможными бумагами. Кресло окутано ярким красно-синим клетчатым пледом. На диване тоже плед, только зелено-сине-желтый, и несколько декоративных подушек. Вместо обычных книжных шкафов по стене — стеллажи из светлого дерева, прикрытые планками жалюзи. Оригинальный кабинет, даже нет слов.
— Вот видишь? — пролепетала Светка, поливая цветы водой из пластиковой бутылки и сбрызгивая слезами. — Такого человека убили!
Я покивала, прекрасно понимая, что выражать сочувствие глупо и никому не нужно, особенно Светлане. Подошла к столу, словно бы случайно провела ладонью по нижней поверхности столешницы, и «жучок» послушно угнездился в укромном месте, прочно присосавшись к древесине — гладкой на ощупь и почему-то тепловатой.
Ставила я его наугад, на всякий случай, вдруг что-нибудь да удастся узнать по делу, когда кабинет займет Лавкин. Ведь судя по всему, его прочат на место начальника отдела. Кроме того, казалось, что и Астраханцева должна зайти в кабинет Перцевого. Сама не знаю, почему у меня возникло такое предположение. Также, повинуясь не слишком обдуманному порыву, я подошла к окну и, воспользовавшись моментом, когда Светлана отвернулась, освободила его запоры, оставив створку прикрытой.
Поболтав еще немного с секретаршей, я распрощалась и ушла.
Охранник вежливо открыл передо мной дверь, впустив в и без того прохладный холл струю ветра с дождем, и даже улыбнулся на прощание. Я послала ему в ответ самую шикарную свою улыбку и уселась в машину. Отогнав «девятку» за угол дома, настроила прослушку и взглянула на часы. Да, время пролетело незаметно. Почти шесть вечера, а я, в сущности, не так много сделала. Зато и ждать осталось не так долго. Думаю, Астраханцева не пойдет в кабинет Перцевого, пока все сотрудники на месте. А до окончания рабочего дня осталось всего ничего.
Настроив прослушку, я выскочила из машины и посмотрела на окна третьего этажа, отыскивая принадлежащие кабинету Перцевого. Случайная Светкина фраза о странном поведении Анастасии укрепила меня в подозрениях.
Окна оказались невысоко, добраться до них труда не составит. Открытая форточка — это вообще замечательно. А значит… Если Настя войдет в кабинет Перцевого, я смогу застать ее на месте преступления.
Вернувшись в машину, я вставила в уши горошинки наушников, прослушивая сразу и кабинет Анастасии, и бывший кабинет Перцевого. Но ничего любопытного не услышала. Астраханцева с кем-то общалась по телефону на производственные темы. У Перцевого вообще царила тишина.
Я сидела и скучала, посматривая на стекавшие по лобовому стеклу моей бежевой «девяточки» струи дождя и периодически обращая внимание на вход. В отделе на третьем этаже — Лавкины и Светлана. Как только они выйдут, можно действовать.
Сначала в дверях появились супруги Лавкины. Гала кокетливо покачивала бедрами. Ее моментально намокшие рыжие локоны прилипли к шее. Сашка небрежно обнимал супругу за талию. Лавкины прошли к своей серо-черной «девяносто девятой» и, загрузившись в салон, укатили. Наверное, домой. Но меня это сейчас не интересовало. Народ полился из двери потоком, мне пришлось сосредоточиться на дверном проеме — не хотелось упустить одну из интересовавших меня личностей.
Через какой-то промежуток времени — я успела выкурить одну сигарету и приняться за другую — выплыла Светлана, чуть покачиваясь на тонких каблучках и старательно обходя лужи. Она села в свой сиреневый «Опель» и легко тронулась с места, только брызги полетели из-под колес роскошной машины.
Я выудила из ушей наушники, нажала на кнопку записи и выскочила из машины. Щелкнув пультом автосигнализации, стремительно подошла к стене и сочувственно покосилась на костюм — боюсь, ему нелегко придется.
Взобралась вверх по шаткой и ржавой пожарной лестнице, проходящей неподалеку от окна кабинета Перцевого, и ступила на выступ, придерживаясь пальцами за кирпичи. Бросила взгляд вниз и поежилась — упав с такой высоты, не разобьешся насмерть, но покалечиться можно изрядно. Ну да ладно, моя профессия вообще связана с риском, так что не привыкать.
Подобравшись к окнам кабинета Андрея, я вплотную прижалась к стене, уже не обращая внимания на костюм. Устроилась достаточно комфортно, если такое слово можно соотнести с балансированием на карнизе третьего этажа, с мокрой улицей и ливнем, лупящим по спине, и приготовилась к ожиданию. Дверь в кабинет из моего «убежища» неплохо просматривалась. Единственное, о чем я жалела, прижимаясь к стене, как к матери родной, что покурить тут не получится.
Ожидание тянулось словно вечность, хотя прошло от силы пятнадцать минут.
Внезапно, когда пальцы мои уже занемели, дверь кабинета приоткрылась и в него осторожно вошла Астраханцева. Она ступала грациозно и словно бы крадучись.
Мой взгляд впился во внутренности комнаты, не отрываясь ни на секунду. А Анастасия подошла к столу и включила компьютер Перцевого. Пока он грузился, принялась просматривать бумаги, что-то бормоча себе под нос. Потом полезла в книжный шкаф, методично встряхивая каждую книжку.
Вот тогда я решила, что пришло время действовать. Сделав пару осторожных шагов по карнизу, я нажала на открытую створку окна, ступила на подоконник и впрыгнула в комнату. Оконная рама, видимо, недавно смазанная, поддалась почти бесшумно. Ощутив холодное дуновение ветра и услышав звуки со стороны окна, Астраханцева обернулась, и мы глянули друг другу в лицо.
— И что же вы здесь ищете, Анастасия Валерьевна? — поинтересовалась я. — В кабинете у предположительно мертвого сотрудника?
— Таня? — вскинула брови Астраханцева. С ее лица быстро слетело недоуменно-испуганное выражение, и теперь голос сочился насмешливым удивлением. — Кажется, это я должна задать тебе такой вопрос. Или у тебя хобби забираться в чужие кабинеты по стенам? Неужели не могла войти, как все нормальные люди, через дверь?
— Я не ищу легких путей, — немного ошарашенная такой реакцией — ведь я ожидала как минимум испуга — откликнулась я. — А вот что здесь делаете вы?
— Господи, если мы так и будем общаться, наша беседа окажется совершенно бессмысленной, — всплеснула руками Анастасия. — И вообще, мы вроде бы уже давно перешли на «ты».
— Ты передергиваешь, — согласилась с ее утверждением я.
— А ты не договариваешь, — возразила она. — С какого перепуга ты суешь свой нос в это дело?
Астраханцева вдруг опустилась на пол, не заботясь о шикарном костюме, и задумчиво посмотрела на меня снизу вверх. Ее неожиданная поза тем не менее дышала расслабленностью и уверенностью в себе, и я невольно оказалась в худшем положении — стою над ней, словно ожидая нападения, мокрая, как курица, затянутая в костюм далеко не стерильного вида.
— Потому что едва ли не при мне убили человека, а второго, моего друга, между прочим, обвинили в этом убийстве. Кажется, я просто обязана разобраться, — приоткрыла я карты.
— Ага, значит, прокуратура даром не прошла, — хмыкнула Астраханцева. — А ты не могла у меня поинтересоваться, в каких отношениях мы были с Перцевым? — засмеялась женщина, что было так же неожиданно, как если бы воробей на улице вооружился тросточкой, нахлобучил цилиндр и заверещал по-французски. Потом она кивнула на мое одеяние: — Не пришлось бы портить хороший костюм. Ржавчина, кстати, не отстирывается.
— А ты бы ответила, если бы я спросила? — ехидно спросила я, следуя ее примеру и тоже опускаясь на пол. Прислонилась спиной к стене и немного пришла в себя, ощутив опору.
— Ты мне и в самом деле симпатична, а я разбираюсь в людях, — усмехнулась Анастасия. — И я тебе доверяю, как это ни удивительно. Поэтому скажу так: может быть, и рассказала бы.
— Угу, — я вместила в эту реплику все возможное недоверие.
Настя снова усмехнулась, только печально, и спросила:
— Ты что, по собственному почину занимаешься этим делом?
— Угу, — я вместила в эту реплику все возможное недоверие.
Настя снова усмехнулась, только печально, и спросила:
— Ты что, по собственному почину занимаешься этим делом?
— Нет, я частный детектив, работаю по лицензии, и у меня есть клиент, с которым мы заключили договор.
— Ну тогда ладно, — махнула рукой Астраханцева, — расскажу лучше сама. Все равно ведь узнаешь, ты дотошная, судя по всему. Можешь проверить, если захочешь.
Я приготовилась слушать.
И Настя рассказала мне кое-что не вполне обычное.
Оказывается, повод убить Перцевого у нее имелся. Они были любовниками, правда, недолго. Анастасия его бросила — не любит бабников. А Андрей был самым настоящим бабником — не пропускал ни одной юбки. Но за время их «тесного общения» Андрей узнал кое-что об Астраханцевой. Она, в то время еще не занимавшая столь высокого поста, помогла советом конкурентам — фирме «Спешл Техно», в которой и по сей день трудится ее подруга. И Перцевой каким-то образом отыскал доказательства этого сотрудничества. А это серьезный недостаток для руководителя даже мелкого звена. Тогда же Астраханцевой светила должность замдиректора их НИИ, которую она и занимает теперь. Если бы сведения, собранные Андреем, выплыли наружу, ее вообще могли лишить работы, не то что назначать на руководящее место.
Именно поэтому Настя и поехала на пикник — Перцевой пригласил, слегка, намеком, пригрозив. Он вообще не злоупотреблял своими сведениями, только иногда просил о чем-то, и Анастасия вынуждена была идти ему навстречу.
— Андрей не глупый парень, — подвела итог Астраханцева. — Ни разу не перегибал палку. Молодец. Так что, Танечка, если со стороны смотреть, у меня были причины его убить. Но я не делала этого. Мне это не нужно: скоро наш директор уходит на пенсию, я, наверное, встану у руля, а следовательно, будучи сама себе хозяйкой, смогла бы в ближайшем будущем банально уволить Андрея.
Я кивнула, стараясь переварить так нежданно свалившуюся на меня информацию. И уточнила:
— Значит, ты его не убивала?
— Нет, конечно. А сейчас я пыталась отыскать хранившуюся где-то у Андрея копию того разового соглашения, которое я подписывала со «Спешл Техно», — снисходительно улыбнулась Настя. — А теперь… делай что хочешь.
— Давай помогу искать? — предложила я. — А потом пойдем куда-нибудь выпьем кофе. Я замерзла страшно.
— Я в тебе не ошиблась, иной реакции я и не ожидала, — улыбнулась Анастасия, и во взгляде ее появилось облегчение.
Глава 3
Приехав домой после кофепития с Астраханцевой, постояв под душем и переодевшись, я набрала номер телефона Мародерского. Он трудится в конкурирующей фирме. Кто знает — может быть, именно он расправился с Перцевым? Чтобы что-то узнать, надо пообщаться с красавцем Германом, наладить с ним контакт.
Стоя в душе, я обдумывала разговор с Астраханцевой. Ей и самой хотелось узнать, кто грохнул Перцевого. И Настя, женщина проницательная, подозревала, что предприимчимый Андрей имел компромат не на нее одну. А следовательно, желающих избавиться от чересчур любопытного типа может найтись немало.
Относительно Лавкиных Настя тоже высказалась. По ее словам, Саша — карьерист каких мало и наверняка давно мечтает сместить Перцевого. Гала периодически пыталась заигрывать с Андреем, что неудивительно — она кокетничает и флиртует с каждым мужчиной, попавшим ей на глаза. Но Перцевой, несмотря на свою любвеобильность, ее ухаживаниям не поддавался — единственный имевшийся у него принцип, которого он придерживался, заключался в нескольких словах: «Никогда не сплю с чужой женой».
Светлана была откровенно, как кошка, влюблена в Андрея. Но его это не напрягало, он периодически заигрывал с другими дамами. Светочка бесилась, ведь она-то, бедняжка, мечтала выйти за него замуж. Как же — большая шишка, руководитель отдела, к тому же мужик умный и обаятельный.
Мародерский с Перцевым не соприкасались. По крайней мере, так думала Анастасия. Так что по этому поводу у нее идей не возникало.
Конечно, я не вполне доверяла Астраханцевой, но большую часть ее высказываний действительно можно проверить. И я проверю. Наведу, например, справки о директоре НИИ, узнаю, правда ли Анастасия займет его место.
Разумеется, мне в голову приходила мысль, что Настя всего-навсего пытается отвести от себя подозрения, но столь любопытным способом?
Анастасия все-таки нашла свой компромат. С виду совершенно невинная бумажечка, и ведь могла стоить ей карьеры. Хорошо хоть Перцевой поступил разумно.
Наконец длинные гудки в трубке прервались, и из мембраны полился медоточивый девичий голос:
— Здравствуйте, фирма «Спешл Техно», вас внимательно слушают.
— Германа Мародерского позовите, пожалуйста, — попросила я.
— Герман Вадимович уже ушел. Может быть, я могу вам помочь? — нежно и ласково откликнулся все тот же голос.
— Нет, благодарю вас, — я отрицательно покачала головой, подтверждая свои слова, как будто девушка могла меня видеть, и положила трубку.
Я выудила из сумки мешочек с волшебными двенадцатигранниками и задумалась над вопросом, можно ли верить Насте. Они выдали следующее: 15+25+8. «Скоро Вы откажетесь от своих друзей, а Ваши любовные отношения закончатся разочарованием», — услужливо подсказала мне трактовку великолепная память, счастливой обладательницей коей я являюсь.
Интересно, и как это понимать? Что Настя — мой друг, и я от нее откажусь? Или просто вопрос был не слишком четким — мысли о Мародерском лезли в голову? Тогда выходит, что наши с ним отношения постигнет неудача. Но какие, к черту, могут быть у нас отношения, если мы даже толком незнакомы? И вообще непонятно, о чем речь… Любовных отношений у меня в последнее время ни с кем нет. Нежданная встреча с Ванькой Сидоренко тут совершенно не в счет.
Ладно, разберемся. Для начала надо постараться отыскать Мародерского. Чтобы завязать с ним «любовные отношения», которые окончатся разочарованием.
Набирая домашний номер Германа, я даже не надеялась на везение — молодой мужчина вряд ли будет одиноко сидеть вечером в собственной квартире. В конце концов, в Тарасове бездна мест, где время можно провести с пользой и удовольствием. Но…
— Слушаю, — хрипловато прозвучал знакомый голос. Ну надо же, Мародерский оказался-таки дома. От его голоса по спине пробежала стайка мурашек. М-да, до чего я докатилась: один только мужской голос — пусть и очень приятный, и сексуальный — так сильно на меня действует…
— Герман? Добрый вечер, это Татьяна. Помнишь меня? — проворковала я. Он откликнулся почти с ликованием:
— Ну конечно! Как замечательно, что ты позвонила!
Мародерский даже не стал выяснять, откуда вдруг у меня взялся номер его телефона. Он просто взял быка за рога и предложил:
— Ты свободна вечером? Может быть, сходим куда-нибудь?
— С удовольствием, — откликнулась я, улыбаясь непонятно чему. Скорее всего, хотелось вновь увидеть янтарные глаза привлекательного мужчины. Да, пожалуй.
— Куда за тобой заехать?
Я объяснила, и мы договорились встретиться через полчаса. Это время ушло на то, чтобы придать своему облику нормальный вид. Я подкрасилась, искусно подведя глаза стрелками, что замечательно оттенило их форму и яркий травянистый цвет. Натянула зеленое вечернее платье, поверх которого набросила легкий серебристо-серый плащ. Надо сказать, мой шкаф под завязку забит шмотками — как у любой женщины, способной позволить себе достаточно дорогие вещи. Это платье было последним моим приобретением, я в нем еще не появлялась в свете. Сшитое из тончайшего шелка, оно подчеркивало каждую линию моей близкой к совершенству фигуры. И сейчас я с удовольствием решила платье обновить.
Дополнив туалет тонкой золотой цепочкой, я захватила сумочку, сунула ноги в подходящие по стилю туфли и спустилась к подъезду. Тут же во дворе остановилась роскошная машина — золотистый, матово мерцавший в свете фонарей «Мерседес», и из салона грациозно выскочил Мародерский.
Он раскрыл зонтик-тросточку и подошел ко мне. В свободной руке его красовался небольшой букет роз. И Герман протянул мне цветы со словами: «Красивой женщине — значительно менее красивые цветы. Им до тебя далеко». Приятно!
— Ты не представляешь, как я рад, что ты позвонила! — вещал Герман, подставляя мне локоть и прикрывая зонтиком. Пока мы дошли до его машины, мужчина успел осыпать меня и другими комплиментами. Я даже почти покраснела.
— Куда поедем? — заботливо усадив меня на переднее сиденье и заняв свое место за рулем, поинтересовался Мародерский.
Я осторожно положила букет на колени и пожала плечами.
— Мне, в принципе, все равно, — даже не пытаясь оторвать взгляд от тонкого профиля Германа, откликнулась я. И почувствовала себя немного глупо — нельзя же так откровенно демонстрировать радость от встречи с ним. Но цветы на моих коленях источали приятно-свежий аромат, а от обтянутого темным свитером крупной вязки тела Мародерского тонко пахло изысканным парфюмом. Машину он вел великолепно, и я невольно залюбовалась на его сильные широкие ладони, нежно сжимавшие руль. В голову полезли совершенно ненужные в данный момент мысли, и я поинтересовалась, откашлявшись: — И куда же мы едем?