Мне фартило, пока я не оглянулся на нее. Смотрю: тип к ней какой-то клеится. Говорит что-то. Потом за руку взял. Что-то пальцем ей на ладони выводит.
Я хотел было рвануться к нему. Но решил скандал новый не поднимать. Может, гадает ей там какой-нибудь чудак. Водятся же такие безобидные придурки. Но глазом так кошу в их сторону на всякий случай.
А игра, конечно, уже не идет. То кий мимо шара, то шар – мимо лузы. Понятно, какая там игра, если он на ее плечи уже свой пиджак набросил.
Конечно, в том углу здорово от кондиционера дуло. Но ей-то уж не стоило принимать его пиджак. Я бросил кий и пошел к ним:
– Поехали домой.
– Чего вдруг?
– Поехали.
– Здесь так хорошо. Зачем торопиться?
Тот субчик, что ее обхаживал, даже не посмотрел на меня. Я мог бы сказать ему пару ласковых, но в чем собственно он виноват. Сидит девушка одна, скучает. Я и сам бы, будь свободен, за такой приударил.
Это она должна была его отшить, сказать, что не одна. А она, видимо, чтобы показать, что и без меня может прекрасно обходиться, его не отшила. Думала, что я шум поднимать здесь не стану, начну ее уговаривать, извиняться за то, что оставил одну.
Но я на такие финты поддаваться не собирался:
– Через полчаса я уезжаю.
– Как хочешь, – пожала плечами.
Мне кровь бросилась в голову. Но я опять же сдержался. Сказал ей как бы спокойно:
– Смотри. Придется одной добираться…
– Не волнуйся. Доберемся…
Мне нечего было сказать.
Играть расхотелось напрочь и я отошел к стойке бара, заказал себе еще рюмочку.
А публика разогрелась, в углу уже танцевать начали. И она туда же. Боже, как она танцевала.
У нее всегда неплохо получалось. А тут просто себя превзошла. Ее бедра, грудь так и ходили ходуном, рвались из-под юбки и кофточки.
Весь бар на нее вылупился Все мужики мысленно лапали ее. И она знала это. И еще знала, что я среди этих мужиков. И потому все больше входила в раж. Она ведь танцевала не для них – для меня. Чтобы я сдался, подошел к ней и на коленях вымаливал прощения.
Я бы так и сделал, наверное, если б не мысли о свадьбе. Дать слабину накануне – значит подписать себе приговор на весь семейный век.
– Нет, – сказал я себе и опрокинул еще рюмку.
А она уже танцевала с каким-то новым мужиком. Он положил руку на ее талию. На мою талию…
Смотреть на это было, сам понимаешь…
Я был уверен, что после моего ухода, она тут же потеряет интерес и к мужикам, и к танцам. Возьмет такси и вернется домой. Походит по квартире, помается и позвонит мне…
Так и не уснул в ту ночь. Все ждал ее звонка. Но она не звонила.
Несколько раз я терял терпение и поднимал трубку, чтобы позвонить самому. Но в последний момент останавливал себя:
– Слабак. Никуда она не денется. Объявится завтра, как миленькая. Будет прощения просить…
В тот день у меня был выходной, но, понятно, какой тут отдых. И с утра я пошел на работу. Там всегда найдется что-нибудь отвлекающее. А когда она позвонит, как бы между прочим скажу:
– Не сейчас. После работы. Может быть…
А за одно еще один выходной заработаю. Его потом к медовому месяцу можно будет добавить.
На работе мне обрадовались:
– Вовремя ты объявился. Дежурный на пульте уже час как пересидел – сменщик у него заболел. А найти кого-нибудь в выходной…
– Нет проблем. Я отдежурю…
Дело в общем нехитрое. Поднимай трубку да регистрируй сообщения о происшествиях.
Только уселся за пульт, как поступило первое:
– … обнаружен труп молодой женщины. Документов, удостоверяющих личность не найдено. Лицо и тело сильно обезображены. Брюнетка…
ОБЛАЧКО
– Здравствуй, Облачко… Не беспокойся, нет, не задерживаюсь… Что-нибудь купить по дороге?… Твои любимые… И еще голубую… Конечно… Нет, не отразится… Конечно, постараюсь… Уже готово?… Лечу, лечу, Облачко…
– Не расшибись… Везет же некоторым. Меня вот совсем домой не тянет. Ну, хоть тресни… Может, завернем в “Свободу”?… По пивку?…
– Не совращай его. Я и сам бы к такой на крыльях каждый день несся. Не то, что моя…
– Пока, ребята…
– Счастливо…
– А ты сначала попробуй, как он двух жен переварить. Вот может тогда и повезет…
– Да… помучился он на славу, я ведь знал их. Еще те были подруги. Первая, когда его на руках принес с дня рождения, чуть голову мне не разнесла чайником – благо промахнулась. Вторая сама выпить была не дура. А после рюмки да и шасть к тебе на коленки. Конечно, он не выдержал…
– Но эта вторая, ведь, правда ничего была. Ко мне тоже запрыгивала, жалко, что была жена друга…
– Да тебе не без разницы ли: жена друга, подруга жены – лишь бы баба. Тебе жениться надо…
– На вас посмотришь – всяческое желание пропадает… Был человек, и вдруг одна оболочка от него осталась, жена все содержимое вытряхнула… Я вот люблю поспать, полежать так и подумать об устройстве мира. А это мне только подружки позволяют. Женись я на любой из них и сразу стану таким же, как ты. Или как он. Помнишь, какие он заморочки придумывал до первой жены – все верили, а он нас накалывал каждый раз. А потом в какого-то робота превратился – ни мечты, ни фантазии. Скучным стал, вылитый ты…
– Ладно я – мне лет-то уже сколько. А на него не городи, он сейчас молодцом…
– Ну, конечно, повезло, наконец, человеку. Эта его последняя, конечно, женщина с большой буквы. Я бы даже сказал – человек. А если она одна такая и есть на всем белом свете? Так на ком же мне жениться?…
– Ты его нынешнюю хоть одним глазком видел?
– Только фотографию, у него в левом ящике стола лежит. А в натуре пока не видел. Он ее ни с кем не знакомит, никуда не берет с собой. Боится, что уведут, наверное…
– Я бы тоже боялся…
– Вот и в новый дом переехал. В том районе от соседа до соседа пешком не дойдешь. Сколько же ей приходится на магазины времени тратить…
– А что ей еще делать. Детей нет, муж зарабатывает прилично. Наверное, целый день по магазинам разъезжает и прихорашивается к вечеру, мужа ждет в полной готовности…
– Как она появилась, так в гости перестал приглашать…
– Нет, он же говорил, что она хочет видеть его друзей в своем доме…
– А он не хочет, видимо, чтобы она прыгала к ним на коленки…
– Дурак ты… Если ему с ней хорошо дома, то на черта мы ему там нужны. И если нам с ним хорошо в пивной, то на черта там она нам нужна?
Ты, вообще, посмотри на него и на себя. Как он одет, поглажен, каким одеколоном от него пахнет. А ты все время как из задницы. Женись, а то там навсегда застрянешь…
– Пошел ты…
– Здравствуй, Облачко… Ну-ну…, сейчас, дай я хоть сумки отпущу… Ты сегодня брюнетка… А знаешь, мне нравится. И прическа само собой… Какая ты фантазерка…Какая ты у меня сладкая… Пойдем в дом, а то соседи на нас смотрят, им завидно будет…
Как пахнет!.. Мыть руки?… Сейчас-сейчас, мой санитар… Вот проверяй. Чистые? Чистые…
Что это? Суп “Счастливая семейка”?… У-у-у, какая вкуснятина…
А это? “Очаровательная ножка”? О, я сейчас и язык свой проглочу…
Мое любимое пиво…
Спасибо, Облачко, так вкусно… Я отползаю…
Я просмотрю быстренько газету?
Облачко! Они выиграли! 7:5! Ты представляешь!.. Поздравляешь… Да, конечно, свожу тебя обязательно…
– Алло… Да… Привет… В субботу… На озеро, на то, на дальнее… Ну, конечно… Сейчас спрошу…
Облачко, ребята приглашают нас на рыбалку в субботу… Может театр перенести на воскресенье?… Спасибо, Облачко. Но ты не сможешь?… Хочешь съездить к своей маме, потому что она хотела заехать к нам?… Какая ты умница, Облачко!..
– Да, я еду… Один… Нет, без проблем… Обстоятельства… Все, в пять на выездном перекрестке…
Жаль, что ты не едешь, Облачко… Его жена будет скучать одна и надоедать нам… Нет, она поедет обязательно, она его не отпускает одного… Хорошо, что ты у меня не ревнивая… Ну, по крайней мере не до такой степени… Может быть в другой раз?… Подумаешь? А то жена рыбака и не умеешь держать в руке удочку… Договорились… Поедем в следующий раз вместе и я тебя буду всему учить… Ты, кстати, разводила когда-нибудь в дождь костер с одной спички… Если вдруг будет дождь, я тебя обязательно научу…
Кстати, ты очень понравилась ребятам… Они даже просили, что б ты со своим печеньем почаще заглядывала к нам на работу…
– Ну, кто там еще?… Алло… Да, вы не ошиблись… Кого?… А ее нет сейчас дома… Что-нибудь передать?… Кто ее спрашивал?… Понятно… Всего доброго, святой отец…
Не пущу тебя больше на воскресную проповедь… Ты даже священника можешь соблазнить… Конечно, шучу…
Вынести мусор?… Ах, тяжелое ведро… Момент, Облачко… Что я должен был еще сделать?… Почистить бассейн?… Ты не против, если я это сделаю в воскресенье?… Смазать дверь в гараж?… Она так противно скрипит?… Так, где у нас масло?… Заливай в масленку… Умница… Теперь капни сюда… Так, готово… Можно мыть руки…
Конечно, я многое умею… Хозяйственный?… Сообразительный?… Даже философ?… Наверное, ты преувеличиваешь… Я, конечно, люблю порассуждать о том, что нас окружает. Но я не думал, что кто-то сможет полностью разделять мои взгляды… Действительно, не видел, чтобы кто-нибудь слушал меня с таким интересом, как ты… Философ, говоришь?… И не сказать ведь, чтоб я этому где-то учился, просто дано, видимо, от бога…
А вообще, человек должен быть развит гармонично – и голове, и телу следует быть сильными… Да, хоть я и не стал профессиональным спортсменом, но живота у меня нет и бицепсы, видишь, не одрябли… Тебе нравится мое тело? Атлетическое?… Ну, стройным я всегда был… Ну, что ты, до Ахилла мне далеко, хотя на самом деле эти древние, говорят, были на много нас меньше и слабее. Так что может быть ты и права… Сейчас вот как возьму тебя на руки, как эту… Как ее… Венеру?… Европу?… Афродиту!.. Где ты там, Облачко?… Иди сюда…
Ты уже успела переодеться?… Это же мой подарок! Тебе правда это нравится?… Какая дерзкая юбка… И вызывающая блузка… Ты специально меня так… Никакого отдыха после работы… Я же просто не могу удержаться… Какие у тебя волосы… Как я люблю эти ушки…, брови…, носик…, щечки…, я не смогу оторваться от этих губ…
А что у нас здесь?… Какая!.. Тебе завидуют все подруги, мне – друзья… Не маленькая, и не большая, такая упругая, такая соблазнительная… Я готов ласкать ее круглые сутки, я не могу оторваться от нее…
Нет, отрываюсь… А здесь? Здесь снова ничего нет? Нет, на этот раз здесь что-то есть… Какие пикантные… И на поясе… В зеркале я вижу тебя даже сзади… Я включу музыку… Да, сначала это… О…
Я не могу больше… Не торопиться?… Ты хочешь поиграть?… Какие они у тебя нежные… Как ты ласкова… Да-да… О… Как я люблю тебя… Твои губы, твой язык…
Да, теперь вот так…, я ласкаю тебя…, я чувствую твой запах и вкус… Я…, я теряю над собой контроль… Боже… Я люблю тебя, Облачко…
Как нам хорошо вдвоем… Ты любишь меня, какое счастье… Я был и есть первый и последний, единственный и неповторимый мужчина в твоей жизни?… Неужели ты никогда не хотела и не любила никого, кроме меня?… Нет?… А вдруг кто-то может быть лучше?… Не может быть?… Никого не нужно?…
Моя рука устала, но хочется, чтоб ты лежала на моем плече вечно… Чтоб я чувствовал твою любовь, твою веру в меня, в наше будущее со мной…
Мы снова говорим об этом… Мы с таким нетерпением ждем… Скоро, очень скоро ты скажешь мне… Я так хочу услышать это… У нас будет ребенок… Я переспрошу тебя, как бы не понимая… У нас?… Ты ответишь: да, у нас… Ребенок?… Ребенок… Дочь?… Сын… Сын?! Сын! Сын!!!.. И кто будет счастливее меня в эту минуту…
Я, кажется, засыпаю… Выключишь свет?…
Я улыбаюсь… Я знаю, утро начнется с тебя, с твоего поцелуя, с твоей улыбки. Ты скажешь мне: “Доброе утро, милый” и протянешь чашечку кофе…
А завтрак уже готов… Отутюжены брюки и рубашка… Почищена обувь… А ты одета, как будто идешь на светский бал, а не провожаешь мужа на работу… Когда ты все успеваешь?… Я так люблю тебя, Облачко… Я готов для тебя на все… Я, может быть, даже не пойду завтра с ребятами пить пиво… Хочешь?…
МОЕЙ ОЛЬГЕ
– Не может быть, – только и смогла прошептать она, читая выпавшую из букета записку. Роскошные розы впились шипами в ее ладони. Но не они пронзили болью сознанье, а два слова: «Моей Ольге» – все содержание записки.
– Моей Ольге… – повторила она вслух, – Этого просто не может быть…
Она так ясно увидела Альфреда, лежащего в постели, его осунувшееся лицо и горящие глаза. Она вновь услышала его слабый голос:
– Я скоро уйду, но это ничего не значит. Я не отдам тебя никому. Ты будешь любить только меня. Пройдет время. Тебе будут говорить – жизнь продолжается, ты красивая женщина, как смотрят на тебя мужчины – выбирай любого и не хорони себя раньше срока. И ты так и сделаешь. И будешь жить, как все, но любить ты будешь только меня. Я не отдам тебя никому и после того, как меня не станет. Это мне по силе…
Она слушала тогда Альфреда и не понимала, о чем он. Ольга безумно любила его и в мыслях у нее не было любить кого-либо еще. Но она прощала его – больного умирающего человека, как впрочем всегда прощала Альфреда и здорового.
Ольга не вдумывалась в смысл его слов – в них не было никакого смысла. Тогда.
Но после смерти Альфреда, после нескольких месяцев воспоминаний, страданий, увещеваний, она уступила жизни и тому, кто спал сейчас в ее кровати, тому, кто каждым своим словом, движением отодвигал от нее прошлое, размывал четкость линий и лиц минувшего.
Он был неглуп, заботлив и временами даже трогателен. С ним не было тошно вечерами и спокойно засыпалось. Он был аккуратен и чистоплотен. Он нравился ее подругам – делал им комплименты, умел поддержать разговор. Он говорил о семейной демократии и идиллии. Он сам был практически идеален. Но, Боже, разве можно было его сравнить с Альфредом?
Альфред был во всем неистов – и в мыслях и в чувствах. Он не говорил о них, он жил ими. И это волновало ее необычайно.
– Ольга, – услышала она сзади. Мужчина обнял ее и, поцеловав в шею, выдохнул в ухо:
– Поздравляю с днем рождения…
Он развернул ее к себе лицом и протянул на ладони открытую коробочку с кольцом.
– Спасибо, дорогой…
Боже, это первый день рождения без Альфреда… Но он не забыл – он прислал этот букет. Так, как присылал его, когда не мог быть рядом с нею. Из любого города, из любой страны в этот день приходил букет роз с маленькой запиской «Моей Ольге». Он никогда не сомневался и не говорил лишнего – Моей Ольге…
– Моей Ольге? – прочитал Он, – От кого это?…
– Потом, если позволишь…
Она налила себе виски и вышла на балкон. Поймала себя на том, что последний раз с утра пила виски после того, как они с Альфредом гуляли всю ночь по городу в грозу…
– Тебе плохо?
– Ничего… Оставь меня, пожалуйста, я потом все объясню…
Альфред, Альфред… Этот безумец, действительно, не хотел выпускать ее из своих объятий, отдавать кому-либо еще…
Забравшись на кресло, и отхлебывая уже прямо из бутылки, Ольга вновь и вновь перебирала в памяти свое прощание с Альфредом. Тогда ее поразило насколько живым казалось его лицо с затаившейся в уголках губ улыбкой. Он пронес ее через всю свою жизнь. Даже на самых ранних детских фотографиях Альфред улыбался. И теперь, думая о нем, Ольга в первую очередь вспоминала его улыбку…
Она навестила могилу. Поцеловала холодную плиту надгробия. Смахнула горячую слезу. Шепнула:
– Спасибо за цветы, Альфред…
Возвращаясь, проехала мимо дома. Остановилась возле бюро доставки цветов. Долго не решалась зайти. Ответ был вполне предсказуем:
– Я сожалею, мадам, но не в наших правилах предоставлять информацию о клиентах…
Ольге показалось, что она чувствует лукавый взгляд Альфреда. Он стоит в дверях за спиной. Сейчас она обернется и бросится в его объятия. И Альфред на руках вынесет ее из этого офиса, и потащит по улице, целуя на ходу куда получится – в губы, в шею, в нос, в лоб, в щеки, в глаза… И она тоже засмеется, а потом заплачет. Конечно же, заплачет – ей так хочется разреветься на его груди, и чтоб он гладил ее волосы, и шептал ей, шептал и улыбался…
За спиной никого не было.
Ольга вернулась домой. Он ждал:
– Не могу ли я чем-либо помочь?…
– Нет. Ничего. Все хорошо.
– Тогда едем?
– Едем…
Праздничный ужин в дорогом ресторане…
Как это здорово есть одну сосиску на двоих. Без рук, каждый со своего конца. С кетчуповым поцелуем на последнем кусочке…
Он заснул…
Ночью можно просто считать звезды: один считает голубые, другой – розовые. Спорить из-за зеленых. Давать имена друг друга. Сто третья звезда имени Моей Любви…
Поцеловал утром…
Сначала в комнату вползал запах персика. Потом впархивала едва слышимая музыка. И персиковая капелька падала на ее губы…
Заехал вечером на работу. Подвез домой…
Сколько вечерних соблазнов. Штурм казино с горсткой мелочи в кармане. Сладкие поцелуи на скамейке у духовной семинарии. «Охота на полицейского» – это, когда нужно держать дистанцию между тобой и полицейским в десять шагов в течении тридцати минут. И, чтоб не забрали в участок…
Пикник в центральном парке…
За городом есть поляны, которые больше ни с кем не надо делить. И можно пить вино из горлышка и петь во весь голос, и, охрипнув, слушать птиц и нежные слова…
Концерт в консерватории…
Альфред пел ей серенады, от которых сходили с ума соседи. У него не было слуха, но он не придавал этому значения. Она тоже. А как он читал стихи. Свои. Те, что сочинил для нее будучи в другой жизни Пушкиным, Рембо, Петраркой…
Театр…
Он любил играть Ромео. И падал к ее ногам, как убитый. Но больше ему шла роль Мавра. Когда он клал свои руки на ее шею, Ольга была готова умереть…
Понравился родителям…
«Господи, чтоб ноги этого фигляра не было в нашем доме… У него же ничего серьезного нет на уме…»
Сделал предложение…
Она была просто его. Это было само собой. По-другому не могло быть. Альфред целовал ее и говорил:
– Жена… Женушка… Женуля…
Получил согласие…
Она просто закрывала глаза:
– Милый…
«Настольная книга будущей матери»…
Он так этого хотел, но не торопился. Альфред был так ужасно серьезен, говоря о детях…