Дорогие мои, если кто-то вам скажет, что сеансы у психотерапевта приятное занятие, немедленно стукните этого человека чем-нибудь тяжелым.
Психолог выковыривает из вас абсолютно все мельчайшие подробности жизни, подчас такие, о которых не хочется не то что кому-то рассказывать, даже вспоминать наедине с собой. В какой-то момент вы будете просто ненавидеть душеведа. Я, например, каждое утро начинала с того, что хватала трубку и сообщала Володе:
– Что-то в горле царапает – не приду сегодня, пожалуй!
– Немедленно собирайся, – каменным тоном откликался Кучеренко. – Жду тебя через час.
Я, словно жертвенное животное, мрачно плелась к метро, ненавидя всех: Кучеренко, мужа за то, что привел к нему, Оксану, которая поддержала Александра Ивановича…
Сколько раз я, рыдая, пыталась убежать из кабинета психотерапевта, но Володя за шиворот втаскивал меня назад. Потом вообще наступил караул.
Один раз, выйдя от Кучеренко на улицу, я чуть не упала в обморок: по тротуару шли странные пары – мужчины в куртках и шапках держали под ручку женщин в халатах и нижнем белье. Через пару секунд я сообразила, что дамы ненастоящие, а вроде призраков, и, чуть не завыв от ужаса, кинулась назад.
– Да, – совершенно спокойно сказал Владимир Вилетарьевич, – такое случается, скоро закрытие.
– Чего? – обалдело поинтересовалась я. – Что закроется?
– То, что открылось, – ответил он и повез меня домой на своей машине.
Наступил не самый приятный период в моей жизни. Я не могла спуститься в метро – начинался сердечный приступ; не ходила в магазины – боялась людей, вздрагивала, если рядом останавливался незнакомый человек.
Затем последовала другая стадия. Очень хорошо помню, как однажды, пребывая в отвратительном настроении, я ехала домой в автобусе. (Забыла сказать, что меня постоянно мучили мерзкие запахи, я вышвырнула из дома всю парфюмерию – она воняла нестерпимо.) Так вот, я угрюмо тряслась в автобусе, стараясь глубоко не дышать, потому что сидящая рядом тетка как будто выкупалась во французских духах. Внезапно до меня долетел тонкий аромат прелой листвы, вокруг потемнело, я невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, то вместо улицы за окном увидела скошенные поля, кромку леса. Я нащупала на коленях шуршащий скользкий материал и через пару секунд отчетливо поняла, что сижу в карете, на мне темно-голубое атласное платье с длинной юбкой. Причем я знала, что еду из гостей к себе домой, зовут меня Анной, а эти поля и лес мои…
Ровно через секунду картина исчезла, я вновь оказалась в вонючем автобусе, совершенно ошеломленная и обалдевшая. Впрочем, поездка в карете была намного приятней, чем видение, настигшее меня в другой день. Тогда мне примерещилась телега, тащившаяся сквозь вопящую толпу, а впереди виднелась куча сваленного хвороста, и я с ужасом поняла, что это меня везут на казнь.
Одно не пойму: как я тогда не сошла с ума. Но в конце концов подобные штуки перестали меня пугать, я спокойно превращалась из одного существа в другое, и не всегда это были люди. Самое сильное впечатление связано с моим «вселением» в ящера типа птеродактиля. Я летела над густыми зарослями травы, расправив тонкие кожаные крылья, в душе царило спокойствие. Вдруг в зелени мелькнуло нечто, похожее на большую крысу… Зверек был пойман и проглочен, ощущение полнейшего счастья затопило меня.
Домашние, явно предупрежденные Кучеренко, делали вид, что ничего не знают о моих походах к нему. Но однажды Машка не выдержала и стала задавать мне вопросы. Я честно ответила дочке:
– Ничего не помню про сами сеансы, а вот то, что происходит после них, осознаю в полной мере.
– Ты спишь у него в кабинете? – допытывалась Маруся.
– Нет.
– Тогда почему не помнишь? – не успокаивалась девочка.
– Не знаю, – растерялась я.
Через пару дней после этой беседы Володя приехал к нам в гости – ему требовалось обсудить какие-то служебные дела с мужем. Дочь незамедлительно устроила Кучеренко допрос. Надо отметить, что Владимир Вилетарьевич общается с детьми, как со взрослыми, не сюсюкает с ними, а подбирает правильные слова, чтобы ребенок хорошо понял суть сказанного, и не жалеет своего времени. Маша внимательно выслушала его лекцию о трансовом состоянии сознания и уточнила:
– Но мамуля-то не спит! В гипнозе люди ходят с закрытыми глазами, они ничего не соображают.
Психотерапевт улыбнулся.
– Бывает по-разному. Приходи учиться на факультет психологии, узнаешь много интересного. Человека можно ввести в транс так, что он ничего не поймет.
– Неправда! – безапелляционно заявила девчонка.
Кучеренко пристально посмотрел на Машу.
– Какой у тебя завтра урок в полдень?
– Математика, – удивилась она вопросу. – А что?
– Всегда считал, что точные науки лучше усваиваются в утренние часы, – вздохнул психотерапевт.
Разговор плавно перешел на школьные проблемы, более к теме гипноза мы не возвращались. Вечером Манюня вошла в мою спальню и сказала:
– Владимир Вилетарьевич хитрый, не захотел объяснить, что с тобой делает, наврал мне про какой-то транс с открытыми глазами.
– Володя никогда не лжет, – возразила я, – просто ты его не поняла.
Девочка фыркнула и убежала.
На следующий день Маруся пришла из школы притихшая и подала мне дневник, в котором была запись, сделанная красными чернилами: «Родители! Донцова безобразно вела себя на алгебре. Наказать!!!» В отличие от братьев, Маша всегда хорошо училась, получала в школе (а позже и в университете) исключительно отличные оценки. Замечания педагогов в отношении мелких провинностей меня никогда не волновали. Иногда, правда, заставляли рассмеяться. Мне трудно забыть перл физрука: «Донцова пришла на занятия в спортзал в брюках с чужого плеча» и гневную фразу от математика: «Сидит ко мне спиной и всеми остальными частями заднего тела».
Сердиться на Машу я не собиралась, просто спросила:
– Ну, в чем дело?
И услышала замечательную историю.
Ровно в полдень, когда обе стрелки больших часов в классе замерли, соединившись в наивысшей позиции, ученица Донцова вскочила, выбежала к доске, встала на одну ногу, замахала руками и произнесла:
– Гипноз бывает разным. Иногда не понимаешь сама, как впадаешь в состояние транса.
Класс замер. Потом, решив, что Донцова круто прикольнулась, пришел в восторг. А учительница, естественно, разъярилась.
– Как он это проделал? – обиженно бубнила Маша. – Я не виновата, это замечание для Кучеренко.
Я постаралась не расхохотаться. И сказала дочке:
– В следующий раз, когда Владимир Вилетарьевич придет к нам, покажи ему дневник и задай все назревшие вопросы.
Прежде чем продолжить свою историю, разрешите дать вам совет. Если, борясь с раком, вы решили обратиться к психотерапевту, то тщательно выбирайте специалиста. Психотерапия мощное оружие, в руках дилетанта-самоучки она может нанести вам большой вред. Первым делом уточните, где учился тот, кому вы решили довериться. Душевед обязан иметь высшее психологическое образование. Если он обучался на педагога, врача, журналиста, физика-математика или вообще имеет диплом об окончании кулинарного техникума, а потом, решив сменить профессию, походил на трехнедельные курсы и получил диплом психотерапевта, то это не значит, что он таковым является. Психотерапией невозможно овладеть за месяц. Если вам покажут диплом института, то внимательно прочитайте его название. «Университет коневодства, бухгалтерского учета и психологии» навряд ли может подготовить грамотного специалиста. «Заочный институт физкультуры и психических проблем» тоже трудно считать кузницей лучших кадров. Ищите того, кто учился на факультетах психологии в МГУ, ЛГУ или в других крупных вузах. Будьте осторожны, если специалист начнет проявлять авторитарность, скажет:
«Слушать меня. Поступать так, как я велю».
Психотерапевт не имеет права ничего приказывать или насильно внушать пациенту. Его задача сделать так, чтобы человек сам принял решение. Имейте в виду, некоторые люди поступают на факультеты психологии не для того, чтобы потом помогать окружающим, а для решения собственных проблем. Если психолог постоянно рассказывает о личном опыте, ставит себя в пример, активно критикует вас, а тем паче унижает, уходите от него немедленно. Специалист обязан сохранять спокойствие, не выказывать агрессивности, чтобы иметь возможность объективно оценить ситуацию, он не должен вовлекаться в переживания клиента.
Психотерапия бывает разной: аутогенная тренировка, гештальт-терапия, а также поведенческая, эмоционально-стрессовая, экзистенциальная, классический психоанализ, трансактный анализ и другие. Придя к специалисту, поинтересуйтесь, каким методом он пользуется, и поймите, готовы ли вы работать в таком ключе. Слово «работать» здесь не случайно – вы не должны ожидать приятного расслабления, придется именно работать. Вам будет тяжело, моментами обидно, стыдно, некомфортно. Поймите, успех вашего психотерапевтического лечения зависит не от школы, к которой принадлежит психолог, а от того, насколько он грамотный специалист.
Но самое большое значение имеет ваше желание работать над собой. Если последнее отсутствует, ни один даже лучший в мире аналитик не поможет. Психотерапия не таблетка, проглотив которую, избавляешься от недомогания, а долгий процесс, в который вовлечены и врач, и пациент.
В процессе лечения у некоторых людей возникает чувство влюбленности в психотерапевта, или вы, наоборот, почувствуете неприязнь к нему. Грамотный психолог быстро справится с этими проблемами. Он всегда открыт для контакта и спокойно ответит на все ваши вопросы. Не следует его стесняться или бояться. Скрывая от психолога информацию, вы просто затягиваете процесс лечения, потому что в конце концов он все равно вытащит из ваших шкафов покрытые плесенью скелеты.
На сеансы психотерапии распространяется понятие врачебной тайны. Тот, кто выслушивает вас, не имеет права никому сообщать подробности беседы, даже сотрудникам полиции. Но некоторые душеведы делают записи сеансов, поэтому вполне уместно осведомиться у психолога, использует ли он магнитофон. Вы можете попросить его выключить аппаратуру.
Психотерапевт должен быть доступен и в то время, когда пациент не находится на сеансе, ведь больному может стать физически плохо, страшно, некомфортно и понадобится срочно получить совет. С другой стороны, не превращайте того, кто занимается с вами, в свой костыль, не трезвоньте ему в полночь с просьбой:
«Сейчас посмотрела по телевизору программу о бродячих животных и так расстроилась! Давайте поговорим об этом».
Психотерапевт не мама, не лучшая подруга, не любовник, он не обязан исполнять ваши капризы, обеспечивать постоянный душевный комфорт. Учитесь сами справляться с перепадами настроения, не попадайте в зависимость от врача, не привыкайте к нему. Готовьтесь к тому, что походы к нему займут не одну неделю, а будут продолжаться месяцами, в особо запущенных случаях – годами. Быстрого результата тут не получится.
Имеется и финансовая сторона вопроса. Психотерапия – дорогое удовольствие, за сеансы придется отсчитать немалую сумму. Групповые занятия чуть дешевле индивидуальных, но все равно дороже похода в кино. Однако некоторые крупные российские психотерапевты набирают бесплатные группы, ведут благотворительную работу. Где найти телефоны хороших специалистов? Очень часто о них рассказывают популярные журналы «Психология», «Psihologies», сами психологи пишут статьи в изданиях «Вопросы психологии», «Психотерапия».
Но прежде чем обратиться к психотерапевту, подумайте, не хотите ли вы просто переложить свои проблемы на плечи другого человека. Полагаете, он щелкнет пальцами и жизнь сразу наладится? Не выйдет. Готовы ли вы к долгому, неприятному разговору? Можете разрешить чужому человеку копаться в своей душе? Никогда не обращайтесь к психологу спонтанно. Принимайте взвешенное решение, учтите все «за» и «против».
А теперь я вернусь к своей истории.
Рано или поздно все заканчивается, завершился и мой курс лучевой терапии. Я пришла на прием к бойкой Ольге Ивановне и услышала от нее:
– Прекрасненько! Теперь поговорим о предстоящих операциях. Их будет три.
Я вздрогнула.
– Сколько?
– Три! – с самым радостным видом повторила врач. – В левой груди у вас злокачественная опухоль, в правой доброкачественная, но она может переродиться. Уберем все!
– Это два вмешательства, – робко уточнила я. – А третье?
– Удалим придатки, – потерла руки Ольга Ивановна.
Я оторопела. Врач же зачастила:
– Зачем они вам? У вас есть дети! Ведь вы не собираетесь еще рожать? А раз так, то чик-чик, и нет проблем.
– Почему я должна лишаться яичников? – поинтересовалась я.
– А чтоб не мешали! – весело засмеялась Ольга Ивановна. – Вы в моей власти, что хочу, то и сделаю. Может, до кучи еще и аппендицит прихватим. Ну, зачем он вам, а? Вот руки-ноги оставим.
Я замерла с открытым ртом. Врач собиралась продолжить, но тут раздался телефонный звонок. Она взяла трубку, встала, пошла к шкафу, повернувшись ко мне спиной, и я быстренько убежала из кабинета.
Александр Иванович встретил меня дома вопросом:
– Что случилось? Ольга Ивановна телефон оборвала, она в недоумении, не понимает причины твоего глупого поведения.
Я рассказала о планах, которые в отношении меня она строит, и задала мужу вопрос:
– Разве врач имеет право говорить пациенту: «Вы в моей власти, что хочу, то и делаю»? А если этой тетушке втемяшится в голову и вправду ампутировать мне заодно ноги? Ольга Ивановна заявила, что мне не нужны придатки. А вдруг ей нижние конечности тоже покажутся лишними?
Муж нахмурился, потянулся к трубке. Его беседа с врачом затянулась. Наконец он объяснил мне:
– Ольга Ивановна считает, что с больным надо разговаривать весело, без мрачной гримасы на лице и печального тона. По ее мнению, далекий от медицины человек не способен понять планы врача, нет необходимости разжевывать пациенту мельчайшие детали лечения. Фраза: «Вы в моей власти, что хочу, то и сделаю» – шутка. До сих пор она нравилась всем пациентам без исключения, ободряла их, придавала уверенности, позволяла проникнуться доверием к врачу. А ты оказалась глупышкой, без чувства юмора.
– Да уж… – пробормотала я.
– Кстати, операцию будет делать не Ольга Ивановна, а заведующий отделением, с которым мы беседовали до начала лучевой терапии, – напомнил муж.
Теперь уже я поторопилась к телефону и позвонила Оксане. Рассказала ей о «юмористке» и услышала в ответ:
– Ну, сколько тебе можно повторять?! Хватит носиться по разным кабинетам, послушай, наконец, меня! Отправляйся в шестьдесят вторую больницу, там работает прекрасный хирург Игорь Анатольевич Грошев. Я его давно знаю.
На следующий день рано утром я приехала в клинику и вошла в кабинет Грошева. Начался новый этап лечения.
Больница
Игорь Анатольевич оказался молодым, спокойным, приветливым человеком. В нем не было истеричности Ольги Ивановны и, в отличие от алчного профессора, никаких речей о деньгах он не вел. Разговор носил конкретный характер, я получила все ответы на интересующие меня вопросы.
Да, мне предстоят три операции. Первая – радикальная мастэктомия, полное удаление левой груди, пораженной злокачественной опухолью. Во время второй из правой железы уберут один сектор, в нем доброкачественное образование. К сожалению, любое «добро» способно трансформироваться в «зло», поэтому необходимо провести и это вмешательство. Кроме того, мне надо сделать овариэктомию, попросту говоря – удаление придатков. Опухоль в молочной железе является гормонозависимой, а эстрогены и прогестины, образно говоря, подпитывающие рак, вырабатываются в яичниках. Чтобы выздороветь, надо убрать эти органы. Будь я молодой бездетной женщиной, врачи могли попытаться пойти другим путем, действовать при помощи лекарств или лучевой терапии. Но у меня полна квартира детей и возраст хорошо за сорок, в таком случае резекция – самое правильное решение. Овариэктомия не «большая» операция, ее проводят лапароскопически – в моем животе сделают несколько проколов, и все.
– Знаю, – кивнула я, выслушав хирурга, – так поступили с моей кошкой, когда у нее возникли проблемы.
Игорь Анатольевич неожиданно улыбнулся.
– Ну и как она поживает?
– Прекрасно! – воскликнула я. – Через пару часов после возвращения из ветеринарной клиники Клеопатра носилась по квартире.
– Есть и приятная новость, – продолжил хирург. – Вероятнее всего, после овариэктомии у вас прекратятся мигрени. Из нашего разговора я понял, что ваши головные боли тоже гормонозависимы.
Я решила, что Грошев хочет приободрить меня, но, забегая вперед, скажу: он оказался абсолютно прав. Теперь мигрень забыта окончательно, даже цитрамон я не пью. Не было бы счастья, да несчастье помогло.
Десятого мая Александр Иванович и Володя Цехновичер повезли меня в больницу. Операцию назначили на тринадцатое число.
Я не особо суеверна, но перед выходом сказала мужу:
– Попроси Грошева поменять дату.
– Ерунда! – воскликнул Цехновичер. – Грушка, ты забыла? Тринадцатого мая у меня день рождения, и я хочу получить самый лучший подарок – сообщение о том, что ты наконец-то избавилась от опухоли. Незачем дергать хирурга, он настроился на определенное число, так тому и быть.
Своего автомобиля у нас тогда не было, поэтому в роли шофера десятого мая выступал Владимир. Я взяла собранную сумку, хотела идти в прихожую, и тут Цехновичер остановил меня:
– Надо посидеть перед дорогой.
– И балкон закрыть! – спохватился Александр Иванович.
Не успел муж сделать и пару шагов, как через распахнутую дверь впорхнул голубь и начал метаться по комнате.
Я не принадлежу к числу людей, которые верят приметам. Если в пятницу встречу на дороге черную кошку с пустым ведром и она нагло разобьет им зеркало, преспокойно пойду по своим делам. Но в ту минуту, глядя, как птица бьется о книжные шкафы, я просто похолодела от страха. Все знают: пернатое, влетевшее в дом, предвещает скорую смерть кого-то из хозяев. К слову сказать, сейчас в наш особняк в Подмосковье летом постоянно залетают глупые синички, а еще они вьют гнезда на трубах и на внешних частях кондиционеров. Один раз я мыла плиту, и мне буквально на голову выпал из вытяжки перепуганный птенец сойки. Хорошо, что я уже сняла с конфорки сковородку с жареной картошкой и погасила огонь. Привыкнув к пернатым гостям, я спокойно беру ошалевшую пташку, выношу ее в сад и отпускаю безо всяких отрицательных эмоций. Но, согласитесь, собираясь уезжать в клинику, где тебе предстоит несколько операций, не очень приятно наблюдать за сизарем, который шарахается по квартире.