Обедал государь или с семьей, или, если не хотел слишком отвлекаться от работы, с подчиненными. За свой стол сажал обычно начальника дежурной бригады охраны, мог вызвать министра юстиции Павлова или министра внутренних дел Синицына, если тот не был на выезде. В тех редких случаях, когда министр промышленности Фоменко был в столице, государь старался пригласить его. Во время выездных сессий за столом сидел кто-нибудь помоложе из местной администрации. Наследнику на днях исполнилось шестнадцать – государь уже понемногу собирал ему команду.
На сей раз ее величество обедала с младшими детьми и фрейлинами. Вспомнив о старших, государь быстро нашел в списке камер ту, что смотрела на «трубу». Огромная вертикальная аэродинамическая труба стояла в ангаре кадетского корпуса, и в ней мальчишки отрабатывали навыки существования в невесомости. Старшенький, Алеша, до того дня, когда государя призовет к себе Всевышний, собирался служить в корпусе космической обороны, а средний, четырнадцатилетний Коля, выбрал для себя ведомство научной разведки. Оба мечтали о космосе – настоящем, а не собранном из устаревшей техники в больших лабораториях кадетских корпусов. Даже орбитальная станция «Луч», где они уже дважды побывали, казалась им какой-то игрушечной по сравнению с воображаемыми будущими техническими гигантами Луны и Марса.
Сейчас парнишки вовсю кувыркались в «трубе» и были счастливы. Государь активизировал звуковую связь.
– Балбесы, немедленно обедать! – приказал он. – Куда наставника дели? Еще раз запрете его в кабинете – он будет уволен за профнепригодность. Вызываю пульт управления «трубой»! Кто там на вахте? Выключайте немедленно.
Он был чуточку более строг, чем полагалось бы. Конечно, сыновья должны расти нормальными людьми, у которых есть пора нарушения дисциплины и пора соблюдения дисциплины. Стянуть у наставника код-ключ и запереть его, чтобы не мешал развлекаться, – дело для мальчишек, в общем-то, естественное. И влетело им тогда именно за кражу, а не за всю авантюру в целом.
Алеша с Колей пришли извиняться в столовую. Наставник, Иван Андреевич Голицын, был с ними и очень просил их не наказывать.
– Вы их разбаловали, сударь, – хмуро ответил на это государь. – Хорошо, садитесь с ними вон туда. За десертом поговорим.
Стол Его Величества – небольшой, всего на шесть персон, – стоял в углу, за стенкой из пуленепробиваемого стекла. При необходимости с потолка выдвигались и другие стены – на случай пожара, газовой атаки и иных неприятностей. Образовавшийся блок проваливался на нижний этаж и уезжал в бомбоубежище. Государь сам участвовал в учебной тревоге, от резкого торможения блока не устоял на ногах, упал и сильно ушиб локоть. Бывшая с ним референт Аня Нарышкина испугалась, но он прикрикнул на девушку, велел немедленно вскрыть аптечку и сделать обезболивающий укол, добавив:
– Нет худа без добра, сейчас увидим, на что ты годишься в условиях, приближенных к боевым.
К столу подкатила тележка с заказанным обедом, и одновременно подошел канцелярский батюшка, отец Амвросий, окормлявший также всю обслугу царского комплекса.
– Садитесь, батюшка, – пригласил государь. – Благословите трапезу, пока Ахмедов не пришел.
Начальник охраны Али Ахмедов сам благословлял свою пищу, как ему полагалось по его вере, словами «Во имя Аллаха милосердного и милостивого». К этому все относились с уважением, а религиозные споры из столовой были изгнаны раз и навсегда.
Отец Амвросий прочитал краткую молитву и сам стал снимать с тележки тарелки с закусками.
– Вы ведь не просто так пришли, батюшка, – сказал государь. – Вы за кого-то просить пришли.
– Как всегда, Ваше Величество.
– Кто эти грешники?
– Даже не грешники, Ваше Величество. Люди, несправедливо обиженные.
– А что по этому случаю говорит российский Уголовный кодекс? – поинтересовался государь, зная, что отец Амвросий способен просить и за матерого ворюгу, присосавшегося к благотворительному фонду.
– То-то и оно, что по закону все справедливо, Ваше Величество. А если по-божески, то люди не виноваты.
– Что эти люди натворили?
– С начальством поссорились. Начальство новую технику на маршруты ставит, людей, значит, увольняет.
– А курсы переквалификации на что?
– Какая уж там переквалификация – самому младшему пятьдесят семь. И по трудовому кодексу он уже два года может жить на пенсии.
– Север? – догадался государь.
– Север, Ваше Величество. Автоколонны, которые зимой ходят между Воркутой и Елизаветинском. Летом там вообще ни проехать ни пройти.
– До сих пор – автоколонны? У Воркуты что, дирижаблей нет?
– Я не знаю, Ваше Величество, тут нужно господ из «Норда» спрашивать.
– Норд? Так, где Кучерук?..
Референт Кучерук уже бежал между столами.
– Вот, Ваше Величество… – и сразу добавил положенное по уставу «извольте».
Государь взял белую трубочку, развернул гибкий экран, прочитал экстракт.
– Благодарю, – сказал он референту. – Не уходите, сударь. Вот, батюшка, ознакомьтесь, а я пока хоть селедку съем.
Священник взял экран и минуту спустя положил его на стол.
– Все так, Ваше Величество, и по указу… голубчик, подскажите!..
– По указу номер двести восемнадцать «Об автоматизации вождения автомобильного транспорта» от четырнадцатого октября две тысячи сорок третьего года, батюшка, – доложил Кучерук, наскоро загрузивший в оперативную память то, что может потребоваться при докладе государю.
– Да, сорок третьего, как же быстро время бежит… Ваше Величество, у всех была возможность получить другую профессию. Сперва у шоферов такси, потом у шоферов с предприятий, у тех, кто в области транзита, я это помню…
– И вы знаете, батюшка, сколько жизней спас этот указ?
– Догадываюсь…
– Господин Кучерук! Будьте добры, подробности.
Референт возвел взор к прозрачному потолку столовой, но потом все же достал из кармана свой экранчик.
– В сорок первом году потери от дорожно-транспортных происшествий составили одиннадцать миллиардов старых рублей. Уже к сорок пятому году объем продаж рынка технологий автономного вождения достиг в России двадцати пяти миллионов новых рублей, Ваше Величество. И в сорок пятом потери составили семь миллионов, это с учетом инфляции в два с половиной раза меньше…
– Людей, людей сколько сберегли эти автопилоты, интегрированные в российскую глобальную сеть? Нет таких данных? – Государь улыбнулся. – Господин Кучерук, подготовьте для нашего батюшки докладную записку – когда закрылись последние курсы автовождения…
– Я и так это знаю, Ваше Величество. Мой кузен служит в конструкторском бюро «Руссобалта», у них там своя школа гонщиков-испытателей. Они сперва брали шоферов, окончивших курсы, но уже семь лет сами готовят молодежь.
– Любопытно. Надо будет как-нибудь съездить на испытания. Благодарю, сударь.
Кучерук поклонился и отошел в сторону – ждать, не потребуется ли.
– Все так, все так, Ваше Величество, – пробормотал отец Амвросий, – и шоферов уже вычеркнули из списка профессий страховых компаний. Но вот остались там, в Елизаветинске, то ли десять, то ли двенадцать ветеранов. Они, можно сказать, всю жизнь отдали этим северным маршрутам, новые ветки разрабатывали, даже жизнью рисковали. А теперь «Норд» вводит системы автономного вождения, подготовил операторов, закупил технику. В общем, эти люди уже не нужны, и их отправляют на незаслуженную пенсию…
– Как такое возможно?
– Они считают, что им швыряют эту пенсию, как подачку: нате, убирайтесь и больше не путайтесь под ногами. Им всем пенсия уже давно полагается, но они не хотят уходить. Вы их поймите, Ваше Величество… очень неприятно чувствовать себя старым и ненужным…
Государь внимательно посмотрел на отца Амвросия. Тот, уже в годах, седобородый, постоянно был кому-то нужен, и молодежь, в рабочее время задиравшая нос и встревавшая в споры, по вечерам бегала к нему плакаться и просить совета.
– Господин Кучерук! – позвал государь. – А вы что думаете об этом шоферском бунте? Говорите прямо.
– Если прямо – они нашли смысл жизни, государь.
– Та-ак…
– Кто они были до того, как «Норд» решил отправить их на пенсию? Простые люди… правда, с характером… А сейчас они борцы с несправедливостью, государь.
– Хотите сказать, что в нашем трудовом законодательстве есть предпосылки для несправедливости? – удивился государь.
– Ваше Величество, эти предпосылки – у них в голове. Я не указал в экстракте, что их в «Норде» до последнего держали – уже когда в Северном-первом установили причальную мачту для «беркутов» и «полярных гусей», когда остался только один маршрут, совершенно безопасный и прямой, как штатив для метеоячейки, им давали зимой ездить по этому маршруту. Вот они и решили, что они на Севере главные. А юридически – прав «Норд», даже более чем прав.
– Это понятно, – согласился государь. – Профессия у них такая, там без упрямства нельзя. Хорошо, господин Кучерук, вы свободны. Попрошу доложить, когда это дело утрясется. Ешьте, батюшка, борщ стынет.
Когда прибыл на тележке десерт, фруктовый салат со взбитыми сливками, осторожно подошел наставник Голицын.
– Ваше Величество приказали…
– Садитесь, Иван Андреевич. Вам салата или запеканку?
– Ваше Величество, это не повторится.
– Они еще что-нибудь придумают.
Государь и наставник разом поглядели на Алешу с Колей.
Алеша был отцовским любимцем – высокий, тоненький, белокурый, он уродился в мать. Коля был сложением покрепче и темноволосый – в отца. Глаза у них были одинаковые, материнские, синие. Сейчас братья с тревогой следили за наставником и отцом: до чего они договорятся?
– Придумают, Ваше Величество, – вздохнул Голицын. Он был избран за потрясающую эрудицию, состоял при братьях уже лет пять, привязался к ним, и они к нему привязались, но иногда устраивали каверзы.
Государь не стал допытываться, где был наставник, когда Алеша с Колей резвились в «трубе», было бы глупо устраивать такой допрос взрослому человеку.
– Ладно, хватит об этом. Что-то салат нынче подозрительный…
Ахмедов схватил тарелку, обнюхал фрукты и быстро вызвал подчиненного, Рашида. Рашид с тарелкой помчался на кухню.
– О господи, из-за какого-то кислого ананаса столько суеты… – сказал государь. – Батюшка, а ваш салат как?
Тут государь получил сообщение на браслет. Это была модная игрушка – во время связи над экраном возникало голографическое изображение. Связи просил референт Кучерук. Государь выразил согласие и увидел крошечную фигурку референта, и ту – всего по пояс.
– Ваше Величество, разрешите доложить. Только что сообщили – шоферы объявили голодовку. Они залезли в фуру, отогнали ее подальше от Базы-один и сообщили, что не выйдут, пока им не утвердят новый договор с «Нордом». Они хотят работать, как прежде…
– Что говорят в «Норде»?
– Что у них все – в соответствии с трудовым кодексом. Что они, конечно, могут составить новый договор и даже платить этим людям деньги, но не хотят выпускать их на маршрут, потому что вложили огромные средства в технику, в обучение операторов, и, как вы, Ваше Величество, понимаете…
– Понимаю. Переговоры с этими бунтарями зашли в тупик?
– Да, Ваше Величество.
– Держите ситуацию под контролем. Вот что вытворяют ваши обиженные, батюшка.
– Эти люди открывали маршруты, Ваше Величество, первыми шли по ним, привыкли рисковать, привыкли к ответственности, привыкли все сами решать…
– Цугцванг, батюшка. Что тут ни придумаешь – все плохо. Иван Андреевич…
– Ваше Величество?
Государь ответил не сразу.
– Ведите-ка сюда моих орлов.
Алеша и Коля подошли, поклонились, как полагалось по уставу.
– Ну что, детки, хотите побывать на Крайнем Севере? – спросил государь.
Безмолвный восторг был лучшим ответом.
– И вы собирайтесь, Иван Андреевич. Сперва – в Воркуту, потом – в Елизаветинск вертолетом, потом на Базу-один. Господин наследник, и ты, Николай, слушайте. Ваша задача – вступить в переговоры с дюжиной старых шоферов и убедить их прекратить голодовку. Всю информацию для вас подготовят. Когда справитесь – полетите к оленеводам, посмотрите, как на Севере люди живут, чем занимаются. Может оказаться, что им для полного счастья не хватает, скажем, еще одного медпункта или детского сада. В вашем распоряжении – пятьсот тысяч рублей, но просьба использовать их разумно. Привыкайте. Вперед!
Он перекрестил детей.
– Неожиданное решение, Ваше Величество, – сказал отец Амвросий. – Но хорошее. Эти старики увидят, кто к ним приехал, поймут, что их делом занимается сам государь, и сменят гнев на милость.
– Я тоже на это надеюсь, батюшка. Ремесло у меня такое – принимать неожиданные решения. Иван Андреевич, присмотрите, чтобы детям приготовили подходящую одежду, свяжитесь с Елизаветинском! Ну, с Богом!
Потом государь вызвал референта Оболенского и приказал организовать сопровождение детей до Черноголовского аэропорта, где стояли его личные «Витязь» и два «Стрижа». Ахмедов уже собирал группу охраны.
После обеда пришлось-таки надевать мундир. Предстоял неприятный разговор с чиновниками из Министерства юстиции. Они подали такие поправки к закону о землевладении и землепользовании, что вреда от их творчества могло выйти более, чем пользы. Разговор мог кончиться и уходом министра в отставку. А никого подходящего на примете у государя пока не было.
Стоило завершить сеанс связи с чиновниками – раздался звонкий голосок фрейлины Верочки Палей:
– Ваше Величество, можете принять ее величество?
– Могу, – буркнул государь. После одной трудной беседы предстояла другая…
Государыню он принял, разумеется, не в кабинете, а в комнате релаксации. И даже успел послать заказ – две чашки кофе с цикорием и сливками, два расстегайчика, два эклера с творожным кремом, все – как любит жена. И Кучерук успел доложить, какая обстановка на Базе-один.
Она вошла, не успев переодеться, в комбинезоне «следопыта» – государыня и старшая дочь Настя были шефами движения «юных следопытов» и посещали все самое интересное, на сей раз – финал игры, где участвовали команды со всей России. Государь залюбовался – пятерых родила, а стройна и быстра, как девочка, и светлые волосы собраны в косу…
– Дорогой, что это за поездка в Воркуту? – первым делом спросила государыня.
– Садись, отдохнем, – предложил государь. – Не в Воркуту, а в Елизаветинск, ты его даже не сразу на карте найдешь.
– Найду. Ты послал детей с таким поручением, для которого нужен опытный переговорщик? Ты меня удивляешь!
Государь усмехнулся и поцеловал жену.
– Я знаю, что сделает опытный переговорщик. Он будет говорить с людьми, которых нет на свете. Он же будет взывать к рассудку, к логике. А там, в фуре, сидят люди, у которых теперь полное неприятие доводов рассудка и всякой логики. Все его аргументы не дойдут до их слуха. Он для них – враг, Наташа. Они держат оборону.
– Не приведи Господь дожить до такого… Но посылать детей?! Одних?!
– С ними Иван Андреевич. И охрана.
– Ты что, не знаешь своих детей?!
– Пей кофе, а то остынет. Я тебе, кажется, многовато сливок плеснул.
Она села в кресло.
– Даже подумать страшно, что они там могут натворить. Они же только собирались пройти курс риторики. Брякнут что-нибудь не то… А твой драгоценный Иван Андреевич обязательно упустит поводья!
Любовь государыни к лошадям порой даже беспокоила государя – ее тренер водил кавалькаду по таким тропам и буеракам, что и шею сломать недолго.
– Наташа, мы же сами им говорили: монарх нужен не для того, чтобы управлять, для этого достаточно управленцев на местах и компьютерной сети, – сказал государь. – Монарх нужен для того, чтобы принимать нестандартные решения. Особенно когда времени мало. Так чем ты недовольна? Тем, что два парня, которых мы сами вырастили, два почти взрослых парня… Наташа, если со мной, не дай бог, прямо сегодня что случится – за главного останется Алешка! Ты это понимаешь? Понимаешь… Вот сейчас я принял нестандартное решение. А завтра это попробуют сделать Алеша с Колей. Иначе нельзя, Наташенька, иначе они никогда не научатся…
Вечером государь с семьей поехал в Большой театр – смотреть «Спящую красавицу». Он взял в царскую ложу референта Меншикова, который специализировался по вопросам культуры, и очень удивился, обнаружив, что двенадцатилетняя Настя смотрит на молодого референта влюбленными глазами. В антракте пришла сводка сообщений: стартовал челнок к орбитальной базе «Новгород»; в Перми попытались открыть новую больницу на тысячу мест, но комиссия нашла недоделки; в Кронштадтский порт вернулся «Граф Орлов-Чесменский»… Из Елизаветинска пришло три слова: «Прибыли благополучно, Голицын». Балбесы не сочли нужным отписать любимому папеньке с любимой маменькой.
– Папа, куда полетели Алеша с Колей? – спросила Настя.
– Мирить чиновников и шоферов.
– Что натворили чиновники?
Государыня расхохоталась.
– Во всем виноват технический прогресс, дочка, – серьезно ответил государь. – Это как в древней истории. Помнишь неандертальцев и кроманьонцев? Неандертальцы охотились с копьями, и у них были опытные копьеметатели… или копейщики?.. Идти на дикого зверя с копьем – опасная затея, сама понимаешь, ведь нужно подобраться довольно близко. А потом пришли кроманьонцы, которые изобрели лук и стрелы. Стрелять ведь можно издалека. Они добывали больше мяса и стали конкурентами неандертальцам. А опытные копейщики оказались никому не нужны. Вот то же самое получилось и с северными шоферами.
– Ага, – сказала Настя и крепко задумалась, а младшенькие, восьмилетний Костя и пятилетний Саша, стали требовать продолжения про охотников с луками.