- Опасность в жизни, как специи к еде, - без них теряется острота ощущений и исчезает аппетит! - легкомысленно отшутился Гюстав.
- От их избытка можно заболеть, а то и вовсе сгореть! Хотя погодите. Вы сказали Лотширия? В Вашем горном краю спрятано древнее святилище с Чашей Саламандр?
- Вы совершенно правы, досточтимая. Но за пределами графства о нем мало кому известно. Я удивлен…
- Тогда я думаю, что мы еще встретимся. Если Вы, конечно, до того времени доживете! Помните, специи не всегда к добру! А пока прощайте. И не суетитесь… Первыми в пути падают самые слабые…
После этих слов Лавра, решительно отстранившись, пошла к любовнику, который, окончив беседу с Альфредом, уже искал ее глазами.
Постав застыл на месте, стараясь понять, что означает этот разговор. Как расценить слова, произнесенные прекрасными устами?
Возможно, она что-то знала и хотела предостеречь? Да, нужно быть внимательным и соблюдать крайнюю осторожность. О вреде специй наверняка сказано не зря.
С той встречи прошел почти год. Слова миледи оказались вещими: малышка де Трай сделала головокружительную карьеру при дворе и стала фавориткой самого Императора. Лавра тоже сменила покровителя и находилась рядом, в Торинии, с его злейшим врагом, Фергюстом. Теперь их новая встреча казалась еще более вероятной и даже, наверное, неизбежной.
Да, воды утекло немало. Ушел в мир теней император Кристиан, а вскоре и его убийца - герцог Аландский. Безвести пропал и его высокомерный дружок Геральд. Что там говорить, он сам едва не сунул голову в петлю, лишь в самый последний миг удержался и не влез в аферу. Хвала богам, что хватило ума не выступить на стороне заговорщиков.
Но вечно выжидать тоже нельзя. Жизни не хватит. Большая ее часть и так уже позади. И Постав во время болезни неожиданно для самого себя принял ответственное решение, из-за которого вполне мог лишиться головы. Граф приказал Леону Барелю выкрасть и привезти в
Лот барона де Гри и метра Фуше.
По законам Империи за похищение дворянина полагалась позорная смерть на висельнице, так же, как и за измену. Кроме того, Барель должен был передать письмо Таис де Трай, в котором граф слал свои поздравления и наилучшие пожелания, а также просил, ссылаясь на давнее знакомство, заступничества перед властелином Кристиды. Леон прекрасно выполнил оба поручения. Пакет не только кипел до адресата, но совершенно неожиданно был получен о| нет. Таис писала, что хорошо помнит старых друзей, и обеща-и;| сделать все возможное, чтобы верные люди заняли достойное место при дворе. Похитить же де Гри оказалось намного сложней. Но и здесь он проявил незаурядные способности. Нет, совсем не зря маркграф считал его самым умным и полезным из слуг. Впрочем, в полной мере и назвать-то Бареля слугой
Постав не мог. Скорее, он был добровольным союзником, хотя и деньгами не брезговал.
Нашел Леона маркграф случайно, лет десять назад в офицерской школе Крида. Барель был сыном небогатого дворянина, имевшего неосторожность повздорить с Фергюстом, который в назидание другим лишил его земель и замка. И вот, спустя многие годы, сын получил возможность отомстить за обиды отца и пернуть титул и поместья. Под чужим именем он поступил на службу к герцогу и вскоре оказался в личной гвардии. О такой удаче можно было лишь мечтать. Оставалось использовать представившийся шанс. Помимо отличной выправки и недюжинной силы, боги наградили Бареля смекалкой и острым умом. К тому же, он был смел и не слишком щепетилен.
План основывался на том, что Леон хорошо знал солдат, охраняющих графа. Дождавшись, когда в доме их останется двое, Баррель, мило улыбаясь, передал приказ герцога сменить караул. Но те оставить пост без распоряжения де Фреля отказались, чем подписали себе смертный приговор. Их попросту удавили кожаными уздечками. Вышедшему на шум лекарю приставилинож к горлу и велели напоить графа "сонными" травами. Затем без спешки и суеты перенесли трупы, предварительно спрятав их в мешки, в подъехавшую телегу. На ней уже громоздились такие же тюки. Так что редкие прохожие и заметить-то особых перемен не могли. Вскоре подкатила карета, в которую загрузили спящего пленника, лекаря и насмерть перепуганную служанку.
Вся операция была проделана быстро и ловко. В доме Фуше по-прежнему царили полный покой и порядок. Не осталось и капли крови, а на кухне благоухал горячий ужин.Порывы пронизывающего сырого ветра проникали в самую глубь естества. От холода не защищали ни меховые накидки, ни рукавицы, ни плотные плащи с капюшонами.
Снежинки и мелкие крупинки льда, носившиеся в воздухе, нещадно жалили, нападали, словно тучи разъяренных пчел. Лица всадников быстро покраснели, начали неметь нос и губы, а из глаз потекли слезы. Колючий воздух, врываясь в легкие, забивал дыхание, вызывал непреодолимое желание укрыться в тихом месте. Лошади, недовольно храпя, то и дело сбивались с шага. Маркграф, помня о недавней болезни, подумывал о том, не повернуть ли назад, однако, немного поколебавшись, все-таки решил продолжить путь, хотя надеяться на улучшение погоды не приходилось, так как в горную часть его владений зима приходила на пару недель раньше, чем в низину.
Несколько часов мучительной дороги остались позади.
Путешественники миновали Лотширский перевал и спустились в долину.
Сразу стало намного теплей. Здесь зима еще не вступила в свои права. Хотя ветер дул холодный, но снега не было. Теперь его порывы уже подталкивали лотширцев в спину. Несмотря на то, что самый трудный участок был преодолен, до цели оставалось еще ехать и ехать.
Теперь путь пролегал по равнинным владениям Постава. В торинской долине земли маркграфства простирались на многие литы. Но они составляли всего одну пятую часть, остальные же находились по ту сторону перевала.
Только к вечеру удалось добраться до приграничного селения. На ночь путники остановились в местной харчевне. То ли из-за усталости, то ли из-за неудобной постели, но спал Постав отвратительно. Долго ворочался, вздрагивал и просыпался, ну, а в краткие минуты забытья ему мерещилось нечто совершенно дикое и несуразное.
Виделись разоренные земли графства, горящий замок в Лоте, рыдающая жена и малолетние сыновья с пустыми, как у де Гри, глазами.
Но главный кошмар приснился под утро: он гонится за огромной, огненно-красной ящерицей. Ему почему-то кажется, что именно в ней заключены счастье, богатство и власть в Тори-нии. Вот, наконец, он ее настиг и в отчаянном прыжке накрыл своим телом. Но зверек, кувыркнувшись, неожиданно превратился в клубок пламени. Загоревшись,
Постав с криком боли вскочил на ноги. Белый свет померк перед глазами. Когда же зрение вернулось, он увидел, что стоит в древнем урочище, в проклятой людьми Чаше Саламандр. Вокруг ярким цветком полыхало пламя, становясь все выше и шире, неумолимо подбираясь к жертве. Собравшись с силами, маркграф попытался перепрыгнуть огненное кольцо. Но в тот же миг перед ним возникла гигантская саламандра, сразу вцепившаяся зубами в горло. Постав, пытаясь оторвать ее, закричал, захрипел и… в очередной раз проснулся.
Вокруг него со свечами стояли перепуганные слуги. Он же сжимал руками собственное горло. Кожа под пальцами вздулась пузырями, словно от ожогов. Сон безвозвратно ушел. Все еще дрожащий граф потребовал вина и выгнал всех прочь. Оставшись один, выпил большими глотками пару кубков и, угрюмо уставившись невидящим взглядом в потолок, погрузился в тяжкие думы.
"Если это знамение, то оно ужасно, - размышлял он. - Может, плюнуть на все и вернуться пока не поздно в Лот? Но тогда неопределенность, словно меч, повиснет над моей шеей. Да и не пристало мне, маркграфу Лотширскому, отступать на полпути. Прояви я сейчас слабость духа, то и в последующемот претензий на Торинский престол придется отказаться. И все из-за глупого сна? Ну уж нет! Я никогда не считал себя суеверным, а тем более трусом. Так что с рассветом - в путь. Долой сомненья!"
Следующие дни прошли без злоключений. Наконец, Постав прибыл в
Тор. Здесь у него было с десяток шпионов, приглядывавших заодно и друг за другом. Самым надежным из всей этой братии маркграф считал купца Асиса Юргиса.
Лет десять назад Постав собственноручно вытянул его из петли.
Асис пытался повеситься в корчме после того, как вчистую проиграл деньги хозяина, предназначенные для закупки товара. Лотширский правитель, случайно оказавшийся рядом, заплатил долги и забрал несостоявшегося висельника с собой. Позднее, убедившись в способностях Асиса к коммерции ссудил деньгами и велел, поселившись на окраине Тора, открыть лавку. Дела у новоиспеченного купца быстро пошли вгору. Уже через год он развернул бойкую торговлю с Лотширией.
Вместе с товарами в Лот шли и донесения о последних событиях в герцогстве. Доходный сбыт при дешевых закупках обеспечивал маркграф.
Асис быстро разбогател и уже не раз хотел вернуть долг
Вместе с товарами в Лот шли и донесения о последних событиях в герцогстве. Доходный сбыт при дешевых закупках обеспечивал маркграф.
Асис быстро разбогател и уже не раз хотел вернуть долг
"благодетелю", но тот категорически отказывался. Неловкие попытки прознателя получить больше свободы раздражали Постава. Теперь у
Юргиса под видом слуг постоянно пребывали несколько его соглядатаев. Они-то и осуществляли негласный надзор за столь ценным человеком.
Асис Юргис, как и положено богатому купцу, занимал большой дом, жизнь в котором кипела днем и ночью. Кто-то приезжал, а кто-то, уладив свои дела, уезжал. Тут шел торг, заключались сделки, тут же отмечались удачные приобретения. Рядом, совершенно не обращая внимания на шум, вновь прибывшие отсыпались после дальней дороги. В другой, отгороженной от шумного купеческого мира, половине с отдельным входом со стороны сада жили жена и маленькая дочь. Здесь же находилась и пара чистых, уютных комнат, предназначенных для особо важных гостей. Чаще они пустовали, но сегодня пришлись как нельзя более кстати.
Увидев перед собой Лотширского маркграфа, Асис опешил. Выкатив глаза, купец, словно выброшенная на берег лурь, с жадностью хватал открытым ртом воздух. Его круглое личико вытянулось, смуглая кожа побледнела, а узкие глазенки изменили форму, став абсолютно круглыми. Коротко стриженные жесткие черные волосы стояли дыбом. Со стороны могло показаться, что Юргис узрел не человека, а ужасного демона. Графа он не видел более восьми лет. За прошедшее время былой кошмар стал понемногу забываться. Одно дело регулярно посылать невидимому господину письменные донесения и совсем иное увидеть воочию. Сразу вспомнился ужас их первой встречи и, конечно же, та, связанная посредине, густо перемазанная смолой веревка.
"О боги! Неужто все это происходило на самом деле?" - содрогнулся он.
Памятен был и другой день - отъезд в Тор. Маркграф, держа и руке знакомую удавку, напутствовал его такими словами: "Раб! Помни эту петлю! Она тоже никогда не забудет твоей шеи и цудет ждать новой встречи. Стоит, Асис, тебе провиниться хоть рлч - пощады не жди.
Может, привезу ее я, а может, кто-то из моих слуг. Где бы ты ни был, она тебя найдет! Теперь ступай".
Вот почему купец так сильно испугался. Он подумал, что господин лично приехал покарать за предательство.
"Но ведь измены не было! В чем моя вина? - лихорадочно « оображал Юргис. - Наверное, оболгали соглядатаи? Мало ли по им не понравилось. Может, позавидовали достатку? А может, кому-то приглянулась моя жена?"
- Ваша Светлость… - пролепетал срывающимся голосом купец и, лишившись последних сил, грохнулся на колени.
Один из дремавших у стены торгашей незаметно приоткрыл I лаз, а затем вновь притворился спящим.
Маркграф сурово рассматривал разбогатевшего лавочника. Последние годы явно пошли ему впрок. Сейчас Юргис мало напоминал спасенного
Поставом человека, несчастного и затравленного. Добротная одежда, дорогая обувь и массивная золотя серьга в ухе - все указывало на принадлежность к высшим слоям купеческой гильдии, делало его, по крайней мере, внешне, совершенно другим. А вот нутро…нутро не изменилось - он как был, так и остался трусливым рабом. А может, в животном ужасе смерда таится нечто большее? Вот хотя бы, предательство! Не мешало бы присмотреться повнимательней.
- Встань, висельник! Немедленно встань! Не привлекайвниманияпрочих болванов. Лучше подыщи место поспокойней.
Гам-то мы с тобой и поговорим.
Немного прийдя в себя, Асис вскочил на ноги. Он был готов разбиться в лепешку, лишь бы угодить господину.
- Ваша Св… - начал было купец, но увидав нахмуренныеброви графа, понял ошибку и, быстро перестроившись, продолжил: - Достопочтенный, будьте так любезны, идите за мной.
Он повел незваного гостя через двор и сад в лучшие комнаты нома, туда, где всегда царили тишина и уют. Асис хотел сразу кликнуть служанку, но Постав, предостерегающе подняв руку, остановил.
- Не суетись, лавочник. Еще успеется. Вначале поговоримнаедине.
Затем, выставив за дверь слуг и по-хозяйски рассевшись в мягком кресле, стал молча рассматривать дрожащего Асиса. Тому эти мгновенья показались вечностью.
Но вот граф заговорил:
- Что ты дрожишь и ползаешь на брюхе, словно шелудивый пес? Успел напакостить и теперь трясешься за свою поганую шкуру? А может, продался Фергюсту? Отвечай!
- В… В… Ваша Светлость… Я… я… перед Вами чист!
Видятбоги, страшные воспоминания… Тот ужасный день… Я верен и вмыслях, и в делах. Я и не посмел бы предать благодетеля и спасителя…
- Особенно если это впрок твоему кошельку, мошенник, -прервал нескладный лепет граф. - Ну да ладно! Любая вина всеравно всплывет наверх, подобно дерьму. Тогда пощады не жди!
Веревка не заблудится и все равно обнимет твою шею, даже вслучае моей смерти. Запомни это, лавочник.
Посчитав, что достаточно припугнул разжиревшего слугу, маркграф продолжил уже более мягким тоном.
- На сей раз я приехал по другому делу. О нем после… Обсудим все в деталях. А пока я хочу поесть и отогреться. Да и о моихлюдях позаботься.
У Юргиса гора свалилась с плеч. Он, как на крыльях, бросился исполнять волю господина.
Купец постарался на славу. Молодая служанка бережно омыла горячей водой с ароматным маслом бархатных роз замерзшее тело Постава, напоила его подогретым ароматным вином со специями и усадила за богато сервированный стол.
После ужина они вновь остались одни. Постав начал подробно расспрашивать о новостях Торинии, о новой герцогине и, конечно же, о сплетнях, вившихся вокруг их быстрого и неожиданного брака.
Граф и без Асиса знал немало: и о реставрации разрушенной часовни, и о благоустройстве замка, и о своенравном характере Лавры, и, конечно же, о ее необычных манерах. Но и Асис смог удивить
Постава. Пронырливый купец умудрился с помощью горничной проникнуть в замкнутый мирок герцогини. Служанку звали Розали. Ее отец, неудачливый торговец, к тому же пьяница, влез по уши в долги и должен был вот-вот угодить в тюрьму или на галеры. Выбрав момент, когда Розали пришла за пьянствовавшим в гостевых комнатах батюшкой,
Юргис отозвал ее в сторонку. Припугнув девушку грядущими бедами, предложил поработать у герцогини, обещая за это списать долги отца.
Место горничной удалось получить, всучив взятку мажордому Фергюста.
Розали попала под начало Жане. У нее частенько не хватало времени на домашние хлопоты. Общение со строгой, а иногда безжалостно-жестокой миледи постоянно держало Жане на грани нервного срыва. Да и последние приключения не прошли бесследно. Веселая и общительная от природы, она страдала от одиночества. Не случайно компания Розали действовала па нее успокаивающе. Жане быстро привязалась к девушке.
Вскоре они подружились и стали делиться своими маленькими женскими секретами.
Однажды, не удержавшись, Жане стала расспрашивать о бароне де
Гри. Ее интересовало все: где его владения, женат ли он, есть ли дети? Причину любопытства она вначале скрывала. Но затем, не удержавшись и взяв клятву молчания, поведала свою "страшную" тайну.
Розали похождения де Гри не удивили. Ей частенько приходилось
"перемывать косточки" придворным. Слухи об их приключениях и интрижках распространялись со скоростью молнии. А барон и вовсе был на особом счету, так как ходил в любимчиках герцога. И Розали, не задумываясь о том, что ранит подругу, преподнесла пару пикантных историй. Рассказала она и о том, что Рич де Гри давно женат, но счастья в семейной жизни не нашел. Единственным достоинством его супруги было богатство. Их брак свершился по воле родителей, связанных старой дружбой. Будучи к тому же соседями, они надеялись со временем объединить владения и нянчить столь желанных внуков.
Потому-то и слышать об иной партии для детей не хотели. Так еще совсем молодым Рич стал мужем худой, как жердь, избалованной и капризной Мерильды. Никакой радости от этого он, естественно, не испытывал. Более того, обидевшись на отца, вскоре уехал ко двору герцога, где был радушно принят, а со временем стал другом
Фергюста. Дома барон показывался редко и сженой почти не встречался.
Не случайно их брак до сих пор оставался бесплодным. Зато на стороне
Рич женских ласк не избегал. Злые языки поговаривали, что у него имеются и внебрачные дети.
"Утешив" подругу, Рози стала расспрашивать о чужих странах, о жизни дворян, о магии и, конечно же, о хозяйке. Жане охотно рассказывала обо всем, кроме Лавры. Миледи она боялась до ужаса и невольно передавала свой страх подруге. Как ни старалась Жане умалчивать обо всем, что касалось герцогини, но крохи информации, подобно воде сквозь сжатые пальцы, все же просачивались. Услышанное
Рози дословно передавала Асису. Наивная девушка надеялась, что пройдет неделя-другая и она освободиться от тягостных обязанностей.