Поэтому я приняла теперь самый покаянный вид:
– Машенька, прости меня, склеротичку старую, никак не могу до тебя доехать, денежку отдать! Совсем меня события закрутили! – Машке мое смирение весьма понравилось, и я, не давая ей опомниться, предложила: – С меня кофе с пирожными или бутылка, смотря чего тебе больше хочется, причем прямо сейчас. – Бедный мой Максимка, никак я не доберусь сегодня до моего сыночка!
Подруга моя, надо отдать ей должное, девушка незлобивая, поэтому она повелась на мои извиняющиеся речи и мечтательно протянула:
– М-мм, а у Самвела «Тирамису» вкусненькие... И «Черный лес»... Да и «мартини» там правильный подают... А бутылку совместить с пирожными нельзя?
– Можно, можно, – засмеялась я, а про себя подумала, что в свете огромности моего долга пятьсот рублей, конечно, не деньги, но беда в том, что пятисотка у меня в портмоне – последняя. Что ж, сама виновата: буду долги вовремя возвращать. И если уж забыла отдать – не надо сталкиваться с кредиторами на улицах.
Мы с Марией обнялись и поспешили в бывший ресторан «Аист» (где я некогда познакомилась со своим Юриком). Теперь в том помещении гость нашего города Самвел открыл заведение под гордым названием «Ротонда». Кафе с претензией на модность, которую ему удавалось, как ни странно, оправдывать. Во всяком случае, кофе там варили прекрасный, пирожные действительно были вкусны, а «мартини» подавали в правильных бокалах, с оливкой, льдом и соломинкой.
Пока мы добирались до кафе и усаживались, я дежурно спросила у Маши, как дела, и она немедленно стала жаловаться. Сначала на безденежье (камешек попутно и в мой огород): «Не могу себе к лету ни платья легкого купить, ни босоножек, ни шортиков, ни купальника!» Потом – на отсутствие мужика: «Какие-то огрызки или гопники вокруг. Даже взглянуть на них страшно, не то, что на свидание пойти!» Затем, когда мы сделали заказ и пригубили «мартини», настал черед работы: «Пашу, как лошадь, по три дежурства подряд. Одних уколов ставлю сотни за день, и хоть бы кто из пациентов шоколадкой одарил, не говорю уж денежкой. И зарплата – одиннадцать двести!»
Мне со своими страстями (согласитесь, гораздо более серьезными) даже и вклиниться было некуда в поток Машкиных жалоб. А потом я вдруг поняла: хорошо, что не успела попенять ей на свою судьбу – потому как в голову мне пришла потрясающая идея.
– Слушай, Маш, – решительно прервала я ее, – а не хочешь ли ты устроиться на работу в мой санаторий?
– Гонишь! – недоверчиво воскликнула подружка. – Так меня туда и взяли!
– Дам рекомендацию – возьмут. Я тебе обещаю!
Я фантазировала не на пустом месте. В «Ариадне» действительно требовались медсестры. Я об этом знала наверняка, пару раз разговоры слышала. А Мария – сестричка милостью Божьей. Рука легчайшая! Уколы делает – с укусом комара не сравнить, вообще незаметно. Даже мой капризуля Максим не плачет.
Конечно, когда я предлагала Машке работу в санатории, я совсем не рассчитывала, что там и ее могут подставить, развести на колоссальные бабки. Ведь персонала в «Ариадне» трудится множество. Не всех же в долговую яму сажают! А мне с подружкой под боком работать будет куда веселее. И, главное, может, нам вместе удастся узнать про «Ариадну» нечто такое, что поможет мне скинуть с себя ярмо огромного долга (и сотворить бяку с ее руководителями)? Все-таки Мария – девчонка ушлая и хитрая. К кому хочешь в доверие влезет.
К тому же она медсестра – то есть персона, гораздо более приближенная к эскулапам и их тайнам, чем я, инструктор по шейпингу. А то, что таинственные смерти пациентов в санатории, возможно, связаны с медициной, я, особенно после разговора с Емельяном, допускаю. Может, там и правда какими вредными таблетками людей обкармливают?
Однако о том, что намечаю Марии роль Штирлица, я ей, естественно, и словом не обмолвилась, просто начала горячо уговаривать, особо напирая на отдельную комнату (подруга проживала в «однушке» втроем – с мамой и бабушкой) и на то, что в «Ариадне» много достойных мужчин среди обслуживающего контингента. О том, что подруга может увести у меня Константина, я не задумывалась. Во-первых, за долгое время дружбы она доказала свою абсолютную безвредность, во вторых, не пора ли мне самой выкинуть из головы – и из сердца – Костю с его-то непонятным поведением?
Итак, к донышку пол-литровой бутылки мартини Мария уже выказала готовность занять медсестринский пост в «Ариадне». Мы даже договорились, что, не теряя времени даром, она завтра отправится в санаторий вместе со мной, чтобы быть представленной тамошнему руководству.
Когда мы вышли из кафе, минула добрая половина моего законного выходного, и день клонился к вечеру. А бедный Максимушка так и не дождался пока своей мамочки, которая к нему, видит Бог, всей душой стремилась. Я засунула в рот две жевательные конфеты, чтобы никто дома не учуял запах спиртного, и поспешила в свою Березовку. С Марией мы договорились встретиться завтра в семь тридцать утра на автостанции.
Я еще не знала, что благодаря тому, что втягиваю в это дело Машку, события вокруг таинственного санатория закрутятся вихрем.
...Машку взяли на работу прямо-таки экстремально быстро. Я даже не ожидала. Уже на следующий день она заселилась в комнату неподалеку от моей и отправилась трудиться медсестрой у старой толстой терапевтихи со странной фамилией Нобель.
Машка даже временно забыла про свою ко мне зависть: все повторяла, как она мне благодарна, а также преисполнилась самых радужных надежд, заприметив, сколько среди персонала «Ариадны» необихоженных мужчин. Она и на Степана поглядывала, и на доктора Старцева, но особенно почему-то таяла при виде шкафоподобного охранника Кирюхи. Вот уж герой не моего романа – с его габаритами гориллы, поросячьими глазками и куриным мозгом! Машка же, завидев его, прямо-таки растекалась, становилась пластилиновой и бросала в сторону мужика такие взгляды, что только безмозглый и бессердечный идиот мог их проигнорировать. Впрочем, к таковым Кирилл, очевидно, и относился. К Марии он не подходил, а если их взгляды встречались, сразу хмурился. Мне, разумеется, о своей страсти Мария даже не поведала – видимо, боялась, что отобью. Однако охотиться на такое сокровище, как Кирюха, я не стала бы даже из спортивного интереса.
Мне хватало своих забот – в том числе сердечных. Мужчина моей мечты, красавчик-кадровик Константин, на моем горизонте не появлялся. Раз мы столкнулись с ним лицом к лицу на выходе из спортивного комплекса. Он дежурно улыбнулся и кивнул – я ответила ему тем же. Хотя при виде его изумительных глаз сердце у меня опять сжалось, екнуло. На короткое мгновение я почувствовала себя как боксер в нокдауне или будто получила солнечный удар... О, это сладкое головокружение... Только недюжинным усилием воли я смогла взять себя в руки и твердо решила: в следующий раз одним кивком он не отделается.
Случай представился после ужина. Я подгадала, когда Костя будет выходить из столовой, и, будто бы случайно, вышла следом за ним. Давно заметила: он после еды никогда не спешит уйти. Обязательно какое-то время стоит у входа, курит, думает, улыбается своим мыслям. Я оказалась на крыльце вовремя – кадровик только закуривал. Притворилась, будто заметила его лишь сейчас. Вежливо улыбнулась. Поздоровалась:
– Добрый вечер, Константин Сергеевич.
– Привет, Лиля, – откликнулся он.
И снова лишь дежурная улыбка на отстраненном лице. Весь его вид говорил: поздоровалась – ну и иди своей дорогой. Однако я не собиралась сдаваться. Достала из кармана свои любимые тонкие сигаретки, вынула одну, вопросительно взглянула на Костю – любой бы дуболом немедленно щелкнул зажигалкой. Но тот лишь смотрел на меня с какой-то непонятной грустью во взоре и огонька не предлагал.
Оставалось только пробормотать:
– Константин Сергеевич, у вас зажигалка есть?
И в недоумении услышала холодное:
– Нет.
После чего – Костя просто повернулся ко мне спиной и двинулся прочь. Шел и нервно затягивался. А ведь раньше всегда курил, стоя на крыльце, видно, не нравилось ему на ходу. Только сейчас был готов на все, лишь бы не стоять рядом со мной.
Мои руки, когда я прикуривала от собственной зажигалки, дрожали. Глаза застилали слезы. Из столовой вывалился мой враг, амбал-охранник Кирюха. Он посмотрел на меня, на сигарету в моей руке и хмыкнул:
– Ага. Смолим. А кто трепался, что тренерам по шейпингу дыхалка нужна?
– Пошел ты! – поморщилась я.
Кирюха нахмурился. Сейчас явно начнется: «Да как ты смеешь! Да я тебя!..» Но мне повезло: в этот момент из столовой выплыл карлик, директор санатория. Увидел моего мучителя, рявкнул ему:
– Эй, ты, как тебя...? Подойди.
И грозный стопятидесятикилограммовый охранник поспешно потрусил на его зов. А я выбросила недокуренную сигарету, забилась в свою душную комнатку и ревела в ней часа два. Почему Костя так себя ведет? Неужели я ему совсем не нравлюсь? Или... или он просто не хотел общаться со мной при всех – ведь мы стояли на пороге служебной столовой, из нее в любой момент могли выйти (и вышли!) и охранники, и Арсений Арсеньевич? Но что такого, если бы мы просто покурили вместе и поболтали?.. Почему Костя не намекнул мне, не шепнул: мол, давай лучше встретимся где-нибудь в укромном уголке, без свидетелей?.. Я бы куда угодно за ним побежала...
Но плакала я не только из-за холодности Константина. Меня сейчас любая, даже самая мелкая, неприятность выбивала из седла. Причиной тому был кошмарный долг в тридцать тысяч «зеленых», висевший надо мной, как дамоклов меч. И я была бы глупой и покорной овцой, если бы согласилась считать себя без вины виноватой. Если бы стала отдавать деньги, которые даже в долг не брала. Которыми не пользовалась, не наслаждалась!
Мне надо найти способ избежать расплаты! Я перебирала в уме разные варианты – тысячи вариантов, от соблазнения седого карлика-директора до челобитной самому президенту. Все планы казались мне трудновыполнимыми или недейственными. Кроме одного. Тут, я чувствовала, у меня есть шанс.
Я понимала, что в «Ариадне» происходит что-то неладное. Что это за санаторий, где постояльцы мрут как мухи?! Примерно при одинаковых обстоятельствах, при ничтожных физических нагрузках, на гимнастическом ковре и на дорожке бассейна. Значит, думала я, клиенты изначально нездоровы, а санаторские медики ошибаются и пропускают их диагнозы. Но только здесь ведь работают лучшие из лучших. Нобель, Машка говорила, опытнейший терапевт, а Старцев – вообще светило. Наверно, дело не просто в некомпетентности. Поэтому пациентов здесь, скорее, чем-то обрабатывают. Лечат от ожирения с необратимыми побочными эффектами. Как и чем их врачуют? Не знаю. Может, таблетками или какими-нибудь пластырями... Мне надо узнать, в чем дело. А вот когда я узнаю, в чем повинны санаторские начальники – тогда я с ними смогу торговаться. И в обмен на то, что не разглашу их тайн, они простят мне чудовищный долг.
В любом случае, казалось мне, искать разгадку следует в медицинском блоке.
Как раз там, куда пошла работать моя Машка.
К счастью, мне не понадобилось давать подруге каких-то шпионских заданий или рассказывать, в чем заключается мой интерес. Мария, воодушевленная новой работой, изрядной зарплатой и любовными перспективами, и без того выкладывала мне по вечерам все, что происходило с ней днем. Все, что творилось в кабинете терапевтихи Нобель и коридорах медицинского центра. Я внимательно выслушивала ее рассказы, но ничего криминального, даже оттенка загадочного, в ее повествованиях обнаружить не смогла.
Я же пыталась действовать среди своих клиентов. Женщин, приходивших ко мне заниматься, осторожно расспрашивала, по какому методу они худеют. Какой диеты придерживаются: «кремлевской» или, наоборот, безбелковой? Или, может, сбрасывают вес по гемокоду, или применяют раздельное питание? Дают ли им какие-нибудь таблетки? Или, может, какие-то процедуры проводят? И, странная вещь, которая еще раз утвердила меня в правильности моей догадки и избранного мною пути, – даже те клиентки, что охотно рассказывали о себе, своей семье, своих невзгодах или, наоборот, пытались учить меня жизни, замыкались и отвечали односложно, когда разговор касался диет и прочих методов похудания. У одной из них, Ангелины Амелиной, я даже спросила вроде бы в шутку, не дают ли они подписку о неразглашении. И та мне на полном серьезе ответила: да, даем. Но больше ничего рассказывать не стала.
Поэтому мое расследование пока зашло в тупик.
Ни перспектив вырваться из кабалы, ни Кости – что за нескладная жизнь...
Бэла
Прав оказался отец: здесь, в санатории, я просто переродилась.
Прежде-то никогда не мечтала о Брэде Питте, Расселе Кроу и прочих голливудских красавцах. И о российских звездах, скажем, о Безрукове или Дюжеве, тоже не мечтала. Не потому, конечно, что они мне не нравились. Нравились, еще как. Я вообще схожу с ума от мужчин с харизмой. Но всегда умом понимала, что они не про меня. Знала свое место – которое, к сожалению, совсем не в рядах красавиц. Кому нужна толстуха с невыразительным лицом, к тому же дико неуверенная в себе? У меня и среди обычных-то мужчин поклонников не было... А для того чтоб оказаться рядом со звездой, нужны не только ноги от ушей вкупе с кукольной мордашкой, но еще и особый склад характера. Стервозность. Наглость.
Но я по характеру очень стеснительная. Да еще и воспитывали меня своеобразно. Например, первой английской фразой, которой меня научила бабуля, стала такая: «I am as timid as a rabbit[1]»
Жизнь моя всегда проходила в отдалении от мужчин – что дома сплошное женское царство, что в педагогическом институте, да и в садике нашем из мужчин был только шофер, отцы-богатеи не в счет, они совсем из другой оперы...
Поэтому я прекрасно понимала: доктор Старцев – это мой потолок. Счастье, что хоть такой внимание обратил. Ну и подумаешь, что немолод и некрасив – зато человек интересный. Хорошо образован, галантен...
Хотя врать не буду: я, конечно, поглядывала краем глаза и на других имевшихся в «Ариадне» мужчин. Например, на роскошного тренера по плаванию Степана – восхитительная фигура, каждая мышца прорисована, синие, пронзительные, будто горная река, глаза... Еще мне один из здешних охранников по имени Кирилл не то, что нравился, но как-то будоражил: огромный, ручищи-кувалды, лицо свирепое, с интеллектом явно беда – зато сила первобытная, немереная, так и брызжет. Было и еще несколько особей мужеского пола, про которых приятно было пофантазировать: как они врываются в мой роскошный двухкомнатный номер, прижимают меня к стене и... Дальше совсем неприлично. Впрочем, кого из даже самых тишайших девчонок не посещали подобные мечты? Переспать с брутальным красавцем – вообще классическая дамская фантазия. Психологи давно уже все объяснили: женщина может утверждать, что ей нравятся интеллектуальные хлюпики, но интуитивно, конечно, она ищет самца. Продолжателя рода. Обладателя молодых, сильных генов.
Вот и я, оказавшись в санатории, стала охотно фантазировать на данную тему. Только это вовсе не значит, что я готова броситься в объятия пусть эффектно выглядящих, но по всем остальным статьям сомнительных личностей. К тому же и сами самцы никакого интереса ко мне не проявляли: скользнут равнодушным взглядом и отвернутся...
Поэтому приходилось довольствоваться доктором Старцевым, а грешные мечты загонять куда-то в дальний уголок души.
...И до какой же степени я была поражена, когда сегодня в парке ко мне подошел ОН. Сам! Неожиданно! С широченной, во все лицо, улыбкой!!
...Я возвращалась в жилой корпус после тренировки по шейпингу. Чувствовала себя ужасно. Хотя и сама просила у инструкторши максимальную нагрузку, и на все ее встревоженные вопросы отвечала, будто чувствую себя замечательно, но давались мне спортивные занятия крайне тяжело. А что вы хотите, если я сроду никаким спортом, институтская физкультура не в счет, не занималась, а тут по два часа в день прыгаешь с гантелями или тяжеленным бодибаром? В зале я еще из последних сил улыбалась, а тут, в парке, когда никто не видит, брела еле-еле: плечи опущены, ноги шаркают. Больше всего мне хотелось упасть в весеннюю, влажную от вечерней росы траву и просто умереть.
И тут вдруг мне навстречу выступает ОН.
...Я хоть и пишу здесь большими буквами: «ОН» – а на самом деле этот человек о моем существовании, я так считала, и не подозревал. Такие мужчины – сильные, умные, уверенные в себе – даже небрежного взгляда никогда не бросают на таких, как я. Я знала, что зовут его Константин Сергеевич, ему тридцать шесть лет, работает начальником отдела кадров санатория «Ариадна» и – о, фантастика – не женат! А еще: всегда безупречные костюмы, и галстуки дорогие, идеально подобранные (уж в этом-то я, наобщавшись за год работы в своем садике с элитными отцами, научилась разбираться). В глазах светятся и мысль, и доброта, и ум. И какая при этом фигура!..
Я заметила: Костей весьма интересуется Лиля, моя инструкторша по шейпингу. Но даже у нее, фантастически стройной, с ухоженным свежим личиком, пока особых успехов нет. Не далее, как сегодня видела: Лиля на пороге служебной столовки подошла к Константину и, медово улыбаясь, попросила зажигалку. А он зажигалки не предложил (хотя у самого в руке дымилась сигарета) и двинул прочь. Она же побитой собакой стояла на крыльце и тоскливо смотрела ему вслед. (Тут я, хоть и не считаю себя завистливой особой, а откровенно порадовалась.)
И вдруг в пустынном парке Костя – целенаправленно – подходит ко мне (я тщетно пытаюсь распрямить уставшие плечи, вымучиваю жалкую улыбку). Он же в ответ широко улыбается. Награждает меня таким взглядом, от которого из самой глубины живота поднимается теплая волна. И весело говорит:
– Могу поспорить: тренировка удалась.
И я, всегда зажатая, не умеющая в присутствии мужчин пары слов связать, кокетливо отвечаю:
– Да уж.
– А кто у вас инструктор? – интересуется Костя.
Я хмыкаю:
– О-о... местная знаменитость. Лиля Бодрова.
Лиля – беспроигрышная тема для беседы. Про нее, мою инструкторшу, в «Ариадне» в последние дни только и говорят. Хотя официально никто, конечно, ни о чем не объявлял, но все знают: у нее на тренировке недавно погибла женщина. По заключению врачей, скоротечный инфаркт, спровоцированный чрезмерной физической нагрузкой. История, на самом деле, темная. Я бы и рада во всем обвинить Лилю, потому что, чего врать, просто завидую ей – ее шикарной фигуре, уверенности в себе, здоровой наглости. Но справедливость заставляет признать: инструкторша не виновата. Лиля, хоть по интеллекту отнюдь не Бисмарк, к своей работе подходит очень ответственно. Да, строга, и на занятиях у нее не похалтуришь, но пульс проверяет постоянно, и за дыханием следит, и лично у меня (хотя я тоже толстушка и человек неподготовленный) еще ни разу никаких неприятных ощущений, кроме усталости, после тренировок с ней не было. Зато лишние килограммы послушно уходят.