– Огромное спасибо! Я летчик высшей квалификации. Не может ли НАСА отправить меня на Луну или на Марс?
– Лютер, вспомни про Пенсаколу, – заметил Прайс. – Там тебя ждет одна коммандер… Надеюсь, ты меня понял, коммандер Консидайн.
– Ничего хорошего из этого не получится, если дело дойдет до одежды.
– Лейтенант, у вас осталось еще два часа светлого времени, – напомнил Уэйтерс, – и ваш «Бристоль фрейтер» стоит на соседней взлетно-посадочной полосе. Второй пилот – один из наших людей, знающий только то, что ему предстоит сопровождать вас до Милана, – уже получил одобренный полетный план. Вам с Камероном лучше трогаться в путь.
– Почему я не могу лететь без напарника?
– По двум причинам. Во-первых, это не маленький провинциальный аэродром и не иностранный аэропорт, с которым можно было бы договориться, а «Хитроу», и порядки здесь весьма строгие. Пренебрегая ими, мы привлечем внимание к вашему полету, что нам совсем не нужно. Во-вторых, вы только что пересекли пять часовых поясов; это не могло не сказаться на вашем организме. Осторожность требует позаботиться о подстраховке.
– Расскажите это тем двум с лишним тысячам летчиков-истребителей, которым приходилось сражаться со времен Второй мировой войны до операции «Буря в пустыне».
– Ну, это было бы очень непросто.
– Хорошо, сэр, масса Уэйтерс.
В Милане они приземлились, когда уже стемнело. Камерона проводили в машину Тогацци, Лютера отвезли в гостиницу, а тем временем второй пилот, сотрудник МИ-5, договорился о подготовке самолета к вылету обратно в Лондон.
Оказавшись внутри знакомой машины, убогой снаружи и роскошной внутри, Прайс поймал себя на том, что его мысли разрываются между двумя вещами. Во-первых, он страшно скучал по Лесли; ему не хватало ее присутствия рядом, ее быстрого ума, проницательных суждений… и, разумеется, плотской страсти. Надо было взглянуть правде в глаза: он, Камерон Прайс, полностью отданный работе и не имеющий постоянных привязанностей и связанной с ними ответственности, влюбился по уши. После окончания колледжа он два-три раза был близок к этому, однако страсть к науке, а позднее одержимость работой в Управлении не позволили простому влечению развиться в нечто более глубокое. Теперь эти преграды были устранены; преданность работе оставалась, и Камерон сознавал, что каждая следующая операция будет давать ему что-то новое, однако теперь у него было достаточно свободного времени. И он нашел того, с кем ему хотелось делить это время до конца своих дней. Все было очень просто, и Прайс это понимал. Временные связи приносят минутное удовлетворение; настоящая любовь – это безумный, бурлящий мир вожделения, наслаждения и нетерпения.
Помимо этого, мысли Камерона крутились вокруг Скофилда. Какой секрет открыл Беовульф Агата и почему он ведет себя так скрытно? Сейчас было не время вставать в позу. Так что же вызвало странное поведение Брэндона? Впрочем, он выяснит все через час.
Наконец машина добралась до логова Тогацци, затерявшегося в лесах рядом с Белладжио, и Прайса проводили на знакомую веранду с рядом подзорных труб, направленных на озеро Комо. Приветствия были краткими, поскольку Скофилд горел нетерпением выложить то, что у него было. Он рассказал про странный телефонный звонок на борт яхты, про женщину, пригрозившую, что ему придется заплатить за смерть кардинала Паравачини.
– Звонить могли только из особняка, так что пока Тогацци избавлялся от трупа и наводил порядок на яхте, я бегом вернулся в дом и начал поиски. Там никого не было, по крайней мере, я не смог никого найти; но на столе в библиотеке я обнаружил бинокль рядом с телефоном. Из ближайшего окна как раз прекрасно просматривалась яхта. Так что неизвестная женщина звонила отсюда.
– Но ты ее так и не нашел?
– Нет, однако меня заинтересовала библиотека. Она нисколько не напоминала те библиотеки, которые мне довелось повидать. О, обязательных фолиантов в кожаных переплетах было предостаточно, из чего следовало, что их вряд ли когда-либо раскрывали. Обычных книг на полках стояли сотни, но было еще кое-что. Целая секция напоминала архив. Огромные альбомы с плотными, старыми, пожелтевшими страницами, сшитыми толстыми нитками. Взяв несколько, я погрузился в чтение. После чего позвал одного из телохранителей и попросил его сходить на яхту и предупредить Сильвио, что я здесь задержусь.
– И что ты нашел?
– Ни много ни мало как наглядную историю семейства Матарезе, начиная с конца прошлого века. Фотографии, дагерротипы, старые газетные вырезки, карты со специфическими отметками. Слов мало, и не текст как таковой, а только подписи на итальянском языке, одни короткие, другие длинные.
– Я их перевел, – вмешался Тогацци. – Брэндон немного говорит на нашем языке, но что касается чтения, его можно считать неграмотным.
– Зато я говорю по-французски лучше тебя!
– Язык, пораженный болезнью.
– И чего нового вы узнали? – нетерпеливо прервал перебранку стариков Прайс.
– Нового ничего, зато кое-что старое, очень старое, и тут я призадумался. Мы обратили свой взор не в ту сторону, пытаясь предупредить кризис, предугадать, где и когда он произойдет и что это будет такое.
– Но как мы можем этому помешать, если не будем знать, о чем идет речь?
– В том-то и дело, что мы ничего не найдем. Всю правду знает только один человек, тот, который отдает приказы, – Матарейзен. Он похоронил ее так глубоко, что, подозреваю, кроме него, помочь нам не сможет никто.
– Ну и?
– У меня есть одно предчувствие, такое сильное, что оно буквально проедает дыру у меня во внутренностях.
– Что ты имеешь в виду?
– Видишь ли, один из толстенных альбомов был полностью посвящен развалинам древнего замка Матарезе, родового гнезда барона. Там были десятки фотографий, снятых со всех ракурсов. По крайней мере тридцать больших страниц, и снимки не старые. Я хочу сказать, не зернистые и не пожелтевшие; казалось, их сделали только вчера. На последней странице была небольшая пометка от руки: «Негативы у Я. в-д М.».
– Негативы у Я в-д М., – повторил Камерон. – У Яна ван дер Меера Матарейзена, того самого, кто отдает приказы.
– Совершенно верно. А зачем Матарейзену понадобилось составлять фотографический портрет этих развалин – а это самые настоящие руины.
– Ответ очевиден, – снова вмешался Тогацци. – Для того чтобы восстановить замок.
– И я пришел к такому же выводу, – подтвердил Скофилд. – Возродить гнездо Матарезе, центр могущества. Я не слишком силен в мозговедческой белиберде, но нам известно, что Матарейзен фанатик до мозга костей, блестящий ум, но с причудами. Куда отправится такой человек в преддверии всемирной катастрофы, которую он подготовил собственными руками?
– Брэй, но ведь полной уверенности нет.
– Она будет завтра.
– Что?
– По личному телефону Сильвио я позвонил Джеффу в Лондон и узнал, в какой гостинице остановился Консидайн. Завтра с рассветом он вылетает из Милана на грунтовый аэродром рядом с Лаго-Маджоре, которого нет ни на одной карте, – Лютер утверждает, что знает его, потому что уже забирал оттуда вас с Лесли.
– Это правда.
– Он заправится горючим под завязку, и мы полетим на юго-западное побережье Корсики. По прямой это приблизительно двести сорок миль, туда и обратно четыреста восемьдесят; для такого самолета это не проблема. Мы пролетим мимо Соленцары в Порто-Веккио, это к северу от Бонифачо. Зная из карт Паравачини координаты развалин замка Матарезе, мы пролетим над ними.
– Разумно ли это? – спросил Прайс.
– На высоте двенадцать тысяч футов нам можно ничего не опасаться. Среди оборудования, заказанного мной, есть аппарат для аэрофотосъемки с мощным телеобъективом, способный делать фотографии сквозь облачный покров. За несколько проходов мы сможем определить, ведется ли среди развалин какая-либо деятельность. Если ведется, мы перейдем ко второму этапу.
– То есть?
– В Сенетозе, милях в двадцати от развалин древней крепости Матарезе, есть аэродром. Мы приземлимся, совершим небольшую прогулку и поглядим на месте, что к чему.
– Боже милосердный, но почему ты не хочешь вызывать подкрепление? К чему такая секретность, граничащая с полным молчанием?
– Потому что я никому не доверяю; предатели проникли повсюду. Если я прав, мы застанем Матарейзена на месте во всем его фальшивом величии. Но если у него появится хоть тень подозрения, что мы нацелились на Порто-Веккио, он либо смоется, либо созовет такие силы, что сможет остановить целую армию.
– Брэй, взгляни правде в глаза, – резко промолвил Камерон. – Предположим, ты ошибаешься и Матарейзена там нет.
– Ну, значит, я буду неправ. В Лондоне работают как проклятые, люди Косоглазого работают как проклятые, на Кайзерсграхт тоже работают как проклятые – все работают. Слава богу, мы не одиноки. Мы просто потеряем время.
– Ну, значит, я буду неправ. В Лондоне работают как проклятые, люди Косоглазого работают как проклятые, на Кайзерсграхт тоже работают как проклятые – все работают. Слава богу, мы не одиноки. Мы просто потеряем время.
– Предположим, Матарейзен там, и он уже созвал своих телохранителей, собрал силы. Что тогда?
– Эй, молодой человек, а уж к этому мне не привыкать. Я занимался такими вещами еще тогда, когда ты только сосал сиську.
– Это не ответ, Брэндон.
– Ну хорошо, ответ в том снаряжении, которое любезно предоставил Джефф. Телефон спутниковой связи, позволяющий выйти напрямую на Лондон. Если сбудутся твои мрачные пророчества, в аэропорту Марселя будет ждать сигнала отряд французских коммандос. На реактивном самолете он сможет долететь до Сенетозы за считаные минуты.
– Значит, меры секретности все-таки не являются абсолютными…
– Черта с два! Эти ребята понятия ни о чем не имеют – их лишь предупредили, что возможна прогулка на один из островов Средиземного моря. Как только я говорю Джеффу заветное слово, он связывается со Вторым бюро, и самолет с коммандос вылетает в направлении Сенетозы. Я встречаю их на дороге и отдаю необходимые распоряжения. Если только, конечно, мне придется их вызывать.
– Предполагается, ты произведешь разведку на местности.
– Предполагается, мы произведем разведку на местности. В оборудовании предусмотрено и это. Камуфляжная форма, бинокли, ножи, бесшумное оружие, ботинки, ножницы, чтобы перекусывать колючую проволоку, баллончики с газом – все как обычно.
– Как «обычно»?
Глава 35
До побережья Корсики самолет летел на высоте восьми тысяч футов; достигнув Соленцары, Лютер поднялся до двенадцати тысяч. Фотоаппарат с небывалой разрешающей способностью был закреплен на полу над открывающимся грузовым люком многоцелевого «Бристоля».
– До точки с заданными координатами две с небольшим минуты, – объявил по громкоговорящей связи Консидайн. – Все готовы?
– Все готовы, – ответил склонившийся над фотоаппаратом Скофилд.
На десятидюймовом экране мелькала увеличенная в тысячу раз поверхность; каждую секунду делался очередной снимок.
Через две минуты Лютер заговорил снова:
– Проверьте фокусировку и следите за ориентирами.
– Лейтенант, по-моему, тебе уже приходилось заниматься этим, – произнес в ларингофон Прайс.
– Твоя догадка верна, шпион. Мы летали над Ираком. Непыльная работенка, особенно когда эти идиоты то и дело пускают ракеты.
– Замечательно! – воскликнул Брэндон, прильнув к экрану. – Кам, ты только посмотри! Такое ошушение, будто до этих деревьев каких-нибудь пара сотен футов, а не две мили.
– Подходим к цели! – возбужденно объявил Консидайн. – Удачи тебе, бомбометатель!
– Вот они! – закричал Скофилд. – Точнее, не они. Это не развалины – мы с Тогацци были правы, весь замок восстановлен! Лютер, развернись и сделай еще один проход.
– Будет сделано, – ответил летчик, закладывая вираж влево.
Второй, третий и четвертый проход показали, что на территории поместья Матарезе находятся пятеро. Двое из них, судя по всему, были женщины; еще один мужчина, вероятно, выполнял работу садовника, поскольку он суетился посреди огромной клумбы. Последние двое мужчин садились в машину.
– Лично для меня этого достаточно, – сказал Беовульф Агата. – Переходим ко второму этапу. Лютер, приземляемся в Сенетозе! Ты сможешь ее найти?
– Я нашел ее еще до того, как мы поднялись в воздух, патриарх шпионов.
Как только старенький «Бристоль» совершил посадку на аэродроме Сенетозы, Скофилд и Прайс вскрыли ящики со снаряжением и разделили его на три части. Брэндон кинул Консидайну камуфляжный костюм, патронташ и пистолет с глушителем.
– А это еще за каким хреном? – удивился летчик. – Я уже получил новую одежду без бирок.
– Это если нам понадобится помощь, а произойдет это в самом крайнем случае.
– Знаете, не люблю я всякие крайние случаи, если только речь идет не о небе. Я привык воевать в воздухе.
– Сомневаюсь, что сейчас в этом возникнет необходимость. Однако есть вероятность, что сюда прибудет небольшой отряд французских коммандос…
– Французских коммандос! – взорвался Лютер. – Эй, вы, белые клоуны, вам не надоело издеваться над моей черной задницей?
– Нет-нет, лейтенант, ты не так понял. Отсюда в Порто-Веккио ведет только одна дорога, и если понадобится помощь наших французских друзей, я встречу их на полпути и отдам нужные распоряжения. Просто они будут чувствовать себя поспокойнее, если ты будешь в камуфляже.
– А вот я не буду чувствовать себя спокойнее.
– Пенсакола, Лютер, Пенсакола, – тихо напомнил Камерон.
– Не знаю, обещание это или угроза.
– Должен заметить, это очень сообразительный молодой человек, – сказал Скофилд. – Так, ребята, раздеваемся и облачаемся вот в это.
Как только все покинули самолет – Брэндон и Прайс в полном снаряжении для партизанской войны и Консидайн, смущенный своей камуфляжной формой и патронташем, – к ним подошел диспетчер крошечного аэродрома. Он заговорил на ломаном английском:
– Вам добро пожаловать в Сенетоза, синьоры, хотя я вас никогда не видеть. Вы выполнять ваша операция. Наша отряд закрывать ваша самолет маскировочные сети.
– В этом есть необходимость? – удивился Лютер.
– Приказы из Лондон. Делать что вам нужно, piacere, аэродром быть закрыт до тех пор, пока мы не получать новый приказы.
– Замечательно, – обрадовался Скофилд. – Лейтенант, не отходи от рации. Мы будем держать с тобой связь.
– Уж пожалуйста.
Брэндон и Камерон направились от аэродрома по дороге, идущей через горы. Они шли по самому краю неровного асфальта, готовые при виде людей или машин укрыться в придорожных зарослях. Такая необходимость возникла дважды: сначала вдалеке показался старенький серый «Рено». Выглянув из кустов, Скофилд и Прайс рассмотрели, что в машине едет супружеская пара. Обоим было лет под сорок, и они были поглощены жаркой перепалкой. Второй раз они услышали позади голоса и тотчас же метнулись с дороги. К счастью, это оказались четверо жизнерадостных подростков, скорее всего школьников, которые поддерживали спортивную форму утренней пробежкой.
Как только они скрылись из виду, Скофилд и Прайс вернулись на обочину проселочной дороги и ускорили шаг. Через несколько минут начался крутой спуск; на склоне противоположного холма открылся восстановленный величественный замок барона Матарезе.
– Отсюда действуем поодиночке, согласен? – тихо промолвил Беовульф Агата.
– На мой взгляд, так будет лучше, – ответил Камерон. – Я иду по левой стороне, ты – по правой.
– Продвигаемся в зарослях.
– Ну уж конечно, не по дороге.
– Пошли. Связь по радио каждые пять минут.
Они разделились. Прайс пересек дорогу и углубился в лес, растущий в окрестностях Порто-Веккио. Скофилд скрылся в зарослях слева от дороги. Обоим крутой, похожий на овраг склон показался сначала непроходимым. Путь преграждали деревья, увитые тропическими лианами. Мягкая почва размокла от осенних дождей. За трудным спуском последовал не менее трудный подъем на склон противоположного холма, начинающийся за небольшой долиной. Проверив рации, оба настроили их на прием.
– Кам, – услышал Прайс шепот Брэндона.
– Да?
– Будь готов. Если с твоей стороны то же самое, сейчас ты наткнешься на забор из колючей проволоки высотой футов восемь-девять.
– Кажется, я его уже вижу, – ответил Прайс. – Впереди что-то сверкает. Похоже, это солнечные лучи отражаются от металла.
– Так оно и есть. У меня то же самое.
– Если честно, когда ты упомянул про кусачки, я мысленно рассмеялся. У тебя что, дар предвидения?
– Нет, черт побери. Просто по картам Паравачини мы поняли, что замок окружен лесами. Это полностью исключает ограду под электрическим током и охранную сигнализацию по периметру; она будет срабатывать на птиц и мелких животных каждые две-три секунды. Следовательно, остаются только самые примитивные методы защиты, ergo,[108] колючая проволока.
– Рад, что в Гарварде тебя обучили латыни.
– Неблагодарный! Помни, начинаем снизу и перекусываем кольца до тех пор, пока не удастся пролезть в образовавшуюся дыру.
– Благодарю вас, мать-наставница.
Оказавшись на территории замка Матарезе, оперативники решили снова разделиться и, двигаясь по отдельности и поддерживая связь по рации, встретиться на восточной опушке леса, с той стороны, где будет идти Камерон. Пробираясь сквозь заросли, Прайс добрался до самого края леса. Отсюда открывался вид на замок, от которого его отделяла теперь только ухоженная лужайка. Вскоре к нему присоединился Скофилд, приползший на четвереньках.