— Это я.
— Ну тогда, может быть, вы повернетесь к нам фасадом?
— Угу, — раздался глухой голос. Богомоленко резко развернулся и с криком: «А ну уматывайте отсюда, сволочи!» — выстрелил.
Пока Богомоленко разворачивался, я втолкнула Митю за дощатую загородку, к которой был прислонен высокий железный щит, так что мой клиент был в безопасности. В то же время я выхватила пистолет и выстрелила, метя, впрочем, не в Богомоленко, а в спусковой механизм его бандуры.
Черт возьми, как я сразу не догадалась, что у него в руках двухстволка! Выходит, этот гад просто-напросто подпускал нас поближе!
Но зачем? Ведь Богомоленко стрелял вовсе не в нас, а поверх голов.
Можно сказать, что этот выстрел был даже прицельным — пуля вмазала в мешок с цементом, стоявший на стропилах, и теперь рядом со мной сверху текла серая пыльная струйка.
Богдан Богомоленко с горечью посмотрел на раскуроченную винтовку и, смачно сплюнув, отбросил ее в сторону. Поиграв желваками, он глухо произнес:
— Чуть палец мне, стерва, не отстрелила. Ну да ладно, ваша взяла. Сколько?
— Я же сказала: минут десять, — ответила я, пряча пистолет.
— В смысле?
— В смысле поговорить.
На изможденном лице Богдана Богомоленко отразилась сосредоточенная работа мысли.
— Так вы не за деньгами приехали? — почти радостно спросил он.
— Нет, конечно. А что, у вас проблемы? — поинтересовалась я.
— Не то слово, — вздохнул Богомоленко. — Какая-то шпана в последнее время докалывается. Вроде давно уже такого не было — и вот снова!
— Позвоните Усову, — предложила я. — Может, и поможет разрулить.
— Я ему уже звонил недавно, — сказал Богомоленко. — Как-то нехорошо все время просить об одолжении. Хоть и кореши бывшие, а все равно в лом.
При слове «одолжение» Митя выбрался из своего укрытия. Судя по его виду, парень пребывал в какой-то отчаянной решимости.
— Одолжение?! — с яростью в голосе повторил он. — Ну так посмотри на это одолжение, козел вонючий! Все, полюбовался? А теперь говори, как на духу, что ты от меня хочешь, скотина!
— Да ты чо, парень?
Вдруг раздались торопливые шаги. Кто-то довольно громоздкий быстро бежал по направлению к нам. Я на всякий случай отступила и была уже готова снова рвануть пистолет из-за пояса, но в это время…
В луче света, пробивавшегося сквозь стропила, возникла полная женщина.
— Ты стрелял? — спросила она у Богомоленко. — Снова эти, рэкетиры?
Богдан покачал головой.
— А вы что тут делаете? — обратилась она к нам. — Зачем вас черт принес?
Приглядевшись повнимательнее к Дмитрию Владимировичу, она вдруг всплеснула руками и бросилась к нему на шею с воплем:
— Димочка! Сыночек мой!
Ни хрена себе! Вроде она не собирается его придушить, хотя и могла бы, если бы навалилась покрепче. Неужто и вправду — его мама?
— Так вот в чем дело! — радостно расхохотался Богомоленко. — Ну вы даете!
Пока толстуха тискала Митю, я подошла к Богомоленко и, прикурив от поднесенной зажигалки, спросила его напрямик:
— О чем ты просил Усова?
— Ты понимаешь, — виновато сморщился Богомоленко, — баба моя вбила себе в голову сынка повидать. Она рассталась с его отцом лет шестнадцать назад, ну и что-то у нее всколыхнулось, когда в газете как-то раз увидела фамилию, значит, Корнелюка.
— Ну и?
— Так мы ж тут безотрывно. — Богомоленко развел руками. — Навоз, поросята да трактора. А у него — музыка. Вот Мария Ахметовна и говорит — не могу дальше спокойно жить, пока не послушаю, как сын играет. Ну я и звякнул Усову, чтобы тот узнал, когда Дмитрий у них в консерватории на концерте будет выступать.
— И это все? — разочарованно вздохнула я. — Какой, блин, облом! Черт бы вас побрал с вашей сентиментальностью…
Митя с трудом выкарабкался из объятий Марии Ахметовны. Она говорила беспрерывно — то радовалась, какой Митя взрослый, то просила прощения и бухалась на колени перед Митей, а он бросался ее поднимать.
Я поймала умоляющий взгляд Мити и решила прекратить эту сцену из бразильского сериала.
— Все, у нас больше нет времени, — решительно сказала я, взглянув на часы. — Прекращайте ваши слюни или, по крайней мере, перенесите лобзания в машину, если не хотите, чтобы Митя опоздал на концерт.
— Но мне нужно переодеться. Отпустишь меня, Богданушка?
Богомоленко с облегчением кивнул и, извинившись, что не сможет составить нам компанию, отправился по своим фермерским делам.
— У меня, вообще-то, платье подходящее есть, но его погладить нужно. И сапоги нечищенные. Минут двадцать у нас найдется? — И Мария Ахметовна беспомощно посмотрела на свою телогрейку.
— Десять, — твердо сказала я. — Сапоги вам Митя почистит, а вы поторапливайтесь. Хотите послушать, как играет на скрипке ваш сын, — действуйте быстро и расторопно, как солдат на сборах.
Мария Ахметовна заспешила к себе, а Митя отправился чистить ее сапоги.
Я вышла на свежий воздух и засмолила сигарету. Вдыхая ментоловый дым, я смотрела на подернутый дымкой лес впереди, ровную гладь полей и провожала взглядом косяк птиц, направлявшийся в теплые края.
Богомоленко управилась за восемь минут. Она не стала тратить время на макияж и, надо сказать, выглядела вполне презентабельно.
— Так что с Митей случилось? — с тревогой спросила она меня, спускаясь с крыльца.
— Неприятности, — не вдаваясь в подробности, ответила я. — Кто-то его достает то и дело, а кто — непонятно. Вот мы вместе ездим, разбираемся.
— Ну и жизнь пошла, — покачала головой Мария Ахметовна. — Ох уж эта коммерция! Большие деньги до добра не доводят.
— Вы думаете, что это как-то связано с деятельностью Владимира Георгиевича?
— Конечно, — уверенно произнесла Мария Ахметовна. — Митя-то кому навредить успел? У него музыка, духовность. А тут явно дело бабками пахнет. Есть у меня по этому поводу одна мыслишка, да боюсь на людей напраслину возводить. Вдруг я ошибаюсь?
— Так мы и разберемся, — пообещала я ей. — Осторожно так разберемся, чтобы никого в случае чего не обидеть. Что у вас на уме?
— Понимаешь, — склонила ко мне голову Мария Ахметовна, — был у Владимира Георгиевича в свое время компаньон по фамилии Шанс. Деловитый такой, сообразительный. Володя еще, помнится, шутил — у меня, мол, всегда счастливый Шанс под рукой. Вот и дошутился.
— А что такое?
— Ну, отделиться решил компаньон, — пояснила Мария Ахметовна. — Собственное дело открыть, тоже по мехам. Расстались они нехорошо, со злобой. Уж не знаю, кто кого кинул, но были очень друг другом недовольны. Ведь когда деньгами пахнет, какая уж тут дружба!
— Верно, верно, — кивала я. — Ну и что дальше-то было между ними?
— Завалил его Владимир Георгиевич, — пояснила Мария Ахметовна. — Тот открыл свое дело, с месяц продержался, а потом разорился вчистую — это Корнелюк постарался. А что? Бизнес он и есть бизнес, тут не до благородства. И так этот Шанс расстроился, что едва не повесился. Из петли вынули вовремя.
— Ну дела… — покачала я головой, притушивая сигарету об косяк.
— И кто-то из знакомых говорил мне, что вроде бы сильно Шанс был обозлен на своего бывшего дружка. Вот и обмозгуй то, что я тебе сказала, авось что и прояснится, — быстро закончила Мария Ахметовна, видя, что Митя уже выворачивает из-за угла, гордо неся перед собой до блеска начищенные сапожки.
— Чем сейчас этот Шанс занимается? — спросила я, когда мы шли к машине.
— Да я бы и не вспомнила про него, если бы вчера мне в газете его фамилия не попалась! Вроде контора у него какая-то по услугам. Факсы, почта электронная, размножение документов…
— Газета сохранилась?
— А я сейчас сбегаю! — всполошилась Мария Ахметовна, когда мы уже подошли к машине. — Она у меня на кухне возле мусорки лежит!
Мы потеряли еще минут пять, пока Богомоленко бегала за газетой. Митя не мог понять, зачем это мне вдруг понадобился рекламный листок, но терпеливо ждал, стоя возле «Фольксвагена».
— Ничего, мы успеем, — успокоила я Митю, хоть была не так уж уверена в своих словах.
Глава 13
Рекламный листок извещал о том, что в центре города открылась сеть салонов, которые оказывают населению разнообразные услуги.
Теперь каждый желающий мог не только снять ксерокопию, но и без лишних помех отправить либо принять факс или сообщение по E-mail чуть ли не в двадцати офисах, разбросанных по городу, а не только с главного почтамта. Что ж, дело хорошее. Компьютеры с соответствующим оснащением дома есть не у каждого, а подчас возникает необходимость срочно обменяться информацией.
Странно, что раньше никому эта идея не пришла в голову. Как бы там ни было, ее воплотил в жизнь именно Шанс, бывший компаньон Корнелюка, позже — его конкурент, неудачливый самоубийца.
Я понимала, что мне нужно срочно пересечься с Шансом, но время уже подходило к критической точке — Митя даже боялся, что не успеет настроить свой инструмент перед концертом. Мария Ахметовна Богомоленко была взволнована, но переполнена каким-то торжественным ожиданием чуда; она сидела на заднем сиденье рядом со своим сыном — и была счастлива.
Все, решила я, довожу их до консерватории, дожидаюсь начала концерта и рву на четвертой скорости к Шансу. Надеюсь, что во время концерта никому не придет в голову стрелять в Митю, пока он будет находиться на сцене. И тут же мне вспомнилась сцена из фильма про высокого блондина в черном ботинке, когда Мирей Дарк в чересчур открытом платье (со спины) палит в Пьера Ришара именно во время концерта. Надеюсь, ревность Ольги не окажется столь сильной, что она решит разделаться с Митей при всем честном народе. И ведь мне надо еще обязательно переговорить с ней насчет того дня — четвертого октября, когда кто-то, использовав пока неведомые мне каналы информации, узнал о назначенной между ними встрече и сорвал свидание!
…Ну вот, кажется, заиграли. Я на всякий случай подождала, пока в воздухе концертной аудитории грянут первые аккорды, и, взглянув на часы, быстро вышла из зала.
Уж и не знаю, как меня не остановил первый же патруль ГАИ или как она теперь там называется. Я гнала что есть мочи, желтый свет использовала как зеленый, а красный вообще предпочитала не замечать, отчаянно гудя на перекрестках. Моя спешка была вознаграждена: Шанса я нашла во второй из открытых им контор.
— Вы ко мне? — поднял он голову от бумаг, когда я вошла в его кабинет. — Если по поводу работы, то обратитесь, пожалуйста, в комнату двена…
— Это правда, что вы хотите убить Корнелюка? — спросила я, бухаясь в кресло перед господином Шансом. — Но я бы на вашем месте пришила старшего вместо того, чтобы гоняться за мальчишкой.
Шанс смотрел на меня как на сумасшедшую. Он уже протянул руку к трубке телефона, но, немного подумав, выдернул шнур из розетки вместо того, чтобы позвонить ноль-два или ноль-три.
— А вы, собственно, кто у нас будете? — осторожно спросил он.
Я продемонстрировала лицензию. Шанс прочитал ее текст и сочувственно покачал головой.
— Думаете, что вы Ниро Вульф, да? — с иронией проговорил он. — Вот вы ко мне приходите, тычете в нос своей лицензией, и я, трясясь от страха, все вам запросто выкладываю?
— Ниро Вульф не выходил из дома, — поправила я его. — Он сидел в кресле и думал. Я предпочитаю подвижный образ жизни.
— Ну так и двигайтесь где-нибудь подальше от моей конторы, — предложил Шанс.
— С удовольствием, — заверила я его. — Но почему вы меня испугались?
— Кто знает, чего можно ожидать от сумасшедших? — буркнул Шанс.
— А вас, кстати, определяли на психиатрическое обследование после неудачной попытки самоубийства? — поинтересовалась я. — Не-ет, милый мой, вы испугались меня не как придурковатого Холмса в юбке. Вы почуяли, что от меня исходит опасность, именно поэтому вырубили свой телефон. Хотели меня прощупать? Считайте, что с этим вы уже закончили. Ну так будете со мной говорить или мне действительно лучше уйти восвояси?
— Оставайтесь, — не без труда выговорил Шанс. — Коньяк или кофе?
— И то и другое.
…История, которую рассказал мне Шанс, была столь же банальной, сколь и необычной. Банальной — для взгляда со стороны, взгляда обывательского. Ну, подумаешь, работали вместе два человека, потом один из них решил открыть свое дело, а другой его разорил. Тот полез в петлю, но его вовремя вытащили.
Все это не интересно, если вас впрямую не касается. А вот если вы — конкретный человек по фамилии Шанс, с которым произошла вся эта история, то, конечно, вам есть что вспомнить и для вас эти прошлые дела столь же увлекательны по накалу страстей, как трагедии Шекспира. И столь же безжалостны.
— Мне было очень тяжело, — заканчивал свой рассказ Шанс. — Но я нашел в себе силы встать на ноги. Я вычислил потребности рынка, и теперь у меня есть свое дело, которое уже стало приносить приличный доход. Будем расширяться, будем работать. А что было — то было. Тем паче я слышал, что у Володи серьезные проблемы со здоровьем. Скажите, он на самом деле так плох?
— На самом деле, — подтвердила я. — И все же почему вы так испугались?
— Не знаю, стоит ли об этом говорить, — неуверенно выдавил из себя Шанс. — Но я действительно боюсь. И боюсь не за себя.
— Что вы имеете в виду?
— Я боюсь за свою сестру, — сказал Шанс, пристально глядя мне в глаза. — Когда она вынула меня из петли, то испытала что-то вроде нервного срыва. Ей было тогда тяжелее, чем мне. Она поклялась отомстить Володе. Представляете, иконы кровью мазала! Черт-те что! Я думал, что у нее крыша поехала. Но потом — ничего, пришла в себя, но от идеи мести не отказывалась, как я ее ни отговаривал. Черт, неужели и вправду?.. Галя очень мне тогда помогла, ухаживала, все время была рядом… Моральная поддержка, короче. Но то и дело в ней проскальзывало что-то роковое… Мы теперь видимся очень редко, у каждого своя жизнь, но неужели и вправду Галя пошла на такое?
— А как бы мне с ней встретиться? — попросила я. — Если она действительно втемяшила себе это в голову, то я смогу ее остановить, обещаю вам. И если дело не зашло слишком далеко, то она не перейдет ту грань, которая отделяет человека от убийцы.
— Хорошо, — вздохнул Шанс. — Я вам верю. Записывайте адрес. Холодкова Ангелина Павловна. Улица Чернышевского, сто восемьдесят два…
Глава 14
«Вот оно как все интересно поворачивается, — качала я головой, гоня автомобиль к дому моего клиента. — Ах, Ангелина Павловна, Ангелина Павловна… Разве в детстве мама не говорила вам, что нет ничего тайного, что рано или поздно не стало бы явным? Да и в Библии об этом черным по белому написано…»
Покрышки завизжали, когда я резко затормозила возле особняка.
Выпрыгнув из автомобиля, я подбежала к двери и несколько раз нажала кнопку звонка.
— Вы? — распахнув дверь, спросила Ангелина Павловна. — Но Дмитрия Владимировича нет дома. Он даже не пришел к обеду. Впрочем, вам лучше об этом знать — он ведь к вам как прилепленный.
— Как видите, нет.
— Я не вникаю в ваши дела, — проговорила Ангелина Павловна. — Извините, но я не могу с вами разговаривать, мне нужно к больному. Сегодня Владимиру Георгиевичу значительно хуже, и требуется мое постоянное присутствие рядом с ним.
Я с интересом наблюдала, как удивление на лице Ангелины Павловны за доли секунды сменилось презрением!
Нет, что ни говори, мимика — великая вещь. Такое никакому голливудскому профессионалу не сыграть!
— А я вовсе и не к Дмитрию Владимировичу, — проговорила я, демонстрируя Ангелине Павловне лицензию частного детектива.
Теперь во взгляде сиделки появилась настороженность. Она внимательно прочитала текст запаянного в твердый пластик документа и спросила:
— Так что же вам нужно?
— Не что, а кто! — воскликнула я. — Вы, Ангелина Павловна, и никто другой. Пройти разрешите или так и будем через порог беседовать?
— Ну проходите, если так, — пожала плечами Ангелина Павловна, пропуская меня в дом, — только я все равно не понимаю…
— Сейчас поймете, — пообещала я, проходя прямо в зал. — А может быть, и мне кое-что объясните. Дима говорил, что сиделку к его отцу взяли по объявлению. Как же так совпало, что это оказались именно вы? Случайное совпадение или тонкий расчет?
— А почему вы видите в этом какой-то расчет? — неуверенно проговорила сиделка.
— Ой, вот только не надо притворяться, — раздраженно проговорила я.
Бросив взгляд на циферблат часов, я удовлетворенно кивнула. Время еще не поджимало, но позволить Ангелине Павловне вилять и бродить вокруг да около было уже непростительной роскошью.
— Значит, так, — хлопнула я ладонью по столу. — Вы либо просто не понимаете, что происходит, либо очень ловко притворяетесь. И то и другое мне одинаково неприятно, и я рискну открыть карты.
Ангелина Павловна сидела напротив меня, выпрямив спину и сложив руки на коленях. Она внимательно слушала мою речь с абсолютно непроницаемым лицом.
— Я только что виделась с вашим братом, — продолжала я. — Шанс рассказал мне, что с ним произошло, когда Корнелюк кинул его, если употреблять современный деловой жаргон. Рассказал мне и о том, какие действия вы собирались предпринять…
Выдержка изменила Ангелине Павловне. Она уронила лицо в ладони, и сначала я подумала, что она плачет, но потом поняла, что она просто не может смотреть мне в глаза. У сиделки в этот момент был вид человека, который не в силах вынести прилюдного позора.
— Месть — очень опасное предприятие, Ангелина Павловна, — медленно проговорила я. — Она, как это обычно бывает, может завести очень далеко. Так далеко, что первоначальные мотивы отходят на второй план. Впрочем, я думаю, что вы не столь уж прямолинейный человек. Ну не сидите так, скажите хоть что-нибудь!