— Что, больно? — услышал Андрей как сквозь вату.
Кивнул.
— Сейчас мы тебе укольчик… — Это голос Галины, низкий грудной.
Влажно хлопнул пневмоинъектор, тонкой струйкой ударив в плечо. Легче не стало, только мир стал более ощутимым — вместе с болью.
— Сейчас все пройдет, — ласково ворковала Галина. — Будет хорошо. Хорошо. Хорошо. Хорошо…
Голос не утихал, будто звук вместе с Андреем закатали в консервную банку.
Боль выступила грязью на коже, подсохла коркой, растрескалась и начала отпадать кусками. Андрей зажмурился изо всех сил, уже понимая, что надвигающаяся тишина вот-вот обрушится, завертит и потянет за собой в неведомые глубины. Так и случилось — тело замерло перед первым мигом падения и рухнуло осязаемо до тошноты, до страха разбиться. Но вскоре ужас растворился вместе с болью, а сердце наполнилось нарастающим восторгом полета. Мир сделался красным, сухим и жарким. Без дна.
Оранжевые собаки в небе питались болью, слизывали ее, выкусывали, словно блох, — наконец съели всю и исчезли сами. Остался только красный шершавый жар — спокойный и неподвижный. Время замерло вместе с мыслями.
— Он еще спит… — сурово бубнила санитарка. — Доктор назначил ему покой.
— У меня для него хорошие новости, — сопротивлялся Пашкин голос.
— Мне не велено, вот и не пущу…
Красные собаки снова принялись лизать ему ноги.
За окном стрекотали сверчки. Два или три — по звуку понять невозможно. Андрей распахнул глаза и несколько раз моргнул, пытаясь избавиться от ощущения сухости под веками. В коридоре за дверью горел свет, тонким лезвием прорезая полумрак уснувшей палаты. Еле слышно играл приемник на посту медсестры — «Регги Стэн», года три этой песенке.
Спать не хотелось, а тело почти не болело, было хорошо и уютно в этом новом, изменившемся мире. Только очень хотелось пить. Немыслимо.
— Сестра… — прошептал Андрей, ощущая язык шершавым камнем во рту из пересохшей глины. — Э-э-э…
Шевелить языком было так же неприятно, как драть ногтями лист шифера.
— Э-э-э…
Звук приемника на столе медсестры не давал ей услышать сочившийся из палаты слабый голос. Андрей попробовал встать и тут же разглядел на тумбочке стакан воды. Прозрачная влага наполняла его до краев, на тонком стекле играли светом крупные капельки.
Кадык коротко дернулся, Андрей сглотнул несуществующую слюну. Он впервые после аварии попробовал осознанно шевельнуть рукой, и это оказалось гораздо проще и безболезненнее, чем он ожидал. Рука как рука. Ну в бинтах… Это мелочи. Главное, кисти свободны.
Андрей осторожно повернулся на бок и потянулся к стакану, дрожащие пальцы обхватили стекло, прямо сквозь него впитывая живительную прохладу. Губы коснулись кромки. Глоток. Еще, еще… Андрей закашлялся и аккуратно поставил стакан. Сердце колотилось судорожными рывками, пальцы никак не могли унять дрожь. Язык отмок и быстро превращался в то, чем и должен быть. От неожиданной прохлады слегка заломило лоб.
Андрей взял стакан уже намного спокойнее, допил до дна. Хорошо. Замечательно. Великолепно. Подумалось, что каждая капля воды содержит в себе силу жизни, которая из нее родилась. Видимо, так и есть. Кровь легче побежала по жилам, и сердце успокоенно забилось под ребрами.
Попытка сесть тоже удалась.
За окном светился огнями город — несколько широких многоэтажек напоминали панель огромного компьютера, из тех доисторических монстров, которые загружались еще с перфолент. Вспомнились строчки Галича:
Андрей помотал головой, отгоняя странное наваждение, но оно не ушло. Над крышами многоэтажек вздымалась недостроенная километровая башня Торгового комплекса на Манежной, рассекая светлую летнюю ночь черным штыком. Окна ближних многоэтажек — темные и освещенные — складывались в замысловатый рисунок. Андрей сосчитал этажи и едва не рассмеялся — тридцать два. В принципе можно разложить на цифровой код. Ради смеха.
— Ну что же ты, горе луковое… — раздался за спиной голос санитарки. — Ложись давай, неуемный.
Андрей обернулся и послушно лег на спину.
— Набегаешься еще… — Санитарка прикрыла его простыней. — Спи.
Андрей закрыл глаза, но перед мысленным взором все еще светились огни на панелях многоэтажек. У ног терпеливо сидели красные собаки.
Глава 8
Утром Андрей распахнул веки и увидел над собой лицо Галины.
— С добрым утром, — улыбнулась она, записала температуру в блокнотик и отклеила с его лба градусник.
— Сколько времени? — сухими губами шепнул он.
— Шесть утра.
— Можно воды?
— Да вот же стакан, на тумбочке. — Галина мотнула головой. — Ты пей, я его еще наполню.
Андрей уже гораздо смелее приподнялся на локте и отпил из стакана.
— Боли ночью не мучили? — поинтересовалась она.
— Нет. Только в голове было очень странно.
— Это нормально. Сегодня ночью можно будет обойтись без укола, я вчера наложила заживляющую мазь на бинты.
— Спасибо.
Галина загадочно улыбнулась и пошла ставить градусник дяде Коле.
«Какая она… — подумал Андрей. — Может, была бы симпатичной, если бы не такая большая масса. Лицо вполне себе ничего».
Он представил ее обнаженной выше пояса, задержав мысленный взор на огромных грудях. Интересно, это тоже одна из бесчисленных масок его сверхженщины? Грубая до искренности. Женщина как она есть — голая плоть. Без прикрас и удручающих намеков на ум и свободу воли. Функциональное совершенство.
Андрей уснул, и ему приснилось море, а в нем обнаженные женщины — все как Галина. Они были бы похожи на стадо играющих моржей, если бы не ярко-белая кожа. Далеко в море выдавался бетонный пирс, Андрей убегал по нему все дальше и дальше от берега, а ветер крепчал и рвал пену с верхушек волн. Посреди пирса лежало тело в одежде. Сначала Андрей принял обширное пятно за воду, стекающую с намокшей ткани, но, подойдя ближе, понял — кровь. И снова узнал в лежащей Алену. Ему стало так грустно, что он не смог больше сделать ни шагу, сел на край пирса, заплакал и сразу проснулся.
Санитарка разносила завтрак.
— Ну вот… — Она поставила на тумбочку тарелку с жиденьким пюре и стакан с чаем. — Я же говорила, скоро доктор сменит диету.
Андрей сел и жадно схватил ложку. Сделал глоток. Разведенный картофельный порошок показался отменным деликатесом, а разбавленный чай почти без сахара — вкуснее всех вин, какие он пробовал.
В это утро поел и дядя Коля — депрессия депрессией, но голод тоже штука серьезная. А вот Володя казался еще угрюмее обычного, после завтрака отвернулся к стене и не произнес ни слова.
Сразу после того, как санитарка унесла пустую посуду, появились санитары — будто черти из ада. Их лица, не отягощенные интеллектом, выражали только безмерную скуку от давно надоевшей работы. Они погрузили Андрея на каталку и повезли в перевязочную.
— Ну, как наши дела? — улыбнулась Галина, позвякивая инструментом.
— Нормально. — Андрей сдержанно поделился впечатлениями о прошедших сутках. — А вы…
— Послушай, — Галина понизила голос до интимности тембра, — давай на «ты». Тебе не выбраться отсюда за неделю, поверь, так что нам часто придется общаться.
Она наложила ему на ноги мокрую марлю.
— Да. Наверное. — Андрей не ощущал от этого никакой радости, но жизнь давно приучила его мириться с необходимостью. — Ты что, дежуришь по нескольку суток?
Галина хлопотала над его телом, не переставая улыбаться.
— Я здесь живу, — сказала она, любуясь своей работой.
— Что? Живешь здесь?! У тебя нет дома? — удивился Андрей.
— Есть. Но мне здесь лучше. Да, представь себе. Здесь все такие несчастненькие. А кому я нужна там? — Она вздохнула и махнула рукой на матовое окно. — Такая…
Галина помрачнела и замолчала. Потом взяла ножницы и принялась срезать старые бинты с ног Андрея.
— С таким внешним видом никакого счастья снаружи для меня просто не может быть, — грустно сказала она. — А жизнь в больнице избавляет от множества бытовых неудобств. Одежда не нужна совершенно, едой я обеспечена, да к тому же мне платят зарплату. Хорошую, ведь я работаю каждый день. А квартиру сдаю, деньги откладываю на книжку. Хочу поехать на Тибет. Прочитала в «Мегаполисе», что там есть озера — одно с живой, другое с мертвой водой. Говорят, если выкупаться в них, то сразу похудеешь и станешь красавицей, как Лиля Нечаева. Недавно купила календарик с ее фоткой. Тебе она нравится?
— Да я не очень разбираюсь, — ушел от ответа Андрей, боясь рассердить гигантскую тетку.
— Вот, — сказала Галина, продолжая опутывать его бинтами. — Выкупаюсь там. Похудею. Я тогда такая счастливая стану! Замуж выйду…
— Да я не очень разбираюсь, — ушел от ответа Андрей, боясь рассердить гигантскую тетку.
— Вот, — сказала Галина, продолжая опутывать его бинтами. — Выкупаюсь там. Похудею. Я тогда такая счастливая стану! Замуж выйду…
Андрей почувствовал неприятный холодок, пробежавший по спине.
— Но хоть какие-то развлечения… — попробовал возразить он. — Театр, кино. Поездка на юг, в конце концов.
— Нет. Не могу, — покачала головой медсестра.
— И ты, кстати, нашла что читать! Это же «Мегаполис», там ни слова правды не пишут.
Галина рванула бинт так, что Андрей вскрикнул от боли.
— Не смей этого говорить, — спокойно сказала медсестра. — У меня есть приемник. Знаешь станцию «Листья»? Там крутят старую музыку, под которую мы танцевали в школе. Я тогда была совсем другой. Не такой толстой.
Андрей закусил губу, стараясь не вскрикнуть. Боль слезла с кожи вместе с остатком бинтов, а Галина взболтала пузырек с мазью и принялась бережно втирать ее Андрею в лодыжки.
— Парни считали меня красивой. — В ее голосе проскочили ностальгические нотки. — Сейчас разве скажешь?
— Да. У тебя симпатичное лицо. Это видно невооруженным взглядом.
— Правда? — В глазах Галины мелькнула совершенно детская радость.
— Да.
— Тогда знаешь что… — Ее голос опустился до шепота. — У меня есть кое-что… Сейчас, подожди.
Она пропала из поля зрения, шумно отодвинула металлическую тумбочку и снова появилась рядом, держа в руках коробочку лазерного заживителя.
— Это мой, — похвасталась Галина и погладила прибор по крышке. — Я тебя обманула. Никакой Тибет мне не поможет. Сначала я на квартирные деньги ходила по врачам и разные таблетки для похудания покупала. Но потом я узнала, что с этим ничего нельзя сделать. И тогда я решила купить этот прибор. Это немецкий «Квантек» последней модели. Знаешь, сколько стоит эта штука?
— Нет.
— Двадцать тысяч зелеными. Но настолько же эффективное, как и дорогое. Я копила на него несколько лет. — Галина посмотрела на Андрея и кокетливо улыбнулась. — Если хочешь, могу применить его на тебе. Только сегодня уже нельзя, я мазь наложила. Хочешь?
— Да, — стараясь не выдать волнения, кивнул Андрей. — Если можно. А сколько это будет стоить?
— Ничего, — сказала Галина и посмотрела на Андрея горящими глазами. — Я ведь купила его не для того, чтобы он пылился за тумбочкой. Понимаешь? Но из попавших сюда мало кто вызывает жалость. Я даже заметила, что эта больница вроде тюрьмы, здесь люди отбывают наказание за плохие поступки. Только вместо стен их держит боль. Ты меня понимаешь?
— Да, — сдержанно ответил Андрей.
— Но ты другой, я уже поняла. Я проверила. — Она вернула прибор на место, задвинула тумбочку и снова нависла над Андреем. — Хочешь знать как?
Он кивнул, чувствуя запах ее кожи. Точно так, он помнил прекрасно, пахла его мама, если прижаться к ее груди. Мама тоже была полненькой. Но не такой огромной, конечно.
— Тебе интересно, да? — Галина склонилась еще ниже. — Ты не боишься боли. Я проверила, помнишь? Многие мужики во время перевязки визжат, как поросята. Это потому, что несут заслуженное наказание. А тебе я помогу сбежать из этой тюрьмы.
— Как? — насторожился Андрей.
— Этот «Квантек» разрушит стены боли, и ты выздоровеешь когда захочешь.
— Сколько времени уйдет на заживление?
— Точно не знаю. Но, судя по инструкции, дня четыре на кожу ног и лица, затем неделю на ребра.
— А можно сразу и ребра, и кожу?
— Это большая нагрузка на сердце, — пояснила Галина.
— Оно у меня крепкое, — улыбнулся Андрей.
— Ты так спешишь? — Дыхание Галины участилось, она потупила глаза.
— Да.
— Ладно, — кивнула медсестра. — Попробуем завтра начать. Только ты никому не говори об этом. Хорошо?
— Хорошо. Но врач ведь поймет, что выздоровление идет слишком быстро, — на всякий случай сказал Андрей.
— Ничего он не поймет. Его волнует лишь твое сотрясение мозга, а излечение телесных повреждений целиком лежит на мне. — Она секунду подумала и добавила: — Как раз через неделю выписывается Володя. Я видела его карту. Так что у нас все получится.
Андрей не понял, каким образом выписка Володи может повлиять на работу прибора, но спрашивать не стал. Галина позвала санитаров, и они вернули его в палату.
Устроившись на кровати, Андрей уже собрался погрузиться в сонное оцепенение, но пришел врач с обходом. Сначала он осмотрел Володю, выслушал от него все, что парень думает об этой больнице, затем занялся дядей Колей, который разговаривать вообще отказался, и наконец придвинул стул к Андрею:
— Ну, голубчик, как себя чувствуем?
— Лучше, — честно ответил Андрей.
— Тошнота, головокружения?
— Нет. Но ушибы и ожоги дают о себе знать.
— Это понятно, — кивнул доктор. — От этого в наших условиях избавиться трудно. Вот если бы вы оплатили нормальную страховку…
«Как же ты достал с этой страховкой…» — зло подумал Андрей.
— Ладненько… Тогда я вам пропишу внутривенно глюкозу. Без капельницы пока обойдемся. Обезболивающее на ночь. И покой. Питание устраивает?
— Сегодняшнее вполне, — как можно беззаботнее ответил Андрей.
— Очень хорошо. Значит, все верно.
— Сколько мне еще здесь лежать? — Андрею захотелось узнать официальную версию.
— Если бы речь шла только о сотрясении мозга, то две недели, а так… Не знаю. Будем уточнять по мере заживления ожогов.
— Но вы на них даже не смотрите.
— И не собираюсь. — Врач пожал плечами. — Галина Сергеевна справится с этим как нельзя лучше. Или у вас на нее есть жалобы?
— Нет, — качнул головой Андрей.
— Совершенно с вами согласен. У нее золотые руки. — Доктор встал. — Просто удивительные руки, я таких еще не встречал. Сильные и точные. — Доктор на мгновение погрузился то ли в размышления, то ли в воспоминания. — Да, к вам тут уже второй день посетитель рвется. — Он снова взглянул на Андрея. — Вы в состоянии его принять?
— Пашка?
— Да, кажется, именно так. Я надеюсь, он не будет будоражить вашу нервную систему.
— Я умею держать себя в руках, — съязвил Андрей.
— Хорошо. Тогда я его пропущу. — Врач вышел из палаты и прикрыл за собой дверь.
Как только он скрылся, Володя привстал на кровати.
— Ты правильно сделал, — негромко сказал он Андрею. — Ему нельзя жаловаться.
— Что? — Андрей настороженно приподнял голову.
— Они тут все заодно. — Парень был уверен, что все разъяснил. — Я точно знаю. И он не зря говорил про ее руки.
— Ты яснее можешь сказать? — заинтересовался Андрей.
Скрипнула дверь, и Володя рывком лег, старательно делая вид, что никакого разговора у него ни с кем не было.
— Привет! — В приоткрытую дверь протиснулся Пашка.
— Привет. — Андрей осторожно уложил голову на подушку.
— Я тут такое раскопал! Упасть и не встать!
— Мне падать некуда, — вяло улыбнулся Андрей. — И так лежу.
— Ладно. — Паша придвинул стул и сел, наклонившись к Андрею. — Я нашел устройство номер два.
— Что?! — Андрей не поверил ушам. — Ты шутишь?
— Хе… — Пашка откинулся на спинку стула, довольный произведенным эффектом. — Шутить даже не думаю. Но результат действительно неожиданный. Короче, обложка самого толстого журнала с нашими мордами обеспечена на сто процентов. Я уже начал статью писать. Для начала в «Квантовые компьютеры и вычисления».
— А я? — Андрей не знал, как на это реагировать, опасаясь, что одна из дурацких шуток Паши затянулась дольше обычного.
— Мы же соавторы! — успокоил Пашка. — Тебя-то я точно не кину.
— Ну, рассказывай, в чем там прикол? — Андрей нетерпеливо заерзал. — Подложи мне подушку повыше.
— А прикола никакого нет. — На Пашкиных губах играла таинственная улыбочка. — Устройство номер два действительно существует. Это не ошибка и не бред воспаленного мозга.
Он подложил подушку так, чтобы Андрей мог полулежать.
— И что же это за устройство? — Андрея интересовала не таинственность, которую нагнетал Паша, а суть вопроса.
— Это квазичастица. Псевдоатом, если угодно. Фантом, если хочется мистики. Но ни о каком взломе речь не идет, можешь мне верить.
— Не бросайся терминами, когда не понимаешь их физического смысла, — предостерег приятеля Андрей. — Ты хоть понимаешь, что такое квазичастица?
— Понимаю в полной мере. Изучил за три дня. Пример квазичастицы — это «дырка» в полупроводнике. Школьный курс физики. Электрон — частица. Он обладает определенными свойствами: массой, зарядом, спином и так далее. А «дырка» — это, грубо говоря, отсутствие электрона. То есть область пространства, свойство которой обусловлено отсутствием свойств электрона. Частицы нет, но свойства есть, и их можно использовать. Человечество уже давно их использует в технике, например, именно «дырки» являются рабочим телом всех полупроводниковых устройств.