Я присела на краешек этой братской могилы мелких декоративных грызунов и куда более кротко, чем минуту назад, поинтересовалась:
– Так что с твоей работой, Зяма?
– Хочу посоветоваться по поводу афиши, – сказал братец, взлохматив прическу пятерней. – Клиент желает, чтобы на ней была изображена красивая девушка в бальном наряде с этническими элементами, рождественская ель в праздничном убранстве и еще имелись легкий намек на стиль милитари и скрытая игривость.
– Это как? – озадачилась я.
– Я бы предложил вот такую раскладочку! – Зяма поднял с пола обрушенный мной мольберт и развернул его лицом, чтобы я могла видеть цветной эскиз. – Как тебе?
– Обалдеть! – совершенно искренне сказала я.
– Тебе так сильно нравится – или совсем наоборот? – слегка заволновался автор.
– Я еще не поняла, – честно призналась я. – Но уже обалдела! Слушай, Зямка, эта мулатка в парчовом платье с кринолином и с полосатым пончо на напудренных плечах смотрится просто отпадно! Кто тебе позировал?
– Из головы нарисовал.
– Да-а-а… С головой тебе надо что-то делать! – заявила я. – Фантазия бурная, как кипящий суп! Я не поняла, зачем ты нарисовал на заднем плане, под елочкой, шесть ног в одинаковых ботфортах со шпорами? Это у тебя кто там, три бойцовых кота в сапогах?
– Это у меня легкий намек на стиль милитари! – немного обиженно пояснил Зяма.
– То есть по идее за елочкой прячется гусарский полк, да?
– Возможно. – Зяма с легким сомнением посмотрел на свой эскиз.
– Ладно, пусть. Но зачем в таком случае ты накрыл еловыми лапами и кудрявой головой мексиканской принцессы добрую половину заголовка? – спросила я, с трудом разгадывая получившийся в результате ребус. – Что тут написано?
От заголовка в пару строк остались только огрызки слов: «Весел…олком укра… елку!
– Разве не понятно? Тут написано: «Весело и с толком украшаем елку!» – объяснил Зяма. – Попрошу без критики, фраза согласована с клиентом, это анонс, на празднике предполагается еще конкурс на лучшую елочную игрушку. А что?
– А то, что все эти многочисленные ноги в армейских сапогах, подбирающиеся все ближе и ближе к празднично раздетой красотке, наводят меня на определенные мысли! Я лично с такой картинкой прочитала бы заголовок совсем по-другому!
– Как, например? – по-детски заинтересовался Зяма.
– А например, вот так: «Весело всем полком украдем мы телку!»
– Так это же просто замечательно! Отлично! – неожиданно обрадовался братец. – Значит, и желательная клиенту скрытая игривость у нас тут тоже имеется! Спасибо, Дюха, больше у меня к тебе вопросов нет!
С этими словами Зяма снова развернул мольберт лицом к стене и с самым довольным видом рухнул на свое хомячье покрывало. Руки он забросил за голову, глаза прикрыл, а длинный рот растянул в коварной улыбке. Мне подумалось, что так улыбаться могли бы владельцы кавалерийских сапог, замышляющие похищение ничего не подозревающей рабыни Изауры в пончо и парче.
– Что, это все? – слегка разочарованно протянула я. – Ну, ладно, пойду к себе…
Я уже настроилась на конструктивную беседу по существу вопроса и теперь не могла переключиться с деловой тематики на что-нибудь более камерное. Прямо-таки хотелось еще немного поработать! Таким образом, второй телефонный звонок настойчивого англоговорящего господина неожиданно пришелся кстати.
– Гуд монинг! – ласково проворковал он мне в ушко. – Это я, новый клиент, я вам звонил некоторое время назад, но вы были заняты. Извините, что снова беспокою так скоро, не даю вам отдохнуть…
– Ладно, я уже освободилась, – великодушно сообщила я. – Говорите, что там у вас?
– У меня? Э-э-э… Такая маленькая частная вечеринка! Очень камерная…
– Когда? – Я не давала мямле договорить, торопясь уяснить себе суть нового заказа.
– Сегодня, если вы позволите!
– Сегодня?! – я бросила быстрый взгляд на часы.
Десятый час вечера, понятно, почему Бронич дал этому рохле номер моего сотового – заказ явно горящий. Впрочем, с моим опытом и знанием нужных людей организовать маленькую частную вечеринку можно и за полчаса, главное в этом вопросе – четко уяснить себе, чего хочет клиент. Как говорит Трошкина, чтобы быстро и правильно решить задачу, надо сначала ее точно сформулировать. А вот для уточнения формулировки одного телефонного разговора с заказчиком недостаточно, придется срочно мчаться на место предстоящего празднования и командовать парадом уже оттуда. Ну, что же, это будет стоить клиенту особых денег!
– За срочность оплата по двойному тарифу, вы в курсе? – деловито спросила я.
– Ничего, я заплачу сколько нужно, – пообещал клиент.
– И, как вы понимаете, наличными!
– Само собой!
Я сразу же прониклась к новому заказчику искренней симпатией и преисполнилась трудового энтузиазма. Глядишь, быстренько подзаработаю деньжат и смогу купить не только кенгуриную сумку Трошкиной, но и подходящие к ней сапожки!
– Как вас зовут? – спросила я этого приятно платежеспособного и нежадного клиента.
– Андрей Аркадьевич.
– А я Инна. Когда я вам нужна?
– Можно прямо сейчас?
– А куда ехать?
Я выяснила адрес, снова взглянула на часы, прикидывая, сколько времени займет поездка на такси с учетом нелетной погоды, и сказала:
– Буду у вас минут через сорок, ждите!
Следующим звонком я вызвала такси и стала собираться к выходу.
Глава 6
Для экстренной сверхурочной работы я оделась так, чтобы выглядеть достаточно прилично и при этом чувствовать себя комфортно, ведь непогоду и транспортную проблему сбрасывать со счетов не стоило. Темно-коричневые вельветовые бриджи, заправленные в мягкие замшевые сапоги с темной кроличьей опушкой, шоколадного цвета шерстяной свитер с высоким воротом, короткая дубленая курточка на меху, мягкая фетровая шляпа и знаменитая Алкина кенгуриная сумка на длинном ремне составили ансамбль, стройность которого оценил даже наш домашний дизайнер. Зяма, встретившийся в коридоре, окинул меня заинтересованным взором и насмешливо спросил:
– Никак, индейцы вышли на тропу войны?
– Скальпирую! – пригрозила я, но он уже отпрыгнул с моего пути.
Братишке не составило труда предугадать мою реакцию на его ехидную реплику. Всю свою сознательную жизнь я страдаю от того, что меня в лицо и за глаза называют Индуской, Индейкой, Индюшкой и так далее. Неудачная брюнетистая фотография, которая не приглянулась Трошкиной, не самый большой недостаток моего основного гражданского документа. Скверный снимок – сущая ерунда по сравнению с записью в графе ФИО: по паспорту я зовусь Индией Борисовной!
Зяма никогда не ленился меня дразнить, и в детстве я обижалась на него до слез, пока мамуля потихоньку не подсказала, что братишка просто завидует. У него ведь нет и никогда не будет одноименного океана и большой страны-тезки! С тех пор я придумала, куда отправлять Зяму с его дурацкими шуточками по поводу Индии, и уже лет двадцать посылаю его по одному и тому же адресу: в Казимирляндию! Мне представляется, что такое название могло бы носить заштатное карликовое княжество в глухом закоулке Европы. Самое подходящее место для незначительного человечка вроде нашего доморощенного остряка.
– Мою бледнолицую сестру призывает Великий Дух Маниту? – не на шутку разошелся тем временем доморощенный остряк. – А не поздновато ли?
Зяма с намеком посмотрел на свои наручные часы.
– Не позновато, ты еще вполне успеешь на вечерний дилижанс в Казимирляндию! – огрызнулась я.
Братец сразу же стушевался и ушел в кухню. Натягивая в прихожей перчатки, я слышала, как он хлопает дверцей холодильника и гремит тарелками – не иначе спешит подкрепиться перед отправкой в свой зачуханный Зяминфельд.
Злорадно улыбаясь, я вышла из квартиры и, решив не дожидаться прибытия невыносимо медлительного лифта, весело побежала вниз по ступенькам.
– Ой! – испуганно воскликнула Трошкина, неспешно поднимавшаяся навстречу мне с пустым мусорным ведром. – Кузнецова, это ты, что ли? Напугала меня! Куда это ты на ночь глядя?
– Меня срочно вызвали на работу, – важно ответила я.
– Везет тебе! – позавидовала Алка.
Я удивленно приподняла брови. Понятно, что Трошкину, которая трудится инструктором по лечебной физкультуре в стационаре наркологического диспансера, не вызывают среди ночи подкачать бицепсы-трицепсы ходячим пациентам, но как странно, что это ее огорчает!
– Мне скучно, – честно призналась Алка. – У меня DVD-плейер сломался, а новых книжек я не купила.
Подружка помялась, переложила из одной руки в другую помойное ведро и застенчиво спросила:
– Можно я с тобой пойду?
– Отвлекать меня не будешь? – строго спросила я.
– Можно я с тобой пойду?
– Отвлекать меня не будешь? – строго спросила я.
Трошкина замотала головой, как собачка, поймавшая мохнатым ухом колючку репейника. Я критично осмотрела подружку.
Выносить мусор Алка отправилась в кургузой кроличьей шубейке, из-под которой торчал подол пестрого байкового халата, в детской шапочке с помпоном, сиротских хлопчатобумажных колготах в крупную резинку и умилительных девчачьих сапожках с шерстяными гетрами. На носу у подружки зависли круглые школярские очочки в оправе из искусственной черепахи, из-под шапочки выбивались две тощие косички, в руке болталось пластмассовое ведро. Возможно, меня Алка и не будет отвлекать, но на заказчика наверняка произведет неизгладимое впечатление!
– А, ладно! – Я широко взмахнула рукой в щегольской перчатке и улыбнулась. – Скажу, что ты из нашей театральной труппы, актриса-травести! Пойдем, чудо мое, только ведерко оставь, оно тебе ни к чему, разве что к нему еще лопатка найдется и формочки для куличиков!
– Кстати, о куличиках! – оживленно защебетала Трошкина, поспешая следом за мной во двор, где уже ожидала машина такси. – Дениска-то тортик не доел, еще кусочек остался!
– А вот о нем я не желаю больше слышать ни слова! – запнувшись на полушаге, решительно объявила я.
Алка замолчала и снова заговорила уже только в такси.
– Не верю! – совсем как Станиславский, заявила она, что-то сосредоточенно обдумав. – Ты больше не желаешь слышать о тортике?! Не верю!
– Я не желаю ни слова слышать о Кулебякине, – объяснила я.
Алка сочувственно посмотрела на меня и кивнула каким-то своим мыслям. У нее в относительно недавнем прошлом тоже был один кавалер милицейского происхождения, и тоже капитан, между прочим. Они страстно любили друг друга почти две недели, уже жили вместе, но вскоре Трошкина начала жаловаться, что ее милый суров, груб, нечуток, твердолоб и деспотичен. Перечисляла, в общем, профессиональные качества типичного мента! Любовная лодка разбилась о каменную крепость милицейского характера, и с тех пор Алка не торопит меня под венец с Денисом. Помнит о своем горьком опыте.
– К черту Кулебякина, давай закроем эту тему! – попросила я.
Тему Трошкина послушно закрыла, а рот – нет, и все двадцать минут, пока мы катили по адресу нового клиента «МБС», я вынуждена была слушать Алкины неумеренные восторги по поводу сказочного зимнего пейзажа за окнами машины – девственно белого свежего снега, золотых фонарей и искрящихся сугробов. Замолчала моя словоохотливая подружка только после того, как при выходе из такси, остановившегося в досадном отдалении от золотистого фонаря, по колени провалилась в искрящийся сугроб и набрала в свои гетры по полфунта девственно-белого свежего снега. Подмоченные ноги здорово испортили Трошкиной настроение, она сразу же сделалась сердитой и озабоченной и огорошила мужчину, открывшего нам дверь по нужному адресу, неожиданным вопросом:
– У вас батареи нормально работают или как?
– Батарейки? – озадаченно повторил невысокий парень с приятным лицом, пятясь в глубь просторной прихожей под натиском мелкой Трошкиной. – А вы что, будете использовать в работе электроприборы?
– Не исключено, – веско сказала я, вдвигаясь следом за Алкой. – Добрый вечер. Кто тут Андрей Аркадьевич? Мы по его вызову, из агентства, по поводу вечеринки.
– Я понял, – сказал парень.
Он смерил меня откровенно одобрительным взглядом и рассеянно пропустил с фланга Трошкину, неудержимо рвущуюся к батареям центрального отопления.
– Андрей Аркадьевич ждет вас. Прошу!
Молодой человек помог мне снять тулупчик, подождал, пока я освобожусь от шляпы и сапог и распахнул перед нами остекленную дверь из светлого африканского дерева с вкраплениями цветной смальты. Мы прошли в большую комнату – то есть это я степенно прошла, а подмоченная Трошкина суетливо юркнула.
Помещение было квадратным, а все в нем – каким-то кубическим. Диваны и кресла, обтянутые примитивной сермяжной тканью, цветом и фактурой напоминающей древнюю льняную простыню, имели такую форму, словно их скоренько и без затей собрали из простейших деталей детского конструктора. С потолка на шнуре, подозрительно похожем на бельевую веревку, свисали осветительные приборы в виде гирлянд бумажных кубиков. Корпусная мебель была представлена низкой горкой отчетливой квадратно-гнездовой формы, и самый большой проем в ней занимал прямоугольный экран домашнего кинотеатра. На квадратном ковре, цветом и видом напоминающем линялую, в колтунах сивой шерсти болонку, стоял низкий стол – тоже квадратный, с крепкими ногами, которые заставили меня вспомнить ненавистный со школьных лет физкультурный инвентарь – «коня». На столе стояла керамическая тарелка, такая косая и кривая, словно лепивший ее гончар страдал церебральным параличом в тяжелой форме. Вид у тарелки был столь жалобный, что у меня прямо руки зачесались достать кошелек и бросить в нее пару монеток, однако внутренний голос подсказывал, что делать этого не стоит. Опыт общения с Зямой заставлял предположить, что организованное пространство данной комнаты за большие деньги создано каким-нибудь модным дизайнером.
– Не иначе эксклюзивная авторская работа! – глядя на кривобокую и помятую миску, пробормотала я.
– Что? – не расслышал наш провожатый.
– Артефакт! – громко сказала я.
– Фак, фак! – в режиме ответного приветствия весело отозвался на мои слова квадратный парень, которого я в первый момент не заметила, посчитав предметом мебели.
Я холодно посмотрела на него, и под моим взглядом невоспитанный малый быстро перестал светиться радостью непонятной и сомнительной природы, как большой китайский фонарик, не имеющий документов сертификации.
– Не обращайте внимания на нашего Тему, он простой человек и ничего не понимает в искусстве организации праздников! – иронично сказал наш провожатый.
– Гы-гы! – осклабился квадратный тип.
Эта неинтеллектуальная реплика убедила меня в том, что квадратный Тема вообще мало в чем понимает, хотя и научился элементарно материться по-английски.
– Проходите, пожалуйста, во-он в ту комнату, там вас ждет Андрей Аркадьевич!
Вежливый молодой человек указал на межкомнатную дверь, полуприкрытую затейливо смятой тканью. Рулон сурового полотна крепился над дверью на простом металлическом карнизе, очень похожем на троллейбусный поручень.
– Алка, ты со мной? – я поискала взглядом подружку и нашла ее под окном.
Трошкина озабоченно охлопывала ладошками декоративную решетку радиатора.
– Я тут останусь, – сообщила она, решительно стянула с ног сапоги и начала пристраивать их к батарее.
– О! Стриптиз! – простодушно обрадовался квадратный дурень Тема.
Я закатила глаза, толкнула дверь, декорированную домотканым миткалевым рушником, и вошла в другую комнату.
– Здравствуйте! Я из агентства, – сказала я, быстрым взглядом сканируя помещение.
Эстетика минимализма присутствовала и здесь. Складывалось впечатление, что поработавший над комнатой дизайнер вдохновлялся известным мультяшным лозунгом «Маловато будет!»: из мебели в просторном помещении имелись только передвижной столик, тумбочка и кровать, на полу лежал блеклый узловатый ковер, наверняка дорогущий, а на ковре стоял дядечка лет пятидесяти, сухощавый, желтый и улыбчивый, как китайский дипломат.
– Здравствуйте, здравствуйте! – застрекотал он, озарив меня сиянием превосходных вставных зубов. – Это я, я Андрей Аркадьевич! Прошу вас, присаживайтесь!
– Куда же это? На кровать? – Я с сомнением покосилась на единственный предмет мебели, более или менее подходящий для того, чтобы на него присесть.
– Прошу вас! – повторил Андрей Аркадьевич. – Выпьем по бокальчику за знакомство и приступим!
Он потер сухие ручки, как гимнаст, натирающий ладони канифолью. Я перевела взгляд с желтолицего заморыша на столик, украшенный симпатичным натюрмортом из горы свежих фруктов, открытой коробочки дорогих шоколадных конфет, бутылки французского вина и пары бокалов, и не очень-то вежливо сказала:
– Поберегли бы вы себя для вечеринки!
– О, не волнуйтесь, у меня хватит сил на все! – захихикал Андрей Аркадьевич. – Берите фужерчик, берите!
Бутылка была открыта заранее, и гостеприимный хозяин быстро наполнил бокалы рубиново-красным вином.
– Наше общее здоровье! – продолжая идиотски хихикать, провозгласил он. – Ну, и за знакомство, конечно!
– Меня зовут Инна, – с запозданием представилась я и пригубила рубиновое вино.
Оно оказалось очень вкусным, и я не ограничилась дегустацией, выпила все, что мне налили.
Я еще не опустила руку с бокалом, а любезный Андрей Аркадьевич с неожиданным для его возраста проворством уже проскочил под моим локтем к столику, выкопал из фруктового развала незнакомый экзотический плод, сунул его мне в свободную руку и настойчиво заворковал: