— Но я же не знала…
Она не выдержала и разрыдалась. Алексей понял и это: виновата и ищет крайнего. Они с мадам в одинаковом положении. Если бы не жадность к деньгам, Роза Марципановна давно бы развела Эльзу с Мамоновым. При ее-то взрывной энергии! Утащила бы силой из этой квартиры. Видимо, Мамонов давал теще много денег. А теперь она рыдает и ищет, на кого бы свалить вину. Бегает по инстанциям, жалобы пишет.
— Где же вы сегодня были, Роза Марципановна? — как можно мягче спросил Алексей. Ему надо было вытянуть из нее максимум информации.
— На даче. Я там ночевала. Вдруг туда приедет Сила? Он прячется. Скрывается от правосудия. Я там оставила Анну, а сама… Мне нужно взять кое-какие вещи.
— Ах вещи…
— Надо организовать похороны. А этот мерзавец… алкоголик… — Она снова начала заводиться. Это тоже понятно: лучшего крайнего, чем Мамонов, сейчас не найти,
— Если бы вы попытались с ним договориться…
— Договориться?! С убийцей моей дочери?!
Она вскинула голову, слезы моментально высохли. «По второму кругу пошли», — подумал Алексей и загрустил.
— Но почему вы так уверены…
— А кто? — вновь перебила его Роза Марципановна. — Больше некому! Моя бедная девочка! Она была так наивна! Ну откуда у нее враги?
— Хорошо. Врагов у нее не было. А тайны были?
— Тайны?
— Вы мать. Она ведь бывала с вами откровенна?
— Да, конечно! Ближе меня у нее человека не было!
— А как же астролог и психотерапевт?
— Но это же обслуга! — Роза Марципановна презрительно пожала могучими плечами. — А я мать!
— Последний секрет, которым она с вами поделилась, не припомните? — с надеждой спросил Алексей.
— Но она сказала, что это не телефонный разговор!
Алексей вздрогнул.
— Значит, был секрет?
— Да, она говорила так таинственно. Мол, мама, скоро моя жизнь изменится.
— Любовник? Она собиралась бросить Мамонова?
— Что вы! Нет, не любовник. Я знаю свою дочь. Когда она влюблена, то ведет себя не так.
— А она часто влюблялась?
— Нет, что вы! Один раз, да и то в школе. В десятом классе. Честно говоря, я уже начала за нее переживать. Она не проявляла интереса ни к мужчинам, ни к… детям. При виде малышей всегда говорила: «Фи!» А потом появился Сила. Я так обрадовалась, когда спихнула ее с рук! То есть когда выдала замуж. Нет, это не любовник, — уверенно повторила Роза Марципановна.
— Тогда что?
— Мы с ней не успели поговорить, — пожаловалась женщина. — Только я приехала — она отправила меня в магазин. В доме, мол, нет необходимого количества продуктов. И я ее поняла. Никаких обид. Ведь я сама приучила ее к экономии! Тем более — все оплатил Сила. Потом они поехали к психотерапевту. А наутро и вовсе укатили на дачу. И опять: «Это не телефонный разговор».
— Но что-то она успела сказать?
— Да почти ничего!… «Ой, мама, я тебе такое расскажу! Только Анне не говори! Она же болтушка! А это пока секрет!» И убежала. Она собиралась рассказать мне все перед отъездом.
— Как интересно. Значит, у Эльзы Валентиновны был секрет. И она бы выболтала его, но не успела. Ее убили. А при чем здесь тогда Мамонов?
— Вы милиция — вы и думайте!
Роза Марципановна вновь заняла круговую оборону. Ненависть к зятю теперь удвоилась -ведь она не могла больше пользоваться его деньгами.
— Хорошо, хорошо. А вы не подскажете мне адреса офисов ее психотерапевта и астролога? Хотя бы номера телефонов?
— Нет. Не знаю.
— В ее блокноте записано, — тихо сказал Валентин Тлюстенхабль, внимательно прислушивающийся к разговору.
— Вечно ты лезешь! — одернула его жена.
— Но Роза! Мы должны помогать следствию.
— Где блокнот? — спросил Алексей.
Валентин Тлюстенхабль ушел в спальню и вскоре вынес оттуда ежедневник. В дорогом кожаном переплете, с тиснением на обложке: «Э. М.»
«Я не имею права его изъять, — подумал Алексей. — Без понятых. Провести официальную процедуру? Согласно букве закона? У меня на всю эту канитель просто нет времени». Он тяжело вздохнул и открыл ежедневник. Все записи были в идеальном порядке. У Эльзы Валентиновны оказался крупный детский почерк. Она делала массу грамматических ошибок, зато не делала помарок. Алексей быстро нашел все, что ему было нужно: «остролог» приходился на букву «о», психотерапевт, как ни странно, на «п». Телефоны и адреса.
Переписав оные, ежедневник он все-таки вернул. Оперативно-розыскные мероприятия по этому делу проводят другие. Вот пусть они и изымают. Но что-то не торопятся. Правильно: куда им торопиться? Они отрабатывают версию «убийство на бытовой почве». В роли главного подозреваемого выступает супруг. Доказать, что убил он, гораздо проще, нежели отследить все контакты Эльзы Валентиновны за последние, скажем, полгода.
— Я не прощаюсь, Роза Марципановна, — сказал Алексей, открыв входную дверь.
— Не надейтесь: заявление я не заберу! Давно пора навести у вас порядок!
—У вас?
— В милиции!
— Вы будете наводить? — Леонидов прищурился.
— Общественность!
— Но в вашем лице? В депутаты будете баллотироваться?
— Да что вы себе позволяете!
— Звучит как оскорбление, да? Совершенно с вами согласен!
И Алексей повернулся к ней спиной.
— Я вас провожу, — сказал ему вслед Валентин Тлюстенхабль.
На лестничную клетку они вышли вместе.
— Моя жена — женщина прямолинейная, — вздохнул тесть Мамонова, поправив клетчатый фартук. -Против нее надо действовать хитростью. К примеру, надо сказать: «Иди, жалуйся. Пиши, звони». Тогда она назло никуда не пойдет.
— Сомневаюсь. Кстати, как вас угораздило на ней жениться?
— Я сам этого не понял. — Собеседник развел руками. — Осторожный, неглупый человек, мой зять, -и тот попался. Женился же он на Элечке. Мои женщины… — Он с опаской оглянулся на дверь. — Они могут загипнотизировать. Я уже не говорю о напоре, с которым… В общем, это было наваждение. Она… Забеременела. Вот я и…
— Значит, ненависти к зятю вы не испытываете?
— Сила — несчастный человек. Когда я видел его в последний раз, он был измучен и болен. Я тоже когда-то крепко пил. — Валентин Тлюстенхабль тяжело вздохнул. — Но потом понял, что это не выход. Посмотреть вокруг — так получается, что с тобой случилось далеко не самое страшное. Вот теперь случилось, когда умерла младшая дочь. И теперь уж мне вряд ли дождаться внуков. Остальное пустяки. У моей жены, кроме недостатков, много неоспоримых достоинств. Она замечательная хозяйка. Рачительная, энергичная женщина. Готовит, стирает, убирает, делает ремонт в квартире. Пробивная, чего у меня уж точно нет. Она достанет любую справку, добудет любую бумагу. Кричит, да. Но если с ней не спорить, не давать ей повода… Элечка со временем стала бы такой же, как ее мать.
— Вот этого он и боялся! Ваш зять. Скажите, а с вами младшая дочь не делилась секретами?
— Нет. Она равнодушна к мужчинам. Была. Даже к отцу. Но насчет любовника я бы с такой уверенностью не говорил. Что его не было.
— Почему?
— Я нашел книги… в ванной комнате. У нее привычка с детства: читать, лежа в ванной, наполненной пеной. Мать всегда на Элечку ругалась, говорила, что она портит книги. Но она все равно читала. Я нашел… — Он тяжело вздохнул. — Переводные любовные романы. Глупые, слезливые. Сказки, одним словом. Так вот: там пометки. На полях. А некоторые фразы подчеркнуты.
— Она конспектировала переводные любовные романы?!
— Согласитесь, что это неспроста.
— А цитаты мне не подберете? Какие именно мужчины ее интересовали? Цвет глаз, волос? Что высокие, я уверен. А черты характера? Впрочем, они все одинаковы в этих романах. Умный, красивый, сильный, добрый. Хороший спортсмен, преуспевающий бизнесмен. В крайнем случае адвокат. Это опустим. Давайте внешность.
— Я попробую.
— Валя! — раздался из-за двери отчаянный крик Розы Марципановны. — Где ты там?!!
— Пошел, — покорно сказал Валентин Тлюстенхабль.
На прощание Алексей крепко пожал ему руку. Выйдя из подъезда, сверился с записями и решил, что в первую очередь надо навестить психотерапевта. Василису Ивановну. Ее офис расположен гораздо ближе, чем офис астролога Венеры… Гелиевны? Прекрасное имя! Прекрасное! С таким именем надо работать только астрологом! Хотя астролог — это не профессия, а призвание.
Итак, он ехал к психотерапевту. Тайна Эльзы Валентиновны не давала покоя. И Мамонов сказал: глупышка могла выболтать секрет, даже не догадываясь о том, что кого-то подставляет. Мать не знала о тайне. Вернее, не успела узнать. Но Эльза Валентиновна наверняка исповедовалась своему психотерапевту.
Алексей уже мысленно нарисовал портреты обеих женщин. Полная уютная Василиса Ивановна, русая коса через плечо, и высокая худая брюнетка Венера Гелиевна. Советчицы и самые близкие подруги ныне покойной красавицы Эльзы.
В первом офисе его встретила очаровательная секретарша.
— Все время Василисы Ивановны расписано, -предупредила она. — Через сорок минут у нее клиент.
— А сейчас?
— И сейчас клиент.
— Я из милиции. Вот мои документы.
— Сеансу нельзя мешать.
— А когда он выйдет? Клиент? Мне надо минут десять от силы. Я вклинюсь между сеансами.
— Но…
— Я подожду.
Алексей занял позицию у двери кабинета. Девушка занервничала. Минут через десять дверь открылась, и из кабинета нервно поправляя воротничок белоснежной блузки, выскользнула дама бальзаковского возраста. Скользнув по Леонидову безразличным взглядом, она направилась к выходу.
— Всего хорошего! — прощебетала секретарша.
В этот момент на пороге появилась худющая брюнетка. На ее кремовой блузе в беспорядке рассыпались иероглифы.
— Алла, что там у нас?
— Через двадцать минут клиент, но…
— Мне достаточно двадцати минут, — сказал Алексей, поднимаясь.
«А туда ли я попал? — подумал он, глядя на брюнетку. — Это Василиса?» И на всякий случай уточнил:
— Василиса Ивановна?
— Да, это я, — сухо сказала брюнетка. — Но я не могу вас принять.
— Да можете! Можете, Василиса Ивановна! Я из милиции.
— Из…
— Не надо пугаться. У меня к вам пара вопросов. Повторяю: мне хватит двадцати минут. Даже десяти.
— Алла, если придет клиент, — Василиса Ивановна судорожно сглотнула, — отвлеки его. Предложи чай, кофе. Не здесь.
— Я поняла.
— Боитесь, я вам всех клиентов распугаю? — все так же весело сказал Алексей.
— Заходите. Только быстро.
Зазвенел колокольчик над входной дверью. Милое изобретение. Особенно бьет по нервам, когда магазин пуст, а ты ничего не собираешься покупать — только посмотреть. Кажется, клиент уже был здесь. Секретарша занервничала и кинулась наперехват. Алексей зашел в кабинет, и Василиса Ивановна поспешно захлопнула дверь.
— Что вы хотели?
— Может, присядем?
— Хорошо.
Она села за стол, Алексей опустился на стул напротив.
— Вы еще не знаете, что с вашей подругой случилось несчастье? Или уже знаете?
— С какой подругой?
— С подругой и клиенткой. Я имею в виду Эльзу Валентиновну Мамонову. Поэтому я к вам и пришел. Мне хотелось бы узнать…
— Да, я ей звонила! Ну и что?
— Когда звонили?
— Позавчера.
— В день, когда ее убили?
— Ну и что?
— Да, собственно…
Распечатки телефонных звонков Эльзы Валентиновны у него не было. Но сидящая напротив женщина об этом не знает. Кажется, она напугана. Даже документы не спросила. И не удивилась: почему милиция, зачем милиция? Сразу начала защищаться, то есть атаковать. «Да, я звонила, ну и что?» Леонидов решил блефовать.
— На даче у Мамоновых в тот день был гость. Или гостья. Вы звонили, чтобы договориться о встрече?
— Но разве… Разве есть запись этого разговора? -сообразила она. — Откуда вы можете знать, о чем мы договаривались?
— А о чем еще клиент может договариваться со своим психотерапевтом, как не об очередном сеансе? Или внеочередном? Кстати, вы ей звонили или она вам?
— А разве вы этого не знаете? Кто кому звонил? Разве у вас нет распечатки всех ее звонков? И вообще, кто вы такой?
Он понял, что допустил ошибку, и полез за документами. Она не столько читала, сколько думала. Пауза была слишком уж долгой. Возвращая ему документы, Василиса Ивановна размеренно сказала:
— Вы правы: мы договаривались об очередном сеансе. Но Эльза на него не приехала. С ней случилось… несчастье. Я ничем не могу вам помочь.
— Да можете! Можете, Василиса Ивановна! Она ведь все вам рассказывала. Делилась секретами. Я знаю: у нее был секрет. Кому как не вам все о ней знать? У нее что, был любовник?
— Любовник?
— Да. Любовник.
— Извините, но…
— Не извиню. Уже не конфиденциальная информация. Человека убили. Возбуждено уголовное дело. Никаких тайн больше нет. Вам понятно?
— Это была добрая, честная женщина, — медленно, с расстановкой сказала Василиса Ивановна. — Немного наивная, но… Ни в каком криминале она замешана не была.
— Я и не спрашиваю о криминале! Я спрашиваю о любовнике. Это ведь не криминал — иметь любовника?
— Это необходимость, — Василиса Ивановна усмехнулась, — граничащая с криминалом. Иногда ради любовника приходится идти на такие жертвы, что… — Она тяжело вздохнула. — Эльза любить не умела. Ее чувства спали. Ее брак был и удачен, и неудачен одновременно. Я не знаю, что было бы для нее лучше: любить или остаться с мужем. Ни для кого не секрет, что любви между ними не было. Тем не менее это был во всех отношениях гармоничный брак. Они прекрасно друг друга дополняли. О каком любовнике вы говорите?
— А что вы можете сказать о ее муже? Он ведь тоже ваш клиент?
— Откуда вы знаете? Да, клиент. У него серьезные проблемы. Он пьет. И много пьет. У него уже начались галлюцинации… — Она сглотнула. — На почве алкоголизма. И кроме того, навязчивая идея. Он приходил сюда неделю назад и говорил, что мечтает о смерти жены. Я не удивлюсь, если…
— Никто не удивится. Вы не исключение.
— Извините, но у меня нет времени, чтобы продолжать этот разговор. У меня клиент. Он платит большие деньги. Это очень богатый человек, и он не любит ждать. Поймите меня правильно…
— Я понимаю. Когда мы сможем побеседовать?
— Надо заранее оговорить время. Я очень занята.
— В прокуратуре вас устроит? И не со мной, а со следователем.
— В прокуратуре? — Она вздрогнула.
— Я же вам сказал: возбуждено уголовное дело.
— Да-да. А можно… Можно в другом месте? Приходите вечером.
— Куда? Сюда?
— Да. Сюда.
— Боюсь, вечером у меня будут другие дела.
— Приходите завтра. А сейчас… Поймите меня правильно! — Она встала, давая понять, что разговор окончен.
— Хорошо.
Он тоже поднялся и направился к двери. При виде его перепуганная секретарша вскочила.
— Где клиент? — одними губами спросила стоящая за спиной у Леонидова Василиса Ивановна.
— В комнате отдыха. Я отнесла ему чай с жасмином.
— Хорошо.
— Я не прощаюсь, — повторил свою коронную на сегодняшний день фразу Алексей и направился к выходу.
У подъезда новехонького здания, в котором Василиса Ивановна арендовала помещение под офис, в ряд стояли сверкающие дорогие иномарки. Краем глаза Алексей заметил огромный черный джип и подумал: «Вот на таком ездит Сила Игнатьевич Мамонов. Который сейчас на работе».
И направился к метро.
Под землей он провел минут десять, не больше. И невольно усмехнулся, подумав: «А сколько бы мне пришлось ехать, если бы я был на своей машине? Народу здесь много, это да. Но еще не вечер, а потому терпимо. Какой-нибудь час — и рабочий день в большинстве офисов закончится. Вот тогда и начнется…»
В офисе астролога Алексея встретила хорошенькая секретарша, как две капли воды похожая на предыдущую. «Близняшки?» — подумал он, но приглядевшись, понял, что ошибся. Эта девушка была более блондинка и менее модель. Просто выражение лица у обеих секретарш было одинаковое.
— Венера Гелиевна занята, — сразу предупредила девушка.
— Я знаю: у нее клиент. Но я не отниму много времени.
— Надо записываться. За неделю.
— Я понимаю. Но нам, сотрудникам милиции, предсказать за неделю, когда случится очередное ЧП, невозможно. Не то что вам, часовым у небесных светил, — витиевато выразился он.
— Вы что — из милиции? — девушка напряглась.
— Да. А что, не похож? — Алексей расправил плечи.
Она тут же нажала на кнопку:
— Венера Гелиевна, к вам пришли.
Как открылась дверь, Алексей не слышал, но откуда-то из синих сумерек вдруг раздался бархатный женский голос.
— Рада видеть вас… Именно сегодня, сейчас, в эту минуту звезды…
— Это из милиции, — предупредила секретарша.
— Из милиции?
И на свет выступила невысокая полная женщина в деревенской юбке: пестрая ткань, многочисленные оборки. Через правое плечо на грудь перекинута толстая русая коса. «А я не ошибся, мысленно нарисовав их портреты, — подумал Алексей. — Только перепутал. Почему-то астролог выглядит как психотерапевт, а психотерапевт как астролог». Он уже понял, что клиента у Венеры Гелиевны сейчас нет. Видимо, астрологи не так загружены работой, как психотерапевты. Но секретарь всегда говорит, что запись на неделю вперед. Это повышает рейтинг. Чистой воды психология: кто ж пойдет на прием к человеку, к которому не ломится народ? Мы все привыкли получать по записи. Нет записи — нет дефицита. Нет дефицита — товар залежался, потому что он не высшего сорта и вообще некачественный. Хочешь преуспеть — организуй дефицит. Когда публичный человек вошел в пике глубокого пиара и его лицо мелькает в газетах и журналах через день, каждая статья о нем непременно предваряется словами: «Он (а) не общается с журналистами и не дает никаких интервью, и только для нашего издания сделал (а) исключение…»