Станислав несколько раз повторил: мол, хочет разобраться, что вообще происходит, кем и для чего задумано. Ей, честно говоря, до сих пор было все равно, лишь бы оставили в покое. Она не верила в существование Плана и считала, что происходящее не имеет четкой взаимосвязи, но теперь ее взгляды поколебались. Нужно посоветоваться со Станиславом или не стоит?
Катя кончила обрабатывать рану, туго перебинтовала голову и вывела Коломенцева из гипнотического транса.
– Что же вы дальше делать будете? – поинтересовалась она.
– Не знаю. – Коломенцеву, казалось, было наплевать, что с ним может случиться. Он находился под впечатлением пережитого. – Как это возможно? – испуганно спросил он у Кати. – Гипноз?
Она пожала плечами:
– Можно называть и так. Дело сейчас не в этом. Вашей жизни грозит опасность.
– За последнее время моя жизнь не раз подвергалась опасности, – грустно усмехнулся Коломенцев.
– И все же вам нужно исчезнуть из города.
– Мне в общем-то некуда бежать. Да и смысл? Все равно найдут.
– Как же они вышли на вас?
– Надо думать, доложил этот рыжий молодец – Жданко. Кстати, неудавшийся убийца сообщил, что парень как будто погиб.
– Он не соврал, – подтвердила Катя.
– Как же это случилось?
– Попал под паровоз.
– Случайно?
– Да как вам сказать… Не совсем.
– Да бог с ним. Объясните лучше, с чего это вы проявляете ко мне участие?
Катя слабо улыбнулась:
– Вы отказываете мне в милосердии? Но ведь я медик.
– Только поэтому?
– Откровенно говоря, я чувствую себя виноватой перед вами. Тот, первый раз, когда вы в булочной залезли в сумочку к женщине, да и второй, на мосту… Признаюсь, не обошлось без моей «помощи».
– Значит, я все-таки прав?
– В чем?
– Ну в том, что вы умеете управлять чужим разумом.
Катя внимательно посмотрела на Коломенцева.
– Управлять, – уж слишком громко сказано. Я могу внушить определенные мысли или подтолкнуть к нужному мне действию. Но, откровенно говоря, и сама не знаю, насколько далеко простираются мои возможности. Действия в отношении вас продиктованы прежде всего личной безопасностью семьи. Да поставьте себя на мое место. Неужели вы бы не прореагировали так же, как я, если бы в вашу жизнь лезли безо всяких церемоний. Мои способности в данном случае не играют роли. Я – обычный человек и хочу, чтобы меня не трогали. Но, чувствую, не получится. События разворачиваются. Эти люди, которые хотели убить вас…
– Один человек, – перебил ее Коломенцев.
– Их двое. Они также намерены уничтожить и нас. Меня с братом и Донских.
– Даже так!
– Именно. Конечно, можно и их… Того… Но приедут новые. В живых нас не оставят. Впрочем, как и вас.
– Что же делать?
– Как я понимаю, есть два пути. Можно бежать. Уехать, затеряться, сменить в конце концов имя… Это сложно и не особенно надежно. Все равно рано или поздно найдут. Но есть и второй путь: обыграть их, приняв навязанные правила игры. Действовать их методами. Рыжий лично на меня произвел приятное впечатление. Нормальный парень, но затесался не в свое дело. Сидел бы в Москве… Ладно. И вот вы тоже. Я никак не могу понять вашу роль во всем этом деле. Кто вы? Зачем вам это нужно? Я не верю в случайность. Возможно, вам кажется, что вы действуете по наитию. Может, имело место нечто такое, что все объясняет?
– В последнее время я и сам об этом много думал. Особенно после встречи с рыбаком…
– С каким рыбаком?
– Когда я ездил к человеку, обнаружившему дневники, к Олегову, я случайно на озере познакомился с одним стариком. То есть я встречал его и раньше, но никак не мог подумать, что и он причастен к данной истории.
– Нельзя ли поподробнее об этом человеке?
– По возрасту он одних со мной лет или чуть постарше. На первый взгляд, совершенно рядовой субъект, так сказать, – из народа. Но это только на первый взгляд. Оказалось – совсем не прост. Такого мне наговорил, что волосы дыбом встают.
– Например?
– Ну, например, что он – агент гестапо или еще какой-то фашистской секретной службы, засланный в Россию именно с целью приглядывать за детьми, привезенными из Праги. Кстати, он сказал мне, что детей не двое, а четверо. Кроме того, по словам старика, его фамилия Чекмазов, именно он инициировал события, наведя этого историка – Олегова – на дневники. А уж от Олегова все и пошло.
– Все пошло не только от Олегова, – возразила Катя. – Наш покойный знакомец – Жданко, да и новая парочка убийц явились безо всякой связи с находками Олегова.
– Вы так думаете?
– А у вас другие сведения? Жданко мне рассказывал, как будто в Праге нашли некие бумаги, проливающие свет на наше происхождение. Как будто бумаги эти – донесение или рапорт, датируются тридцать девятым годом.
– Но появились они именно сейчас, как и дневники Пеликана. Почему именно сейчас? А не раньше или позже?
– Станислав Донской тоже считает, что бомба имеет два запала, – задумчиво произнесла Катя. – Хорошо, продолжайте. Что еще говорил этот рыбак? Как он объяснял, почему выбрал именно данное время?
– Ничего определенного он не сообщил, сказал только, что хотел активизировать события. Неясно говорил о Донских: мол, разбогатели с помощью сверхспособностей, про вас…
– А про меня что?
– Вроде вы расправились с некими уголовниками, причем очень жестоко: разорвали их собаки… Что-то в этом роде.
– Так, – сказала Катя, – так. – Она прикусила губу и сощурилась. – Дальше!
– Потом он сказал, что вначале принял меня за Посланца.
– Какого Посланца?
– Якобы Пеликан часто говорил, что должен прибыть Посланец.
– Так он был знаком с Пеликаном?
– Выходит, что так. Но, по его словам, на Посланца я не похож…
– Почему не похож?
– Ну, какой я Посланец?! Если бы я был действительно им, то, наверное, знал бы об этом. Хотя…
– Что, хотя?
– В последнее время мне кажется, что я попал в Тихореченск вовсе не случайно.
– Объясните?
– Я и сам толком не могу сформулировать причины такого чувства. Как будто нечто произошло. Пытаюсь вспомнить – и не могу.
– Ладно, оставим это. Что еще вам говорил тот человек?
– Главное – зачем он со мной вступил в контакт. Попытка завербовать меня к себе в помощники, так сказать, в подручные. Но я ответил, что с германскими шпионами сотрудничать не намерен. С тем и откланялся.
– Возможно, что и зря отказались.
– Почему зря? Я действительно не собираюсь с ним сотрудничать.
– Так вот! – твердо произнесла Катя. – С ним обязательно нужно увидеться. Конечно же, он знает больше, чем говорит. У вас есть его адрес?
– Не удосужился узнать. Но я часто его встречаю. К примеру, когда мы с вашим братом… Там, на мосту…
– Он и там присутствовал?!
– Ну да. И в поезде я его неоднократно встречал.
– Интересно. Хорошо. Так вот. Вы отправитесь в это самое Забудкино и постараетесь разыскать этого Чекмазова. Поговорите с ним, скажите, что передумали и готовы сотрудничать…
– Но я…
– Не перебивайте. Соглашайтесь на все, я думаю, от этого зависит не только наша, да и ваша жизнь, но и… – Она осеклась. – Вас будет сопровождать мой братец. Он не отойдет от вас ни на шаг. Если этот Чекмазов будет выражать недовольство, твердо стойте на своем: Валентин обязательно должен быть при вас. Можете рассказать Чекмазову про рыжего и про ваши последние приключения. Вообще можете говорить ему все.
– Но как же? Я вовсе не желаю. Этот человек мне несимпатичен.
– Придется пересилить себя. Я, конечно, могу вас заставить иным способом, но не хочу. Так что лучше всего действуйте осознанно. Кроме того, вам необходимо исчезнуть из города, вот в Забудкине и посидите.
– А если я его не встречу?
– Рано или поздно он там появится и, скорее всего, сам найдет вас. Снимите комнату и поживите. Денег я дам.
– Деньги у меня есть, – обиженно произнес Коломенцев.
– Вот и отлично. А можете у своего приятеля остановиться. Кстати, что он за человек?
– Это вы про Олегова? – Коломенцев смутился. – Дело в том, что мы с ним, как бы это сказать помягче, поругались.
– Из-за чего же?
– У меня с его женой… как ни странно, случился небольшой роман.
– И вы, что же, сами признались ему в этом?
– Как можно. Это она сказала… Глупо, конечно.
– Да уж. Так что за человек Олегов?
– Такой… Типичный интеллигент. С комплексами, трусоват, да и подловат к тому же. Это он рассказал обо мне Жданко. Тот напугал его всякими карами, ну Олегов и не выдержал. А вообще-то он сам нашел меня через одну старушку.
– Старички, старушки… Кто такая?
– В библиотеке работает. Моя хорошая знакомая. Очень почтенная женщина, старой, так сказать, закваски. Дело в том, что я попросил ее, – если кто будет интересоваться оккультной темой, адресовать такого человека ко мне.
– Вот как? И многих она адресовала?
– Только Олегова. Он нашел дневники Пеликана, заинтересовался, все-таки историк, пришел в читальный зал… Марта Львовна и направила его ко мне.
– Вот как? И многих она адресовала?
– Только Олегова. Он нашел дневники Пеликана, заинтересовался, все-таки историк, пришел в читальный зал… Марта Львовна и направила его ко мне.
– А вот с его женой?.. Это как же получилось?
– Я что же, должен и об этом рассказывать?
– А почему нет?!
– Но ведь это некрасиво!
– Я вас не спрашиваю о деталях. Мне интересно, как все развивалось.
– Получилось совершенно неожиданно. Я даже и повода-то никакого не давал.
– Она, что ли, проявила инициативу?
– Давайте оставим эту тему.
– Давайте. И все же пару слов про Олегова. Вы считаете его случайной фигурой?
– Конечно! Никаких сомнений.
– Ладно, закончим. Итак, вы прямо сейчас отправляетесь с Валентином на вокзал. Последний пригородный поезд отходит, по-моему, часов в десять, у вас в запасе не так уж много времени. Валентин! – позвала она.
Валек явился на зов, словно верная собака, даже язык от усердия высунул.
– Вот что, братец. Поедешь с нашим новым другом на дачу. Поживешь там, сколько нужно будет. Я думаю, ты понимаешь, в городе вам оставаться нельзя. Но главное не в том, что вам нужно скрыться. Необходимо найти одного человека. Он знает, кого. Твоя задача – быть всегда при нем. – Катя кивнула на Коломенцева. – Особенно когда найдете этого человека. Ты понял?
– Ну!
– Отправляйтесь.
– А ты?
– Сейчас не во мне дело. Найдете этого человека, там видно будет. Но это сейчас очень важно.
ГЛАВА 20
А что же происходило с другим действующим лицом нашего повествования, с тем самым Егором Олеговым, о котором столь заинтересованно расспрашивала Катя? В тот самый день, когда Коломенцев и Валек пережили невероятную опасность, историк спозаранку отправился в библиотеку. С чего это его потянуло в сей очаг культуры? А вот с чего. Измена жены – да еще с кем! – со стариком, – потрясла аспиранта кафедры истории КПСС до глубины души. Более того, ну повинись перед ним Людмила, ну хотя бы соври, что стала жертвой насилия, ему было бы много легче. Но неверная жена обставила все так хитро и подло, что выходило – он, именно он – виновник ее непристойного поведения. «Черствость, холодность, занудство…» – припомнились ему слова жены. Это он-то зануда?! Бред! Если бы он был занудой, разве тянулись бы к нему дети? Ведь они его любят: и Танечка, и особенно Васька. Мальчишка льнет к отцу. При воспоминании о детях на глазах Олегова выступили слезы. «И какова?! – Он снова вернулся к поведению жены. – Сразу же заговорила о разводе. Если вот так, без прелюдий, без оправдания, значит, не любит! А в свое время сколько слов… Все лгала!..» Так угрюмо размышлял историк, в одиночестве пребывая в пустой квартире. У него и мысли не рождалось вернуться на дачу. Все кончено! Любовная лодка… – ну и так далее.
Кроме того, к горечи утраты добавилась и постоянная изжога от потребляемой в больших количествах консервированной пищи. В основном подобной пищей являлись различные виды рыбы в томатном соусе, как то: килька в томатном соусе, лещ в томатном соусе, щука в томатном соусе и даже сом в томатном соусе. Все это запивалось чаем, то дегтярно-черным, то жиденьким, напоминающим по цвету прокисшее пиво. К сожалению, историк не умел рассчитывать количество заварки. Но Олегов мужественно переносил томатно-рыбную диету, вспоминая слова неверной жены: «Только и слышно: поесть, поесть…»
«Лучше я скончаюсь от избытка фосфора в организме, чем явлюсь на поклон в Забудкино», – размышлял он без тени юмора. Однообразное меню еще кое-как было можно перенести. Но как перенести одиночество?! Жара, пыльный город увеличивали дискомфорт.
Лучшее спасение от скуки – работа, вспомнил историк чье-то изречение. Не начать ли заниматься давно заброшенной диссертацией? Но институтская библиотека, как он уже убедился, не работала. Придется сходить в «публичку».
Егор отыскал в куче нестираного белья более-менее чистую рубаху, критически оглядел мятые брюки, решив, что сойдет. Носки по случаю жары он решил не надевать. Прикрыл лысину соломенной шляпой и отправился в путь.
После уличного зноя прохладные залы библиотеки навевали мысль об оазисе. Эх, если бы поселиться прямо здесь – грустно размышлял Олегов – рядом с величайшими творениями человеческого духа. То-то было бы покойно! Однако библиотеки пока еще не были приспособлены для проживания отдельных индивидуумов. Нетвердой поступью он вошел в читальный зал. Здесь не было ни души. Олегов достал из кармана длиннейший список литературы, подошел к стойке выдачи книг и громко кашлянул.
Из недр хранилища выплыла приятная старушка, которую аспирант тотчас же узнал. Это была милейшая Марта Львовна, та добрая женщина, которая помогла ему в прошлый раз выйти на след подлеца-мукомола. Лучше бы она этого не делала.
– Добрый день, – приветствовала она Олегова. – Как поживаете? Удалось ли что-нибудь разузнать?
– Это вы о чем?
– Да об Игоре Степановиче. Ведь в прошлый раз вы интересовались оккультной литературой. Я вас хорошо запомнила и направила к нему – к Коломенцеву.
– На мое несчастье, – неожиданно для себя признался Егор.
– А что случилось? Да на вас лица нет!
– Ох! – вздохнул Егор. – За это время столько всего произошло.
– Да неужели? А я ничего не слышала.
– Откуда вам-то услышать. Впрочем, это не имеет никакого значения.
– Да как же не имеет?! Я вот вижу, вы не в себе. И чувствую, вроде и моя вина в этом есть. По вашему не особенно любезному тону. Так уж поясните, если это, конечно, возможно.
Олегов сорвал с головы шляпу и нервно закомкал ее в руках.
– Не знаю, как и начать…
– Не тушуйтесь. Расскажите все как есть, облегчите душу. Я отчетливо вижу, вы страдаете.
– Понимаете, – сбивчиво заговорил Егор, – я пошел… Нет. Не с этого. Мы вместе… Опять не то! – Он сглотнул слюну и всхлипнул.
– Да вы, сударь, вовсе не в себе. Пойдемте со мной, сюда, за стеллажи. Идемте, не стесняйтесь. Здесь и посидим, никто мешать не будет. Поведаете мне все, что с вами случилось.
Старушка взяла Егора за руку и как ребенка повела его за собой в глубины книжного царства. Он покорно следовал за ней, в глубине души осознавая, что давно пора с кем-нибудь поделиться своим горем.
Марта Львовна привела его в какой-то крошечный закуток, где было совершенно темно, усадила за столик, зажгла лампу под зеленым абажуром и уселась рядом.
– Рассказывайте! – настойчиво сказала она, продолжая сжимать ладонь историка.
– Мне изменила жена, – просто сказал Егор.
– Что вы?! – всплеснула пухлыми ручками библиотекарша. – Не могу поверить.
– Да вы же ее не знаете! – вырвалось у Егора.
– Ну и что ж. Зато я знаю вас.
«Откуда она меня знает, – подумал историк, – второй раз в жизни видит…»
– Да, я вас знаю, – продолжила Марта Львовна. – И дело не в том, что мы едва знакомы. Людей я распознаю с первого взгляда и, поверьте, составила о вас определенно устойчивое мнение. Такому человеку, как вы, жена изменить не может.
– Почему это? – опешил Егор.
– А по благородству. Да как же можно?!.
– А вот изменила! – ожесточенно произнес Егор. – Сама призналась… И знаете с кем? С Коломенцевым!
Старушка всплеснула руками.
– Что вы такое говорите?! Да Игорь Степанович – чистейший человек. Таких теперь не встретишь! Он не мог!
– Значит, она могла, – веско сказал Егор.
– Горе-то, горе…
– Нет, вы погодите! – вскричал историк. – Чистейший, благороднейший!.. Почему тогда?.. И ведь мы в браке не первый год, детишки имеются, а она: «Скучный… нудный…» – это я, значит, скучный.
– Н-да, – сказала Марта Львовна с величайшим сочувствием, – подлинная трагедия. Погодите-ка минутку… – Она сорвалась со своего места, затопала, как сердитый ежик, но тотчас вернулась, держа в руках бутылку коньяка и тарелочку.
– Вот держу на случай, если у кого сердце прихватит… Нет, знаете ли, средства лучше рюмки хорошего коньяка. Этому меня покойный батюшка еще в детстве научил, царствие ему небесное. Сейчас, голубчик, не волнуйтесь. – Она поставила на столик две рюмки, сноровисто раскупорила бутылку, налила по полной.
– Давайте-ка.
Несколько изумленный Егор машинально взял рюмку и проглотил обжигающую жидкость.
– Закусите вот апельсинами. Консервированные, из братского Китая. Превосходно освежают.
Олегов взял дольку. Апельсины и правда были хороши.
– Теперь еще по одной, – всегда нужно для разговору сразу две замахнуть. Батюшка покойный часто повторял: «Первая – колом, вторая – соколом…» Правда, это он про водку говорил…
Выпили по второй. И, странное дело, Егору неожиданно полегчало. Было ли это следствием употребления алкоголя, или причиной тому явилась добрая женщина, отнесшаяся к беде Егора, как к своей собственной.
– Спасибо вам, – растроганно произнес он.
– Да за что спасибо? Лучше расскажите.
И Олегов принялся рассказывать о своих мытарствах. В ходе повествования милейшая женщина то всплескивала ручками, то прикладывала пухлую ладонь ко рту, то издавала невнятные звуки, видимо, выражавшие негодование.