– Значит, я заслужил один поцелуй?
Не дожидаясь ответа, Рамон быстро наклонился к Камиле и порывисто поцеловал ее в губы. Девушка испуганно отшатнулась, но толмач вновь приник к ее устам, и на этот раз Камиля ответила на его поцелуй. Поцелуй был долог, но в конце его девушка вскочила на ноги и закрылась руками.
– Мы не должны… – хрипло прошептала она. – Только не с тобой.
Рамон поднялся с камня и шагнул к ней. Он обхватил девушку за плечи и прижал к себе. Она попыталась вырваться, оба крутанулись, словно в танце, покачнулись и, не удержав равновесия, повалились на траву.
Камиля упала на Рамона, и он успел подхватить ее так, чтоб она не ушиблась. Увидев прямо перед собой лицо толмача, Камиля вдруг мягко рассмеялась.
– Ты чего? – удивленно спросил толмач.
– У тебя смешное лицо! – с улыбкой ответила девушка.
И тут она, должно быть, осознала, что лежит на чужеземце, и груди ее крепко прижаты к его груди. Камиля попыталась подняться, но Рамон удержал ее. Он вдруг перевернулся, и Камиля оказалась под ним. Рамон заглянул девушке в глаза, затем поднял руку к ее лицу и нежно провел пальцами по ее щеке. Затем рука его соскользнула ниже, он погладил Камиле шею, а потом провел пальцами по ее ключице и накрыл ладонью ее грудь.
Камиля робко повела плечами, затем улыбнулась и положила ладони на плечи Рамона. И тут его губы снова нашли ее уста, а рука его скользнула к ее животу…
Камиля зажмурилась и в последний раз сильно прильнула к Рамону, чтобы продлить наслаждение. Сердце девушки гулко стучало в груди. Какое-то время ночная тишина нарушалась лишь ее дыханием и хриплыми вздохами Рамона, словно им никак не удавалось отдышаться.
– Мне так хорошо… – прошептала Камиля с улыбкой. Она снова хотела обнять Рамона, но вдруг замерла и, уставившись на что-то за спиной у толмача, воскликнула:
– Рамон!
Толмач быстро обернулся. Позади него, возле раскидистого куста тетеревятника, стояли три приземистые фигуры. Рамон быстро поднялся и повернулся к ним лицом. Один из газаров шагнул вперед и свирепо проговорил:
– Ты овладел дочерью нойона!
– Ни один чужеземец не должен касаться дочери нойона, но ты соблазнил ее! – гневно сказал второй.
Третий вытянул из ножен кривую саблю и гортанно пролаял:
– Каждого, кто посмеет дотронуться до дочери Алтука, ждет смерть! А если это сделал чужеземец, то смерть его должна быть мучительной и долгой!
Рамон положил руки на кинжалы и холодно возразил, глядя на воина, обнажившего саблю:
– Моя жизнь не многим отличается от такой смерти. Она длится уже долго и приносит мне множество мучений. Кроме того, я не просто чужеземец. Боги остановили на мне свой выбор. Я убил Фаркука и тем самым получил право голоса и право власти.
Слова толмача, казалось, повергли газаров в замешательство. Они переглянулись, словно бы говоря друг другу: «Чужеземец прав. Но что же нам тогда делать?»
Наконец самый рослый из дикарей сказал:
– Мы не станем тебя убивать, чужеземец. Хотя должны это сделать. Ты пойдешь с нами к нойону. Мы расскажем ему, что ты соблазнил его дочь. А потом мы сделаем с тобой то, что он нам прикажет.
– И не надейся на милосердие нойона, – с ненавистью пообещал второй воин. – Последнего, кто прикоснулся к Камиле, Алтук велел посадить на кол и поливать кипящим жиром.
Рамон выслушал воинов молча, и на его смуглом, миловидном лице не дрогнул ни один мускул. А когда газары замолчали, он тихо сказал:
– Да будет так.
И первым шагнул по направлению к стану. Камиля схватила Рамона за руку и порывисто проговорила:
– Рамон, любимый мой, я не…
Договорить она не успела. Высокая белая фигура стремительно выскользнула из вересового куста и с хриплым, булькающим клекотом набросилась на газаров. Первый удар белой когтистой лапы снес одному из воинов голову, второй удар распорол живот другому воину, но он не упал, а выхватил саблю и рубанул тварь по руке.
– Призрачный всадник! – в ужасе воскликнул Рамон.
Завязалась драка, но итальянец не стал ждать, чем она закончится. Он схватил Камилю за руку и быстро потащил ее прочь от ручья.
В глубине стана Рамон выпустил ее руку и выдохнул:
– Беги к отцу! Скажи, что на стан напали!
9
– Первоход, проснись!
Глеб открыл глаза и сонно уставился на Рамона, который тряс его за плечо.
– Полегче, – хрипло пробормотал он. – Какого дьявола ты меня разбудил?
– Первоход, нам надо бежать!
– Куда бежать? – проговорил Глеб осипшим со сна голосом. – Зачем?
– На лагерь газаров напали белые твари! Те, кого ты называешь Призрачными всадниками!
Повторять не понадобилось. Глеб в одно мгновение вскочил на ноги и выхватил из ножен меч.
– Где они? Веди!
– Что случилось? – поднял с охапки травы голову Бранимир. – Что за переполох?
Загудели и остальные стрельцы, разбуженные взволнованным голосом толмача.
– Мы должны бежать! – сказал Рамон. – Газары не отпустят нас живыми!
– С чего ты взял? – недоуменно спросил Глеб, прислушиваясь к крикам и звукам битвы, доносившимся с другого конца лагеря.
– Я овладел дочкой Алтука, – сухо пояснил Рамон. – А нойон не прощает такого. Газары как раз вели меня к нему, когда появились Призрачные всадники.
Вдалеке кто-то отчаянно закричал. Рамон сглотнул слюну и добавил:
– Газары сражаются с Призрачными всадниками. В пылу битвы мы легко можем ускользнуть.
Первоход задумчиво сдвинул брови.
– Какого лешего тут думать? – сердито спросил Бранимир, который давно поднялся с лежака и стоял рядом с Глебом. – У нас есть дело! И я не позволю своим стрельцам погибнуть из-за кобелиных игр толмача! Уносим отсюда ноги, ходок!
Глеб думал еще секунду, затем кивнул.
– Хорошо. Следуйте за мной и постарайтесь не отстать в темноте.
Он повернулся и выскользнул из шатра.
Путники успели отойти от стана газаров на сто шагов, когда Рамон вдруг остановился. Воевода, следовавший позади, наткнулся на толмача и недовольно проговорил:
– Чего ты? Почему встал?
– Камиля, – выдохнул Рамон.
– Чего?
– Девушка, дочь нойона. Она может погибнуть. Я должен вернуться!
Рамон хотел повернуться, но тяжелая рука Глеба легла ему на плечо.
– Не думаю, что они нуждаются в твоей помощи, Рамон. Тварей не больше трех, и, судя по звукам, газары уже побеждают.
– Ты это слышишь? – недоверчиво спросил Рамон.
– Да, – ответил Глеб. – Я это слышу. Битва заканчивается, и скоро газары хватятся нас.
Он убрал руку с плеча Рамона, развернулся и снова устремился в темноту леса. Толмач пару секунд размышлял, затем вздохнул, перекрестился и последовал за Глебом и стрельцами.
Долго бежали странники по ночному лесу. Постепенно шум битвы за спиной сошел на нет. Наконец Глеб остановился и перевел дух.
– Все здесь? – спросил он, обернувшись.
– Все! – ответил Бранимир, с трудом восстанавливая дыхание. Он вытер рукавом потный лоб и с усмешкой добавил: – Никогда прежде я не бежал с поля битвы. А я воюю уже двадцать восемь лет.
– Не казни себя, старик, – успокоил его Глеб. – Показав врагам спину, ты спас себя и воинов. Если повезет, повоюешь еще лет пять, а то и все десять.
Бранимир хотел что-то сказать, но вдруг напрягся и спросил, обращаясь к усталым, тяжело дышащим стрельцам:
– А где Починок?
– Только что был здесь, – ответил кто-то.
– Леший! – выругался Бранимир, оттолкнул ратника и устремился назад.
Глеб, Рамон и стрельцы последовали за ним.
Пробежав метров двадцать, Бранимир остановился и замер на месте с открытым ртом. Ратник Починок лежал под деревом, а на груди у него сидела белая крылатая тварь. Заслышав шум, она быстро обернулась, и странники увидели жуткое лицо, похожее на человеческий череп.
Глеб среагировал первым. Он выхватил из кобуры ольстру, швырнул ее цевьем на ладонь и нажал на спуск. Прогремел выстрел. Заряд шрапнели разнес белой твари голову, словно капустный кочан.
Чудовище неловко взмахнуло белыми перепончатыми крыльями, похожими на полы длинного плаща, и повалилось на траву. В руках у одного из стрельцов громыхнул мушкет. Тело твари, развороченное зарядом свинца, дернулось, однако сама тварь не издохла и снова попыталась встать. Тогда Рамон выхватил из-за пояса кинжалы, подскочил к чудовищу и дважды пронзил ей клинками грудь. Тварь оцепенела.
Рамон выпрямился, пнул чудовище сапогом и тихо выругался:
– Porco cane. Грязная собака! Первоход, эту тварь не просто уб…
– О, боги! – воскликнул один из ратников. – Чудище вспороло Починку брюхо!
Глеб опустился рядом с телом молодого ратника и склонился над его распоротым животом. Через пару секунд он вынул из выпотрошенной утробы Починка черный, гладкий шар.
– Никак яйцо? – проговорил, угрюмо нахмурившись, Бранимир.
Глеб швырнул черный шар на траву, вытянул из ножен меч и рубанул. Черная скорлупа раскололась надвое, а из утробы яйца вывалилось маленькое, белесое, сморщенное существо.
Глеб швырнул черный шар на траву, вытянул из ножен меч и рубанул. Черная скорлупа раскололась надвое, а из утробы яйца вывалилось маленькое, белесое, сморщенное существо.
Глеб достал из кармана бензиновую зажигалку и выщелкнул пламя. Существо, вывалившееся из яйца, издало отвратительный писк и поползло по траве, цепляясь за нее крохотными полупрозрачными ручками.
Путешественники смотрели на таинственную тварь расширившимися от изумления глазами. Маленькая тварь тем временем доползла до сгустка крови, повисшего на широком листе лопуха, сунула в этот сгусток сморщенную физиономию и, заурчав от удовольствия, как щенок, приникший к сучьему соску, принялась всасывать губами кровь.
– О, боги! – выдохнул один из ратников. – Что это за тварь?
– Похожа на маленького человечка, – пробасил Бранимир.
– На младенца, только очень крохотного, – поправил Рамон.
Тварь между тем всосала в себя весь сгусток крови, облизнула белесые губы прозрачным язычком и, цепляясь ручками за траву, поползла к следующему куску окровавленной плоти. Движения ее стали более сильными и уверенными, да и в размерах она заметно увеличилась.
Дряблая, бледная, полупрозрачная кожица твари разгладилась и уплотнилась. Уже можно было различить у нее на спине багровый шрамик.
Существо подняло головку, взглянуло на Глеба маленькими, полными ненависти глазками и злобно зашипело.
– Я знаю, кто это, – проговорил вдруг один из стрельцов, и голос его жутковато дрогнул.
Взоры путешественников обратились на него. Ратник сглотнул слюну, посмотрел на Глеба и хрипло сказал:
– Это Тихарь. Мужик из нашего села. Он помер два года тому назад от болотной лихорадки.
Путешественники переглянулись.
– Ты хочешь сказать, что эта маленькая тварь – твой земляк? – недоуменно пробасил воевода.
Ратник кивнул.
– Да. Я хорошо его помню. Это его рожа. И шрам на спине – его. Во время драки с костомаровскими его ударили по спине косой.
– Эта тварь растет! – воскликнул кто-то из ратников.
Тварь и впрямь росла. Перебираясь от одного куска плоти к другому и с жадностью заглатывая его, существо увеличивалось в размерах.
– Да что же это такое! – яростно прорычал Бранимир. – Первоход, объясни нам – что все это значит?
Глеб сдвинул брови и отчеканил:
– Боюсь, что эта маленькая тварь – пришелец с того света. Умерший два года тому назад Тихарь.
– Что ты такое говоришь, ходок? – возмущенно и рассерженно произнес Бранимир.
– То, что слышишь. Это Тихарь. Мертвец, вылупившийся из черного яйца, которое снесла адская бабочка, прилетевшая к нам из мира мертвых.
– И пожирающий мертвую плоть, чтобы вернуть себе силы для жизни, – добавил Рамон.
Ратники зароптали, схватились за обереги-амулеты и принялись обмахивать себя охоронными знаками. А Глеб внимательнее взглянул на копошащуюся в крови тварь и проговорил:
– Теперь ясно, почему по улицам Хлынь-града разгуливают ожившие покойники. Похоже, они нашли отличный способ восставать из мертвых.
– И занимать место живых, – снова добавил итальянец и перекрестился.
– Жизнь за жизнь, – отчеканил, глядя на бледную тварь, Глеб. – Точнее, жизнь за смерть!
Тварь тем временем продолжала пожирать разбросанную по траве кровавую плоть. И чем больше она ела, тем крупнее становилась и тем больше походила на человека.
– Что же это получается, – растерянно вымолвил Бранимир. – Эта маленькая дрянь явилась к нам из царства Велеса? А принес ее Призрачный всадник?
Ему никто не ответил. Путешественники смотрели на маленького уродца, и взгляды их были полны ужаса и отвращения.
– Интересно, этот парень сам пожелал выбраться из пекла? – хмуро произнес Рамон. – Или какой-то демон вызволяет прóклятые души грешников из ада, чтобы населить ими землю?
Тварь сожрала последний кусок плоти, привстала на окрепшие ножки, повернулась и, кровожадно оскалив зубы, засеменила к телу Починка.
Глеб шагнул вперед и с размаху опустил сапог на злобного уродца. Под каблуком у него отвратительно чавкнуло.
– Возвращайся в ад, тварь! – прорычал Глеб.
Когда он снова поднял сапог, на траве не было ничего, кроме влажного, склизкого пятна.
Рассветало быстро. Еще десять минут назад в лесу стояла тьма, и вот уже первые солнечные лучи сделали воздух сумеречным и прозрачным.
– Ты понимаешь, что это значит, Первоход? – Рамон говорил взволнованно и сбивчиво. – Призрачные всадники – не просто темные твари. Они исчадия ада! Демоны, чья задача – наводнить наш мир мертвыми душами. А это значит… – Рамон осекся и облизнул пересохшие губы. – …Это значит, что нам предстоит отправиться в царство мертвых. В царство мертвых, Глеб! А это пострашнее гиблой чащобы и ее кровожадных обитателей.
Бранимир и его воины смотрели на Рамона недоуменными и недоверчивыми взглядами. Глеб небрежно пожал плечами.
– Одиссей и Геракл сходили в ад. Почему бы туда не сойти и мне? Чем я хуже античного героя? – Глеб посмотрел на растерянное лицо толмача, усмехнулся и добавил: – Не забивай себе этим голову, толмач. Просто положись на меня, и будет тебе счастье.
Он подмигнул Рамону и хотел отвернуться, но тут Бранимир закричал:
– Первоход, берегись!
На этот раз Глеб среагировал слишком поздно. Белая тень метнулась от деревьев, сбила Рамона с ног и набросилась на Глеба. Он попытался увернуться и выхватить меч, но огромные белые когти впились с размаху ему в голову, круша черепную кость.
Под тяжестью навалившейся туши Глеб рухнул на землю. Тварь ударила его крыльями по вискам и, раскрыв пасть, попыталась вцепиться ходоку в горло, но в этот миг сразу три меча-всеруба вонзились чудовищу в бока. Тварь повернула к недругам белую голову, но выстрел из мушкета разворотил ей челюсть и довершил дело, начатое мечами.
Тварь рухнула на землю и замерла.
– Дьявол! – в сердцах воскликнул толмач и яростно рубанул белую тушу чудовища мечом. Потом развернулся к распростертому на земле Глебу и, тяжело дыша, спросил: – Первоход, ты как?
Глеб не откликнулся. Он лежал на спине, запрокинув голову, и из проломленного черепа его сочилась на траву темная кровь.
– Первоход? – Толмач внимательнее вгляделся в бледное лицо Глеба, и ресницы его дрогнули. – Первоход!
Бранимир быстро опустился рядом с ходоком на одно колено и прижал пальцы к его шее. Потом низко наклонился, поднес ухо к приоткрытым губам Глеба и прислушался.
– Ну! – нетерпеливо проронил Рамон. – Как он?
Воевода выпрямился, посмотрел на толмача мрачным, тяжелым взглядом и медленно покачал головой.
– Упокоился, – хрипло проговорил Бранимир.
Кадык на жилистой шее воеводы дернулся. Он отвел взгляд от тела Глеба и посмотрел на своих стрельцов, лица которых были мрачны и суровы.
– Слыхали? – спросил он севшим голосом. – Ходок мертв. У нас больше нет проводника.
Рамон покачнулся, но схватился рукой за ствол дерева и устоял на ногах.
– Боже… – прошелестели побелевшие губы толмача. – Боже…
Он медленно опустился на колени. Понурив голову, несколько секунд сидел неподвижно, затем медленно поднял лицо к светлеющему небу, перекрестился и тихо что-то забормотал.
Прислушавшись, воевода понял, что молится толмач на языке русичей.
– …ибо рука Господня вылепила тебя из этого праха, и ладони Господни соберут этот пепел. Господня рука была гончарным кругом, на котором этот сосуд глины обрел форму свою, и Господня ладонь – та урна, в которой сохранен будет твой прах…
Глава пятая
1
«…Господня ладонь – та урна, в которой сохранен будет твой прах».
Глеб Орлов качнул головой, выходя из дремы, и вновь уставился на экран кинотеатра. Потом незаметно зевнул. «Интересно, что это за цитата? – подумал он. – Наверно, из Библии?»
На огромном экране отважный ходок с длинными, распущенными волосами крушил мечом черепа темных тварей. Глеб поморщился от громкого звука (гребаное долби-сарраунд), потом наклонился к Кате и громко сказал ей на ухо:
– Катюх, я забыл – как называется фильм?
– «Гиблое место», – ответила Катя, не отрывая взгляд от экрана.
– А, ну да.
Глеб выпрямился. Катя Королькова покосилась на Глеба и, недовольно наморщив носик, осведомилась:
– Тебе что, не нравится?
– Действия мало, – небрежно ответил Глеб. – И монстры какие-то картонные. Не научились у нас еще делать хорошие спецэффекты.
– Нормальные монстры, – пожала плечами Катя.
– Молодые люди! – раздался недовольный голос с заднего ряда. – Не могли бы вы говорить потише?
Глеб ухмыльнулся и снова уставился на экран. Некоторое время он пытался смотреть, потом нахмурился, повернулся к Кате и сказал:
– Слышь, Кать, че-то я устал от этой бодяги. Ты смотри, а я пока пойду перекурю.
– Ты еще вернешься?
– Вряд ли. Встретимся в кафе, лады?
Катя нахмурилась, но ответила: