– Что за… – прохрипел было воевода, но окончание его фразы перекрыл отчаянный крик, полный ужаса и боли.
Глеб выронил из руки странный клубень и быстро протер пальцами забившиеся мусором глаза.
Крик повторился, а через мгновение к нему добавился другой. Потом кто-то выстрелил из мушкета, и отголосок грохота выстрела вновь потонул в отчаянном крике.
Когда Глеб прочистил глаза и взглянул на овраг, в котором сидели его спутники, лицо его дернулось и на миг оцепенело. Из пологих стен оврага вырвались длинные, блестящие нити, похожие на струны, и обвили ратников.
Бранимир и Рамон рубили эти струны мечом. Одна из струн-нитей обвила руку воеводы, и из рассеченной кожи его брызнула кровь.
Глеб устремился к оврагу и, еще не добежав до его края, заметил, что блестящие струны разорвали тела ратников. И тут же из пологих склонов вылетели другие нити, темные на вид. Эти нити, подобно кровожадным щупальцам или хищным червям, впились в куски изуродованной плоти ратников, и по их полупрозрачной утробе толчками потекла кровь, которую они высасывали из мертвых тел.
Глеб с ходу рубанул по переплетению темных струн-кровососов. Из обрубков на землю заструилась кровь, однако из стены оврага тут же вырвались три новые блестящие струны и, захлестнув сапог Глеба, дернули его к оврагу.
Глеб рухнул на землю, но успел вырвать ногу из сапога. А затем, как мог быстро, отполз от оврага. А в овраге творились ужасные вещи. Тела воинов бились в переплетении блестящих нитей, как мухи в паутине. Бранимиру удавалось отбиваться от шевелящихся нитей мечом, но его кольчуга была оплетена ими и трещала под их напором. Рамон рассекал кровожадные струны молниеносными ударами кинжалов, однако было видно, что толмач выбился из сил и удары его с каждой секундой становились все медленнее.
– Глеб! – хрипло крикнул он. – Глеб, уходи отсюда! Беги!
Все новые и новые струны выскакивали из стен оврага и устремлялись к попавшим в силки странникам. Глеб вскочил на ноги и хотел снова ринуться к оврагу, но тут земля у него под ногами дрогнула и зашаталась…
На этот раз выброс пыли, песка и лесного мусора был подобен взрыву. Огромная черная масса стремительно выросла из земли и зависла над Глебом, шевеля сотней черных, гибких щупальцев, усеянных жесткими волосками и желтоватыми, гноящимися присосками. Словно сам повелитель земных недр вырвался наружу и предстал глазам путников во всем своем пугающем великолепии.
Зрелище было настолько грандиозное и ужасающее, что Первоход на секунду лишился дара речи. Он попятился и, снова споткнувшись обо что-то, растянулся на земле.
Чудовище, изогнув стан, стремительно склонилось над Глебом, и он стал быстро отползать, пятясь задом, как рак, и с изумлением глядя на огромного черного монстра.
Загребая пальцами землю, Глеб случайно ухватился за корень-клубень, похожий на человеческую фигурку, который минуту назад он держал в руках. Стоило его пальцам коснуться клубня, как огромное тело подземного чудовища содрогнулось.
Глеб, почти не осознавая, что делает, и целиком положившись на инстинкты, поднял клубень и сжал его в пальцах. Чудовище задрожало и издало оглушительный, нечеловеческий стон. И тут Глеб увидел, что на вершине Владыки недр, как обезьяна в раскидистой кроне дерева, сидит маленькое черное существо размером с кошку. У существа были красные, будто у лабораторной крысы, глазки, а взгляд этих глазок – злобный, полный гнева, голода и ненависти – был устремлен на Глеба.
– Не нравится? – процедил Глеб сквозь испачканные землей и забитые песком зубы. – А так?
И он изо всех сил сжал клубень в руке. Карлик, оседлавший гиганта, взвизгнул от боли и ярости, и Глеб вдруг понял, что карлик этот – не просто наездник. Маленький монстр по пояс утопал в теле Владыки земных недр и выглядел, как гриб-нарост.
Черные ветви-щупальца гиганта, судорожно извиваясь, потянулись к Глебу. Однако Глеб опередил монстра. За секунду до атаки он с размаху ударил клубнем об землю. Чудовище отшатнулось и вновь застонало, да так оглушительно, что у Глеба заложило уши. Владыка недр тряхнул кроной, осыпав Глеба влажной, пахнущей плесенью землей, и тут же его щупальца снова потянулись к Глебу.
Первоход быстро откатился в сторону, выхватил из-за пояса кинжал и одним ударом клинка пригвоздил клубень к земле.
Гигантский монстр задергался, как в припадке, потом на мгновение замер и вдруг взорвался, превратившись в огромный, клубящийся черный гриб.
Облако мелкой, как пыль, трухи посыпалось уцелевшим путникам на головы.
* * *Глеб поднялся – оглушенный, сбитый с толку, с лицом, черным от налипшей земли. Слегка пошатываясь, он направился к оврагу.
Рамон сидел на дне оврага и тряс головой, словно контуженный боец. От ратников осталась лишь груда окровавленной плоти, а воевода Бранимир, багровый от своей и чужой крови, стоял на ногах и неистово рубил мечом струны-корни, которые и без того уже были мертвы.
Глеб провел по лицу ладонью, стирая грязь, отплюнул набившийся в рот песок и хрипло крикнул:
– Бранимир!
Воевода не отозвался. Он рубил и рубил, превращая мертвые корни в бесформенную кашу.
– Воевода! – снова позвал Глеб.
Но седовласый воин не отозвался. Он продолжал остервенело махать мечом.
Глеб спустился в овраг по зыбучему пологому склону, зашел Бранимиру за спину, схватил воеводу за плечи и, резко развернувшись, отшвырнул его назад. Бранимир упал на землю и с размаху вогнал клинок меча в склон оврага.
– Хватит! – хрипло проговорил Глеб. – Довольно!
Бранимир, тяжело дыша, вытер тыльной стороной ладони потный лоб. Потом посмотрел на Глеба сверкающими глазами и проревел с яростью и горечью:
– Они мертвы, ходок! Они все мертвы! У меня было двадцать ратников, и теперь не осталось ни одного! Я не уберег их!
Глеб стиснул зубы и ничего не сказал в ответ. Да и что тут скажешь? Рамон, уже пришедший в себя, поднялся на ноги, посмотрел на останки ратников, перевел взгляд на рыдающего воеводу и мягко проговорил:
– Ну, будет, Бранимир… Будет. На все воля Божья.
Потом протянул руку и погладил воеводу по седым, взлохмаченным волосам.
8
Минут двадцать моросил мелкий, колкий дождик, однако путники не спрятались под сень деревьев, предпочитая сидеть на открытом месте.
Валежник, объятый пламенем, тихонько потрескивал, языки огня метались под резкими порывами ветра, как рыжая грива. Трое странников, сидя на траве, глядели на огонь, и лица их были омрачены печальными мыслями.
Рамон, сложив руки лодочкой, тихо, почти беззвучно молился. Бранимир вслушивался в его монотонный шепот, пытаясь уловить смысл слов. Глеб был занят костерком, не давая сырым после дождя углям потухнуть.
После долгой паузы воевода мрачно изрек:
– Мы не были готовы к этому походу.
Глеб нахмурился, поворошил палкой угли и сказал:
– К походу в Гиблое место нельзя подготовиться.
Воевода, казалось, не слышал его. Он обхватил голову руками и тихо простонал:
– Если бы я знал… Если бы я только знал…
– Ты ничего бы не смог изменить, воевода, – снова возразил Глеб. – Приказ отдал князь Добровол. Тебе оставалось лишь выполнить его.
Несколько минут сидели молча. Потом Глеб подтянул к себе сумку с едой, раскрыл ее и достал несколько ломтей мяса. Один ломоть протянул Рамону, другой – Бранимиру.
Воевода посмотрел на еду с отвращением и мотнул головой:
– Не надо.
– Ты должен поесть, – сказал Глеб. – Еда – это топливо. Наш путь не закончен, и впереди будут новые испытания. Я хочу, чтобы ты восстановил потраченные силы.
– Силы? – Бранимир угрюмо усмехнулся. – Какой в этом смысл? Какого лешего нам идти дальше? Зачем?
– У нас есть цель, воевода. Мы должны остановить Призрачных всадников и армию мертвецов, которые собрались занять место живых. Надеюсь, ты об этом еще помнишь?
– Цель? – Воевода сжал кулаки. – Кому нужны твои «всадники»? Подумаешь – убили десяток смердов. Велика важность.
Глеб растерянно нахмурился.
– Я тебя не понимаю.
– А чего тут понимать? – вспылил Бранимир. – Думаешь, князю есть какое-то дело до их жалких жизней?
Лицо Глеба оцепенело. Он несколько секунд обдумывал слова воеводы, а затем медленно проговорил:
– Значит, Добровол послал нас в Гиблое место не за этим?
Воевода качнул кудлатой головой.
– Нет.
– Тогда зачем?
– Князь положил глаз на Иноземье. Это благодатная страна сродни Уграю. И князь возжелал получить ее блага и покорить ее дремучий народец.
Выслушав Бранимира, Глеб холодно усмехнулся.
– Князь Добровол решил захватить Иноземье с помощью двадцати воинов? Надо сказать, что это очень самонадеянно с его стороны. Гордыня затмила ему разум и затуманила глаза.
– Это не просто воины. Это стрельцы, вооруженные смертоносными огнестрельными мушкетами. Один наш стрелец стоит сотни дикарей, вооруженных одними лишь копьями.
– Это не просто воины. Это стрельцы, вооруженные смертоносными огнестрельными мушкетами. Один наш стрелец стоит сотни дикарей, вооруженных одними лишь копьями.
– Правда? – Глеб дернул уголками губ и презрительно вымолвил: – Ну, и где же они теперь – эти твои могучие и непобедимые стрельцы?
Мгновение Бранимир смотрел на ходока недоуменным взглядом, будто позабыл о погибших воинах, потом снова обхватил голову ладонями и простонал:
– О, боги… Гиблое место убило их… Убило их всех….
– Верно. И «смертоносные мушкеты» не слишком им помогли.
Рамон осуждающе посмотрел на Глеба, а тот дернул щекой и недовольно проговорил:
– Ладно. Теперь нас трое. Возможно, нас должно было быть трое с самого начала, и Гиблое место просто избавило нас от лишних людей.
– Твои слова жестоки, – с упреком произнес Рамон.
– Да, толмач, знаю. Но что поделать – мы с вами в гиблой чащобе, а это очень жестокое место. Итак, нас трое, и это увеличивает наши шансы на выживание. Мы будем следить друг за другом. До Кишеньского жальника осталось всего ничего. Правила следующие. Не отходить от меня дальше, чем на две сажени. Оружие держать наготове. Сторониться кустов и камней-валунов. Если увидите что-то необычное, тут же говорите мне. И главное – безоговорочно выполняйте мои приказы. Бранимир, ты слышал, что я сказал?
– Слышал, – угрюмо ответил воевода.
– Тогда возьми мясо и съешь его. Еда не только восстановит твои силы, но и вернет тебе твердость духа.
Бранимир секунду или две сидел неподвижно, потом протянул руку, взял ломоть вяленого мяса, поднес его ко рту и впился в него зубами.
После трапезы воевода уснул. Лицо у него было бледное, изможденное, а морщин, казалось, стало в два раза больше, чем до этого похода.
Погрев руки у костерка, Глеб оглядел деревья и тихо сказал:
– Странно все это.
– Что именно? – уточнил Рамон, лежа на траве и глядя на проплывающие облака.
– Мы в двух шагах от прóклятого кладбища, а до сих пор не встретили ни одного упыря. Обычно их тут – как клопов.
– Быть может, они чувствуют твое приближение? Ты обрел прежнюю силу, и темные твари чуют это. Вот и не рискуют показываться у тебя на пути.
– Волколаков это не остановило, – напомнил Глеб.
– Верно. Но тогда ты был слабее. С каждым пройденным шагом ты впитываешь в себя силу Гиблого места. Поступь твоя становится тверже, взгляд острее. Это видно со стороны. Особенно после твоей победы над тем огромным «земляным червяком».
Глеб остро взглянул на толмача и спросил:
– С тобой это тоже происходит? Ты тоже становишься сильнее?
Рамон вздохнул и покачал головой.
– Нет. Я ведь не ходок, как ты. Я – простой толмач.
– Простой толмач, который мастерски владеет кинжалами?
Рамон улыбнулся.
– Скитания по миру многому меня научили. Даже тому, чему я рад был бы не учиться никогда.
Глеб снова погрел руки у костра, потом вздохнул и поднялся на ноги.
– Пойду осмотрюсь, – сообщил он. – Хочешь пойти со мной?
Рамон удивленно приподнял брови.
– А как же Бранимир?
Глеб посмотрел на спящего богатыря и, небрежно пожав плечом, ответил:
– Сейчас ему ничто не угрожает.
– Откуда ты знаешь?
– Я хорошо чувствую опасность. И сейчас опасности нет.
– Ты полностью доверяешь своему чувству?
– Теперь да. Ты ведь сам сказал, что я стал сильнее.
Во взгляде Рамона, однако, все еще читалось сомнение, и тогда Глеб добавил:
– Умение предугадывать опасность – один из навыков, которым меня одарило Гиблое место. И после схватки с «земляным червяком» этот навык вернулся ко мне в полной мере. Но, чтобы тебе было спокойнее, я орошу траву кровью волколака. Она отпугнет упырей и оборотней, а волколаков сделает осторожными и неуверенными.
С этими словами Глеб достал из сумки, притороченной к поясу, маленькую оловянную бутылочку с волколачьей кровью, откупорил ее и разбрызгал черную кровь по траве.
Ветер утих, грозовая туча ушла на восток, почти не пролив дождя, и лес был тих и спокоен.
– Странно, – сказал Глеб. – Я по-прежнему не чувствую никакой опасности. Хотя на душе у меня неспокойно.
Лес и впрямь не казался опасным. Легкий порыв ветра качнул позолоченные листья осинника, и с веток испуганной стайкой вспорхнули красные дрозды. Трава под ногами была блеклой, а воздух – легким, ясным и безвкусным.
– Первоход, этот лес кажется мне безо…
– Тише!
Глеб остановился и уставился на что-то. Рамон проследил за его взглядом и побледнел. Сквозь редкие ветви засохшего малинника странники увидели толстый ствол дуба, а к этому стволу был прибит железными штырями плотно обтянутый кожей человеческий скелет.
Глава шестая
1
– Много морей переплыв и увидевши много народов, брат мой, достиг я теперь грустной гробницы твоей…
Голос Рамона прозвучал тихо и грустно. Но еще грустнее был его взгляд, устремленный на прибитого к дереву мумифицированного мертвеца.
– Не хочется даже думать о том, какая трагедия тут разыгралась много лет назад, – со вздохом произнес итальянец.
Глеб между тем тщательно осмотрел скелет и вдруг, мрачно нахмурившись, присвистнул.
– Что случилось, Первоход? Что ты увидел?
Глеб указал пальцем на левую руку скелета. Рамон взглянул туда и, сдвинув брови, обронил:
– Браслет?
– Это не браслет, – сухо проговорил Первоход. – Это часы. Русские. Фирмы «Полет». Похожие были у моего отца.
– Значит, этот мертвец…
– Боже мой! – негромко воскликнул Глеб. – А рубашка-то у него из нейлона! – Лицо ходока передернулось, он облизнул губы и хрипло проговорил: – Этот парень родом из семидесятых. Похож на туриста. Или на студента-стройотрядовца.
Рамон посмотрел на Глеба ошарашенным взглядом и спросил:
– Хочешь сказать, что он твой земляк?
Глеб нервно усмехнулся.
– Что-то вроде этого. Только с разницей лет в тридцать.
– В таком случае, ему повезло меньше, чем тебе.
– Это уж точно.
Рамон протянул руку, осторожно потрогал потемневший от времени череп и сказал:
– Думаю, он висит здесь уже лет сто. Странно, что звери его не тронули.
Глеб взял правую руку мертвеца – сухую, мумифицированную, плотно обтянутую потемневшей кожей. Рука Глеба задрожала, а на лбу выступили крупные капли пота. Рамон опустил взгляд и тоже взглянул на правое предплечье мумии. Перевел взгляд на лицо Глеба и растерянно спросил:
– Такие же шрамы, как у тебя?
– Да. Похоже на то. – Глеб легонько провел пальцем по темным полоскам, похожим на зарубки. – Три штуки. Если раньше их было десять, как у меня, то этому парню пришлось здорово тут потрудиться.
Первоход выпустил руку мумии из своих побелевших пальцев и угрюмо добавил:
– И все же домой он вернуться так и не смог.
Рамон отвел взгляд от мертвеца и оглядел лес. И вдруг воскликнул:
– Господи, Глеб! Там еще один!
Минуту спустя, пробившись к соседнему дереву сквозь сухие заросли кустарника, странники остановились перед вторым мумифицированным трупом. Он так же, как первый, был прибит к стволу дерева гвоздями.
Здесь Глеба ждал еще один сюрприз. Взглянув на часы мертвеца, он проговорил севшим от волнения голосом:
– «Bvlgari Diagono». Судя по виду, модель вполне современная.
– То есть – из твоего времени?
Глеб кивнул:
– Да. Стоит тыщи четыре баксов. Этот парень точно не был студентом-стройотрядовцем. Интересно, как он оказался в Гиблом месте?
На шее мертвеца висела цепочка, а на ней – бронзовый жетон. Глеб взял жетон в пальцы и осторожно поскреб его ногтем.
– Имени уже не различить, но тут есть дата… Две тысячи… О, черт… – Рука Глеба дрогнула.
– Что там, Глеб? – насторожился Рамон.
– Этот парень из будущего! Видишь эти цифры? Я отправился сюда, в ваше гиблое Средневековье, за десять лет до этой даты!
Глеб выпустил жетон из пальцев, затем нагнулся, поднял что-то с земли и взвесил предмет на ладони.
– Что это? – спросил Рамон, разглядывая ржавую железную скобу, похожую на большую разогнутую подкову.
– «Пустынный орел», – ответил Глеб. – Девятый калибр, пятнадцать патронов в магазине. Только здорово усовершенствованный. В мое время таких еще не было.
– Там, откуда он прибыл, шла война?
– Не знаю. Надо посмотреть, есть ли у него на предплечье шрамы.
Глеб проверил. Шрамы действительно были, и очень много.
– Десять, – насчитал Глеб. – Если с ним случилась та же история, что и со мной, он погиб сразу после прибытия, не успев ничего сделать.
– Что вы здесь возитесь?! – раздался за спинами друзей грубый голос Бранимира.
Он с треском протиснулся сквозь кусты и встал рядом с Глебом.
– Леший! – воскликнул воевода, уставившись на мумию. Потом повернул голову, увидел вторую мумию и коротко выругался. Затем воззрился на Глеба и спросил: – Кто они?
Глеб открыл рот для ответа, но Рамон его опередил: