– Ничего такого вы мне не рассказывали! – возмутился Эдик, взглянув на Юру и ища в том поддержки.
Но Юра молчал. Странная старушка и ее диковинная речь вконец заворожили паренька.
– Вот и неправда, – совсем развеселилась старушка, глядя на негодующего Эдика. – Просто ты – неуч! Все, что про меня людям знать надо, все в узорах на доме и одежде моей записано. Вышивка – это и есть мои документы. И не только обо мне по ним узнать можно, обо всем моем хозяйстве.
– И о доме?
– О доме вообще все! И когда дом наш начали строить, и откуда лес для него брали, и в какой день дом закончили, последний венец положили, а в какой крышу коньком увенчали, все это написано на моем доме открытым текстом. От людей мне скрывать нечего, потому и живу, двери на запор не закрываю.
– Здорово как! – искренне восхитился Юра.
Старушка обрадовалась и принялась делиться с Юрой, как с родным или, во всяком случае, очень хорошо знакомым человеком.
– Хлебов вот напеку, будем их в жертву пращурам приносить. С песнями и молитвами на священном камне подношения оставим, птицы после жертву нашу в мир духов, где предки наши обитают, перенесут.
– Я понял, – кивнул головой Эдик. – Хлеб – это вы для предков своих печете.
– Угощение для их душ.
– А для самих богов что у вас есть?
Старушка взглянула на него осуждающе.
– Экий ты прыткий, как я посмотрю! Все наперед узнать хочешь.
– Значит, не скажете?
– Приезжай, сам все увидишь.
– И Богумира увижу?
– И его, и других волхвов. Говорю же: праздник великий, все соберутся. А как же?
Выйдя из удивительного дома старушки, друзья переглянулись. И каждый, не сговариваясь с другим, точно знал, чем бы ни довелось им заниматься сегодня, ближе к вечеру они просто обязаны оказаться на этой самой Высокой горке! И пусть праздник солнцестояния начнется только завтра поутру, они обязаны оказаться на месте этого подозрительного празднования заранее.
– Что-то мне от всего этого не по себе, – признался Эдик Юре. – Неужели девчонки и впрямь в руках у волхвов?
Но Юра махнул рукой:
– Погоди ты с выводами. Поедем, посмотрим, может, еще и не все так страшно, как нам отсюда кажется.
Однако голос его звучал как-то неуверенно. И сам Юра, которого на улице оставил всякий восторг, сопутствующий рассказам старушки Милолюды, теперь выглядел всерьез озабоченным.
Глава 8
Отец и дядя Андроника вернулись с обеденного перекуса значительно позднее, чем обещали. Тем не менее Леся и Андроник терпеливо их ждали. Да и что еще им оставалось делать, коли и Эдик тоже запаздывал? Только сидеть, ждать и разговаривать о том о сем.
Леся уже полностью освоилась в магазине, который держали отец Андроника и его дядя. Также она узнала, что отца зовут Евгением, но он просит называть его Жоржем. А дядю зовут Андрей, но он предпочитает откликаться на имя Андре.
– Выходит, тебя растят Жорж и Андре? Одни?
Какое-то смутное беспокойство зародилось у Леси в тот момент, когда она задавала мальчику этот вопрос. Но пока она не могла сформулировать, что именно ее тревожит.
И потому спросила об очевидном:
– А где твоя мама?
– Не знаю.
– Она умерла?
– Говорю же. Я не знаю.
– Но разве отец и дядя тебе ничего не рассказывали о твоей маме?
– Они не хотят говорить со мной на эту тему.
– Но ты ведь знаешь, как ее зовут или звали? Жива она или умерла, в свидетельстве о рождении должно быть указано ее имя.
– Акопова Андроника Тимофеевна, – четко ответил Андроник. – Конечно, я знаю, как зовут мою маму. Но где она, я не знаю.
Видя, что тема эта неприятна ее новому приятелю, Леся спросила о другом:
– А этот магазин твой отец приобрел уже давно?
– Давно, – кивнул головой Андроник. – Уже лет пять, как мы живем в этом городе.
– Значит, вы откуда-то сюда приехали?
– Да. Раньше мы жили в Саратове. А до этого еще в Харькове. И до этого еще где-то, но я был слишком маленький и ничего не помню.
– Вы так часто переезжаете с места на место?
– Отец говорит, так нужно для бизнеса.
Нужно для бизнеса? Для бизнеса нужна в первую очередь стабильность. А когда скачешь с места на место, о какой стабильности может идти речь? Или в тех городах, где маленькая семья, состоящая из трех мужчин, жила прежде, отец и дядя Андроника занимались чем-то другим?
Но оказалось, что и там один из мужчин держал магазинчик, а второй – небольшую мастерскую по изготовлению и реставрации деревянной мебели и предметов старины. Значит, переезжать их заставляло не желание начать что-то новое на новом месте. Значит, эти двое перебирались в другой город по какой-то совсем иной причине. Но при этом они неизменно тащили Андроника с собой.
– Я знаю множество отцов, которые бы предпочли сдать ребенка в детский дом, нежели возиться с ним.
– Мой папа не такой. Да и дядя бы ему никогда не разрешил этого сделать. У них как-то зашел разговор, чтобы отправить меня в частную школу на круглогодичное обучение, но дядя сказал отцу, что я уеду от них только через его труп. После этого все затихло, к этому разговору они больше не возвращались.
– Дядя так сильно к тебе привязан?
– Конечно! Отец, дядя и я – трое самых близких друг для друга людей. И мы все трое очень любим друг друга.
Прекрасно, когда ребенок растет в обстановке любви и ласки, но все же что-то казалось Лесе неуловимо странным в этой всей ситуации.
Чтобы не смущать Андроника своими расспросами, Леся прошлась по магазину, разглядывая выставленные на прилавках вещи. Напрасно она думала, что магазин процветает. При более тесном знакомстве с магазином выяснилось, что никакой особой роскоши тут не наблюдалось. Те несколько декоративных предметов и картин, которые вначале привлекли к себе внимание Леси и заставили ее подумать о том, что в маленькой лавочке есть чем поживиться, при ближайшем рассмотрении оказались муляжами. А картины, скорее всего, были недорогими репродукциями, лишь помещенными в рамы, опять же стилизованные под старинные.
На прилавках была разложена бижутерия, преимущественно советской эпохи. Имелось алое полотнище с серпом и молотом, украшенное бесчисленными значками того же периода. На полках пылились фарфоровые безделушки, среди которых Леся заметила лишь несколько стоящих, остальные были в свое время широко растиражированы и потому малоинтересны.
Также в помещении стояла мебель, на первый взгляд вроде как старинная, но Андроник объяснил, что старинная далеко не вся она. И что дядя, заканчивая реставрацию, специальными составами искусственно старит все новые детали, чтобы они не бросались в глаза.
– Иногда от старинной вещи остается лишь какая-то одна принимаемая для дальнейшего использования деталь, например, ножка от стола. Все прочее находится в таком состоянии, что пригодно лишь для утилизации. Тогда дяде приходится изготавливать стол заново, а та чудом уцелевшая старинная ножка дает вещи право в какой-то мере считаться антикварной.
– И как доход? Устраивает?
Андроник вздохнул. И Леся все поняла без слов. Если дядя и отец Андроника и зарабатывали что-то, то с мальчиком они делиться прибылью на равных не собирались. Блуждая среди товара, Леся обратила внимание на старенькую швейную машинку, возле которой притулилась одинокая керосиновая лампа. А за ней был виден кусочек какой-то деревянной коробочки со стеклянной крышкой.
Протянув руку, Леся извлекла продолговатую коробочку и принялась ее внимательно рассматривать. Что же находится под стеклом? Камешки, вышитые золотом узоры, плотная, явно когда-то очень дорогая ткань. Но что это такое? Осторожно приоткрыв продолговатый футляр, Леся извлекла наружу привлекшую ее внимание вещь и догадалась:
– Это же веер!
Раскрыв его, она с удовольствием убедилась, что веер совершенно цел и находится в прекрасном состоянии. Резные накладки из сильно пожелтевшей от времени слоновой кости были все целы и даже не потрескались. Да и вышивка находилась в изумительном состоянии. Видимо, этим веером пользовались очень мало или совсем не пользовались. Но что эта прекрасная вещь делала в таком неподходящем месте?
Леся спросила об этом у Андроника, но тот ей не ответил.
Андроник настороженно прислушивался к чему-то происходящему снаружи магазина.
– Кажется, возвращаются!
Стоило ему это произнести, как в магазин вошел сначала папочка Жорж, несколько минут спустя появился и дядюшка Андре. Мужчины посмотрели на Лесю, причем их взгляды выражали одну и ту же досаду.
«Как? – читалось в их глазах. – Ты еще здесь?»
Леся невольно смутилась. Она привыкла видеть вокруг себя добрые и улыбающиеся лица. Видеть враждебность в свой адрес было Лесе неприятно. Почему они так на нее таращатся? Тревожатся за своего Андроника? Думают, что она утащит их ребенка за темные леса, за высокие горы и сотворит там с ним что-то нехорошее?
– Ну, мы закончили, – произнес Жорж, когда неловкое молчание стало слишком уж затягиваться. – Можем ехать.
– Вы тоже поедете? А мы думали взять с собой одного Андроника.
– Нет, мы тоже поедем!
– И вы вернете нам ребенка до вечера, чтобы мы могли возвратиться в город еще засветло?!
– Это уж как получится. Однако я вам обещаю: если мы задержимся до темноты, то я и мой муж лично будем обеспечивать безопасность вас и Андроника.
Это немного успокоило родителей. Напряженная атмосфера стала наконец рассеиваться – и Леся получила возможность спросить о своей находке.
– Объясните мне, пожалуйста, что это такое?
Как ни странно, когда оба мужчины повернулись к ней и взглянули на то, что она им показывала, улыбки вновь исчезли с их лиц. Лесе даже показалось, что они оба здорово смутились.
– А это… это всего лишь веер, – выдавил из себя Жорж.
– Старинный?
– Начало девятнадцатого века. Франция.
Ого! Такой старый! Возможно, этим веером обмахивалась сама Жозефина – любимица Наполеона Бонапарта! Или кто-нибудь из придворных дам.
– Его тоже можно купить?
– М-м-м… Пожалуй.
– Тогда я бы его приобрела, – сказала Леся. – Мой муж обожает всякие старинные штуки. И меня тоже заразил своей страстью. Думаю, что этот веер будет для меня замечательным подарком. Сколько он стоит?
– Эта вещь не продается.
– Нет? А… а зачем она тогда в магазине?
– Где вы его вообще нашли?
– Вот тут он лежал… в футляре.
– Надо же! – как-то фальшиво удивился Андре. – А мы-то его искали. Да, Жорж?
– Да.
Жорж по-прежнему выглядел смущенным. Леся категорически отказывалась понимать, что происходит.
– Может быть, все-таки продадите?
– Исключено!
– Эта вещь уже продана!
– Другому человеку!
– И вообще, она стоит слишком дорого, чтобы вы могли себе ее позволить!
– Это один из самых дорогих товаров.
– Возможно, это даже самая дорогая вещь, которая есть у нас в магазине! И она уже куплена!
Леся оторопела окончательно. В голове у нее крутилось великое множество вопросов. Кому продан старинный веер? Когда продан? И наконец, самое последнее и важное: если эта вещь такая дорогая, самая дорогая в магазине, то почему она столь небрежно засунута между старой керосинкой и неработающей швейной машинкой? Почему ей не нашлось местечка хотя бы среди самоваров?
Получить ответы на эти вопросы Леся не смогла, потому что в этот момент с улицы послышался звук остановившейся машины, почти сразу за этим звякнул колокольчик над дверью, и в магазине появился Лесин муж.
– Эдик! – обрадовалась она, мигом забыв и про веер, и про его странную историю, и про самих странных владельцев веера. – Как хорошо!
Спохватившись, она произнесла:
– Познакомься – это родители Андроника.
– Родители?
– Верней, его отец и дядя.
– Ну, что же, – просиял Эдик. – Андроник у вас славный паренек. Он сам вызвался помочь нам в поисках Тани. Вам ведь уже объяснили, что к чему?
– Да.
Мужчины все еще выглядели какими-то настороженными и неспокойными. Но Эдику было не до подобных тонкостей.
– Я уже освободился, – произнес он нетерпеливо. – Мы можем ехать.
– Ты повидал Богумира?
– Нет. И боюсь, что это будет не так-то просто сделать. Учитель умотал на Высокую горку, готовится к встрече праздника Купалы, который начнется завтра с первыми лучами солнца. Так что нам, если хотим присутствовать, надо быть на Высокой горке еще затемно. Ты ведь тоже поедешь с нами?
Вопрос относился к Андронику. Тот сразу же кивнул головой:
– Да! Если это нужно, чтобы отыскать Таню, поеду!
Услышав об этом, Жорж и Андре сделали новую попытку перехватить Андроника.
– Никуда ты не поедешь!
– Это слишком опасно!
– Не беспокойтесь, с нами будет полиция, – попытался вразумить их Эдик. – По крайней мере, один человек для охраны точно будет. Зовут его Юра, и он классный парень. Сегодня с ним познакомился, но чую, с таким хоть в разведку!
Но Жоржа и дядюшку Андре это заявление совершенно не успокоило. Они явно передумали ехать сами и совсем не хотели отпускать с друзьями своего Андроника.
– Андроника не впутывайте! – неожиданно совсем по-бабьи взвизгнул Жорж, схватив Андроника за правую руку.
– Мы не отпустим нашего мальчика!
И Андре схватил левую руку. Эдик опешил. Да и Леся, признаться, растерялась. Хотя она уже давно почуяла в поведении родителей Андроника некую неуловимую странность, такой их эмоциональный выплеск застал врасплох и ее тоже. Один Андроник не растерялся. Видимо, подобные сцены были ему не в диковинку, потому что он невозмутимо высвободился из рук отца и дяди и строго произнес:
– Папа! Дядя! Что вы тут за спектакль устраиваете? Как вы меня не отпустите? Мне восемнадцать лет, я уже взрослый человек, я могу сам о себе позаботиться.
С этими словами Андроник решительно двинулся к выходу. Отец и дядя последовали за ним, пытаясь остановить, на глазах у обоих появились слезы, словно они прощались со своим мальчиком навсегда. Двигаясь за Андроником, эти двое чудаков причитали на два голоса:
– Куда ты?
– Зачем?
– Это может быть опасно!
Тем не менее Андронику удалось выбежать из дверей магазинчика, где к нему присоединились Эдик и Леся. Родственники юноши не решились последовать за ними. Они застыли на пороге магазина, словно два вампира, не решаясь переступить запретную черту и выйти под жаркие лучи солнца.
Так, стоя на пороге, они размахивали руками и жалобно речитативом стонали:
– Дорогой наш!
– Сынок!
– Любимый!
– Мальчик наш!
Не обращая на них внимания, Андроник проворно запрыгнул в машину к Лесе и Эдику. И лишь после этого высунулся в окно и помахал рукой отцу и дяде.
– Пока! Со мной все будет в порядке, я вернусь целым и невредимым. Обещаю вам!
Те в ответ принялись махать Андронику с утроенной силой и рыдать практически в голос. Эдик лишь головой покачал и протянул:
– М-да…
Лишь отъехав метров на двести от магазина, пришел в себя настолько, что сумел спросить:
– Что это с твоими родаками, парень?
– А что?
– Почему они ревут, словно бабы?
– Ну да, согласен с вами, – вздохнул Андроник. – Иногда мои папа и дядя избыточно эмоционально реагируют на все происходящее вокруг них. Я-то уже привык, с детства наблюдаю всплески их эмоций, но для чужих людей это выглядит странновато.
– Не то слово, до чего странно, – заверил его Эдик, и Леся хоть и молча, но согласилась с мужем от всей души.
Ей с самого начала показалась странной вся эта ситуация. А уж теперь, понаблюдав за родителями Андроника, она могла точно сказать, что более чудных людей ей видеть еще не приходилось.
До турбазы, на которой Андроник провел весь прошлый вечер, они добрались очень быстро. Юра, который ехал впереди, хорошо знал местные дороги, да и служебная необходимость позволяла ему кое-где существенно превышать допустимую скорость движения. Эдик также был вынужден нажимать на газ, однако, судя по его довольной физиономии, приятеля осуждать не собирался, а наоборот, твердил, что скорость – это им сейчас только на руку.
На турбазе уже находилась полиция – коллеги Юры. Видимо, тот еще с дороги позвонил им и попросил быть тут. Потому что едва только вся компания остановилась на парковке, как к ним подошли двое полицейских, которые тут же принялись шушукаться о чем-то с Юрой, время от времени оглядываясь на Андроника.
– Не меньше десяти свидетелей!..
– Выглядел опечаленным!..
– Признаков агрессии не проявлял.
Выслушав своих коллег, Юра вернулся к друзьям.
– Ну, что же, – произнес он, глядя Андронику прямо в глаза. – Говоришь, твое вчерашнее свидание с любимой девушкой не состоялось?
– Нет, она не пришла. Я ее искал, но безуспешно.
– Место на дороге, где ты вчера увидел странного грибника, показать сможешь?
Андроник на мгновение заколебался, но потом кивнул головой:
– Да. Покажу.
– Тогда пошли!
Всей компанией они двинулись в путь. Андроник шел первым, вертя головой по сторонам, словно проверяя, тут ли он шел вчера вечером.
– Сейчас солнце светит, – объяснил он всем причину своей неуверенности. – А тогда уже смеркалось. Обратно я вообще в темноте шел. Двадцать раз пожалел, что вообще разрешил Тане уйти с территории лагеря. И о чем я только думал?
– А как бы ты ей это запретил? Если девушка в тебя влюблена, то по себе знаю, она все равно побежала бы к тебе.
– Да, – пропыхтел Эдик, спотыкаясь о корни деревьев, которые, подобно толстым змеям, то тут, то там выползали на тропинку. – Женщины – они такие, когда они любят, то о своей личной безопасности и не думают.
– Только одного не пойму: зачем Таня, если она собиралась на свидание к Андронику, еще и младшую сестру с собой потащила?