А еще – раз я теперь крещеный, интересно бы встретиться на Земле с настоящими христианами. Носителями опыта и традиции. Вроде Эпихрония. Если такие остались.
Полог зашуршал и из дома вышла девушка. Глянув на меня, улыбнулась. И это была первая девичья улыбка, увиденная мною за полтора года. Те несчастные, которых к нам привели на Агане, не улыбались – куда уж там.
Легкой походкой она прошествовала к корытцу, а за ней следом побежали здешние «куры». Высыпала в кормушку горсть зерен, и несушки, толкаясь, застучали клювами по деревянному дну. Дварка снова посмотрела на меня и пошла к лавочке. Я нацепил на лицо вежливую полуулыбку, а сам внутренне напрягся от параноидальной мысли… Не такой уж глупой, если вспомнить, какой прием нам устроили сангнхиты, и чем это в итоге закончилось.
Быть может, Вася и Тези Ябубу уже лежат сейчас с перерезанными глотками в темноте этого каменного склепа. Или еще что похуже…
Девушка остановилась в трех шагах от меня и сложила на животе руки, ладошка в ладошку. Красавицей ее не назовешь, но и дурнушкой тоже. Застенчивая улыбка смягчала широкое личико, сужающееся к подбородку, большие темные глаза светились любопытством.
Я нервно посмотрел за ее спину во двор – не готовится ли там кто выскочить, пока она меня отвлекает?
Дварка заговорила первой, и с небольшой задержкой транслят перевел:
– Привет. Я – Санэ. Кто ты?
– Мое имя Клаус. – Пока призап на груди озвучивал эту фразу на сангнхиле, я как бы невзначай подобрал под себя правую ногу и опустил к штанине руку.
Теперь, если что, достать гранату будет делом двух секунд. Вот только будут ли у меня эти секунды?
– Откуда ты? – продолжала девчонка.
– С Далекого Дома.
– А где это?
Тут снова зашуршал полог, и я, дернувшись, схватил пальцами гранату сквозь ткань комбинезона. Во двор вышел двар с кучерявой бородой и строго посмотрел на нас. Загнув штанину, я почти дотянулся до холодного металлического бруска. Девушка побежала к мужчине, тот ей что-то строго выговорил, хмуро поглядывая в мою сторону, а потом увел в дом.
Я глубоко вдохнул, выдохнул и отпустил задранную штанину.
На следующий день мы снова ходили в гости к Тарму – так звали отца Когга. Нас угощали обедом, из всех блюд запомнились вареные клубни вроде картофельных, залитые соусом мясного вкуса, но ярко-зеленого цвета. Дочери хозяина – Санэ и Киа прислуживали за столом. Первая, уже знакомая со вчерашнего утра, всякий раз, как подавала мне миску или ломоть ржаного хлеба, улыбалась. Вторая, Киа, была постарше, намного красивее и держалась скромнее, если не сказать строже.
Когда я вышел во двор, посидеть на той же лавочке, Санэ подметала двор жесткой метлой. Я смотрел, как она метет, поднимая облачко пыли перед собой, и чувствовал, что, закончив с этим, дварка подойдет ко мне. Так и случилось.
Теперь она даже села рядом со мной, хотя и с другого края лавки. В ответ на мои благодарности в адрес обеда попросила рассказать про Дальний Дом, и я подумал, что ее подослали вытянуть из меня информацию.
Но чем дольше я говорил, тем больше сомневался в таком выводе. Уж слишком очевидные вещи интересовали девушку. Она даже не имела представления о космосе и планетах! По-видимому, местные жители не считают необходимым обременять простолюдинов излишними сведениями об устройстве мира и истории собственного народа. Мне пришлось поведать ей о великой пустоте, в которой висят на огромном расстоянии друг от друга небольшие огоньки-звезды. И вокруг этих огоньков кружатся пылинки, которые для нас кажутся столь огромными, что мы живем на них, не замечая их настоящей формы. Привел сравнение с муравьем и тарелкой, не знаю, правда, как транслят это перевел.
Я объяснил, что пылинки, на которых мы живем, кружатся возле разных звезд, но когда-то все наши предки жили в одном месте, которое называлось Землей. А потом предки дваров и предки сангнхитов покинули родину и заселили другие миры. Собственно, я просто пересказал ей услышанное с призапа Софронова еще на Агане. Санэ сидела рядом тихо, как мышка, и внимала, хлопая ресницами. Когда я выдохся, она восторженно протянула:
– Как ты длинно говоришь! Словно Форр!
– Кто такой Форр?
– Говорящий с богами.
Так я узнал про местного коллегу Кудур-мабука. Вспомнились результаты сканирования – картины с огромными могильниками под сангнхитским Домом Молчания. Стало неприятно от мысли, что и двары творят ту же гадость. Пожалуй, не стоит все-таки здесь задерживаться.
Отложив эту тему, я поинтересовался у дварки об истории ее народа. Санэ рассказала несколько сказок и мифов, которые не восходили раньше того времени, когда их предки «пришли с севера» и основали этот город – Сиур. А первых предков сделали боги – ниягу. Насколько я уяснил, эти ниягу сами по себе равнодушны к дварам, но могут помочь, если их «покормить», а некоторые могут навредить и тогда нужно звать Форра, чтобы он обманул их.
Дварское мировоззрение оказалось неожиданно архаичным. Есть небо, о котором ничего не известно, есть города – здешний мир, и есть Город Мертвых, куда, как я понял, отправляются двары после смерти. Типичное языческое представление о том, что загробный мир представляет собой зеркальное отражение этого мира. На Земле, как рассказывал Софронов, по верованиям неписьменных народов, ландшафт потустороннего мира подобен тому, какой известен туземцам из повседневной жизни. В преисподней нанайцев также течет Амур, есть свои деревни, сопки, тайга, озера. В преисподней даяков Калимантана – море, острова, заливы, джунгли, вулканы. А в преисподней дваров – те же города. Сельских жителей среди сиурян не было, к югу, за стенами тянулись поля, которые обрабатывало население ближайшего квартала. Остальные неустанно трудились по своим ремеслам, многие из которых для нас оставались загадками. На редкость трудолюбивые были эти туземцы, даже их правитель что-то мастерил.
Мне казалось очень причудливым такое соседство древней мифологии и урбанистической цивилизации с выходом в космос, развитым машиностроением и робототехникой. Наверняка в Сиуре жили более образованные двары, но Санэ к ним явно не относилась. В последний раз, когда мы разговаривали с ней – позавчера, – я подарил девушке фломастер. Она как-то обронила, что ей нравится рисовать, вот мне и захотелось ее отблагодарить за все эти разговоры, которые мне, честно говоря, успели наскучить.
Если бы я только знал, к чему приведет несчастный подаренный фломастер…
А через день его снова пытали.
Волосатое Пузо и Тесипу отвели мальчика в прежнюю «нору», как и в тот раз, заставили влезть на постель и захлопнули крышку. Магану ждал подобного, так что не испугался. Как и тогда, все гудело, трясло и давило на грудь, но теперь он понял, что это не так уж страшно. И совсем не больно. Просто неприятно. Мальчик уперся ладонями в стенки и считал про себя. Когда пошел девятый круг по шестьдесят, тряска прекратилась. На десятом кругу ящик открылся.
Сидеть одному взаперти было очень тоскливо.
Спустя дюжину ушев или больше, дверь распахнулась и в «нору» вошел Тесипу. Он сел на стул и сложил руки на груди, пристально глядя на мальчика. Потом тюремщик заговорил на своей тарабарской речи, но едва он сделал паузу, как другим голосом стал говорить по-человечески, и этот голос исходил… из его сердца!
– Слушай меня, Магану. Ты сделал зло нам, хотя не видел от нас зла. Тебя обманул злой анаким, который вселился в нашего «рубо». Он обещал, что вернет тебя на Аган, верно?
Магану молчал.
– Он солгал тебе. Из-за того, что ты наделал, мы оказались на Раннуиме, планете дваров. Здесь нет твоих родителей, и они не прилетят за тобой. Ты ничего не получил от того, что навредил нам. Как видишь, ненависть ослепляет и делает игрушкой в чужих руках. Я хочу знать, почему ты нас ненавидишь. Разве мы сделали тебе что-то плохое? Говори, не бойся.
– Я не боюсь, – буркнул Магану, глядя на тюремщика исподлобья. – Вы сделали меня рабом.
Тюремщик ответил не сразу.
– Ты так думаешь? Скажи, чем занимаются рабы у тебя дома?
Мальчик отвернулся к стене.
– Неужели забыл? – Тесипу усмехнулся. – Так быстро ушли из памяти порядки твоего дома? Или рабы у вас ничем не занимаются?
– Мусор убирают. Стирают одежду. Еду готовят. Чистят нужники.
– Отлично. Значит, с памятью у тебя хорошо. Тогда напомни мне, пожалуйста, как часто ты убирал за нами мусор, стирал нашу одежду, готовил нам еду и чистил после нас нужник? Сколько раз это было?
– Нисколько.
– Но, может быть, мы заставляли тебя делать что-то другое? Напомни.
Магану покачал головой.
– Так с чего ты взял, что являешься рабом?
– Потому что вы меня украли из дома.
Тюремщик захохотал.
– Мы тебя украли? Да зачем ты нам нужен? Что ты сделал полезного для нас? От тебя одни неприятности. Тебя нам привез Нарам-суэн. Или ты забыл? Он передал мне просьбу вашего царя взять тебя на Дальний Дом. Я отказывался и говорил ему то же, что говорю сейчас тебе. Тогда Нарам-суэн сказал, что если ты останешься на Агане, то пойдешь на следующую Гарзу. Знаешь, что это такое?
Мальчик кивнул, хотя знал лишь то, что в такой день очень тяжело почему-то на душе, и жуть необъяснимая, и взрослые ходят молчаливые, а тот, кого избирают, уже не возвращается из Дома Молчания.
– Вы хотите забрать меня на Дальний Дом, чтобы изучать. Будете отщипывать кусочки кожи, просвечивать лучами, смотреть внутри, чтобы узнать все про таких, как я.
На сей раз Тесипу не смеялся и молчал дольше обычного.
– Кто тебе это сказал?
– Это правда или нет?
Главный тюремщик отвел глаза и с шумом выдохнул воздух.
– Да, правда. Но все не так страшно, как тебе рассказали. И, я уверен, изучение продлится недолго…
– А я не хочу! – Землянин невольно вздрогнул от крика. – Пожалуйста, Тесипу, отправь меня домой. Я не хочу к вам. Мне не нравится быть здесь. Я хочу домой.
«Некто из старцев говорил: когда волу закроют глаза, тогда он ходит вокруг мельничной машины; если же не закроют, то не ходит кругом. Так и диавол: если успеет омрачить очи сердца, унижает человека во всяком грехе; если же у человека просветились очи сердца, то он легко может бежать от диавола».
Последние два дня я оставался дежурить на «Арксе», пока ребята выходили в город. Утомился уже от дварской экзотики, захотелось отдохнуть. Побыть наедине с собой. Да и Суню надо проветриться.
Сегодня я остался совершенно один – Тези Ябубу решил взять в город сангнхитских пацанят.
Поедая гречку с «грибными» кусочками, я отсчитывал в уме дни до окончания рождественского поста. Валялся в каюте, читал Патерик. Хотел сочинить что-нибудь о дварах. В голове вертелась пара строчек, но дальше не шло. Дабы подстегнуть музу, решил поглазеть, как там снаружи. Несколько команд – и на мониторе высветилась картинка камеры № 3 по корпусу. Поле. Черно-белые коровки щиплют клевер. Место нашей посадки оказалось городским пастбищем. Несмотря на махину «Аркса», стадо продолжили гонять на выпас, прямо перед звездолетом. Пастухом здесь работает Канг, единственный веселый двар из тех, кого я пока видел. Мы с ним перекинулись парой слов вчера, когда знакомились. Простой мужичок. Вот он, кстати, ходит, кнутиком машет. Я переключился на камеру № 5 и увеличил фокус. Дома, деревья, сквозь них видна улица. На удивление безлюдная сегодня.
Разглядывая улицу от одного конца до другого, я заметил фигурку. Это оказался Когг, уверенно шедший через поле. «Наверное, Канга решил проверить», – подумалось мне. Но спустя десять минут стало ясно, что направляется парень к «Арксу». А пастух как раз повернул стадо и погнал обратно в город. Может, время обеденной дойки подошло, кто их разберет. Когда Когг и Канг разминулись, кивнув друг другу, я нехотя оставил каюту и, минуя серые коридоры, вышел к открытому шлюзу, включая на ходу транслят.
Двар меня ждал у трапа. Задрав голову, произнес:
– Привет! Я принес. От отца. Возьми обратно.
Пришлось спуститься. Внизу он мне сунул в руки фломастер.
– Отец извиняется. Санэ слишком юная. Рано еще. А ты чужой.
Я недоуменно повертел в руках отвергнутый подарок.
– Рисовать, что ли, еще рано?
– Нет. Для свадебных даров.
От неожиданности я едва не выронил фломастер.
– Эй! Это был не свадебный подарок. Я просто дал ей, чтобы она рисовала.
Когг пожал плечами.
– Отец сказал: «Верни». Я вернул.
– Передай ему, что он ошибся.
– Передам.
– Ладно. А что у вас сегодня на улицах так пусто?
– Собрались все.
– Куда?
– Война скоро. Каитане выступили. Нас мало. Нельзя победить. Форр говорил с ниягу. Ниягу просят Гарзу.
– Гарзу? – Меня охватило дурное предчувствие. – А без Гарзы никак нельзя?
– Нет.
– Слушай, мы можем прогнать ваших духов.
– Я знаю. Это не то. Нужно прогнать врагов. Вы можете?
– А сколько их?
– Тысячи три солдат. Двести железных зверей.
Я вспомнил наш арсенал. Эх, «Искателей» бы сюда… те бы, может, справились. А так – винтовки, гранатометы – считанные единицы. И то из нас четверых более или менее владеют стрелковым оружием лишь офицеры Сунь и Тези Ябубу. Конечно, на полугодовых армейских курсах кое-чему и меня учили, но за девять лет все из памяти выветрилось, да и стрелять по живым людям… совсем не хочется. Это же не виртуальные игрушки-стрелялки.
– А сколько сил у вас?
– Четыреста и двадцать солдат. Пятьдесят и три железных зверя.
– Нам нужно подумать. Мы поможем вам. Не надо духов. Не надо Гарзы. – Я вдруг поймал себя на том, что невольно заговорил дварскими рублеными фразами.
Когг посмотрел на солнце.
– Поздно, – спокойно сообщил он. – Гарза уже началась.
– Что? Кто? – Я вцепился ему в плечи.
– А, это… Ниягу выбрали Энмеркара. Мальчик-сангнхит. Прибыл с вами.
– Где? – Мои руки вздернули вверх юного двара, так что его глаза оказались на уровне моих.
– Отпусти, – сказал он, болтая ногами. – Я покажу.
Оказавшись на земле, двар неторопливо затопал по полю.
– Быстрее! – Я не удержался и пихнул его в плечо. Меня трясло от напряжения.
– Не толкайся, – однако он все же ускорил шаг. – Все равно тебя не пустят.
– Почему это?
– Мы знаем. Вы сорвали Гарзу на Агане. Здесь такого не повторится. Духи должны помочь.
– Послушай, ваши духи – это демоны, бесы, дьяволы. – Я запнулся, услышав, что призап переводит это одним и тем же словом «ниягу». – Ваши духи злые.
– Бывает, – процедил семенящий рядом Когг.
– Нет! Они всегда злые. Они никому не помогают. А если делают вид, что помогают, то такой помощью вредят еще больше!
Двар остановился, словно врезался во что-то. Прошагав по инерции пару шагов, я нетерпеливо обернулся.
– Я знаю, – впервые я увидел взволнованного двара. – Но что делать? Нам нужно жить. Я не хочу умирать.
– И поэтому посылаешь на смерть другого?
Когг топнул ногой.
– Ты не понимаешь! – ровным голосом перевел транслят его крик. – Что пристал? Я не могу изменить!
– А если бы смог – изменил бы?
Я помчался дальше по траве. Уже возле крайних домов Когг нагнал меня, что с короткими дварскими ногами сделать было непросто.
– Не понимаешь, – пробормотал он. – Так нужно.
– Объясни мне дорогу!
– Прямо до конца. Потом направо, к площади. Там стелы. Не ходи туда.
– Отстань! – Я перешел на бег и Когг отстал окончательно и бесповоротно.
Улица казалась бесконечной. Медленно уплывали назад длиннющие заборы с однообразными дварскими домами и рогатыми воротами. Я уже совсем выдохся, когда достиг перекрестка.
Но что делать, если успею? Что я могу один против полутысячи дваров? Лишь две дурацкие гранаты… Какой от них толк? Разве что взорвать себя и полсотни дваров в придачу. Глупость! Бесполезная дрянь! Прав был Тези Ябубу. Что же делать?
Мерзкие анаким! Сгустки древней ненависти! На Агане мальчишку вырвали прямо из их клыков, оттого они и взбесились. Устроили реванш. Вот куда вела эта многоходовка, от принятого нами «варианта один» до сбоя навигационных координат и посадки на планету. И все только для того, чтобы доказать сангнхитам и дварам, что мы – слабы, а от них – не скрыться!
Поневоле вспомнилась Васина лекция по жертвоприношениям. Что двары сделают с ним? Перережут горло, как сангнхиты? Или наживую вырвут сердце, как древние ацтеки? Вот ведь звери, а ведь с виду такие добрячки!
Что же делать?
Я взмолился, так ярко и ясно, как никогда прежде, даже в детстве, будто перегорели в одном молитвенном порыве все мои сомнения и метания… Я не просил о чуде, не требовал, чтобы Господь Сам все сделал, я жаждал лишь вразумления: что и как сделать мне, чтобы спасти мальчишку. Всего лишь миг, пару секунд просьбы, на бегу, с начинающейся одышкой и покалыванием в левом боку…
И тут я действительно получил ответ. В голове прояснилось, словно невидимая указка направила мысли в одну сторону…
Не могу поручиться, что это было божественное откровение, потому как открылось мне одно простое наблюдение: за все дни общения с дварами я ни разу не видел, чтобы кто-то из них солгал – нам или друг другу. И это определило решение… выход…
На бегу я нащупал в кармане гранату, вытащил… Почти как на перестрелках в виртуальном отеле. Стало страшно, когда вспомнил. Чувство реальности пронзило душу ледяной иглой. Глядя на маленькое табло, я переключил гранату в режим дымовой шашки. Внешний корпус отделился и я выбросил его на дорогу, сжав болванку в ладони.
Вот и площадь. И впрямь забита местными, все мужички, стоят плечом к плечу, что называется яблоку негде упасть. Теснятся молча. С той стороны, через море голов, виднеются две стелы, куда более узкие и высокие, чем на Агане. И лысый коротышка в синем балахоне между ними. Держит за плечи паренька. Энмеркара!
Еще живой!
Успел!
Теперь – только бы получилось, Господи!
Крайние двары настороженно оглянулись на меня. Вдохнув поглубже, я крикнул:
– Нападение! Каитане штурмуют город!
Теперь осталось большим пальцем вдавить округлую кнопку, размахнуться, и… Транслят как раз монотонно переводил мой вопль, когда над головами язычников громыхнула граната, брызнув во все стороны облаками дыма.