Наконец он опомнился и повторил все сказанное по-русски. А потом спросил:
– Что я должен делать?
– Верните владельцам, – сказал я.
– И это все? Такое дело нужно сильно благодарить.
– Конечно! – сказал Алешка. – Без вознаграждения нет спасения. Закон моря.
– Сколько стоит закон моря? – деловито уточнил Макс, укладывая ценности в пакет.
Алешка на секунду задумался. Ну, сейчас брякнет! Он и брякнул:
– Это будет стоить познакомить нас с господином Земаном. Лично.
Макс немного вздрогнул. Изменился в лице, а потом опять покрылся веснушками.
– Хорошо, – через силу сказал он. – Мне бы не хотелось это делать. Это знакомство не для вас. Но есть закон моря. Дайте мне номер вашего телефона. А вознаграждение для вас? – Это он меня спросил.
– У меня просьба. Когда вы вернете эти вещи владельцам, ничего им не объясняйте, хорошо?
– А как объяснять?
– Просто. Это все разыскали и вернули лица, пожелавшие остаться неизвестными.
Макс пожал плечами, потряс нам руки и, забрав пакет, отбыл по месту жительства.
А мы пошли к Акимову, доложить о выполнении задания.
Но не успели… У подъезда стоял обычный «жигуленок», но с мигалкой-стаканчиком на крыше. А из подъезда вышли двое людей в камуфляже, с дубинками на поясе и в масках. Они вели под руки Акимова.
Мы остолбенели. Хотели было броситься к Акимову, но он нас будто предупредил взглядом – скользнул холодными глазами: я вас не знаю и вы меня в первый раз видите.
Акимова грубо впихнули в машину, она взвизгнула колесами, взвыла сиреной и умчалась.
Мы даже сначала рванулись за ней. Потом опомнились: «Я вас не знаю…»
Опоздали!
Теперь одна надежда была – на папу. Нужно ждать до вечера.
К вечеру мы немного успокоились, а до этого слонялись по квартире, натыкаясь друг на друга. И на маму.
– Вы не заболели? – спросила мама, когда Алешка чуть не выбил у нее из рук сковороду с картошкой. – Или по школе соскучились?
– Мы твой баллончик ищем, – буркнул, не подумав, Алешка.
– Он сам нашелся. – И обрадовала: – А я еще обои купила. Папе в кабинет. Все равно вам делать нечего.
Знала бы она, как нам делать нечего. Дел у нас теперь полно. Но я тогда еще и не предполагал – каких! Если бы заранее знал, я бы лучше свинкой заболел.
Наконец в прихожей раздался долгожданный звонок.
Алешка поманил меня в комнату.
– Дим, с папой ты будешь разговаривать. – Это он не попросил, это он приказал.
– Почему это я?
– У тебя лучше получится. Ты – простодушный.
Уж лучше бы он меня детиной обозвал!
Нет, я не обиделся, я только вздохнул. И согласился.
– Издалека начинай, – посоветовал Алешка со знанием дела. – С чего-нибудь совсем постороннего. А я тебе потом тайный знак подам. Ногой.
Когда мы все собрались на ужин за кухонным столом, я начал издалека. И ничего умнее не придумал:
– Пап, мы решили собаку завести.
Алешка незаметно показал мне большой палец и подмигнул.
– Кто это мы? – уточнил папа.
– Мама, например, – невинно продолжил я, зная, что мамино мнение для папы – решающее.
– С чего ты взял? – удивилась мама. – Супердень какая-то. Ой, простите!
– Ты ж сама сказала: «Какая прелесть!» – поддержал меня Алешка.
– Когда? – еще больше удивилась мама. – Что-то не помню.
– Когда-когда? В прошлом году. Когда с Ленкиным Нордом познакомилась.
– А в позапрошлом году мы с вашей мамой в цирке были, – зачем-то вспомнил папа.
– Ну и что?
– А то! Когда там верблюд через барьеры прыгал, мама тоже сказала: «Какая прелесть!»
– А при чем здесь верблюд? – прикинулись мы дурачками. Хотя, конечно, прекрасно поняли, что папа имел в виду.
– А при чем здесь собака? – логично завершил он. И окончательно закрыл вопрос: – Знаю я этих собак. И своих детей знаю тоже. Собака будет ваша, а кормить ее и лужи за ней подтирать будет мама…
– А гулять – папа, – поспешила мама на всякий случай.
Тут Алешка мне подал знак. Но не очень удачно. Мама ойкнула и сказала ему:
– Что ты ногами болтаешь?
– Ну, пап, – начал я, – раз не хочешь собаку, тогда помоги хорошему человеку.
Папа рассмеялся. Каким-то своим мыслям. И сказал:
– Жаль все-таки, что я в позапрошлом году верблюда не купил.
– Пап, это не смешно. Твоя милиция арестовала хорошего, честного человека. Очень полезного для общества. Ты бы разобрался.
– А за что его задержали? Вам известно?
– Да за ерунду! – не выдержал Алешка. – Золото, бриллианты… Мелочь всякая.
– Мне бы такую мелочь, – вздохнула мама.
– Да он тебе сколько хочешь натаскает! – пообещал Алешка. – Когда его отпустят.
Тут я понял, что разговор принял опасное направление.
– Он не виноват, – поспешил я. – Он ошибся. Он ученый.
– Он самолет строит! – поддержал меня Алешка. – Чтобы летать.
– Я все понял, – сказал папа. – Летающий самолет. Золото-бриллианты. Полезный ученый. Как его фамилия?
– Акимов!
– Акимов… Акимов… А! Вспомнил! Зажигалка с «Гаудеамусом». Ладно, я завтра наведу справки. Узнаю, что там за история с бриллиантовым золотом. И ученым самолетом.
– А как дела с клетчатой совой?
– Вот этого не знаю. Мне поручили срочное дело. Я завтра вылетаю в Германию.
– А там-то что случилось? – спросила мама.
– Там как раз ничего. Это у нас обокрали одного крупного бизнесмена. Похитили ценную картину. И, кажется, не одну.
– Ничего, – успокоил его Алешка. – Он себе новую купит. И не одну.
– Такую не купит, – сказал папа. – Это подлинник Айвазовского. По сведениям Интерпола, картину уже вывезли за границу и спрятали в Германии.
– Айвазовский очень расстроился? – с сочувствием спросил Алешка. – За свой подлинник.
Папа улыбнулся, мама захохотала.
– Так что дело клетчатой совы откладывается. Тем более что все похищенное каким-то таинственным образом возвращено потерпевшим.
– А они чего говорят? – невинно спросил Алешка. Так невинно, что у папы в глазах засветилось подозрение.
– Ничего не говорят. Какой-то добрый человек принес. Пожелавший остаться неизвестным.
– Соглашайся, отец, – посоветовала мама. – Ты им про ученого узнаешь, а они твою комнату поклеят.
– Только не вверх тормашками, – поставил папа условие.
– Как получится, – проворчал Алешка. Нас, конечно, эти обои совершенно не радовали. И он тут же вполголоса поправился: – Как у Ленки получится.
А у меня в голове почему-то засела мысль о картине Айвазовского. Где-то совсем недавно мелькнула передо мной фамилия этого великого художника…
На следующий день папа позвонил из Шереметьева.
– Дима, передай Алешке, что наша милиция никакого гражданина Акимова Владимира Ивановича не задерживала.
– Так я и знал, – Алешка горестно покачал головой, услышав это сообщение. – Его похитили.
Глава XII Кто они?
– Как хорошо! – мечтательно пропел Алешка и повалился на тахту.
Я за него испугался. Подумал, что его детская ранимая психика не выдержала таких суровых испытаний.
Но я напрасно испугался.
– Как хорошо! – он раскинул руки, будто хотел обнять весь мир. – Дим, у нас карантин! У нас столько времени! Мы с тобой все успеем. Мы с тобой разоблачим гадину Земана. Мы найдем нашего Акимова, а его похитителей посадим вот в этот аквариум и будем кормить этими мерзкими улитками. Пусть все эти гады каждую ночь грызут ракушки, пока не подавятся.
Я немного расслабился, а под конец Алешкиной речи мне стало страшно. Столько праведного гнева звучало в его словах. Не завидую я ни Земану, ни тем более негодяям, укравшим великого ученого Акимова.
– А потом, Дим, мы сядем на махолет имени Карлсона и как замашем крыльями!..
Тут дверь в нашу комнату распахнулась, и на пороге появилась мама с рулонами обоев в охапке. Она свалила их на мою тахту и сказала:
– Это ваш сыновий долг! До приезда отца поклеите его кабинет. Он будет очень рад. Только не перепутайте верх и низ.
– Ноги и тормашки, – проворчал, уточняя, Алешка.
– Впрочем, – продолжила мама, разворачивая рулон, – не ошибетесь.
Это точно! Не ошибемся. Обои были сделаны в виде нотных линеек со всякими скрипичными ключами и кляксами нот. Вверх тормашками их даже нарочно не поклеишь.
– Мам, – осторожно сказал я, – ты ничего не напутала? Папа ведь не композитор. Он на флейте не играет.
– Темные у меня дети, – пожаловалась мама в потолок, соседям. – Без музыкального образования. – И сказала нам: – Это самые настоящие милицейские обои. Здесь же записана мелодия.
– «Мурка», что ли? – обомлел Алешка.
– Сам ты Мурка! Это милицейский гимн! – И она очень мелодично пропела: – «Наша служба и опасна и…»
– А дальше? – нам понравилось.
– А дальше обрывается. Продолжение на другом рулоне. Так что подберите обои так, чтобы они песней прозвучали. Розовый дождь у нас уже есть. Теперь будет боевая песня. Мне запереть вас на ключ? Или сдаетесь без боя? Молчание – знак согласия. Снимайте полки.
В кабинете мы грустно сели на папин стол.
– А кто же будет грызть ракушки? – печально проговорил я.
– Ленка! – вдруг сказал Алешка и схватился за телефонную трубку.
– Не понял! – признался я.
– Детина! – ответил Алешка в трубку. – Это я не тебе, Лен. Ты на пианине играешь? На фортепьяне? А какая разница? Песню про опасную службу знаешь? Молодец! – он дальше скороговоркой рассказал Ленке все-все.
А когда Ленка спросила, чем она может помочь, Алешка объяснил задачу.
– Хорошо, – без всяких капризов ответила Ленка. – Только вы мне поможете.
Мы по-быстрому отодвинули стол и кресло от стен, посбрасывали с книжных полок всякие книги, вроде «Криминалистики» и «Уголовных кодексов», сняли полки и содрали обои. Потом притащили из кладовки стремянку, бустилат и кисти, стопку старых газет.
Тут пришла Ленка, в рабочей одежде. Мы помогли ей наклеить верхние газеты и пожелали успехов. А Лешка позвонил Саньку.
– Санек, привет. Батя дома?
– Чей?
– Не придуривайся, – строго оборвал его Алешка. – Позови к телефону… Здравствуйте, Степан Фомич. Это Алексей Оболенский беспокоит. Вы знаете, что ваш друг Володя попал в беду? В какую? В большую. Мы сейчас придем и все расскажем. Вы ему друг? Мы так и знали.
Дядя Степа слушал нас очень внимательно и все время качал головой. И приговаривал: «Ах, дурак! Ну какой же дурак!»
– Он не дурак, – обиделся за Акимова Алешка. – Он великий ученый.
– Я не про него, – вздохнул дядя Степа. – Это я дурак. Я посоветовал. Чего делать-то? В милицию бежать?
– Нельзя в милицию, – сказал я. – Нежелательно.
– Это понятно. А тогда куда?
– Никуда. Надо сначала разузнать – куда бежать.
– Это понятно. А как? – видно было, что он сильно растерялся и сильно переживает.
– Сначала надо догадаться, с какой целью его похитили.
– Это понятно. А зачем?
– У вас ключи от его квартиры есть?
– А как же? У нас все пополам.
– Пойдемте к нему. Посмотрим.
– Ага. Это понятно. И рыбок надо покормить.
Алешка вдруг сказал серьезным голосом:
– Степан Фомич, возьмите себя в руки. А то от вас толку мало.
– Это… – он вздохнул, потер ладонями щетину на щеках. – Пошли!
Признаться, я входил в квартиру Акимова с чувством страха. Даже не страха, а какой-то неясной тревоги. Мне казалось, что мы сейчас обнаружим что-то такое… таинственное, что ли. Не знаю, как точнее определить это чувство. Ну, вроде как если в темноте нащупал какой-то хорошо знакомый предмет, но никак не можешь сообразить – что это? И ждешь, когда вспыхнет свет и все станет ясно.
К счастью, в квартире все было в порядке. Не было только ее хозяина. Так же порхали под потолком самолетики, так же порхали в аквариумах рыбки и синели на глобусе красивые океаны.
Мы обошли всю пустую квартиру. Все было на своих местах, но почему-то чувствовалось, что хозяина нет. Какая-то пустота образовалась. Но я думаю, что это не только в квартире, но и в нас самих.
И еще меня удивило, что в комнатах – все на своих местах. От папы мы знали, что при аресте, как правило, делают обыск. Здесь же никаких следов обыска не было. И не было хозяина.
– И Карлсона нет! – вдруг сказал Алешка, показывая на пустой крючок под потолком.
Какая-то смутная догадка шевельнулась у меня в мыслях, но тут же, как рыбка, вильнула хвостиком и скрылась в глубине морской.
– А пульт? – я бросился к полке.
Пульт был на месте. Ничего не понимаю. Если кому-то понадобился Акимов вместе с Карлсоном для каких-то дел, то почему эти неизвестные не взяли пульт? Карлсон без пульта как машина без ключей.
– Дядя Степа, – попросил Алешка, – вы часто здесь бываете, посмотрите внимательно – что еще исчезло?
Дядя Степа поднял голову. Он как вошел, так и сел на стул и сидел все это время, потерянно свесив голову. Иногда только повторял шепотом: «Какой же я дурак…»
– Да вроде все на местах. А! – он вышел на балкон. – Добыча-то эта неладная! – открыл шкаф и оторопел: – Добычу-то они забрали. Одни бумажки оставили.
– Добычу мы забрали, – успокоил его Алешка. – И уже немцам вернули. А вот документы… – Он задумался.
– А документы, – решительно сказал я, – нужно папе показать.
И Алешка неожиданно согласился со мной.
Мы еще раз осмотрели квартиру, проверили газ и свет. Алешка не удержался и «запустил» альпиниста на полку:
– Ничего! – сказал он твердо. – Вперед и вверх! – И вдруг воскликнул: – Стоп!
Я даже вздрогнул.
– Вот! – Алешка ткнул пальцем: – Вот сюда Акимов положил зажигалку! А теперь ее нет.
– Ну и что? – я нисколько этим не обеспокоился. – Взял ее с собой.
– Это понятно, – протянул дядя Степа. – Однако он днями курить бросил…
– Жаль, что папа уехал, – сказал Алешка по дороге домой. – Он бы эту машину с мигалкой живо распутал. Ты номер не заметил?
– Нет. Он очень грязный был. Я только заметил вмятину на багажнике. Как ты думаешь, зачем они его украли?
– Акимова? Я думаю – в придачу.
– Это понятно… – безнадежно, как дядя Степа, протянул я.
Алешка бросил на меня быстрый взгляд – правда ли мне понятно? Усмехнулся.
– Дим, им Карлсон нужен. А в придачу Акимов. Чтобы Карлсоном управлять.
– А зачем? – я даже остановился.
– Эх ты! Скалозуб прямолинейный.
Столько иронии было в его словах, что я от обиды тоже кое-что смекнул.
– Ты думаешь, они Карлсоном грабить будут?
– А ты думаешь, подарки бедным детям раздавать?
Мы поднялись к себе, позвонили в дверь. Открыла нам Ленка – волосы растрепались, пальцы все в клее.
– Как успехи? – спросила она.
– Сейчас расскажем, дай отдышаться. А у тебя?
– Две стены готовы. Можете принимать.
Действительно, две стены в кабинете были ровно и аккуратно оклеены газетами. По заголовкам и фотографиям можно было узнать, чем жила наша страна несколько лет назад. В другое время мы этим и занялись бы. Но сейчас нас интересовало совсем другое, более актуальное и современное.
Мы сделали чай и расположились с ним за папиным столом. В кабинете приятно пахло влажными газетами и бустилатом. Алешка окинул стены довольным взглядом, будто это была его работа, и сказал:
– На фига еще обои клеить? Смотрите, как красиво. Даже оригинально.
– От одних заголовков сбесишься, – не согласился я.
– Ладно, – вмешалась Ленка, – мне домой пора. С Нордом гулять. Рассказывайте.
Мы рассказали.
– Мне кажется, – начала Ленка, когда закончился наш грустный рассказ, – начинать надо сначала.
– Глубокая мысль, – фыркнул я.
– Ты не понял, Дим. – Как часто я слышу эти слова. – Помнишь, ваш папа говорил? Первое правило у юристов при расследовании помнишь?
– «Ищи, кому выгодно». Ну и что?
– Сто лет, – сказал Алешка.
– Что – сто лет? – удивились мы.
– Сто лет искать. Сколько в Москве сейчас таких хапуг! А этот Карлсон… Да запускай его в любой обменный пункт, набивай полную за… заплатку баксами – и деру!
– А ты что предлагаешь?
– Надо машину эту искать. Примета у нас есть – вмятина на багажнике…
– Двести лет, – перебил его я. – Ты знаешь, сколько в Москве машин с такой вмятиной?
– И не так уж много! – заверещал Алешка. – Отбрасываем грузовики – раз! Отбрасываем все марки, кроме «Жигулей», – два! От «Жигулей» отнимаем все цвета, кроме синего, – три! Ищем все «Жигули» синего цвета с вмятиной на багажнике.
– И с мигалкой, – добавила Ленка.
– А вот и нет! – возразил Алешка. – Это не примета. Сейчас любой дурак зайдет в «Автозапчасти» и купит такую мигалку.
Зачем дураку мигалка, подумал я, но промолчал. И сказал вместо этого:
– Ищем по всей Москве и Московской области синие «Жигули»…
Алешка опять возразил:
– Не по всей Москве. Только в нашем районе.
– Так проще, да? – съехидничал я. – Может, тогда только в нашем дворе будем искать? Еще проще. Полчаса делов-то.
– Детина, – мягко проговорил Алешка, – про Карлсона знают только в нашем районе, дошло?
Дошло. И как я сам не догадался?
А Лешка уже нажимал кнопки телефона:
– Санек? Привет от Алекса. Тебе задание. Ты все равно по всему району шляешься, ищи синие «Жигули» с вмятиной на багажнике. Два дня тебе даю. И Димкин плейер в придачу. Он исправный. Вперед и вверх, Санек.
Что-то он с плейерами напутал.
– Я тоже буду искать, – пообещала Ленка, вставая.
– А у нас плейеров больше нет, – тупо предупредил я.
– Зато у вас друзья есть, – так мягко укорила меня Ленка, что я даже покраснел.
Алешка проводил Ленку до дверей, а я отнес на кухню посуду. Кто бы ее помыл? От этой противной мысли меня отвлек телефон.
– Это квартира Оболенских? – раздался знакомый голос. – Это Макс Хофман звонит. Вас ищет господин Земан. Он очень желает с вами встретиться.
Первым из подъезда вышел Макс с Рексом. И сразу направился к нам. Вежливо поклонился и сказал:
– Мы будем там, на дорожке. Будем с Рексом ходить туда-сюда. Туда-сюда. Если вам будет нужна помощь, вы дадите нам хороший сигнал. Мне не нравится господин Земан.