И лучшая из змей, мелькнуло у него, все-таки змея.
После завтрака он торопливо ушел с сэром Перигейлом к реке, тот предложил установить водяную мельницу и просил одобрить под нее место, рыцари разбрелись кто куда, а Ортруда с заговорщицким видом наклонилась к Эльзе и прошептала:
- Милая Эльза, я очень хочу тебе помочь!.. Многие говорят о том, что наш прекрасный Лоенгрин неблагородного происхождения, но эти люди его просто не видели, глупцы!.. Стоит хоть раз на него взглянуть, сразу становится видно, что он из очень благородного и древнего рода, что известен во всем христианском мире!
Эльза посмотрела на нее с благодарностью.
- Ох, спасибо...
Ортруда обняла ее нежно, как ребенка, погладила по голове.
- Ничего, люди скоро привыкнут к нему и его добродетельности.
Эльза прижалась все телом, вдруг показалось, что эта крупная, сильная и уверенная женщина заменяет ей и умершую после рождения брата Готфрида мать, и умершего отца.
- Ой, только бы это случилось, - прошептала она со слезами в голосе. - Я не могу слышать эти ехидные вопросы, не могу выносить эти взгляды!
Ортруда улыбнулась поверх ее головы.
- Милая, разговоры утихнут, как утихнет любое любопытство, ибо приходят другие вопросы, уже к другим людям.
- Другим?
- Не думаешь же, - сказала Ортруда, - что все будут говорить только о Лоенгрине? У кого-то свадьба, кто-то родит тройню, кому-то король пожалует земли, кого-то муж поймал в момент, когда тот лез в окно к его жене...
Эльза сказала серьезно:
- Ой, как нехорошо!
- Вот-вот, - подтвердила Ортруда. - Но люди начнут это обсуждать и о происхождении Лоенгрина забудут. Тем более что и так понимают, он наверняка из очень благородного рода. Думаю, он не говорит о нем, напротив, совсем по другой причине...
- Какой?
- Из скромности, - сказала Ортруда. - Он очень чист и добродетелен. Если он, к примеру, сын императора Восточной Римской империи, он это будет скрывать, чтоб мы не стали воздавать ему чрезмерные почести.
Эльза прижалась к ней сильнее, потом отстранилась и жарко поцеловала в щеку.
- Спасибо! Спасибо за такие слова!.. Теперь и я вижу, он может скрывать происхождение не потому, что низкое, а потому, что слишком высокое!
Ортруда покровительственно улыбнулась.
- Вот видишь, не все так плохо, как иногда кажется.
Лоенгрин находился во дворе, когда услышал приближающийся конский топот. Во двор влетели на взмыленных конях двое молодых рыцарей, он узнал Фиттингоффа и Холмквиста.
- Ваша светлость! - прокричал сэр Фиттингофф. - На севере восстание!
Лоенгрин вздрогнул, еще не понимая, как может вдруг вспыхнуть восстание, сердце начало колотиться чаще в предчувствии большой беды.
- Кто?.. Лорды Неантарис и граф Сандарквист?
Фиттингофф крикнул:
- Нет, хуже!
- Что может быть еще хуже?
- Язычники!
Лоенгрин уставился на обоих, не веря своим ушам.
- Язычники?.. Откуда?
- Вера Христа сюда пришла недавно, - напомнил сэр Холмквист быстро. - Утверждалась огнем и мечом, почти все были убиты, кто не принял христианство. Однако церковь что-то упустила... Или, напротив, перегнула палку...
- И язычество проснулось? - спросил Лоенгрин неверяще. - Но как... как они могут? Весь мир... вся Европа... почти вся... уже приняла веру Христа!.. Это безумие!..
Сэр Фиттингофф прокричал:
- Что делать будем?
- Слезай с коня, - велел Лоенгрин, - а то бедное животное вот-вот рухнет. Туда нужно ехать большим отрядом.
- Войском, - уточнил сэр Холмквист.
- Или армией, - сказал Фиттингофф мрачно. - В прошлый раз они дрались отчаянно. Половина наших полегла, но мы там все утопили в крови... Убивали даже детей, наши озверели, но мне кажется, так нельзя даже во имя Господа.
- Конечно, нельзя, - сказал Лоенгрин, - мы должны быть милосердными, хотя и не забывать, что пришли в эти земли с мечом... Как развивается мятеж?
- Сжигают наши деревни, - объяснил сэр Фиттингофф, - а замки обходят, чтобы напасть на беззащитные села. Уничтожают даже скот, посевы, засыпают колодцы, дабы вынудить признавших Христа поселенцев уходить из тех земель!
У них забрали измученных коней и увели в конюшню, а их самих отправили в замок, чтобы помылись и отдохнули. Лоенгрин подозвал сэра Перигейла и велел срочно готовить всех рыцарей, что есть под рукой, к выступлению.
Ночь прошла беспокойно, а на рассвете ворота замка распахнулись, выпуская небольшой отряд. В замке остались только сэр Перигейл и трое рыцарей, все остальные в полном вооружении отправились с герцогом.
Утро выдалось мрачное, ночью прошел небольшой дождь, ветви в каплях дождя, и всадники собирали их на себя, пока в сапогах не начала хлюпать вода.
Разведчики, что приняли эти неприятности на себя, время от времени с проклятиями сбрасывали сапоги, оттуда всякий раз выплескиваются целые водопады.
Лоенгрина, что едет во главе, догнал на своем громадном брабанте сэр Шатерхэнд.
- Мне кажется, - проворчал он, - глупо вот так переть на язычников. Это такие же брабантцы! Они сильны и отважны, битва будет нелегкой.
- Если они примут ее, - заметил Лоенгрин.
- А как не принять, если мы вторгнемся в их край и начнем разорять деревни и святыни?
- Что вы предлагаете, доблестный друг?
- Воспользоваться помощью графа Эскила Андерссона. Его замок там рядом, у него очень мощная дружина. Если он в самом деле верен вам, как клялся на присяге, то тут же выедет во главе своего войска и поедет впереди!
Лоенгрин подумал, оглянулся на свой отряд.
- Пожалуй, - сказал он задумчиво, - вы правы, сэр Шатерхэнд. Чем нас будет больше, чем быстрее мы одержим победу.
- И с меньшей кровью, - добавил Шатерхэнд. - Для нас.
- Язычники, - ответил Лоенгрин и перекрестился, - тоже наши. Только они этого еще не понимают и не признают.
Во второй половине дня разведчики вернулись и сообщили, что есть очень хорошее место для лагеря вблизи владений графа Эскила Андерссона, который в свое время на присягу новому герцогу так и не явился, хотя через гонцов заверил в своей глубочайшей преданности, явно зачем-то тянет время...
Для Лоенгрина разбили шатер, он велел убрать переднюю стену, она не надобна, и всяк пусть видит, что к нему можно обратиться с вопросами в любой момент.
У входа застыли двое стражей с копьями в руках, Лоенгрину поставили легкий переносной столик и кресло. Барон Коллинс послал второго гонца к графу Андерссону, советуя поторопиться. Молодой герцог, дескать, быстро приходит в гнев, и если граф желает его разозлить, то он почти достиг цели...
Ближе к вечеру протрубили трубы, на поляну выехала процессия из богато одетых мужчин. Впереди двое: грузный приземистый мужчина с короной графа на редких, но длинных волосах и второй помоложе, с виду похож на сына, если граф сумел его завести лет в пятнадцать...
Оба передали поводья оруженосцам и слезли, Лоенгрин присмотрелся и понял, что второй явно сын, такой же грузный, хотя пока еще и без брюшка. Старший снял корону и передал сыну, после чего оба преклонили колени и ждали со склоненными головами.
Лоенгрин приблизился и, не выдерживая необходимой паузы, произнес ровным голосом:
- Граф Эскил.
Граф поднял голову и сказал:
- Ваша светлость.
- Слушаю вас, - сказал Лоенгрин.
Оставаясь на коленях, граф проговорил колеблющимся голосом:
- Я прибыл... чтобы заверить вас в моей полнейшей преданности, мой лорд! А также принести обет верности вашему герцогству, вашей короне и вам лично, герцог Лоенгрин.
Он повернулся к сыну, тот молча передал ему корону, а граф протянул ее Лоенгрину обеими руками.
- Это моя корона, - сказал он, - вручаю ее вам как ваше право владеть всеми моими землями.
Лоенгрин принял одной рукой, так велит церемония, посмотрел задумчиво.
- Я был очень рассержен, - произнес он холодно, - что вы не явились на присягу в мой замок. Это недопустимо. Но если Господь велит быть милостивым даже с врагами, то что тогда говорить с теми, кто всего лишь заблуждался на мой счет?..
- Ваша светлость...
Лоенгрин протянул корону графу.
- Возьмите, граф. Я дарю ее вам как знак сохранения за вами титула и всех земель, которыми владеете. Я все еще доверяю вам, граф. Но вы поведете свое войско в авангарде наступления на мятежных язычников.
- Ваша светлость!.. Я... я благодарю за доверие!..
Два дня разведчики вели войско уже разведанными тропами, и хотя приходилось пробираться через чащи и болота, но на вторую неделю прибыли в земли, что оказались под властью язычников.
Лоенгрин издали услышал запах горелого, мелькнула мысль даже о лесном пожаре, однако край леса уплыл в сторону, и все увидели дымящиеся руины церкви.
Как и почти все строения в этих краях, церковь срубили из дерева, и теперь на ее месте только толстый слой золы да искореженные в огне погнутые полосы железа, которыми были обиты двери и защищены окна. Да кое-где недогоревшие, но обугленные бревна.
Как и почти все строения в этих краях, церковь срубили из дерева, и теперь на ее месте только толстый слой золы да искореженные в огне погнутые полосы железа, которыми были обиты двери и защищены окна. Да кое-где недогоревшие, но обугленные бревна.
Лоенгрин вскинул руку, за спиной послышались крики младших командиров, что останавливают отряд, а он соскочил на землю и быстро пошел на пепелище.
Черная зола хрустит под подошвами, серый пепел взмывает при каждом шаге, он прошел к тому месту, где должен находиться алтарь, и сердце сжала холодная рука страха и отвращения.
В землю воткнуты колья, а на них нанизаны три отрубленных головы, две с тонзурами, а третий, явно послушник, смотрит широко вытаращенными в ужасе и непонимании глазами, волосы его красивыми волнами, хоть и покрыты пеплом, падают на землю.
Он вернулся, на него смотрели с некоторым испугом, он провел ладонью по лицу и проговорил хриплым от ярости голосом:
- Мы пришли... и мы останемся!.. Никогда в этих землях варварство и язычество не поднимут больше головы. И если мне придется убить всех язычников... я сделаю это. И Господь меня поймет и простит.
Сэр Шатерхэнд перекрестился и ответил глухо:
- Аминь.
Со стороны уже спешенных рыцарей зазвучало:
- Аминь...
- Аминь...
- Аминь...
Глава 5
И снова ехали через лес по звериным тропам, Лоенгрин чувствовал, как исхудал, тревожась за войско, на которое могут напасть из-за густых кустов в любое мгновение.
Язычники, среди которых оказались даже мелкие лорды, не желали принимать бой и уходили от столкновения, а в лесу искать их труднее, чем в стогу сена иголку.
Граф Эскил Андерссон, устрашенный появлением в его землях герцога, отсидеться не удалось, вывел свою дружину и собрал вассалов. Их явилось даже больше, чем он ждал, слишком многие засиделись в безделье, слишком многим восхотелось принять участие в настоящих боях.
С грохотом, лязгом и под бодрые воинские песни они выходили из ворот замков и вливались в общий поток.
Лоенгрин с Шатерхэндом и Нилом ехал во главе постоянно растущего войска. Он тщательно планировал, как и что будет делать, но помнил и о войске, у большинства нет его выносливости, сам выбрал место для лагеря и велел остановиться, чтобы дождаться всех остальных.
Шатерхэнд гордо сказал, что для герцога поставили шатер, Лоенгрин отмахнулся.
- У костра посижу со всеми...
Он прервал себя, оглянулся. Все насторожились, смотрели то на него, то в сторону леса, куда вперил взгляд молодой герцог, наконец лорд Харальд произнес нерешительно:
- Ваша светлость... вам что-то почудилось?
Лоенгрин покачал головой.
- Нет. Кто-то скачет к нам, загоняя коня, тот уже хрипит и весь в мыле...
Рыцари переглянулись, Харальд спросил с неловкостью:
- Вы уверены, что вам не почудилось?
Лоенгрин покачал головой.
- Нет. Вы тоже, думаю, можете по стуку копыт определить, когда просто скачут для удовольствия, а когда в смертельной опасности...
Харальд пробормотал:
- Да, конечно. Но не на таком расстоянии.
- Ждите, - велел Лоенгрин.
Он поднялся, сделал несколько шагов в ту сторону. Через несколько минут из леса выметнулся на взмыленном коне всадник, простоволосый и в костюме гонца.
На границе лагеря он спрыгнул с коня, ноги подломились, и едва не упал, но пересилил себя и сделал несколько шагов навстречу герцогу. Грудь ходит ходуном, словно это он сам скакал к замку, держа на плечах коня.
- Сэр Лоенгрин!.. - прокричал он и упал на одно колено. - Ваша светлость!
- Что случилось? - спросил Лоенгрин. - Вид у тебя таков, словно ты увидел огра. Но, как я слышал, в Брабанте о них и не слышали.
Гонец, не поднимаясь с колен, прокричал, захлебываясь словами:
- Ваша светлость!.. Но это так... вы правы... Да, как вы все...
Лоенгрин покосился на застывших рыцарей, проговорил медленно:
- Значит, все-таки огр?
Гонец вскрикнул:
- Огромный, ваша светлость!.. Как три или даже четыре человека, поставленные один на другого!.. А широк, как дворцовая башня!
По всему лагерю пронесся единый вздох. Рыцари бледнели, хватались за оружие и пугливо оглядывались по сторонам.
Лоенгрин сделал гонцу знак подняться, глаза потемнели, он сказал суровым голосом:
- Не думаю, что он пришел сюда случайно.
Гонец перекрестился, на молодого герцога смотрит почти с ужасом, вскрикнул тонким голосом:
- Ваша светлость!.. Он так и сказал!
- Что?
- Что пришел за вами!
В лагере пронесся новый вопль ужаса, недоумения, но теперь еще и непонятного восторга.
Лоенгрин спросил:
- Как он сказал?
Гонец сказал быстро:
- Он чаще всего просто ревет... понять это чудовище трудно!.. но повторяет одно и то же, так что разобрали кое-что. Вы убили его старшего брата, потом среднего, а теперь вот он, самый младший, явился мстить...
Лоенгрин покачал головой.
- Ух ты, а я считал их совсем безмозглыми. Вы сможете меня проводить туда?
- Только коня сменю, - ответил гонец уже почти бодро.
- И одного в запас, - посоветовал Лоенгрин.
Гонец покачал головой.
- Это лишнее.
Лоенгрин насторожился.
- Почему?
- Он идет прямо сюда, - ответил гонец. - А вместо дубины у него в руках вырванный с корнем столетний дуб. Ветви, правда, обломал, так что этой палицей с одного удара может пробить крепостную стену, с двух-трех разрушить башню, а затем начал бы крушить замок, если бы мы были не в лагере, а в крепости...
- Не начнет, - заверил Лоенгрин. - Следуйте за мной, отважный друг.
- Почему не начнет?
- А кто ему даст?..
Несколько рыцарей поспешно вскочили, спеша успеть за лордом, а Лоенгрин понесся к лесу в сопровождении гонца и оруженосца, однако затем из лагеря выметнулось еще несколько лордов, которым успели оседлать коней.
Нил прокричал:
- Ваша светлость, что делать мне?
- Пока только смотреть, - ответил Лоенгрин весело. - Как же нам повезло, как повезло!
- В чем?
- Что они сумели привлечь огра!
Гонец вскрикнул, его дрожащая рука показывала в сторону леса, там слышится треск, а над зелеными верхушками появилась голова и плечи огромного человека, каким он показался вначале, потом устрашенный Нил понял, что лба у гиганта почти нет, зато такая огромная, массивная челюсть и такая пасть, что туда можно сразу по целой овце.
Деревья трещат, как кусты, наконец огр вышел на опушку, и когда Нил его увидел целиком, он совсем пал духом, ибо если подспудно надеялся, что огр только высок, то теперь увидел, что он чудовищно шире разумных пропорций, это толстяк, тело - как скала, каждая рука размером со ствол столетнего дуба, а ноги вообще как гранитные колонны, похожие на те, что торчат из земли, как память об исчезнувших римлянах.
- Господи Иисусе! - воскликнул он и перекрестился. - Как можно одолеть такое чудовище?
Огр уже заметил всадников и с грозным ревом, от которого начал подрагивать весь мир вокруг них, пошел навстречу. Земля покачивается под его тяжелыми шагами, Нил в страхе смотрел на чудовищную грудь, выпуклую и мускулистую. Выпирающий живот подвязан широким ремнем из шкур диких животных, вообще огр в шкурах с ног и до пояса, а торс защищен только длинными волосами, но туда явно никто не достанет ни копьем, ни мечом.
Ветерок переменил направление и донес сильный запах хищного зверя. Кони сразу захрапели, начали дергать головами, пытаясь повернуть в сторону, поднимались на дыбы, грозя порвать поводья и умчаться куда глаза глядят, если люди сейчас же не избавят их от этого чудовищного зверя.
Лоенгрин крикнул:
- Всем спешиться!.. Коней отвести назад. И подальше!
Люди торопливо соскакивали на землю, оруженосцы ухватили поводья и бегом потащили коней в стороны.
Рыцари обнажили мечи и встали рядом с Лоенгрином, но он видел их бледные лица и вытаращенные глаза, слышал частое дыхание и почти ощущал биение их испуганных сердец.
Огр увидел их и шел теперь прямо, держа их на прицеле крохотных в сравнении с огромной головой глаз. Нос у него был только намечен, зато две черные ноздри зияют, как мышиные норы. Тяжелая нижняя челюсть пошла вниз, блеснули огромные зубы, раздался мощный грохот, рыцари не сразу поняли, что это хохот чудовища.
- Наконец-то! - прогрохотал огр. - Ты тот, кто убил моих братьев!
Лоенгрин крикнул:
- Остановись!.. Тебе знакомо чувство мести, но звери не умеют мстить и сразу все забывают. Значит, ты - человек, а с человеком можно договариваться.
- Нет, - проревел огр.
Лоенгрин начал пятиться, не спуская взгляда с огра.
- Погоди, остановись!.. Твои братья на меня напали, я только защищался!.. И я с тобой не хочу драться!
Огр издевательски захохотал.
- Еще бы!
Лоенгрин крикнул:
- Я сказал «не хочу», это не значит, что не могу!.. Останься единственным живым в своем роду!
- Я и останусь, - заявил огр, - а вот ты... нет.