На воротах между зубцами прибавилось голов в блестящих шлемах, но он решил, что сейчас рисковать глупо, вот-вот прибудет его отряд, и пустил коня по широкой дороге параллельно реке, внимательно рассматривал крестьян, двух остановил и расспросил, что за налоги, каков здесь суд, сильно ли притесняет граф народ.
Перигейл настойчиво советовал побывать у церкви, что в полумиле от моста, который соединяет землю виконта Фофшнейдера и графа Тельрамунда, это даже важнее, чтобы увидеть Тельрамунда и сурово напомнить ему, кто в Брабанте хозяин.
Отряд свой заметил, скачущий навстречу, еще издали. Они придержали коней у церкви, где на открытом месте собрался народ, а священник, взобравшись на телегу, что-то проповедовал, яростно размахивая руками и вздымая над головой Библию.
Лоенгрин подъехал, удивляясь, что рыцари внимательно слушают, а не помчались ему навстречу. Нил оглянулся, торопливо приблизился и шепнул потрясенным голосом:
- Что он говорит? Что он говорит?
- Да что случилось? - спросил Лоенгрин. - Что за особая церковь?
- Вы послушайте, - сказал Нил тихо, - ох, не зря мы прибыли...
Священник к ним спиной, не видит, но крестьяне начали бросать на них опасливые взгляды. Священник, войдя в раж, никого не замечал, вскидывал к небу костлявые руки и потрясал ими, словно стараясь раскачать небосвод и обрушить на землю.
- Господь не зря создал самый совершенный мир, чтобы мы жили счастливо и благоденствовали!.. И мы так и жили, пока не прибыл человек... да и человек ли он? Скажите мне, если человек скрывает свое происхождение, то не посланник ли он дьявола?.. Ладно, я даже допускаю, что человеку с темной репутацией позволительно пахать землю, ловить зверей или держать стремя господину, если тот в снисходительности своей допустит до таких высоких обязанностей... но - поставить такого человека во главе герцогства?
Нил прошептал:
- Вот об этом, выходит, и предупреждал Перигейл!
Лоенгрин ощутил, как вся кровь отхлынула от лица. Сейчас он выглядит, как мертвец, сам понимал, потому с зубовным скрипом взял себя в руки и заставил оставаться на месте, хотя душа его уже ринулась к проклятому попу, ухватила за горло и сжала так, что глаза мерзавца вылезли на лоб, как у рака.
- И еще понятно, - сказал тихо Нил, - почему Перигейл не настоял, чтобы обязательно собрали большой отряд. Здесь целая армия не поможет...
- Мерзавец, - ответил Лоенгрин сдавленным голосом.
- Повесить? - спросил Нил услужливо. - Вон дерево с хорошими ветками... По три таких попа можно на каждой!
- У тебя ж веревки нет.
- Крестьяне бегом принесут! Это ж радость какая, когда попа вешают!
Лоенгрин стискивал в кулаках повод так, что из него начала выступать вода.
- Вешать будем, - прошептал он люто. - Но не сейчас, не сразу. А то скажут, что я убоялся правды.
Крестьяне оглядывались, отпрыгивали в стороны, а он прямо на коне подъехал к телеге. Священник пару раз зыркнул на него с явной тревогой на лице, но лишь возвысил голос, ибо никто не смеет поднимать руку на служителя Господа, даже разбойники в темном лесу стараются не трогать, ибо гореть им тогда вечно в геенне огненной...
Лоенгрин придержал коня, прямо с седла соскочил на телегу. Священник начал запинаться, Лоенгрин вскинул руку и крикнул сильным голосом:
- Я и есть тот самый Лоенгрин, о котором сейчас говорил этот человек, назвавший себя священником!
Люди смотрели на него зло и настороженно, один из передних рядов крикнул с вызовом:
- Это наш священник!.. Он в нашей церкви уже десять лет!
- Это не лжесвященник, - крикнул второй крестьянин. - Мы его знаем!
Народ начал волноваться, выкрикивать громче и громче, придвинулись к телеге вплотную, готовые то ли опрокинуть, то ли спихнуть рыцаря вниз и растерзать его, сорвав блестящие пластины панциря.
Лоенгрин прокричал во весь голос:
- А теперь послушайте!.. Я - паладин, что значит - воин Церкви!.. И я тоже знаю Священное Писание. Я сейчас напомню вам одну истину, о которой вы в делах и заботах забыли...
Шум начал утихать, сразу несколько голосов потребовали, чтобы все заткнулись и послушали, стереть это исчадие дьявола в порошок они успеют в любой момент.
Лоенгрин крикнул:
- Господь сотворил Адама и Еву из глины и велел плодиться и размножаться. Когда Адам пахал, а Ева пряла - кто был господином? Господь велел всем нам судить любого человека по делам его, а не по знатности его далеких предков!.. Перед Господом все равны, эту истину любой священник должен повторять и повторять всюду и всем, только тогда мы построим Царство Небесное на земле, когда все станем равны, когда человека будем чтить за его труд, за его поведение, а не за подвиги его далеких предков!
В толпе молчали, наконец кто-то выкрикнул:
- Правильно!
Лоенгрин еще больше повысил голос:
- И всякий, кто говорит, что люди неравны, что одни выше других только потому, что их прапрадеды что-то сделали достойное, - либо врут, защищая свои привилегии, либо посланы самым дьяволом, чтобы смутить умы человеческие!
Священник отпрыгнул на другой конец телеги, выставил перед собой крест и крикнул срывающимся голосом:
- Я - священник!
- Ты продал душу дьяволу, - отрезал Лоенгрин и сказал громко для народа: - Дьявол покупает и священников, ибо они тоже просто люди, ряса не защищает от соблазнов. Если сейчас войти в его дом, вы увидите, что живет он намного богаче вас и... хотя сейчас пост, но увидите на его столе жареную свинину...
Толпа закричала в негодовании, часть сразу же отшатнулись в сторону, там завопили, что сейчас же пойдут и проверят все, священник побелел, прижал к груди Библию и начал кричать, что он готов поклясться на ней, что он ведет жизнь праведную, но кто-то прокричал яростно:
- А твои бастарды от Миринды и дочки Пелигрия?.. Где твоя клятва безбрачия?
Лоенгрин взмахом руки подозвал Нила.
- Этого вот, продавшего душу дьяволу, взять и повесить. Можно на том дереве, что ты предлагал.
Нил воспламененно вскрикнул:
- Нужно было сразу!
- Нет, - ответил Лоенгрин, - нельзя.
Священник торопливо соскочил с телеги и попытался скрыться, но толпа есть толпа, ее настроение изменчиво, его ухватили за руки и плечи, толкнули в руки Нила.
Оруженосцу помогли другие воины, священника потащили к дереву, быстро перекинули через толстую ветку веревку с петлей на конце.
Лоенгрин прокричал, обращаясь к толпе:
- Помните, когда вас призовет Господь, он не будет интересоваться вашим происхождением! Он спросит, как вы жили! И вообще хорошие ли вы люди?
Священник орал, вырвался и грозил небесными карами, его подтащили поближе к дереву и надели петлю на шею.
Со стороны замка раздался частый грохот копыт, на вытоптанное место выметнулась большая группа всадников в доспехах, во главе Тельрамунд, тоже весь в железе, только забрало поднято.
Все увидели его взбешенное лицо.
- Что здесь происходит? - прогремел его голос, подобный грому. - Кто смеет здесь распоряжаться?
Все повернули головы в сторону Лоенгрина. Он чувствовал, как сильнее начинает стучать сердце, а горячая кровь ударила в голову.
- Вы меня не узнали? - проговорил он сквозь зубы. - Или вы меня подзабыли, граф?
Тельрамунд натянул повод, удерживая коня, его рыцари остановились за ним тесной группой, у всех на лицах готовность ринуться на чужаков и смять их, как траву.
- Что здесь происходит? - потребовал Тельрамунд командным голосом прирожденного вожака.
Лоенгрин отрезал:
- Это я спрашиваю, что здесь происходит в ваших владениях?
Тельрамунд, багровый от гнева, прорычал:
- Вы собираетесь повесить моего человека!
- Так это ваш человек? - перепросил Лоенгрин громко, чтоб услышали все на площади. - А я думал, это священник!
Тельрамунд повысил голос:
- Это мой священник!
- Любой священник, - отрезал Лоенгрин, - человек церкви и лордам не подчинен... Сэр Шатерхэнд, ваши арбалетчики готовы?
- Да, - вскрикнул Шатерхэнд срывающимся от напряжения голосом, - ваша светлость! Только прикажите!
- Приказываю, - ответил Лоенгрин. - Взять на прицел графа Тельрамунда. И убейте его за мятеж, если он сейчас же не сойдет на землю и не преклонит колено!
На площади наступила мертвая тишина. Тельрамунд открыл рот для свирепого рыка, но бросил взгляд на своих верных рыцарей. Они пойдут за ним всюду, но сейчас на их лицах ясно читается, что он нарушает рыцарский кодекс поведения, никто не смеет отказываться приветствовать сюзерена, разве что при мятеже.
Он помедлил, трое арбалетчиков взяли его на прицел, с такого расстояния стальные болты прошибут его стальную кирасу, как тонкий лист дерева.
Стиснув челюсти, он медленно покинул седло, каждым жестом показывая, что действует не по принуждению, а по рыцарскому этикету, преклонил колено и опустил голову.
- Ваша светлость...
- Граф Тельрамунд, - ответил Лоенгрин.
- Ваша светлость...
- Граф Тельрамунд, - ответил Лоенгрин.
Граф тут же поднялся во весь огромный рост, не дожидаясь разрешения, прогремел во всю мощь своего громового голоса:
- Почему вы пытаетесь повесить священника?
- Потому что он продал душу дьяволу, - объяснил Лоенгрин любезно, - и у меня вон вся площадь свидетелей. Им всем рты не заткнешь, они скажут свое слово, если церковь восхочет провести расследование этой позорной казни. Думаю, все поняли и запомнили суть спора, ибо это не сложный богословский вопрос...
Из толпы прокричали:
- Все запомнили!
- Все поняли!
- Он послан дьяволом!
- Он продал душу!..
Нил кивнул воинам, те дружно потащили вниз свободный конец веревки, священника подтащили к самой ветке. Он хрипел, задыхался, извивался всем телом, а веревку завязали крепким узлом за ветку пониже и отбежали в сторону, чтобы полюбоваться на корчи предавшего заповеди Господа человека.
Лоенгрин обвиняюще вытянул руку в сторону Тельрамунда.
- Граф, это ваше упущение! Вы должны были сами наказать этого человека, продавшего душу дьяволу...
Нил выкрикнул с мстительной веселостью:
- Наказать? Да он там сидел на коне и с удовольствием слушал!
Кто-то из рыцарей заметил громко:
- Недаром же появился так быстро...
- Думаю, - сказал третий, - священник продал душу не дьяволу, а графу Тельрамунду...
- Или дьяволу в обличии Тельрамунда...
- Граф, - произнес Лоенгрин холодно, - мы остановимся в вашем замке, проверим, как ведете дела, выслушаем жалобы благородных людей, ремесленников и крестьян...
Тельрамунд процедил с ненавистью:
- Мой замок, мои земли и мои люди к вашим услугам, ваша светлость, и в полном вашем распоряжении. Но я выслушиваю жалобы сам, это моя обязанность.
Лоенгрин уточнил громко:
- Герцог не успевает везде сам, потому он и передает часть полномочий своим подданным. Но когда оказывается где-то сам, он волен судить и выносить вердикты лично. Разве не так, граф?
Тельрамунд стиснул челюсти, все видели, как его ладонь то и дело опускается на рукоять меча, но все так же понимают, в том числе и сам граф, что ему достаточно вытащить клинок из ножен, как арбалетные стрелы пронзят его тело насквозь.
- Хорошо, - проговорил Тельрамунд, - если вам так уж желается выслушивать жалобы простолюдинов, то я вам предоставлю это удовольствие!
- На том и порешим, граф, - ответил Лоенгрин с холодной вежливостью. - На том порешим!
Глава 12
К замку они поехали двумя отдельными группами, даже барон Артурас Неантарис и сэр Диттер Кристиансен старались не смотреть друг на друга, хотя давно дружат семьями, но сейчас оба в первую очередь вассалы: один - графа Тельрамунда, другой - герцога Лоенгрина.
Шатерхэнд тревожился и шепотом напоминал, чтобы все были настороже, да не вздумает ли граф Тельрамунд, воспользовавшись их малочисленностью, напасть на них ночью или при любом другом удобном случае и перебить всех. Сэр Торбьен угрюмо возражал, что сейчас все на виду, и если такое случится, рыцарство отшатнется от Тельрамунда, но и сам чувствовал, что уверенности в его тихом голосе нет.
И все-таки каждый верил, что какие бы ни были у них отношения с этим рыцарем Лебедя, но убить гостя в своем доме - такого не случалось в истории Брабанта, если не считать совсем уж дикие времена. Тем более убить сюзерена, это двойное нарушение рыцарской клятвы и кодекса.
Шатерхэнд пустил коня рядом с Лоенгрином, покосился на его злое напряженное лицо.
- Ваша светлость, - спросил он осторожно, - вы в самом деле собираетесь... или намереваетесь принимать жалобы от местных жителей и вершить суд?
Лоенгрин покачал головой.
- Хотел было, - ответил он мрачно.
- А теперь?
- Передумал, - ответил Лоенгрин. Увидев его недоумевающий взгляд, пояснил: - Тельрамунд наверняка подстроит что-то хитрое, а у него преимущество, он знает здесь всех, я - никого. Просто не хочу сражаться с ним на его поле и по его правилам.
Шатерхэнд подумал, спросил с заметным облегчением:
- Значит, скоро уедем?
- Да, - подтвердил Лоенгрин. - Мы уже, собственно, своей цели достигли. И Тельрамунд это понял.
- И другие, - согласился Шатерхэнд.
- Поиграли мускулами, - сказал сэр Харальд с удовольствием. - Напомнили, кто в Брабанте хозяин.
- Но все-таки переночуем в замке Тельрамунда, - сказал Лоенгрин жестко. - Да увидят все, что хозяева Брабанта - мы! И потому никого не страшимся.
А в другом отряде, что сплотился вокруг графа Тельрамунда, держатся так же напряженно, поглядывают в сторону герцога на удивительно рослом и могучем коне, на его постоянно готовых к схватке рыцарей.
Сэр Фридрих Алготтсдоттер, самый старший из вассалов Тельрамунда, сказал вполголоса весьма задумчиво:
- Есть поговорка насчет черта, что, постарев, пошел в монастырь...
Сэр Артурас спросил заинтересованно:
- Хорошая мысль! Вы о ком?
Сэр, не обращая на юнца внимания, продолжил тяжеловесно, словно громоздил стену из крупных глыб:
- Как мы знаем, самые ревностные аскеты и подвижники получаются из тех, кто больше всех убивал, насиловал, истязал, калечил и мучил... Если, конечно, успевает опомниться и раскаяться.
Граф Тельрамунд подумал, кивнул.
- Да... теперь я как-то понимаю.
- Таких, - продолжал сэр рассудительно, - конечно, мало. И жизнь людская коротка, и погибают злодеи от рук мстителей часто, однако же бывают случаи, вы их знаете, когда короли, пролившие моря крови, вдруг ужасаются содеянного и уходят в монастыри замаливать грехи, когда злодеи и кровопийцы раздают все награбленное и, одевшись в рубище, уходят в дальние страны, чтобы поклониться Гробу Господню и вымолить прощение...
Лорд Артурас проговорил медленно:
- Я понимаю ход ваших мыслей, благородный лорд Алготтсдоттер. Однако этот рыцарь Лебедя очень молод...
- Но с его воинским умением, - напомнил сэр Алготтсдоттер, - он мог пролить море крови. Потому сейчас постоянно говорит о миролюбии.
- Да, похоже на то. - И добавил задумчиво: - А еще бросается в глаза его подчеркнутое целомудрие, когда он даже не смотрит на придворных дам... А там встречаются такие штучки!
- Это тоже говорит о его грехах на этом поприще, - закончил за него сэр Фридрих. - Возможно, он насиловал женщин зверски и убивал или расчленял... возможно, его преступления были такими, что нам и вообразить трудно, мы же добропорядочные христиане, хоть и не самые ревностные в мире! И вот теперь, ужаснувшись содеянному, он постоянно держит себя в руках и потому идет по жизни не так, как все мы, а как должно...
- Что вообще-то противно людской природе, - сказал сэр Артурас хмуро. - Мало того, что Господь вылепил нас из сырой глины, а мог бы из благородного гранита, чего ему стоило бы, так еще и допустил, чтобы в каждом из нас поселилось семя Змея... В общем, сэр Фридрих, хорошо бы разузнать про этого рыцаря Лебедя побольше. Уверен, мы узнаем нечто такое, что все содрогнутся.
- Я сегодня же отправлю людей за пределы Брабанта, - пообещал сэр Фридрих.
- Лучше в места, - подсказал сэр Микаил Ларсен, - где недавно отгремели самые жестокие войны.
К замку подъехали, постепенно сближая отряды, а через арку прошли так, что встречающие во дворе и не уловили смертельного напряжения, готового взорваться яростной схваткой насмерть.
Леди Ортруда вышла навстречу цветущая, роскошная, с оголенной шеей и плечами, созданными для жарких поцелуев, заулыбалась, сказала самым приветливым голосом:
- Ваша светлость, сэр Лоенгрин, мы вам бесконечно рады!.. Я просто уверена, что вам у нас понравится. А я, со своей стороны, сделаю все, чтобы вам у нас понравилось... очень.
Лоенгрин поклонился, чувствуя себя как никогда скованным, соскочил с коня и с трудом заставил ноги сделать шаг вперед.
- Леди Ортруда...
Крем глаза поймал несколько удивленный взгляд Шатерхэнда, он должен по правилам поцеловать хозяйку в обе щеки, а если особо расположен, то и в губы, это не только привилегия сюзерена, но и его обязанность, но такой жест выдаст его с головой...
Ортруда засмеялась нежно и таинственно, шагнула к молодому герцогу и, бережно взяв его ладонями за щеки, поцеловала в губы. Среди рыцарей кто-то завистливо крякнул, как большой сытый гусь, а Лоенгрин ощутил, как волна жара охватила его с головы до ног.
- Благодарю, - пробормотал он сразу севшим голосом, - за теплый прием... Постараемся не слишком досаждать вам присутствием...
Ортруда воскликнула щебечуще:
- Ах, милый герцог, вы ничуть не досаждаете! Совсем напротив, это та-а-акое удовольствие...
Среди рыцарей, заметивших, как вспыхнули щеки рыцаря Лебедя, послышались смешки, у кого добрые, у кого ехидные, кто-то даже звучно причмокнул.
Конюхи и слуги быстро разобрали у всех коней, а рыцари пошли в замок, стараясь, однако, не слишком терять друг друга из виду. Тельрамунд велел управителю подготовить комнаты для гостей, также накрыть столы для ужина и сам со своими рыцарями пошел на верхние этажи.