Взгляд Эльзы то и дело обращался на идущего рядом Лоенгрина, высокого, статного, настоящего прекрасного рыцаря из девичьих снов. Его светлые волосы красиво падают роскошными волнами на широкие плечи, взгляд прям и честен.
Они встали на колени и выслушали хор, воздающий хвалу Господу, строгие и неподвижные, а из распахнутых дверей, откуда на цыпочках входят опоздавшие гости, уже доносятся ароматы жареного мяса, дичи и рыбы.
Потом был пир, хотя начался несколько скомканно, два свободных места, издавна занимаемые графом Тельрамундом и его женой, красавицей Ортрудой, долго никто не решался занять, пока туда не усадили двух опоздавших, что так и не поняли, кто здесь сидел раньше так близко к герцогскому трону.
Поздно вечером Лоенгрин подал руку Эльзе и увел ее под понимающие смешки и вольные шуточки гостей, а за ними потянулась целая толпа тех приближенных, кто должен присутствовать при консумации и подтвердить, что да, брак совершен.
Лоенгрин в своей комнате освободился от доспехов и верхней одежды, сполоснулся в бадье с водой и, набросив на голое тело ночную рубаху, вошел в спальные покои.
Огромное брачное ложе с балдахином из белого шелка стоит ближе к дальней стене, а здесь две немолодые женщины со строгими лицами монахинь старательно готовят Эльзу к брачному ложу: тщательно вытирают ее тело чистыми тряпками, смоченными в воде с уксусом, распускают волосы, поднимают ей руки и смачивают волосяные заросли настоями из пахучих трав...
Он прошел мимо, стараясь не косить в ее сторону взглядом, обычай стар, все в нем предусмотрено и расписано до мелочей, у него есть возможность вот даже сейчас отказаться, если увидит в ее теле какие-то изъяны.
Хорошо, мелькнула мысль, что с его стороны только он один, а то сейчас здесь по закону должны появиться его отец и мать, обойти степенно и неторопливо вокруг его невесты, оглядеть ее очень внимательно, и если ничего не возразят, то ритуал будет продолжен, а если возразят, то прервать его можно, не обращая внимания на то, что священник повязал их руки шелковой лентой и вручил кольца..
Несмотря на то что брак заключен перед Господом, он будет считаться действительным только в случае консумации, а для ее подтверждения все эти люди будут присутствовать около ложа...
Он поморщился, что-то церковь усложнила ритуалы и продолжает усложнять их еще больше. Орден паладинов стоит на том, что в Библии уже есть все законы и заповеди, достаточно придерживаться их, а это вот все лишнее, неизвестно зачем и придуманное, разве что для усиления власти церкви и лично папы римского...
Он прошел к ложу и неслышно лег, сейчас нужно держаться торжественно, двигаться медленно, никаких быстрых жестов, громких голосов, ибо то, что сейчас произойдет, тоже относится к церковному таинству.
Сквозь полупрозрачный шелк он видел, как Эльзу обрядили в ночную рубашку с лучшими в мире брабантскими кружевами, очень медленно повели ее в сторону брачного ложа, придерживая за руки и поглаживая по плечам.
Лоенгрин покосился на стены, так и есть: распятия деревянные и серебряные, фигурки святых, все обращены лицами к ним. Он вздохнул и откинулся на подушки.
В далеких странах, как рассказывал отец, в спальне должны находиться не меньше двенадцати воинов в полном вооружении, что одним своим видом отпугивают демонов зла, они же внимательно следят, чтобы на ложе все происходило по освященным веками правилам. Хотя и здесь, где придерживаются старинных обычаев, такое еще происходит...
Эльзу подвели к краю ложа, женщина поправила для нее подушку и выждала, когда Эльза опустила на нее голову. Лоенгрин надеялся, что хотя бы вторая снимет с нее этот дурацкий чепчик, однако обе отступили на шаг и сложили руки на животе.
Сэр Перигейл, как видел Лоенгрин сквозь вуаль шелка, вошел и остался в трех шагах от ложа с другой стороны, ладонь на рукояти меча, что значит - все-таки охраняет новобрачных от сил зла.
Эльза выглядит, как будто находится во сне, взгляд прям, но Лоенгрину почудилось, что и там ничего не видит, слишком уж потрясена тем великим и особым, что случится с нею и превратит из беспечной девушки в настоящую женщину, что должна будет одеваться иначе, ходить иначе и держаться совсем по-другому.
На той стороне комнаты, это всего в семи шагах, стол под белой скатертью с зажженными свечами, тарелки, чаши, подносы, но хоть не еда, а мокрые тряпки, губка, всякие лекарственные снадобья.
Сэры Диттер Кристиансен, Коллинс Нортстедт и Харальд Оустейнсон стоят с той стороны стола, зато леди Пернила Оскарссон и леди Маделина уселись в кресла справа и слева, Лоенгрин видел их блестящие от любопытства глаза.
Сэр Перигейл зашел с другой стороны ложа, он старается смотреть поверх, у него недостало смелости отказаться участвовать в таком обряде, да и не считает правильным, но зато хватает деликатности не пялиться.
Эльза наконец легла, лицо бледное, глаза испуганно вытаращены, смотрит в потолок. Лоенгрин наклонился к ней, она поспешно раздвинула ноги.
Он шепнул ей на ухо:
- Не торопись...
Она ответила так же шепотом:
- Как же мне страшно...
- Это все они, - ответил он шепотом, - неправильно это. Мы должны быть одни.
- Но они должны знать точно, - прошептала она, - иначе мы все еще не муж и жена.
Он стиснул челюсти, вообще-то консумация, как говорил его мудрый отец, была придумана потому, что монархи нередко заключали браки между своими малолетними детьми, которым до вступления в возраст оставалось еще лет десять, а то и больше, так что церковный брак, пусть и заключенный по всем правилам, все равно еще не полноценный брак, если не подкреплен консумацией.
Со стороны стола донесся негромкий мужской голос:
- Ну что, они уже?
На него зашикали, одна из женщин прошептала сердито:
- Нет еще, тихо!.. А то пропустим!
- Да что они тянут, - прошептал мужчина, - я бы уже...
- Тихо, - донесся женский голос, - еще успеешь за стол...
Лоенгрин наклонился к Эльзе и нежно поцеловал в ее полураскрытый в испуге рот.
- Ладно, - шепнул он, - только бы они убрались...
Эльза закрыла глаза и задержала дыхание. Она чувствовала, как Лоенгрин поднимает подол ее рубахи, стало ужасно стыдно, она сильнее зажмурилась и стиснула кулачки.
За столом никто не шевелился, затем от ложа донесся слабый вскрик, и сразу наблюдавший за происходящим сэр Перигейл отвернулся и деревянными шагами пошел к столу.
- Все, - произнес он коротко, - брак консумирован.
Женщины задвигались, на лицах появились улыбки. Пернила Оскарссон поспешила к новобрачным и с веселой игривостью, похохатывая, попросила Эльзу передвинуться ближе к Лоенгрину, теперь уже мужу.
Эльза послушно прильнула к рыцарю Лебедя, а Пернила вытащила из-под нее свернутую вчетверо простыню, с ликованием бросилась к столу.
- Все, - сказала она с облегчением, - вот доказательство! Брак подтвержден!
Послышались смешки, все с торопливостью начали пятиться к двери, впереди на вытянутых руках гордо несли испачканную кровью простыню.
Дикари, подумал Лоенгрин с досадой, нет такого в Библии, нет. Но ему такое суеверие не переломить, это можно разве что изнутри самой церкви...
- Эльза, - сказал он нежно, - все ушли пировать. Теперь мы наконец-то одни, не считая ангелов.
Она прошептала, не открывая глаз:
- Мой господин, вы довольны мной?
Он рассмеялся свободно и раскованно.
- Счастье ты мое! Я буду доволен, только если ты будешь довольна и счастлива.
Глава 12
Утром Эльза поразила служанок веселым щебетом, никогда она не выглядела такой счастливой, довольной и радостной. Челядь радовалась тоже, кто тихонько, кто бурно: когда хозяин доволен, то все довольны.
Завтрак им подали в ее малую комнату, за длинным столом только они двое, не считая молчаливых слуг, что приносят еду и питье, тут же исчезают.
Эльза прощебетала:
- Весь замок в вашем распоряжении, сэр Лоенгрин, рыцарь Лебедя. Он высок и огромен, как видите, но мой отец признавал, что он весьма грубоват. Строили для войны, и потому он весь - крепость, которую трудно, а то и невозможно захватить.
Лоенгрин расхохотался.
- Вам кажется, что мне до сих пор няньки утирают нос?
- Ой, я что-то не то сказала?
- Мне нравится замок, - объяснил он. - Его суровая простота радует глаз. Я не очень люблю ту вычурность, что обязательно приходит с достатком.
Она вскрикнула счастливо:
- Ой, а я боялась, что вам здесь будет неуютно!
- Эльза, - ответил он нежно, - мне с тобой уютно везде. Такое везение, у меня самая лучшая в мире жена!
После завтрака он взялся разбирать седельную сумку, Эльза охнула, широко распахнув глаза и раскрыв хорошенький ротик, когда Лоенгрин вытащил оттуда толстую книгу.
- Что это? - воскликнула она. - Зачем это вам, мой господин?
- Не мне, - ответил он весело, - тебе, милое существо.
- Не мне, - ответил он весело, - тебе, милое существо.
- Мне?
- Да, милая.
- Но мне-то зачем?.. Да и вообще... вы что, мой господин... грамотный?
Он шутливо поклонился.
- Имею честь им быть.
Она в испуге оглянулась.
- Ой, как стыдно... Вы в самом деле умеете читать и писать, словно не рыцарь, а какой-то там монах?
Он посерьезнел, глаза потемнели, а кожа на скулах натянулась.
- Милая, нет позора в том, чтобы уметь читать и писать.
- Но... как же... - пролепетала она, - никто из рыцарей не умеет! Даже король! У знатных сеньоров есть люди, которые читают им, а также составляют под их диктовку письма!
Он кивнул.
- Я не хочу, чтобы мои письма читали. Вовсе не потому, что там нечто постыдное, но, например, могут быть военные секреты...
- Вы собираетесь на войну?
Он покачал головой.
- Просто я не хочу зависеть от чужого человека там, где могу не зависеть. Кроме того, это же такое удовольствие - читать книги!
На ее личике промелькнуло отвращение, но тут же с плачем бросилась ему на шею.
- Простите!
- За что?
- Простите, - вскричала она сквозь слезы, - что подумала про вас такое!.. Конечно же, все, что вы делаете, правильно и прекрасно. И хотя другие не умеют ни читать, ни писать, то это они все не правы, а вы один - правы!.. Я вас безумно люблю, мой господин, властелин моего тела и души!.. Вы сегодня еще побудете здесь со мной или же отправитесь на охоту?
Он удивился:
- На охоту?
- Ну да, то же ваше мужское...
- А почему так сразу?
Она объяснила кротко:
- За время смут в Брабанте развелось слишком много дичи. Волки заходят среди бела дня в деревни и воруют овец, да что там о волках, когда стада оленей свободно вторгаются из леса на поля, где пожирают молодые посевы!.. А барсуки, что прямо там роют норы? Такого еще не было!
Он сказал озадаченно:
- Ну, конечно, я, наверное, тоже смогу и на охоту... Только как-то с оленями и зайцами я еще не дрался.
Она расхохоталась.
- Но это же просто охота!
- Понимаю, - ответил он с сочувствием, - мужчины слишком много времени проводят на охоте. Они настолько привыкли убивать людей, что сейчас уже не могут остановиться... и убивают бедных зверей, что не могут за себя постоять.
- Это точно, - сказала она весело, - зато они какие вкусные!.. Пойдем, покажу тебе нашу гордость - брабантских соколов!
Он пробормотал:
- Знал, что есть брабантские кони-тяжеловесы, но про соколов...
Она вскочила, ухватила его за руку.
- Пойдем!.. Пойдем, я покажу тебе все твое отныне хозяйство!
Она сразу повела его на задний двор, где расположены все вспомогательные службы.
- Вон там, смотри, у нас содержатся соколы, а вон там псарня.
- Много собак? - спросил он вежливо.
- Нет, всего дюжина охотничьих, - ответила она и тут же добавила гордо: - Зато самых лучших! Вот только почти год с ними никто не выезжал в лес.
Она выглядела такой огорченной, он поспешил утешить:
- Возможно, им еще придется побегать... Возможно.
Она воскликнула:
- Обязательно, какое возможно?.. Здесь прекрасные места для охоты!.. А леса такие дремучие и непроходимые, что никто не знает, что там в их глубине.
Он улыбнулся.
- Если в герцогстве все в порядке, то можно и поохотиться. Но, мне кажется, любая охота - это отдых, а праздность неугодна Господу.
Она сказала наставительно, как послушный ребенок, старательно усвоивший урок и затем гордо выкладывающий знания взрослым:
- Охота - эта старинный узаконенный обычай!.. Никто от него не уклоняется, это не по-мужски...
- Обычай? - переспросил он. - Обычаи склоняются перед сильными! Меня не удержит слабая преграда обычаев, потому что они везде разные... а я видел не только Брабант. Обычаи... они создаются людьми...
Она спросила в восторге:
- Такими, как вы, мой властелин?
Он улыбнулся.
- Надеюсь на это. Сильные создают обычаи, слабые им следуют.
Она прошептала восторженно:
- Я как-то даже не думала... что обычаи не сами по себе, а их тоже кто-то создает!
- Все обычаи создаются людьми, - заверил он. - Вот увидишь, когда-то утвердится обычай не спрашивать о происхождении человека!.. Более того, спросивший будет выглядеть человеком дурным и невежественным...
Она недоверчиво усмехнулась, это совсем уж нечто дикое, но прижалась к нему и прошептала:
- Вы все знаете лучше, солнечный мой рыцарь в сверкающих доспехах!.. Я безмерно верю вам во всем...
Они ушли дальше, а во дворе, провожая их взглядами, остановились Перигейл и Шатерхэнд. Перигейл проговорил задумчиво:
- Прекрасная пара...
- Очень, - подтвердил Шатерхэнд. - А еще он великий воин, что совсем уж хорошо.
- Это важно, - сказал Перигейл и вздохнул.
- Тебя что-то тревожит?
- Пустяки, - ответил Перигейл, - просто я не очень как-то люблю эти дурацкие обеты.
- Дурацкие?
- Они все кажутся дурацкими, - ответил Перигейл. - Взрослому человеку, конечно.
Шатерхэнд покосился по сторонам, пробормотал негромко:
- Намекаешь, что он может быть очень низкого происхождения? Но если человек взлетает так высоко, следует забыть о его происхождении!
Перигейл кивнул:
- Мы с тобой забудем охотно, этот наш герцог, он нас вполне устраивает. Но другим рты не заткнешь.
- Да, конечно... Но те, кому он нравится, допытываться не станут.
Перигейл вдруг улыбнулся.
- Но есть и другой вариант...
- Ну-ну?
- Устав их Ордена может запрещать раскрывать свое имя и свой род совсем по другой причине. Намного более благородной.
- Какой?
Перигейл сказал задумчиво:
- Может быть, устав их Ордена запрещает говорить о своем происхождении, чтобы не было гордыни? Представьте себе, сотни членов в их Ордене - сыновья герцогов, а другие - безлошадных рыцарей!.. Этим будет обидно, если им станут тыкать в глаза их низким происхождением...
Шатерхэнд сказал бодро:
- Я бы такого сразу на поединок, будь он хоть сыном короля!
- Но у них Орден, - напомнил Перигейл. - Они должны быть братьями. А для этого лучше всего забыть о разнице в происхождении!
Шатерхэнд кивнул, пробасил медленно:
- Вообще-то ты прав... Это и должно быть основной и... единственной причиной. А кто начнет сомневаться, я сам тому голову оторву.
- Теперь, - сказал Перигейл, - нам следует молиться о том, чтобы Господь послал им поскорее сына.
- Да, - согласился Шатерхэнд. - Дети - это счастье...
Сэр Перигейл поморщился.
- Это для вас счастье. Ну, еще и для меня, конечно. А для того, кто на троне, - это спокойное будущее. Не только для себя, разумеется. Если не будет сына, начнутся династические войны, кровожадные бароны разорвут Брабант на части, только бы посадить на престол своего ставленника и начать новую династию!
Шатерхэнд зябко передернул плечами.
- Я люблю повоевать, но, Господи, упаси нас от ужасов гражданской войны!
Перигейл перекрестился.
- Нужно молиться, чтобы у них поскорее родился сын.
А Лоенгрин, старательно напоминая себе, что отныне он новый герцог Брабанта, бодро взбежал на крепостную стену, а оттуда поднялся на верхнюю площадку обзорной башни, самое высокое место в замке. Замок расположен на холме, так что подступающее войско легко увидеть издалека, тем более что лес далеко, а вокруг только пашни. Так что он всматривался в разбросанные деревушки, в неровные квадраты полей, в заливные луга, в подступивший к далеким селам лес и мысленно возвращался к прочитанным мудрым книгам, вспоминал рассказы старых мудрых рыцарей о правильном устройстве государства.
Впервые он ощутил некоторую неуверенность, все-таки его власть отныне распространяется даже не на замок, что уже для него ново и потому непривычно, а на целое герцогство, где множество земель, принадлежащих сильным и могущественным лордам. У всех большие и хорошо укрепленные замки, у всех под рукой прекрасно обученное и боеспособное войско...
- Будьте кротки, как голуби, - повторил он наставление Иисуса апостолам, - и мудры, как змии... Словами можно добиться больше, чем острым мечом. А если я правитель, то мой меч должен быть всегда в ножнах...
Далеко внизу послышались легкие щелкающие шаги по каменной лестнице. Он постоял, а когда шаги зазвучали по-другому, спросил с тревогой в голове:
- Эльза, зачем карабкалась так высоко?
За спиной раздался легкий смех.
- Ты всех так различаешь по шагам?
- Пока не всех, - ответил он серьезно. - Но когда-то буду. Здесь ветрено, Эльза.
- И что?
- Ты настолько нежна, что легко простудишься.
Она прижалась к нему и прощебетала счастливо:
- С тобой мне ничего не страшно, милый.
Он сказал со вздохом:
- Ох, будет работа нашим лекарям... Кстати, что-то я не видел хороших врачевателей в замке.
- А Вирда?
Он покачал головой.
- Надеюсь, ты не всерьез? Та полоумная старуха не в счет, она ничего не умеет толком. Я и то знаю больше!
- Я займусь, - пообещала она торопливо, - я с удовольствием займусь! Я хочу помогать тебе, Лоенгрин.