То, что Амалия увидела за стойкой, едва не побудило ее вернуться обратно на улицу. Салун содержала женщина. То есть в ней еще можно было признать женские черты, но с трудом. На вид ей сравнялось полвека, но, приглядевшись, Амалия пришла к заключению, что на самом деле хозяйке лет на двадцать меньше. Волосы убраны кое-как, руки толстые, как окорока, плечи, как у грузчика, а вместо бюста – какая-то бесформенная глыба. Жизнь явно не баловала это существо, кем бы оно ни было.
– Ну что, будем пялиться или будем заказ делать? – громыхнула жаба за стойкой.
Амалия сделала над собой усилие и проглотила замечание, так и просившееся на язык.
– Что у вас есть из еды?
– Бифштекс, – хмыкнула женщина-гора. – На большее не надейтесь.
Пьянчуга у стойки хихикнул.
– Бифштекс так бифштекс, – сказала Амалия, чувствуя себя неловко и непривычно в мужской роли.
– С картошкой? – угрюмо спросила гора.
Амалия кивнула.
– А деньги есть? – подозрительно осведомилась хозяйка, перегибаясь через стойку.
Амалия показала монеты.
– Сейчас приготовлю, – заявила хозяйка. – Но вам придется подождать, молодой человек.
– Хорошо, я подожду, – сказала Амалия и устроилась в самом дальнем углу.
Пьянчуга некоторое время таращился на нее, и Амалия подумала, что он понял, что она не мужчина. Неожиданно он соскользнул со стула и бочком, бочком прокрался к двери. Петли негодующе взвизгнули.
– Да, – спохватилась Амалия, обращаясь к хозяйке, – у меня там лошадь на улице, ей надо задать овса.
– Раз надо, значит, зададим, – проворчала гора.
Амалия облокотилась на стол и стала смотреть в окно. Хозяйка вышла из-за стойки, смела крошки со стола, за которым сидела Амалия, да так ловко, что половина из них угодила ей на одежду. Амалия подождала, пока женщина-гора удалится, и осторожно стряхнула крошки на пол.
«Как хорошо было бы сейчас оказаться в Ницце, – подумалось ей. – Сесть в кафе на Английском променаде и спросить мороженого… Вот это жизнь!»
Минут через двадцать хозяйка брякнула на стол перед Амалией деревянную миску с чем-то непонятным. Бифштекс только притворялся бифштексом, а картошка была наполовину гнилая.
– Разносолов не держим, – буркнула жаба, заметив легкую гримасу на лице Амалии. – Пить будете?
– Пиво.
Амалия куда охотнее выпила бы лимонада, но она уже поняла, что в этой забегаловке его не было. Ни вилки, ни ножа ей не подали. Амалия подняла голову, чтобы спросить о них, но тут в дверь протиснулись трое мужчин, и тот, что шел впереди, без всяких околичностей наставил на Амалию ружье.
– Сидеть!
Вслед за ними в салун проскользнул тот самый старый пьяница, что покинул его с полчаса тому назад. Он хихикал и нервно улыбался.
– Как только я его увидел, – сказал он тому, что с ружьем, указывая на Амалию, – сразу же сообразил, кто это.
У владельца ружья на груди красовалась звезда шерифа. Он держал Амалию на мушке, пока его человек вытаскивал у нее из кобуры револьвер.
– Ну что, Билли Мэллоун, – благодушно осведомился шериф, – как дела?
Если бы на Амалию в этот миг обрушилось небо, она и то не испытала бы большего потрясения.
– Чего? – глупо вымолвила она.
– Брось, Билли, – отозвался шериф. – Тебя узнали.
Хозяйка за стойкой тихо охнула и всплеснула руками.
– Не думаю, что мы встречались, – твердо сказала Амалия.
– Не думаешь? – с издевкой переспросил шериф. – Брось морочить мне голову, Билли. Пять футов шесть дюймов, светлые волосы, карие глаза – и ты еще смеешь утверждать, что это не ты?
– Не шесть дюймов, а семь, – возразила Амалия.
Пьянчуга блаженно ухмыльнулся.
– Это он выкручивается, мистер Фосетт. Но вы же не станете отпускать его, верно? Я тоже хочу получить свою долю.
– Ну, конечно, ты не Билли Мэллоун, – издевательски сказал шериф, глядя на Амалию в упор. – Ты даже слыхом о нем не слыхивал.
– Ну почему уж так, – отозвалась Амалия, – я о нем слышал.
– А как ты объяснишь вот это, outlaw? – спросил шериф и бросил на стол перед Амалией револьвер, который она продала в оружейной лавке.
Амалия поглядела на шерифа, потом на «кольт». Только теперь она заметила, что на перламутровой ручке снизу, там, где рукоятки не касается рука, было выцарапано: «Билли Пуля».
– Ну, что теперь? – спросил шериф торжествующе.
Амалия крепко сжала губы, но, несмотря ни на что, ей было смешно, как никогда в жизни. Господи, и надо же было ей так глупо попасться! И, главное, ведь объяснить ничего нельзя!
– Каким же надо быть идиотом, чтобы метить свое оружие… – только и сказала она.
Шериф удивленно переглянулся со своими помощниками.
– Ты признаешь, что эта твоя пушка, парень?
Дверь салуна распахнулась, и в него вошел новый посетитель. Это был маленький светловолосый ковбой без шляпы, кашляющий, как чахоточный. Он захлопнул дверь и огляделся. При виде шерифа рука его сама собой метнулась к кобуре.
– Ты попался, парень, – сказал шериф Амалии.
– Это что тут такое? – спросил новый посетитель у хозяйки.
– Да вот, Билли Мэллоуна поймали, – объяснила она.
– Извини, ковбой, – промолвил между тем шериф Амалии, – но мне придется тебя арестовать.
Она метнула взгляд на вновь прибывшего, и ей в голову пришла неожиданная мысль.
– Послушайте, шериф, вы ошибаетесь. Если вы доставите меня к тому, кто меня знает, например, Питу Гамильтону, он вам легко подтвердит, что я – не Пуля.
– К Питу Гамильтону, да? – иронически сказал шериф.
– Да. Он служит шерифом в Арчере.
– Ну ты и шутник! – заметил шериф. – К Питу Гамильтону, ха! Да всем известно, что ты только и мечтаешь его пришить.
– А вы все-таки попытайтесь. Он подтвердит, что к Билли Мэллоуну я не имею ни малейшего отношения.
Уверенный тон Амалии сделал свое дело. Казалось, шериф начал колебаться.
– Ладно, парень, – сказал он. – А пока давай сюда руки. Сам понимаешь, мне не хочется, чтобы ты меня пристрелил. Или прострелил, ха-ха!
Амалия протянула руки, и шериф защелкнул на ее запястьях громоздкие наручники, соединенные толстой цепью.
– А теперь поднимайся и иди к двери. Но только без глупостей, Билли!
– Я не Билли, – сказала Амалия, которую все это уже начало раздражать.
– Ладно, парень. Ты попался, так имей мужество признать, что проиграл… Ты куда, Зак?
Вопрос был обращен к старому пьянице, который увязался за шерифом и его людьми.
– Мистер Фосетт, а моя награда… Ведь это я…
– Зак, – шериф положил руку ему на плечо, – ты нам пока не нужен. Иди проспись или еще лучше – напейся хорошенько. Когда надо будет, я тебя позову.
– Но награда…
– Ты что, думаешь, тебе ее так сразу дадут? Надо заполнить бумаги, то да се…
– Шериф!
– Отвяжись, тебе говорят!
Чахоточный ковбой привалился к стойке и мрачно глядел в сторону. Улучив момент, Амалия подмигнула ему и в сопровождении двух стражей проследовала к выходу.
Происшедшее казалось ей скорее забавным, чем наоборот. Ясное дело, им придется устанавливать ее личность, а когда шериф поймет свою ошибку, над ним не будет надрывать живот только ленивый. Испытывая неудобство от скованных рук, Амалия взобралась на Пегаса. Шериф ехал впереди, двое помощников окружили ее с боков, и один, не входивший в салун, замыкал шествие.
– Куда вы меня везете? – спросила Амалия.
– В тюрьму, – ответил шериф. – Там разберемся.
Амалия только улыбнулась про себя. Она не сомневалась, что когда они приедут в тюрьму, шерифа Фосетта ждет самый большой сюрприз в его жизни.
* * *Рассказывает Билли Мэллоун.
Без лошади, без оружия, посреди незнакомой местности… Положение мое было, прямо скажем, не из лучших. Тем не менее кое-что я мог сделать. Для начала я подобрал «кольт» и стал искать патроны. Четыре я нашел, но остальные два как сквозь землю провалились. Тем не менее я почувствовал себя увереннее. Я засунул «кольт» в кобуру и двинулся по траве к дороге. Больше всего в тот миг я мечтал о встрече с желтоглазым, но он, конечно же, уже успел далеко уйти. Правда, он совершил одну промашку – ему не следовало оставлять меня в живых, и я надеялся, что благодаря этому смогу найти его и расквитаться с ним за все, что он натворил.
Я шел по дороге уже довольно долго, как вдруг мне навстречу выбежала моя лошадь. Не Птица, а та, на которой я ехал. Должно быть, с желтоглазым ей не понравилось, и она сбежала. Я малость воспрянул духом. С лошадью и четырьмя патронами я был уверен, что разыщу того малого хоть на краю земли.
Я дал коню шпоры. Он взвился на дыбы, но потом помчался так, что любо-дорого поглядеть. Должно быть, он тоже переживал за мое унижение. Я никогда никому не позволял безнаказанно издеваться надо мной и всю дорогу до ближайшего городишки развлекал себя разными приятными мыслями о том, как отыщу желтоглазого и что с ним потом сделаю. Больше всего я боялся, что он может уйти от меня, и, хотя это нехорошо, молил бога, чтобы он дал мне возможность поквитаться, а там будь что будет.
Сердце мое запело, когда возле салуна я увидел Птицу. Возле нее ошивался какой-то хмурый малый с «винчестером», у которого на физиономии было написано, что он тут не просто так. Я сразу же заподозрил неладное, но искушение было слишком велико, и я ввалился в салун.
За прилавком стояла здоровенная бесформенная баба, двое ковбоев примостились на стульях возле двери, а в глубине помещения сидел желтоглазый и о чем-то объяснялся с типом, у которого на куртке была звезда шерифа. У меня аллергия на шерифов – со звездами или без, все равно. Аллергия – это значит вроде как непреодолимое отвращение, я это слово вычитал в словаре. У некоторых, к примеру, аллергия на нищету, у других – на цветы, у третьих – на парней, которым вручили власть величиной с наперсток и которые готовы вывернуть вас наизнанку, чтобы только покрасоваться ею. Я покрепче ухватил «кольт» и спросил у толстой бабы, в чем дело.
– Да вот, Билли Мэллоуна поймали, – ответила она.
– Это кого? – оторопел я.
– Да вон того парня. Чудно, по виду я бы нипочем не сказала, что он бандит.
Тут я решил, что сплю и мне все это снится. Но тут желтоглазый поднял голову и увидел меня. Я не сомневался, что мне конец, – очень уж у него сделался насмешливый вид. Я попятился в угол, чтобы в случае чего продать свою жизнь подороже, но он отвернулся и спокойно продолжал беседовать с шерифом. Пот катился у меня по вискам, я весь взмок. Я не понимал, что происходит, но наконец он спокойно поднялся с места, дал надеть на себя наручники и прошествовал к двери. А прежде чем выйти, подмигнул мне. Ей-богу!
– Что будешь пить, малыш? – спросила хозяйка, шмыгая носом.
Я терпеть не могу, когда ко мне так обращаются. Мысленно я все перебирал в уме происшедшее и никак не мог понять, в чем дело.
– Бедный парень, – сказала хозяйка. – Ну и скотина ты, Зак!
Она обращалась к старому, вонючему забулдыге, который как раз в этот момент приблизился к стойке.
– Скоро я буду богат, – промолвил он важно. – Марта, налей мне пива.
– Пошел вон, сволочь! – отозвалась она. – Больше ты у меня ничего не получишь. – А затем обратилась ко мне: – Вы представляете, это он сдал бедного парня. Господи, ведь ублюдок Фосетт его повесит! Как пить дать, повесит!
Меня словно током ударило. По правде говоря, меня никогда в жизни не ударяло током, но в книжках так часто пишется.
– Но шериф не может так поступить, – сказал я. – Он должен доставить его в тюрьму округа…
Толстуха горько улыбнулась.
– Прошлым летом Фосетт повесил моего племянника, обвинив его в конокрадстве. Потом выяснилось, что его подставили, потому что он заглядывался на жену шерифа. Фосетт – сволочь!
И в это мгновение я понял, что мне следует сделать.
4
Пятеро всадников оставили городок и двинулись навстречу солнцу по равнине, поросшей чахлыми кустиками и редкими деревьями. Шериф победно усмехался себе в усы, и улыбка его нравилась Амалии все меньше и меньше.
– Когда мы приедем? – спросила Амалия.
– А ты что, Мэллоун, торопишься? – осведомился один из помощников Фосетта.
– Я не Мэллоун, – раздраженно сказала Амалия. – Покажите меня любому, кто его знает, и вы без труда убедитесь, что я не лгу.
– Очень мне это надо, бандюга, – отозвался шериф. – Все равно тебя уже приговорили в Сан-Антонио, так что…
– Что? – резко спросила Амалия.
– Ничего, – сказал Фосетт насмешливо. – Только, парень, если ты и впрямь веришь, что мы будем с тобой возиться, то ты ошибаешься.
– Постойте, – проговорила Амалия, чувствуя неприятный холодок в спине, – что все это значит?
Шериф не успел ответить, потому что из-за поворота впереди внезапно показался всадник. Это был молодой парень без шляпы, с растрепанными волосами, выгоревшими на солнце. Конь его тяжело дышал и ронял клочья пены. «Черт возьми, – мелькнуло в голове у Амалии, – как это ему удалось опередить нас?»
– С дороги, парень, с дороги! – сказал Фосетт. – Мы везем арестованного.
– Билли Мэллоуна? – полюбопытствовал всадник.
– Именно. Освободи путь, не то я скажу твоему папаше, и он тебя вздует.
– Вы ошиблись, шериф, – отозвался всадник. – У меня нет отца. И, кроме того, Билли Мэллоун – я.
Шериф натянул поводья. Он, очевидно, собирался выругаться, хотя ему следовало сделать совсем не это. Кто-то из его помощников, сообразив, в чем дело, схватился за «винчестер», но было уже поздно. Билли Мэллоун выхватил «кольт».
Четыре выстрела прогремели под обманчиво ясным небом. Какая-то лошадь заржала и шарахнулась, и после этого наступила тягостная, как начало романа ужасов, тишина.
Когда дым от выстрелов рассеялся, стало видно, что все конвоиры Амалии лежат на земле, не подавая признаков жизни. Амалия, остолбенев от происшедшего, что было сил вцепилась в луку седла.
– Привет, – сказал Билли Мэллоун застенчиво. – Кажется, я подоспел как раз вовремя.
Амалия раскрыла рот, собираясь что-то сказать, но ничего не пришло ей на ум. Она подумала, что теперь ей точно конец, но Билли, похоже, покамест не собирался ее убивать. Он поглядел на свой «кольт» и сунул его в кобуру.
– Ты зачем это сделал? – спросила Амалия наконец.
– Ну как же, – удивился Билли, – они же везли тебя вешать. Ты разве не понял?
– Но сначала они должны были установить, кто я, разве не так? – допытывалась Амалия, у которой голова шла кругом.
Билли пожал плечами.
– В этих краях никто не станет заниматься такой ерундой, – сказал он. – У кого из них ключ от наручников?
– Кажется, у шерифа.
Билли спешился, подошел к трупу шерифа и вытащил у него из кармана ключи.
– И все-таки, – спросила Амалия, – зачем ты это сделал?
– Ты сам меня позвал на помощь, – отозвался Билли, размыкая наручники.
Амалия с наслаждением потерла запястья – и замерла на месте.
– Я тебя позвал?
– Конечно. Помнишь, как ты мне подмигнул у двери?
При мысли, что из-за ее минутной шалости четверо человек отправились на небеса, Амалии стало нехорошо. Справедливое соображение, что эти люди сами были недалеки от того, чтобы с нею разделаться, ничуть не уменьшило ее терзаний. Полька по матери, по отцу Амалия была русской и, очевидно, отчасти унаследовала национальное чувство вины, не оставляющее русского человека на всем протяжении его жизни и довлеющее над всеми его поступками. Что бы он ни сделал, он обязательно мучается угрызениями совести, причем чаще всего тогда, когда исправить что-либо уже совершенно невозможно.
– Так что вот так, – сказал Билли.
Амалии не понравилось, что в это мгновение он стоял к ней лицом, перезаряжая свой «кольт» патронами, которые забрал у шерифа.
– Ты извини, что я круто с тобой обошелся, – проговорила она. Голос ее предательски дрогнул. – Я думал, ты хотел меня убить. За мной в последнее время охотится куча народу, и мне это не нравится.
Билли кончил заряжать револьвер и крутанул барабан.
– О чем речь, – сказал он. – Это они тебя ранили?
– А, ты заметил? Да, я чуть не околел.
– Ты случайно не налетчик? – вдруг спросил Билли. – Я, знаешь ли, не очень люблю налетчиков.
– Нет, – ответила Амалия, – я сам по себе.
– Убил кого-то?
– Так, кое-кого.
Билли вздохнул и свесил голову.
– Там, в салуне, я был уверен, что ты меня сдашь шерифу, – промолвил он. – Но ты не сдал. Хотя мог.
– Я никогда никого не предаю, – возразила Амалия. – Это не в моих привычках. Скажи, а пегая лошадь и вправду твоя?
– Моя.
Амалия вздохнула и слезла с Пегаса.
– Ладно. Тогда забирай ее, а мне отдашь свою. Идет?
– Идет, – согласился бандит. – Ты не хочешь забрать свою пушку?
– Хочу, – поколебавшись, сказала Амалия. – Кстати, револьвер с твоей меткой у шерифа, если хочешь знать.
Билли нашел свой револьвер, а Амалия взяла свой. Вернее, тот, что принадлежал Франсиско.
– Что собираешься делать дальше? – спросил Билли.
– Найти одного человека, – отозвалась Амалия. – Хочу задать ему пару вопросов.
– О чем?
– Да так, – хмыкнула Амалия. – Интересно, шериф не возил с собой ничего съестного? Мне не дали даже бифштекс съесть, а я со вчерашнего утра ничего не ел.
– Посмотрим, – сказал Билли.
После недолгих поисков им удалось обнаружить кусок пирога и пару фляжек.
– Пирог так пирог, – вздохнула Амалия. – Ты не хочешь?
– Нет.
– Тогда я все съем.
Она уселась на земле и с жадностью уплела пирог. Билли меж тем приладил себе на голову шляпу шерифа – сомбреро с лентой.
– Ты мне не отдашь платок? – спросил он, немного поколебавшись.
Амалия поморщилась. Вот вам: все начинается сначала.
– Откуда он у тебя? – спросила она.
– Взял в одном месте, – ответил бандит туманно, почесав висок.
Амалия пожала плечами и сняла платок с шеи.
– Ладно, я его тебе отдам, если ты скажешь, что написано тут на бирке.
– На бирке? – переспросил Билли озадаченно.