– Вовсе нет, – хмыкнула Аня, от души потешаясь над его растерянностью, – насколько я успела заметить, все его достоинство при нем. Настоящий мужчина, только переодетый в женщину. Но ведь до чего похож, разве нет?
Олег заметно поежился.
– Час от часу не легче. Ладно, делать нечего, я сейчас расплачусь, и пойдем искать это чудо природы. – Олег хотел подозвать официанта, чтобы попросить счет, но тот как сквозь землю провалился.
– Ты посиди здесь, – попросил Олег, – а я найду официанта – так получится быстрее. Только никуда не уходи.
Аня с готовностью закивала головой, и Олег исчез в глубине зала. Она допила коктейль, достала из пачки сигарету, прикурила и снова в нетерпении посмотрела в ту сторону, куда ушел Олег.
– Вам просили передать с третьего столика, – раздалось над самым ее ухом. Анна вздрогнула и обернулась на голос. Возле столика, согнувшись в полупоклоне, почтительно замер официант, совсем другой – успела заметить Аня. В руках он держал ведерко с бутылкой шампанского «Дом Периньон».
– Вы ошиблись, – нахмурилась Анна. – Я ничего не заказывала.
– Это подарок, – вкрадчиво пояснил официант.
Анна не успела ни возразить, ни удивиться.
– Все, Славик, свободен, – услышала она хрипловатый низкий голос. Славик смылся быстро и бесшумно. Его место занял не кто иной, как Солярис с бокалом в руке и наглой усмешкой. Поставив емкость на стол, он как ни в чем не бывало, даже не подумав спросить разрешения, налил шампанское в Анин бокал, плеснул себе и уселся напротив.
– Привет, киска, – ухмыльнулся Солярис, – не скучно тебе одной?
– Не помню, чтобы я вас приглашала за свой столик, – резко ответила Анна.
– Разве это обязательно? – Солярис изобразил удивление. – Давай знакомиться, а? У тебя ведь есть имя?
– Конечно.
– Ну?
– Что «ну»?
– Так. Хамишь, стало быть?
– Ни в коем случае, просто даю понять, что не горю желанием с вами познакомиться.
– Это я понял. – Солярис развалился на стуле и насмешливо разглядывал ее с головы до ног. – Откуда ты такая деловая? Из новеньких, что ли?
– Из каких еще новеньких? – машинально спросила Анна. В ответ Солярис радостно заржал. До нее дошло, что он имел в виду, и она покраснела. Ситуация не обещала ничего хорошего. Аня не представляла, как избавиться от самодовольного нахала, интуитивно чувствуя опасность. Как нарочно, Олег куда-то запропастился.
– Ты прикольная, – сообщил ей Солярис. – Сразу видно, что неученая. Но это дело наживное. Не хочешь познакомиться со мной поближе?
Он подался вперед, сгреб ее руку жесткой ладонью и по-тигриному прищурился, глядя ей в глаза. Анна поняла, что у нее начались крупные неприятности, и загрустила. Однако быстро сообразила, что в данном случае грустить бесполезно и лучшее, что она может сделать, – это поскорее унести отсюда ноги.
Приняв решение, она встала, высвободив руку, и, не давая ему опомниться, произнесла вежливым холодным тоном:
– Извините, мне надо идти.
Она обогнула стол и рванула прямиком за кулисы – к единственному возможному выходу. Вопреки ожиданию, Солярис не стал ее удерживать. Он лениво посмотрел ей вслед и процедил сквозь зубы:
– Шустрая ты, однако… Смотри не пожалей…
Глава 12
Оказавшись за кулисами, Анна на минуту растерялась: вокруг нее, точно в гигантском муравейнике, суетились артисты, гримеры и бог знает кто еще – искали колготки, туфли, друг дружку. Перекрывая общий гвалт, худощавый парень в сером свитере диктовал кому-то текст конферанса, танцовщица в синем платье на ходу торопливо пришивала оторвавшуюся оборку. Мимо прошла еще одна, в золоченых босоножках и обтягивающих золотых штанишках. Отсутствие верхней части туалета ее, по-видимому, нисколько не смущало. Держа в руках крошечную блестящую тряпочку, она трясла ей перед носом другой девушки, затянутой с ног до головы в черную кожу, и что-то возбужденно говорила. Та внимательно слушала и с пониманием кивала в ответ.
На Анну никто не обращал ни малейшего внимания, ее огибали, точно неодушевленный предмет, досадно мешающийся на пути.
Воспользовавшись этим, Аня беспрепятственно проскользнула в замеченный ею узкий коридор, предположив, что в той стороне могут оказаться гримерные артистов.
Здесь было сравнительно тихо, совершенно безлюдно и абсолютно темно. То и дело спотыкаясь о кучи беспорядочно сваленного вдоль стен пыльного реквизита, она продвигалась вперед почти на ощупь и наконец совсем остановилась, так как вынуждена была признать, что окончательно заблудилась. Разумное решение вернуться назад в зал и попробовать разыскать Олега было, конечно, весьма заманчивым, если бы она имела хоть малейшее представление – в какой стороне выход. Оставалось идти вперед, надеясь на то, что бесконечный лабиринт закулисных коридоров когда-нибудь закончится и она выберется на свет. Так она и поступила и, сделав буквально несколько шагов, уткнулась носом в белую дверь с красочной табличкой, усыпанной разноцветными звездочками. Посреди этой «галактики» красовалась крупная надпись: «Эммануэль».
Аня вздохнула с облегчением и робко поскреблась в дверь. Ей никто не ответил, и она тихонько вошла внутрь.
Небольшая комната с трельяжем возле стены была пуста. Прямо на полу стояли открытые коробки, в которых в лучах электрического света переливались украшения, усыпанные фальшивыми бриллиантами. Здесь же смешались в кучу шелка и бархат, явно дорогие костюмы и парики.
Комнату перегораживала надвое блестящая лакированная ширма – цветущая дикая вишня на черном фоне. Анна засмотрелась на розовое боа из перьев, свисавшее с ширмы, и не заметила появления хозяина.
– Эй, ты кто такая? – бесцеремонно окликнули ее. Аня обернулась и оказалась лицом к лицу с той самой стриптизершей. Даже сейчас, при ярком свете, без грима и костюма Эдик был поразительно похож на барышню. Анна растерялась, не зная, как себя вести и как к нему обращаться. Или все-таки к ней? Так как одет он был в изящный розовый халатик, то Анна решила, что перед ней все-таки женщина…
– Эй, подруга, ты что, оглохла, что ли?
– Нет, простите, то есть – здравствуйте…
– Я тебя спрашиваю, ты кто такая? – повторил Эдик настойчиво, не обращая внимания на робкое приветствие.
Аня затравленно посмотрела ему в глаза, собираясь с духом. Во взгляде высокой блондинки в розовом смешались самые разнообразные чувства: неудовольствие, раздражение и чисто женское любопытство – так может смотреть только одна женщина на другую: внимательно, цепко, подмечая мельчайшие детали лица, фигуры, одежды и макияжа, замечая и примеривая на себя чужие достоинства и оценивая недостатки. Это почему-то добавило Анне смелости, и она спросила:
– Можно мне с вами поговорить?
– Поговорить? – Блондинка удивленно подняла безупречно подкрашенные брови. – Разве мы с тобой знакомы, милочка?
– Простите, не знаю, как вас правильно называть, но вы ведь Эдуард Морье?
Блондинка хмыкнула:
– Можно и так сказать, но мне больше нравится Эмма. Откуда ты знаешь мое имя?
– Вот об этом я и хочу с вами поговорить.
– Ну что же, давай поговорим. Только быстро – у меня мало времени. Тебя саму-то как звать?
– Аня.
– Ладно, Аня, выкладывай, что тебе надо. – С этими словами Эмма скрылась за ширмой.
– Ты журналистка? – послышался оттуда ее голос.
– Нет.
– А кто тогда?
– Долго объяснять. Возможно, то, что я скажу, покажется вам странным, но придется вам поверить мне на слово…
– Что-то ты мутно рассуждаешь, Аня, тебе не кажется? – спросила Эмма, высунув голову из-за ширмы и пристально глядя на Анну. Вслед за головой появилась и вся Эмма целиком. Вместо халата на ней было короткое кожаное платье. Анна вдруг поняла, что отличает Эмму от обыкновенной женщины – гипертрофированная, помноженная на двадцать женственность.
Эмма уселась на стул напротив Ани, откинулась на спинку и небрежно закинула ногу на ногу.
– Слушай, русалочка, – сказала Эмма, намекая на ее серебристое платье и длинные волосы, – сядь вон в то кресло и скажи наконец, что тебе от меня надо. Ей-богу, у тебя такой вид, точно ты задумала какую-нибудь гадость. Не будь ты такой маленькой, я бы даже испугалась.
Эмма заразительно рассмеялась собственной шутке, хотя была не так уж далека от истины: то, что собиралась ей сказать Аня, вряд ли можно было назвать приятной новостью.
– Ты почти угадала, – улыбнулась Анна, – я действительно пришла предупредить тебя об опасности.
– Вот как? И что же мне, по-твоему, угрожает? – сразу насторожилась Эмма.
– Скажу, если ты ответишь мне на один вопрос.
– А ты не слишком много хочешь? Ладно, спрашивай.
Анна достала из сумочки медальон и протянула Эмме. Та лишь мельком взглянула на украшение и пожала плечами.
– Ну есть у меня такая штука, только камень другого цвета – фиолетовый, аметист, кажется. И что в этом странного?
До сих пор Анна в глубине души надеялась, что все ее предположения и догадки не более чем череда нелепых совпадений и никакого Собирателя, жестокого серийного убийцы, на самом деле не существует. Теперь, когда она нашла Эдика, воспользовавшись злополучной запиской, и убедилась, что он тоже владеет одним из медальонов, она испугалась по-настоящему. Сомнений не осталось: все они – будущие жертвы… Она почувствовала, как похолодели руки и заколотилось сердце.
– Ты что, заснула? – услышала она голос Эммы.
– Извини, просто задумалась. Скажи мне, откуда у тебя этот медальон?
– Здрасьте-пожалуйста, ты же говорила, что задашь только один вопрос! Черт с тобой, какая-то ты малахольная: мать мне его подарила, понятно? Наказала не продавать, что-то еще про дедово наследство сказала и все такое. Дескать, удачу приносит… Я в это не верю, но раз уж ей так захотелось перед смертью – делать нечего, не продаю. А ты купить, что ли, хотела? Как же я сразу-то не догадалась! Только вряд ли у тебя найдется столько «зелени», даже если бы я и решила его продать.
– Откуда ты знаешь?
– Да я один раз не выдержала, понесла его к оценщику, в ломбард – очень уж дела в то время хреново пошли, деньги были нужны позарез… Ну так вот он чуть очки не проглотил от радости, когда медальон увидел. А потом такую сумму назвал, что ее и повторить-то можно только шепотом.
– Давно ты ее носила?
– С полгода назад, не меньше. А продать так и не продала – кто ж эту заразу за такие деньги купит, а продешевить жалко. Так ты точно покупательница? Как пить дать – тебя оценщик подослал!
Эмма выжидательно уставилась на Анну, довольная собственной проницательностью.
– Жаль тебя огорчать, – мягко возразила Аня, – но я вовсе не собираюсь покупать твой медальон. Я понимаю, что ты видишь меня первый раз в жизни, но постарайся понять и поверить тому, что я сейчас скажу: твой амулет может подвергнуть тебя смертельной опасности. Я нисколько не преувеличиваю – под угрозой твоя жизнь. Тот, кто охотится за этим медальоном, уже убил двоих и ни перед чем не остановится…
Эмма вскочила и заметалась по комнате. Она носилась взад и вперед, резко разворачиваясь и тыча в нее указательным пальцем.
– Ты совсем спятила! – взвизгнула она. – Заявляешься неизвестно откуда и несешь какую-то околесицу. Если ты хочешь меня запугать, то ничего у тебя не выйдет!
– Я не сумасшедшая и говорю правду, – продолжала стоять на своем Аня. – Одна из жертв была моей подругой…
Что-то в голосе Ани заставило Эмму поверить ее словам. Она растерянно спросила:
– Что же мне теперь делать?
– Тебе нужно срочно сматываться из города. Лучше прямо сегодня.
– Куда же я поеду? У меня здесь работа, квартира, друзья наконец!
Анна поморщилась: почувствовав опасность, Эмма была на грани срыва, чисто женской истерики. Еще немного, и она примется визжать и плакать. Аня сделала слабую попытку успокоить ее и заставить действовать.
– Эмма, не заводись, пожалуйста. – Аня изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал ровно и уверенно. – Тебе не придется уезжать надолго, максимум – на один-два месяца. Ну, придумай что-нибудь с работой, попроси творческий отпуск, скажи, что у тебя тетка заболела…
– Я все равно тебе не верю! – упрямо выкрикнула Эмма и с вызовом уставилась на Анну. Терпение у той лопнуло, она поднялась с кресла, направилась к выходу, устало бросив на ходу:
– А вот это твое личное дело. Я тебя предупредила, а там поступай как хочешь. Я тебе не нянька, я тебя вообще знать не знаю. – Она отвернулась и взялась за ручку двери.
– Эй, русалочка, подожди! – окликнула ее Эмма.
Аня снова обернулась. Виновато улыбаясь, Эмма пробормотала:
– Не злись, русалочка. У меня просто в голове не укладывается вся эта бодяга. Но я тебе верю.
– Рада это слышать. И что ты намерена делать?
– Уеду, как ты сказала, – пожала плечами Эмма. – Но прямо сегодня я не могу, честное слово. У меня сегодня важная встреча. Очень…
Эмма замялась и покраснела. Анна догадалась, что речь идет скорее всего о свидании, и понимающе кивнула.
– Хорошо, Эмма. – Она постаралась скрыть облегчение, сквозившее в ее голосе. – Только никому не говори о своем отъезде. Никому, ты поняла?
– Хозяину клуба я должна сказать. Иначе он вышвырнет меня на улицу.
– Хорошо. Но постарайся не давать адреса того места, куда ты поедешь. Кстати, тебе есть куда ехать?
– Есть. У меня и правда тетка в Нижнем. Слава богу, не больная, конечно. Место хорошее, тихое. Только скучно там.
– Ничего, на том свете тоже не очень весело.
– И откуда ты свалилась на мою голову. Может, ты все-таки чокнутая? – с надеждой спросила Эмма.
– А ты проверь, – предложила Анна.
– Нет уж, спасибо.
– Вот и умница. Можно, я к тебе завтра утром заеду? Очень хочется взглянуть на твой медальон.
– Куда заедешь?
– Домой.
– Ты что, и адрес мой домашний знаешь?
– Ага. И я, и убийца тоже.
Эмма передернула плечами, словно от холода.
– Слушай, а зачем ты-то в эту историю влезла? – спросила она.
– Не хотела тебе говорить, но я тоже одна из жертв.
– Вот черт… Получается, он охотится на тебя, а ты – на него?
– В некотором роде. Только, если честно, у него пока выходит лучше.
Эмма покачала головой и спросила:
– Во сколько ты приедешь завтра? Я встаю поздно.
– В одиннадцать устроит?
– Более-менее.
– Тогда до завтра. – Аня уже взялась было за ручку двери, когда услышала:
– А почему ты сама не прячешься?
Аня обернулась и сказала с виноватой улыбкой:
– Не знаю. Наверное, потому, что просто сидеть и ждать – гораздо страшнее…
* * *Вновь оказавшись в темных лабиринтах закулисного коридора, Анна сообразила, что не имеет ни малейшего представления, каким образом будет отсюда выбираться. Снова возвращаться в гримерную и просить Эмму вывести ее на улицу Ане не хотелось. Она догадывалась, что где-то среди бесконечных переходов должна существовать дверь так называемого черного хода. Совсем рядом она заметила нечто, очень подходящее, и решила проверить свою догадку.
Интуиция ее не обманула: за дверью оказался выход во внутренний двор ночного клуба. На улице совсем стемнело. Аня поежилась от холода – в открытом вечернем платье она быстро замерзла.
Покрутив головой и не заметив ни одной живой души, Аня свернула направо и поплелась вдоль стены здания в надежде выбраться с этих задворок на людную улицу. Откуда-то сверху слышались музыка, шум голосов, а здесь внизу было тихо и темно, а потому – немного страшновато. Торопливо стуча каблучками, Анна прошагала еще метров двадцать…
Кто-то неслышно подобрался к ней сзади и схватил ее за грудь. Аня в ужасе завизжала, силясь вырваться из цепких рук. В ответ она услышала глухой злобный смех, похожий на ворчание хищника. Аня отчаянно завертела головой и увидела, что еще трое парней стремительно приближаются к ней сразу с трех сторон, в то время как один продолжал крепко удерживать ее руки.
– Попалась, птичка, – пакостно скаля золотые зубы, протянул один из них. Его улыбка заставила Анну пожалеть, что родных зубов он лишился без ее вмешательства. Другой смачно причмокнул губами и потянулся к ней.
Пытаясь стряхнуть с себя бесстыдные похотливые пальцы, Анна изогнулась и попыталась лягнуть обидчика. Острый каблук ее туфельки врезался в скалящуюся рожу. Парень заорал от боли, держась за разорванную щеку.
– Ах ты, гадина! – хрипло взвыл он и бросился к ней. За ним и другие.
Теперь она чувствовала, что множество рук держат ее тело, парализуя любое движение. Ярость и страх вспыхнули одновременно; она рвала ногтями чьи-то лица, словно дикая кошка; она дралась, вопила, била, царапалась, пока не оказалось, что все четверо объединенными усилиями скрутили ее намертво.
Ей завели руки за спину – малейшая попытка вырваться причиняла дикую боль. Анну знобило от бессильной злости.
Совершенно неожиданно скотская возня прекратилась. Анна почти не удивилась, увидев рядом Соляриса, с интересом наблюдавшего за неравной схваткой. Издевательская улыбка не добавляла ему привлекательности.
– Так я и думала, – процедила Анна, уставившись на него злыми глазами. Державший сзади резко дернул ее руки вверх – девушка взвизгнула и сморщилась от боли.
– Тошла, отпусти девочку, – лениво скомандовал Солярис и подошел к ней совсем близко.
– Осторожнее, она лягается, – предупредил Тошла, но руки Анны отпустил и отошел подальше. Она оказалась с Солярисом лицом к лицу.
– Чего ты добиваешься? – хмуро спросила Анна.
– Догадайся… – многозначительно хмыкнул он. Дружки его мерзко заржали.
– Лучше отпусти меня по-хорошему, придурок, – прошипела Анна.
– А то что? – поинтересовался Солярис.
Анна промолчала.
– Я думал, ты умная девочка, – разочарованно протянул он. – Могла бы сразу догадаться, что так или иначе я все равно получу то, что мне надо. Шутки кончились. Лучше не зли меня – я нервный.