Позвонил и напрягся – тон у нее по телефону явно не самый приветливый. Может, на работе что?
Ладно, разберемся.
Денис подъезжал к зданию издательства и издалека увидел Лену, стоящую на лестнице, обвешанную со всех сторон объемными сумками.
Как она их таскает?
Дениса, без предупреждения, нежданно-негаданно, накрыло воспоминание об их первом разе, о том, что он почувствовал, войдя в нее, и жаркой волной прокатилось от сердца в пах. Арбенин и удивился, и смутился, раньше с ним такого никогда не случалось – возбуждаться, загораясь от воспоминаний и одного взгляда на женщину!
Он хотел выйти из машины, забрать у нее сумки, но Ленка быстренько сбежала с лестницы и, не очень ловко, забралась в высокий джип.
– Привет! – поздоровалась.
Вроде весело, не напрягаясь.
– Привет, – отозвался Денис, забрал у нее багаж и перекинул на заднее сиденье.
– У меня хорошие новости! – сообщила пребодро она.
Денис посмотрел на нее таким взглядом… таким!
– Новости подождут, Лен… – И замолчал.
Ленка вгляделась в выражение его лица и посоветовала:
– Арбенин, лучше прямым текстом!
Денис заглянул в ее глаза – ну, прямым так прямым!
– Я тебя хочу, – помолчал. – Сильно. Поехали ко мне?
Ленка задумалась. Денис напрягся, следил, как меняется выражения ее лица.
– Нет, – подумав, сказала она.
У Дениса свело пресс, как судорогой, и похолодело где-то в солнечном сплетении.
– Не получится, – принялась пояснять причину отказа Лена, и Денису послышалось сожаление в ее голосе. – Сейчас пробки везде глухие. Туда часа полтора, а то и два, обратно столько же, а мне Зою Львовну сегодня в шесть вечера отпустить надо, у нее поход с подругами в театр.
Арбенин выдохнул, оказалось, что дышать он забыл. Ему даже жарко стало.
– У меня квартира в Москве, отсюда не очень далеко.
Это был вопрос.
Ему-то полегчало, но осторожно, не до полной свободы, – она ведь не отказала, а вескую причину привела, но и не согласилась пока.
– А «компот»? – рассмеялась Ленка.
Это был ответ.
Арбенин, чтобы удержаться и не полезть к ней целоваться прямо здесь, завел мотор и стал разворачиваться.
– Недалеко от дома есть кафе моего хорошего знакомого. Возьмем еду с собой.
– А теперь Шахерезаде можно вести дозволенные речи? – скромницей поинтересовалась Лена.
– Нужно! – улыбнулся Денис.
Лена принялась рассказывать о разговоре с Забариным, Денис слушал, старался сосредоточиться на ее словах, не позволяя себе сползать в жаркое ожидание. Ленка поняла, прочувствовала его настроение и «спланировала» в обсуждение очередности снимков для альбома, сама усиленно отгоняя разговором от себя будоражащие мысли.
Им повезло, по пути не встретилось ни одной затяжной пробки, и минут через двадцать они остановились у кафе. Денис провел Лену через запасной вход сразу в кухню. К ним навстречу уже спешил хозяин, излучая приветливую улыбку.
Арбенин представил их друг другу, но Ленка уже почти ничего не замечала вокруг, даже не запомнила, как зовут хозяина. Смотрела на Дениса чуть сбоку, пока он разговаривал с ресторатором, и не могла глаз отвести, так он ей нравился. Не слышала даже, о чем они беседуют, – засмотрелась, позабыв о манерах, да вообще обо всем!
Минут через пятнадцать им вынесли заказ, упакованный в разнообразные бумажные пакеты с ручками, Денис повернулся к Лене, увидел этот ее завороженный взгляд и заторопился, быстро попрощавшись с провожавшим их до дверей хозяином.
Когда за ними закрылась дверь лифта, Арбенин не удержался, перебросил в одну руку все пакеты и положил ладонь Лене на затылок.
Ему нравилась ее прическа – прямые волосы, чуть ниже ушек, сзади до середины шеи, с такими «рваными» прядками впереди, обрамляющими лицо, они струились шелковым потоком, Лена их то заправляла, то выпускала из-за ушка неосознанным движением пальчиков, когда увлекалась разговором. И цвет ее волос Денис определил про себя, как мореный орех. Благородный орех с переливами от темного до более светлых тонов.
– Не надо! – потребовала Ленка, когда он погладил ее по шее и закопался пальцами в волосах.
Арбенин сразу же замер, у него мышцы на руке свело холодной судорогой.
– Когда ты так до меня дотрагиваешься, я ужасно возбуждаюсь! Лифт и лестничная площадка тоже, конечно, ничего, но предлагаю осваивать их в другой раз как-нибудь! – не заметив его состояния, пожаловалась чуть севшим от желания голосом девушка.
Денис подумал, что у него вполне может случиться сердечный приступ!
То в лед, то в огонь за несколько секунд!
По своей, доведенной годами до рефлекса, привычке он сразу же подумал единственное, что мог подумать: про грубые руки, про неумение и больную ногу. Перестраиваться трудно, и Арбенин еще не доверял полностью своим новым знаниям о себе, о ней и о дарованной ему Леной, обретенной этой ночью свободе. Пока не получалось вот так сразу поверить в это до конца.
Денис сунул ключи от квартиры Лене, воспользовавшись предлогом занятости рук пакетами и ее сумками, сейчас он бы дверь открыть не смог!
Ленка отперла дверь, вошла торопливо, повернулась к Денису и шепотом распорядилась:
– Осторожно поставь пакеты на пол. – Он поставил, недоуменно глядя на нее. – Закрой дверь.
Закрыл, и что дальше?
Они стояли, смотрели друг на друга, молчали несколько длинных, падающих в прошлое секунд, переговаривались и объясняли все друг другу глазами.
И одновременно шагнули навстречу, встретившись в движении губами, руками, телами. Он ее поднял. Она обхватила его ногами за талию, не прерывая поцелуя. Денис поддержал девушку и понес по направлению к спальне.
Главное – помнить направление, а дорога найдется, пусть не прямая, со второй попытки в дверной проем, но ведь верная!
Они заторопились, заспешили раздеваться, совмещая этот нелегкий процесс и поцелуи, перемешивая клубком одежду, путаясь в ней, нетерпеливо дергая, стаскивая, ничего толкового не получалось, только запутывалось больше!
Денис уложил Лену на кровать и куда-то пропал.
– Вернись! – возмущенно потребовала женщина.
– Я здесь! Я хочу нас раздеть! – объяснял он, спешно снимая с нее ботиночки.
– Да на фиг! – звала она. – Сними только главное! Потом все!
Он смеялся, стаскивая с нее «главное», Ленка схватила его за руку и рванула на себя. Не удержав равновесия, Арбенин упал сверху, успев облокотиться на кровать, чтобы не придавить девушку.
И смех сбежал, уступив место иному…
Они замерли, не шевелились, боясь потревожить то, что говорилось глазами, почти не дыша. Не отрывая взгляда от Лениных глаз, Арбенин медленно вошел в нее. И так же медленно, вместе с его движением, собрались у нее в уголках глаз слезы и пролились по вискам, он видел: от восхищения!
Наклонился и поцеловал благодарно.
Но медленно у них не получилось – полыхнуло от наполненности нежностью, загорелось и понесло…
Ленка лежала на Денисе, прижавшись щекой к его щеке, растрепавшиеся волосы девушки прикрывали половину его лица. Денису нравилось ужасно! Он вдыхал запах ее волос и благоговел от ощущения шелковистости ее кожи на своей щеке.
– Ты самый сексуальный мужчина в мире, – лениво произнося слова, заявила Лена.
– До тебя никто не замечал, – довольно улыбнулся он.
– Забей! – посоветовала Ленка. – Идиоток нынче развелось, как грибов в лесу перед войной!
– У тебя от голода урчит в животе, – не в силах справиться с улыбкой, прочно поселившейся на лице и в душе, заметил Денис.
– Это у тебя урчит, а у меня отзывается, я на тебе лежу.
– Пошли кормиться, – предложил он, не двигаясь.
– Действия типа «встали и пошли» мне пока не осилить, – призналась она.
– Кому-то придется.
– Варианты? – поинтересовалась барышня.
– Один, – ответил Денис, поднимаясь вместе с ней, – вставать и идти буду я, а ты лежать и переноситься.
Он встал с кровати, держа Ленку в руках, и пошел в кухню.
– Хорошо, раздеться не успели, – заметила она, когда Денис усадил ее на кухонный диван у стола. – Одеваться не пришлось!
Он наклонился, поцеловал ее в пробор в волосах и ушел в прихожую за «осторожно поставленными на пол» пакетами. Денис постоял там, призывая себя успокоиться, не млеть так уж телом и сердцем и перестать блаженно улыбаться.
Разогревать ничего не пришлось, блюда были еще теплыми, не горячими, но вполне. Пока накрывали на стол, Арбенину удалось немного притушить радостный звон до доброго, теплого уюта внутри.
– Вкусненько! – похвалила Лена, с аппетитом принявшись за еду.
– Да, у Антона хорошо готовят.
– Ты его давно знаешь?
– Давно. Он сын одного старинного знакомого Михаила Захаровича, – пояснил Денис.
Ленка перестала есть, и почему-то испарилась, как и не бывало, вся ее легкая дурашливость, кошачья удовлетворенная расслабленность. Она смотрела на Арбенина настороженным взглядом.
– Я не знала. Извини.
Денис даже не понял в первый момент, о чем она, поразившись резкой перемене ее настроения. А поняв, удивился еще больше и переспросил, засомневавшись, что правильно понял:
– Лен, ты чего?
– Я знаю, что Володарский не просто твой учитель, а очень близкий тебе человек, наверное, ближе всех. Я не хотела напоминать.
– Ничего, – смутился Денис, не зная, как реагировать на такое сочувствие. – Четыре года прошло.
– Потеря всегда безвременна, так Васька говорит, – загрустила Лена.
Ухватившись за повод, Денис поспешил сменить тему. Он еще терялся рядом с ней, привыкнув общаться с иными женщинами – мало искренними, много эгоистичными, не той «огранки», никогда не совпадавшими, не понимающими, не разделяющими ни грамма его жизни.
– Василий Федорович – уникальная личность, – уводил разговор от иного, до чего пока не созрел, Арбенин.
– Да уж! – разулыбалась Ленка, с легкостью принимая его «подачу». – Мужчина всей моей жизни!
– А иные мужчины твоей жизни где? – не успев себя тормознуть, больше от внутреннего переполоха, бабахнул Денис и тут же пожалел.
– У былом! – усмехнулась Ленка.
Какой-то теннисный турнир вопросный у них начался, каждый осторожничать начал.
– А вот у вас, Денис Васильевич, говорят, большая любовь была, и жили вы себе поживали, но отчего-то расстались?
– Кто говорит? – ощутимо для всех Лениных рецепторов ощетинился Арбенин.
– Зоя Львовна. – И заспешила успокоить. – Но она ничего такого не рассказывала, ты не подумай! Извинилась за ситуацию, в которой мы с тобой оказались, и оправдывала твою маму. Рассказывала, что она сильно переживает за тебя, особенно после того, как ты расстался со своей девушкой, с которой долго жил вместе!
Отбарабанив «отповедную», Лена не по-детски разозлилась на себя, на него, на это уклонение от неуютных тем и, подняв руки вверх, ладонями вперед, присущим ей останавливающим жестом, заявила:
– Все! Закончили, терпеть не могу этого!
– А конкретнее? – засуровел Арбенин.
– Да вот этого! Мы с тобой как по минному полю! Тут не скажи, там не спрашивайте, ой, вопросец неуютный! Да с каких кренделей?! Я вот так этого наелась! – она провела ладонью по горлу, пояснив «как». – И с тобой не собираюсь осторожно ступать по неудобству! Я с тобой так не хочу! Ай, ай, неудобные темы! Не хочу!
– Лен, ты чего разошлась-то? – улыбнулся он, тихо радуясь про себя. – Все нормально. Да, была у меня девушка, Викторией звали, мы прожили почти три года вместе, а потом выяснилось, что я ей особо и не нужен. Расскажу как-нибудь, но в принципе это не интересно. А у тебя любовь с проживанием случалась?
– С проживанием – нет, – буркнула, усмиряя бушевание нежданное, Ленка.
– А отец Василия?
– Кто? – искренне удивилась она.
– Отец Василия Федоровича? – насторожился ее странной реакции Денис.
– А! – легко отмахнулась Лена. – Он погиб.
Денису стало почему-то неуютно, холодом дохнуло внутри от ее равнодушного тона. Не может же она так? Или может? Разозлился даже, отчего и заявил:
– Понятно, летчик.
– Почему летчик? – обескуражилась Ленка.
– Ну, матери-одиночки часто рассказывают детям про погибших героически папаш – летчик, полярник, военный.
– А-а, – поняла Лена, – нет. Ничего героического. Его сбила машина.
– Прости, – извинился Денис за все сразу: за свое быстрое порицание и за вопрос.
– Не за что! Я тоже тебе потом расскажу, ладно?
Он кивнул. Ну, правильно, никуда не денешься – они пока оба всего побаиваются, осторожничают. Ничего, придет!
– Значит, любовь без проживания случилась не с ним?
– Нет, с другим.
Лена очень внимательно посмотрела на Арбенина и почему-то решилась и принялась за рассказ, стараясь не вдаваться в детали. Но прошлое не слушалось ее приказов, затягивало в себя красочным фильмом.
Закончив журфак, молодая, гонористая, ершистая и амбициозная новоявленная журналистка Леночка Невельская ринулась покорять медийный мир.
Промотавшись пару лет из одной газеты в другую, была протежирована хорошими друзьями родителей в одну из самых известных еженедельных газет.
И сразу, с ходу, с первого мгновения, как увидела, влюбилась в главного редактора – Максима Маркина. Стоило ему влететь в приемную, где она терпеливо ждала аудиенции, своей стремительной, летящей походкой, и Леночка Невельская пропала для остальных мужчин!
– Ко мне? – спросил он. – Заходи!
Он был одним из единиц самых известных журналюг в стране, обласканный и любимый верхами и ими же битый и отстраняемый от должности не раз. Его знали все, даже дети в детских садиках. Его обожали, ненавидели, боялись, пресмыкались перед ним и боролись против него. Герой своего времени. Талантище!
Леночка страдала ужасно от этой любви! Плакала в подушку оттого, что он ее не замечает в упор, старалась изо всех своих мозговых ресурсов выделиться, показать, какая она талантливая и интересная.
Но ей поручали незначительные задания, так, заметочки на последних страницах газеты. Один раз заслали в какой-то бывший колхоз, подыхающий в государственной принадлежности из-за всякой возни с чиновничьим беспределом.
Уж Леночка так расстаралась! Пять раз статью переписывала, все расцвечивала фразами, оттачивая остроту пера. Статью напечатали целиком! Ленка ходила победительницей!
Но ее триумф вылился унижением и новой порцией «подушечных» слез.
Проходя по редакционному коридору, она увидела – увидела! – любовь всей своей жизни. Он шел навстречу, о чем-то горячо споря с первым замом.
Задрожав всеми, пардоньте-с, ланитами, до слезы восторженной, на ватных ногах, Леночка, поравнявшись с «любовью», пролепетала:
– Здрасте!
Маркин кивнул. Не прерывая разговора, прошел мимо, но притормозил через пару шагов, развернулся к сотруднице.
– Э-э-э?.. – поднял, вспоминая, указательный палец.
Ленка шустренько подбежала к небожителю.
– Э-эююю Невельская?
Она радостно закивала, не в силах слово молвить.
– Про коровник хорошо написала!
И пошел дальше.
Через пару месяцев ей повезло. Заболел неожиданно журналист из «первых» рядов, а тут свалилась горячая, срочная тема, и все остальные «первенцы» именно в этот момент оказались при иных «горящих» делах. В вечной редакционной неразберихе и кутерьме Ленке сунули это задание.
Леночка Невельская не упустила своего шанса! Да ни за что бы не упустила!
Ох, она так старалась, так старалась, что мозги плавились и пальцы на клавиатуре судорогой сводило!
И, знаете, у нее классно получилось!
– Невельская! – сунулась в их отдел Людка-секретарша. – К Маркину! Живо!
Какое там живо?! Быстрее всех живых – ласточкой полетела!
– Невельская! – сделал приглашающий жест рукой Маркин, когда она робко просунула голову в дверь его кабинета. – Проходи!
И продолжил прерванный ее появлением разговор по телефону:
– Ладно, Костя, я, как Мюллер, не люблю сладкого, ты же знаешь!
И Ленка, с при-хе-хе душевным, прислушавшись, поняла, что он разговаривает с Константином Эрнстом. Конечно, Лена была в курсе, что они приятельствуют и знают друг друга давно, про это все в издательстве знали, как и про любые нюансы личной жизни великого Маркина.
А она-то уж про Маркина все знала, как ей тогда казалось, вот все-все-все! И все его статьи читала, вот все-все-все!
Он кумир, он почти бог, он гений журналистики! Леночка Невельская была в этом абсолютно уверена!
– Ну, пока! – попрощался «почти бог», положил трубку и осчастливил Леночку взглядом. – Невельская! Ну что, молодец! Садись! – и указал на стул возле стола, напротив своего кресла.
Она села, ну а как вы думали, разумеется, трепеща!
– Переведу тебя в другой «эшелон», – легко вершил ее судьбу Маркин, – подучиться придется, но задатки есть. Злость, сарказм здоровый, попадание в десятку, слог точный! Поднатореешь, наберешься еще «зубастости». Потянешь?
– Ко-конечно! – пролепетала Ленка.
– Милая, я тебя не на прогулку в парк приглашаю, – снисходительно и раздосадованно поучал Маркин, – а в работу по уши в дерьме копаться и описывать его красноречиво для читателей! Поняла?
– Да! – твердо ответила Леночка и кивнула.
– Мамины леденцы закончились, Невельская! Скажу в нужник – нырнешь в нужник, скажу в прорубь – в прорубь! Расклад ясен?
Ясен ей был расклад, о чем она и сообщила, подтвердив утверждение очередным кивком.
– Ну, иди ваяй. В редакционном отделе получишь задание, а Людмила тебе объяснит остальное.