Она смотрела на него почти уже влюбленными глазами.
— Значит, Янка им ничего не скажет?
— Скажет, что ее ударили по голове, забрали сумку и все. На этом все и закончится.
— Знаете, Тимофей Борисович, или можно просто Тима?
— Можно просто Тима, — улыбнулся он.
— Вы самый лучший человек, которого я знаю.
— Здрасьте, приехали! — засмеялся он.
— Вы добрый, умный и при этом благородный, я знаю, мне Янка говорила. Вы же могли присвоить эти цацки и дом…
— Не мог, — покачал он головой, — меня не так воспитывали.
— Тима, женитесь на Янке!
— Господи, да я женат!
— Ну и что? Кому это когда мешало? У вас есть дети?
— Нет.
— И вы не любите жену.
— С чего вы взяли?
— Вы вот сидите тут, со мной, время двенадцатый час, а вы даже не позвонили жене, и она тоже о вас не слишком беспокоится.
Тимофей скрипнул зубами.
— Не сердитесь, Тима.
— Я не сержусь. Но у Яны ведь есть жених, кроме всего прочего.
— Какой такой жених? Откуда? — всполошилась Маргарита Семеновна.
— Мой лучший друг Михаил Генрихович Дунаевский.
— А где он сейчас?
— Очень далеко, где-то в районе острова Пасхи.
— А что он там делает?
— Он в кругосветном плавании.
— Тогда какой он к чертовой бабушке жених, скажите на милость?
— Он вписался в эту историю задолго до встречи с Яной.
— Любил бы, выписался бы! Вот сейчас бедная девочка одна в больнице, а он… Моряк, с печки бряк… Чай будете?
— Да нет, спасибо, мне пора…
— Тима, простите ради бога, но не могли бы вы… здесь переночевать? Мне как-то страшно… А утречком вместе зайдем к Янке в квартиру, соберу все и поеду к ней, а то мне одной туда заходить как-то боязно, сама не знаю, я вообще-то не трусиха. А я вас хорошим завтраком накормлю и поедете себе на работу, а? Вас жена не заругает? А? Вы ей позвоните все-таки… Ой, а кстати, почему у вас телефон ни разу не зазвонил? Вы же деловой человек, разве так бывает?
— А я его отключил, чтобы не доставали всякой чепухой, я же знал, что разговор будет нелегкий.
— Знаете, Тима, была бы я лет на двадцать моложе, я бы в вас без памяти влюбилась, а сейчас вам меня опасаться не приходится.
Он, как ни смешно, был польщен.
— Хорошо, я останусь, это и в самом деле разумное решение. Я живу далеко… — Он включил телефон. — Юль, привет!
— Привет, ты где?
— На проспекте Вернадского. У меня очень важное дело, надо все обсудить, а завтра с утра в арбитраж. Я останусь тут ночевать.
— Ну, надо так надо, хотя я этого не люблю.
— Я и сам не люблю, но бывают обстоятельства…
— Надеюсь, это не любовная история?
— Да Бог с тобой!
— А завтра когда тебя ждать? А как ты поедешь в арбитраж в несвежей рубашке?
— У меня в машине есть новая.
— А! — успокоилась Юля. — Тогда пока, тут интересный фильм начинается.
Маргарита Семеновна деликатно не присутствовала при разговоре и появилась лишь когда он позвал ее.
— А я вам пока постель постелила, в Пашкиной комнате. Кстати, в ванной коричневые полотенца и полосатый халат для вас. В шкафчике на верхней полке все для бритья, зубная щетка, словом все, что нужно настоящему мужчине. Вы ведь бреетесь опасной бритвой, верно?
— Верно, — улыбнулся он.
— Все настоящие мужчины бреются опасной бритвой, а вы настоящий, я чувствую, вот я вас попросила остаться и вы остались, поняли, что это не каприз, не прихоть… Ой, ну ладно, идите уже спать! И спасибо вам за все!
Тимофей ворочался с боку на бок, никак не мог заснуть. Странные мысли лезли в голову. С ума я что ли сошел? Почему остался? Какое мне в конце концов дело до этой тетки, болтливой, назойливой, совершенно чужой? Да, ей сейчас не позавидуешь, но я-то тут при чем? А ведь все это с легкой руки Олега, не тем будь помянут! Он втравил меня в эту историю, так мало мне Яны, теперь еще и эта тетка! Я почему-то чувствую ответственность за нее, мне что, мало своих забот? А ведь моя встреча с Яной оказалась сродни неизбежности, Мишка же сам с ней познакомился. А тетка эта — хорошая, славная, каких слов мне наговорила, и ведь искренне, я чувствую…
Сон не шел. Он зажег свет на тумбочке, окинул взглядом комнату, встал, подошел к книжным полкам и вдруг в глаза ему бросилась черная с красивым ярким рисунком обложка: «Леонтий Зной. Вальс с флейтой» и подзаголовок «Раздумья меланхолика». Вот болван, подумал Тимофей. «Вальс с флейтой». Это же выговорить немыслимо! «ссфл»! Меланхолик долбаный! На обложке сзади меланхолический красавец устремил затуманенный взор в неведомую даль. Неужто Юльку от него не тошнит? Неужто она и вправду в него влюблена? Он открыл книгу наугад. «Бездонные глаза Марины смотрели на него сквозь пелену страсти, смотрели требовательно, с вызовом, в них явно читалось сомнение в его мужской состоятельности, а он вновь и вновь доказывал ей обратное, но она была ненасытна! И все-таки он одержал над нею верх, она застонала, стон перешел в протяжный крик, потом она, скрипнув зубами, прошептала: «Ну, ты гигант!»«Тимофея затошнило. Гадость какая! Он в сердцах отшвырнул книжку. Захотелось пить. Он в одних трусах на цыпочках вышел в коридор и прокрался на кухню. Снял с крючочка кружку и налил воды из чайника.
— Не спится? — раздался голос Маргариты Семеновны.
— Ох, простите, я не ожидал, я в таком виде…
— За что вы извиняетесь? Все очень красиво!
— Господи, Маргарита Семеновна, — засмущался он.
— Может, хотите молока с медом, чтобы уснуть?
— Ой, нет, ненавижу молоко!
— А я выпью, мне помогает. А кипяточку с медом? Пашка всегда пил, если ему не спалось. Я дала ему с собой большую банку настоящего алтайского меда. Давайте и вам сделаю? Поможет, вот увидите!
— А давайте! Только я пойду халат накину.
Зачем я согласился, идиот! Похоже, эта тетка имеет надо мной какую-то власть! Он надел халат и вернулся на кухню.
— Вы пробовали когда-нибудь настоящий алтайский мед?
— Пробовал! Я в юности бывал на Алтае, сказочные места…
— Вот, пейте, только маленькими глоточками.
— Спасибо! Маргарита Семеновна, я там на полке видел книгу Леонтия Зноя. Вы ее читали?
— Да, конечно, очень он душевно пишет, я вся исплакалась. А что?
— Да нет, просто я много о нем слышал, а читать не читал.
— Ну, это, мне кажется, вообще не для мужчин.
— А, понял.
— Ой, Тима, а вы ведь не просто так спросили, я чую…
— А ну его, — махнул рукой Тимофей. — Ох, и вправду спать захотелось, спасибо, пойду!
— Вас разбудить?
— Нет, спасибо, я всегда просыпаюсь когда мне надо. Доброй ночи!
Ответом ему был тяжкий вздох.
Она так и не заснула. Рано утром, пока Тимофей спал, попыталась привести себя в божеский вид, но где там… В ее возрасте такие переживания и бессонная ночь бесследно не проходят. И все-таки контрастный душ, горячий компресс, маска и килограммы косметики сделали свое дело. Вроде и ничего еще… Она позвонила на работу и предупредила, что сегодня не придет, оделась и пошла на кухню, готовить завтрак для «лучшего из мужчин». Минут через десять Тимофей явился на кухню, чисто выбритый и уже одетый. Правда, рубашку он надел вчерашнюю. Не беда, решил он.
— С добрым утром, Маргарита Семеновна. Далось поспать?
— Да где там! Садитесь, Тимочка.
— Спасибо, как вкусно пахнет! И, между прочим, выглядите вы отлично!
— Ай, бросьте! Вам кофе или чай?
— Кофе, если можно.
— Можно, почему нет? Вы такой воспитанный, прелесть просто! Мальчик из хорошей семьи, да?
В ответ он с улыбкой развел руками.
— Ватрушки будете? Через три минуты выну из духовки.
Тимофей наслаждался. Они завтракали на кухне, на покрытом яркой скатеркой столе, еда была простая, калорийная и невероятно вкусная.
— На вас приятно смотреть, — она вдруг погладила его по голове. — Вы с таким удовольствием едите… я так люблю, когда мальчишки хорошо едят.
Ему вдруг страшно захотелось уткнуться носом в пышную грудь этой женщины, от которой веяло теплом, которого ему так не хватало. В родительском доме он вовсе не был обделен теплом и любовью, но когда умерла бабушка, а отец ушел от матери, она вдруг решила, что мальчика надо воспитывать жестко, без сантиментов… Однажды — ему было тогда лет семь, его крепко обидели во дворе, он не подал виду, но, придя домой, расплакался, было жалко себя, и, когда мать пришла с работы и увидела заплаканные глаза, она не приласкала его, не спросила, что с ним, а только сказала: «Тима, ты мужчина, помни это!»
А ему тогда вовсе не хотелось быть мужчиной, а хотелось выплакаться на груди у мамы, которую он обожал, несмотря ни на что.
— Что, мальчик, у тебя тоже несладкая жизнь? — еще раз погладила его по голове Маргарита Семеновна.
— Да нет, что вы, у меня, слава богу, все в порядке.
— Что, мальчик, у тебя тоже несладкая жизнь? — еще раз погладила его по голове Маргарита Семеновна.
— Да нет, что вы, у меня, слава богу, все в порядке.
— Но тебе кисло, одиноко и некому об этом рассказать, да? Мне можно. Знаешь, Пашкины друзья всегда прибегали ко мне со своими детскими бедками. Янка вот тоже… Ой, ничего, что я говорю вам «ты»?
— Это приятно, говорите. Мне с вами так легко и уютно…
Она засмеялась и снова погладила его по голове.
— Знаешь, Тима, правду говорят — нет худа без добра. Вот, кажется, ситуация у меня хуже некуда, кругом кошмар, и вдруг судьба посылает мне тебя… Ты так помог мне вчера… так поддержал… Вроде бы совершенно чужой человек, а я почувствовала в тебе родственную душу. А сейчас увидела, что и тебе, такому сильному здоровому мужику нужна поддержка, я пока не знаю, в чем, но если припрет, ты же мне скажешь? Правда? Только помни — ты всегда можешь на меня рассчитывать, ладно?
Тимофей с трудом проглотил подступивший к горлу комок. Черт знает что!
Квартира Яны была более чем скромной. На окнах стояли горшки с пресловутыми перчиками. На круглом столе в большой вазе засохший букет роз. Наверное, еще от Мишки… В квартире было чисто и замечательно пахло, он не мог определить, чем именно, но хотелось вдыхать и вдыхать этот запах. Он сел за стол, а Маргарита Семеновна деловито собирала вещи.
— Тима, как думаешь, кипятильник взять?
— Что? — словно очнулся он. — Кипятильник? Зачем?
— Как зачем? Чай пить.
— Ох, боюсь, ей сейчас не до чаепитий.
— Да, ты прав, дорогой. Ой, Тима, смотри, что я нашла в ванной! — она протягивала ему раскрытую ладонь, на которой лежало Янино кольцо. — Эта растеряха забыла его на раковине. Вот, хоть что-то на память осталось, она же с первого взгляда влюбилась в это колечко. По-моему, это хороший знак, правда?
— Я тоже так думаю, — кивнул Тимофей.
— Знаешь, возьми его и скажи ей, что это ты его нашел.
— Господи, зачем?
— Так надо, я чувствую! Ну вот, кажется, все собрала. Сейчас только цветочки полью и поеду к ней.
— Я поеду с вами, отвезу вас.
— Вот спасибо…
Как ему не хотелось уходить отсюда. В прихожей он вдруг увидел брошенные на спинке стула джинсы. Маргарита еще замешкалась в комнате, а он вороватым движением приподнял эти джинсы и обнаружил, что они, конечно же, сняты вместе с колготками. И вдруг такая волна восторга и счастья накрыла его, что даже голова закружилась. Я люблю ее! И гори оно все синим пламенем! А как же Мишка? А что Мишка? Он предпочел ей каменных истуканов острова Пасхи!
— Ну, Тима, пошли! Что это с тобой?
— Знаете, есть такая хохма: кто первый встал, того и тапки?
Она внимательно посмотрела на него и понимающе кивнула.
— Молодец, Тима! Так держать!
Вид Яны ужаснул Маргариту Семеновну.
— Матерь божья, Янка!
Яна открыла глаза.
— Тетя Рита!
— Ты молчи, я все знаю! И поверь, я его прокляла, не будет ему счастья, ох не будет! К тебе менты уже приходили?
— Нет, но я им ничего не скажу.
— Ты уверена, что это правильно?
— Конечно. Бог с ними, с этими драгоценностями, не в них счастье. Я-то еще легко отделалась, вам, я думаю, хуже!
– Знаешь, мне было так хреново, я ведь подозревала, что этот старый пень что-то затевает, он мне говорил, что нашел какого-то безумно богатого и щедрого покупателя на твои цацки, а у самого глазки какие-то масляные, шкодливые были. Поэтому когда позвонил этот твой Тима, я сразу поняла… Думала, умру от стыда и горя, а он ко мне приехал, мы поговорили…
— И что?
— Мне легче стало. И вот еще, Янка, он… он любит тебя.
— Да нет, что вы, он просто хороший человек.
— Он не просто хороший, он, наверное, самый лучший из всех, кого я знаю.
— Да бросьте… А видели бы вы его жену, такая красавица, глаз не оторвать.
— Ну и что? Может, он из тех, кто предпочитает свиной хрящик?
— Это я свиной хрящик? — улыбнулась Яна и тут же сморщилась от страшной головной боли.
— Тебе наверное нельзя улыбаться. Лежи смирно, я тебя умою, приведу в порядок… Ты завтракала?
— Не могу есть…
— Голодная, значит, валяешься… Ты тут одна? — она кивнула на вторую кровать.
— Под утро положили одну женщину, а она через полчаса умерла.
— Я тебя отсюда заберу!
В дверь постучали.
— Можно? — заглянул Тимофей. — С добрым утром, Яна.
— Спасибо вам!
— Тима, что сказал врач?
— Что все слава богу, через дня два-три можно выписать.
— Ступайте к нему и скажите, чтобы прямо сейчас выписывал, я забираю ее к себе!
Все оказалось просто. Явился молоденький милиционер, со скучающей миной задал несколько подобающих случаю вопросов, вздохнул и пришел к выводу:
— Вряд ли мы его найдем. Документы, возможно, подбросят, а если нет, выправите новые, обращайтесь, поможем! — С этим он отбыл.
А через полтора часа Тимофей на руках отнес Яну в машину.
— Юлечка, добрый вечер, это Нелли Яковлевна.
— О, добрый вечер! Как вы поживаете? Что слышно от Миши?
— Спасибо, все вроде бы нормально. Скажи, а Тимы нет?
— Нет, у него сейчас какие-то сложности, он поздно возвращается. Он вам нужен? Позвоните ему на мобильный!
— Он у него не изменился?
— Да нет, а что?
— Не могу дозвониться. В рабочее время мне неловко, а вечером телефон недоступен. Вот, думала дома его застать.
— Нелли Яковлевна, может, я могу чем-то помочь? Вы скажите!
— Понимаешь, деточка, я что-то беспокоюсь. Яна куда-то пропала.
— Как пропала?
— Ну, обычно мы созванивались как минимум раза два в неделю. А тут уже две недели от нее ни слуху, ни духу. К телефону не подходит, мобильный тоже выключен… Мне как-то тревожно. Думала, может Тима что-то знает…
— Вряд ли… Хотя… Но если бы с ней что-то случилось, думаю, он мне сказал бы. Нелли Яковлевна, я вот хотела спросить… Она вам нравится, эта Яна?
— Ну, в общем-то да… А что, ты иного мнения?
— Ну, я видела ее один раз, но… Она неряха… А я таким людям как-то не доверяю.
— Да, она слегка лахудристая девушка, — засмеялась Нелли Яковлевна, — но славная… Юлечка, будь добра, передай Тиме, чтобы со мной связался.
— Передам, конечно, хотя не знаю, чем он может вам помочь.
— Ну, может, он съездил бы к ней.
— Он сейчас так занят… А хотите, я с вами съезжу? Я завтра свободна, мне несложно.
— Спасибо, я не откажусь, наверное.
— Вот и отлично.
— Когда тебе удобно?
— Ну, лучше в первой половине дня. Часов в одиннадцать вас устроит?
— Да, прекрасно.
— Ровно в одиннадцать я за вами заеду.
Яна уже вторую неделю жила у Маргариты Семеновны, которая ухаживала за нею куда лучше, чем в больнице. Она неожиданно для всех подала заявление об уходе, ее легко отпустили, на ее место давно метила одна из сотрудниц.
— Что, Маргарита Семеновна, теперь уж будете жить половой жизнью? — ядовито спросила главбухша.
— Интенсивной половой жизнью! — поправила ее Маргарита Семеновна.
— Ну дай вам бог!
— Уже дал!
Пашка весьма одобрил решение матери уйти с работы и обещал ежемесячно высылать ей по пятьсот евро. О том, что случилось с Яной и Григорием Ивановичем она и словом сыну не обмолвилась. А Григорий Иванович в Москву не вернулся. Выходит, они не зря его подозревали. Правда, иногда ночью она просыпалась и думала: а жив ли он вообще? Но потом говорила себе: какая разница? Для меня он все равно умер!
Тимофей заезжал к ним не слишком часто, раза два в неделю и всякий раз Яну это повергало в смущение, а Маргарита Семеновна радовалась ему.
Юля привезла Нелли Яковлевну к дому Яны. Они вдвоем поднялись на лифте и позвонили в дверь. Ни ответа, ни привета.
— А где она работает? — спросила Юля.
— В каком-то институте, я точно не знаю.
— А может, она просто завела себе другого и прячется от вас? — предположила Юля. — Я посмотрела внизу на почтовый ящик, там пусто, значит, почту кто-то вынимает. Может, даже она сейчас дома с любовником, глянула в глазок и решила не открывать…
— Ох, не хотелось бы так думать! Ладно, поехали! Прости меня, старую дуру, Юлечка!
— Да что вы, Нелли Яковлевна!
Они сели в машину и Юля тронула с места. Выехав со двора, она вдруг воскликнула:
— Так, очень интересно!
— Ты о чем?
— Тима! Он подъехал к соседнему дому и вошел в подъезд!
— Ты уверена?
— Думаете, я не знаю собственного мужа? Вон его машина стоит. Хотелось бы знать, что он тут делает.
— Ну мало ли… Может у него тут дела.
— Только интересно, какие?
— Юля, ты хочешь проследить за мужем?
– Следить? Нет. Но узнать, что он тут делает в такой час, хотелось бы.
— Я как-то не думаю, что Тима стал бы тебя обманывать… Не тот он человек.