Следователь так и не смог поделиться с Гуровым своими размышлениями. Его прервал знакомый сыщику голос, который произнес:
– Что здесь случилось?
Гуров и Ярыгин обернулись. К ним спешила Ирина Васильевна Вдовина. Она была явно встревожена, даже испугана. Но Гуров в первую очередь обратил внимание не на состояние хозяйки усадьбы, а на ее одежду. На Ирине Васильевне был тот же белый брючный костюм, который был на ней во время ужина. А на плечи хозяйки усадьбы была наброшена темно-зеленая шаль. Шаль и сама по себе была красива, но еще большую красоту ей придавали крупные разноцветные пуговицы венецианского стекла, пришитые в нескольких местах. В лучах фонариков стекло заиграло яркими красками.
– Я встретила Сургучева, – заговорила Ирина Васильевна. – Он сказал… сказал ужасную вещь! Что будто бы… Будто Петр Леонидович убит! Это правда?
– К сожалению, правда, – ответил Гуров. – Я вызвал полицию и следователя, вот, наш знакомый Виктор Васильевич приехал.
Следователь, таким образом представленный Гуровым, вежливо поклонился хозяйке. Но она, кажется, даже не заметила его. Ее глаза были прикованы к лежащему на земле телу. Ирина Васильевна сделала шаг, другой… Подходить ближе она так и не стала. Даже в свете фонариков было заметно, как она побледнела; казалось, она сейчас может упасть в обморок. Она беспомощно обернулась к Гурову:
– Но что с ним случилось? Это приступ, да? Ведь у него было слабое сердце, он жаловался… Оно, наверно, не выдержало… Но почему тогда полиция? И почему он здесь? Петр Леонидович никогда не заходил в эту часть парка, тут работа садовника не требуется…
– Мы сами не знаем, зачем Петру Леонидовичу потребовалось сюда зайти, – ответил Гуров. – А что касается остального… Видите ли, имеется ряд признаков, которые указывают на присутствие здесь в момент смерти Петра Леонидовича еще одного человека. Человека, который предпочел отсюда скрыться. Поэтому я и вызвал полицию.
– Вы имеете в виду Сергея? – спросила Вдовина. – И… вы говорите об убийстве? Но… Я понимаю, к Сергею есть много вопросов и человек он непростой… Но зачем? Зачем ему было убивать Брянцева? У них не было никаких конфликтов! Они вообще мало общались…
– Мы и не думаем, что садовника мог убить Сургучев, – заметил Ярыгин. – Мы как раз размышляем над вопросом, кто бы это мог быть. И в связи с этим у нас возник вопрос к вам.
– Ко мне? Да, конечно, я готова ответить… чем-то помочь…
– Скажите, вы узнаете эту вещь? – спросил следователь, доставая пакет с найденной ими уликой.
Когда он направил на пуговицу луч фонаря, она ярко заблестела, стекло нежно засветилось.
– Это… это пуговица… – произнесла Вдовина. – Но позвольте! Это очень похоже… похоже на мою пуговицу! На украшение с моей шали!
Ирина Васильевна перевела взгляд с улики в руке следователя на одежду, свисавшую с ее плеч. Следуя за ее взглядом, Ярыгин также перевел луч фонарика на шаль. Пуговицы, пришитые к ней, одна за другой загорались, пока луч света скользил по ним.
– Откуда у вас моя пуговица? – воскликнула Ирина Васильевна. – И при чем здесь Петр Леонидович? При чем здесь убийство?
– Нам бы тоже очень хотелось это понять, – ответил Ярыгин. – А вашу пуговицу мы нашли здесь. Скажите, вы не помните, вы давно ее потеряли? Когда вы обнаружили пропажу?
– Обнаружила? Да я ее вообще не обнаружила! Вот сейчас, когда вы мне ее показали, я поняла… Так что я не могу сказать, когда потеряла.
– А давайте проверим, точно ли эта пуговица с вашей шали, – предложил следователь. – Вы позволите осмотреть вашу шаль?
– Да, конечно, смотрите. Вот… вот она…
Ирина Васильевна стянула с плеч кусок ткани и протянула его следователю. Ярыгин повернулся к Гурову:
– Лев Иванович, помоги, пожалуйста. Давай вместе посмотрим.
Два сыщика взяли шаль, растянули ее. Один из криминалистов подошел, стал помогать им – светить на шаль фонариком. Ярыгин и Гуров в четыре глаза осматривали поверхность ткани. Вдруг Ярыгин воскликнул:
– Вот оно, это место!
Криминалист шагнул ближе. Луч фонарика больше не скользил; он уперся в место, на которое указал следователь. Там хорошо было заметно пятно, более светлое, чем остальная ткань. Оттуда торчало несколько оборванных нитей.
– Скажите, Ирина Васильевна, когда вы накинули на себя эту шаль? – спросил Гуров. – Ведь, когда вы сидели за ужином, вы были без нее.
– Я накинула… не помню… – пролепетала Ирина Вдовина; заметно было, что она напугана и едва стоит на ногах. – Кажется, я ее только сейчас накинула, когда из дома вышла…
– А что вы делали после ужина? Расскажите, пожалуйста, что вы делали с самого момента, как встали из-за стола.
Хозяйка усадьбы задумалась, припоминая; потом лицо ее просияло, и она повернулась к Гурову:
– Ну как же! Конечно! Сразу после ужина я встречалась с вами в парке! Вы мне сами подсказали, что хотите со мной поговорить, и я поспешила туда…
– Ну, вы не слишком спешили, – заметил Гуров. – Вы появились уже тогда, когда меня разыскал Петр Леонидович, тело которого сейчас лежит здесь. Он меня разыскал, чтобы сообщить об одном важном разговоре. Но он не успел это сделать: как раз в ту минуту, когда он хотел мне рассказать, кого именно он увидел, появились вы. Помните этот момент?
– Да… да, я помню… Действительно, вы говорили… Но Петр Леонидович заявил, что у него есть важная работа… Что-то такое сказал про астильбу… И ушел…
– Да, он ушел, – согласился Гуров. – И больше я его не видел. А вы?
– Я? Что вы хотите этим сказать?
– Ничего особенного. Только то, что я не мог найти свидетеля важного разговора. И хочу узнать, не видели ли его вы.
– Я? Нет, не видела…
– В таком случае, – заявил Гуров, поворачиваясь к Ярыгину, – последним, кто видел садовника Брянцева живым, был водитель Семен Вихляев. Спустя примерно полчаса после нашей беседы с садовником в парке (время можно уточнить, установить его с точностью до минуты) водитель видел Петра Леонидовича, когда тот подстригал газон.
– Хорошо, – произнес он, снова повернувшись к Вдовиной, – кое-что мы установили. Давайте продвинемся дальше. Скажите, Ирина Васильевна, что вы делали, расставшись со мной? Помнится, вы сказали, что хотите еще погулять…
– Да, верно, я хотела пройтись, успокоиться… И я ходила по парку… Примерно час еще ходила. Потом пошла в дом, к себе, и сидела в своей спальне.
– Пока вы ходили по парку, вы кого-нибудь встретили?
– Да нет, никого. Ведь я и не хотела никого видеть, мне хотелось побыть одной. Так что… Хотя погодите! Да, я видела двоих людей. И нельзя сказать, что я обрадовалась, увидев их.
– Кого же вы увидели?
– Сначала мне встретился все тот же Сережа Сургучев. Я встретила его в отдаленной части парка – не в этой, а на другой стороне, за прудом. Он шел таким быстрым шагом, словно куда-то спешил, и ужасно пыхтел. Я его увидела заранее и чуть задержалась за поворотом, чтобы избежать встречи. Так что она не состоялась, Сургучев меня не увидел. Пропыхтел себе дальше. А я опять осталась одна. А потом… потом я увидела в конце аллеи человека. И он тоже меня видел. А когда увидел, резко свернул и скрылся. Я очень удивилась, когда его увидела…
– Вот как? – спросил Гуров. – Кто же это был?
– Наш бывший охранник, Павел Ступин. Я, помнится, еще подумала: «Что он тут делает?» А потом решила, что он, наверно, забыл какие-нибудь свои вещи и вернулся за ними. И пошла дальше. Но…
– Что?
– Вы знаете, пока я гуляла, у меня постоянно было такое странное чувство… Мне все время казалось, что за мной кто-то подсматривает. Я даже пару раз окликнула, спросила: «Кто там?» Но мне никто не ответил…
– А потом, когда вы вошли в дом, – там вас кто-то видел?
– В доме? Постойте, вспомню… В холле определенно никого не было… Из кухни доносились голоса. Там были… Да, там был наш водитель, Семен, еще охранник Егор и Никита. Но они меня не видели. А когда я поднялась на второй этаж… Да, точно! Когда я поднялась к себе, то увидела, как открылась дверь комнаты, где живет Татьяна, и она выглянула оттуда. Поглядела на меня и ничего не сказала. И взгляд был такой… неприятный.
– Скажите, Ирина Васильевна, – вступил в разговор следователь Ярыгин, – а эта шаль – она была на вас во время прогулки?
– Эта шаль? Нет, ее не было. Ведь тогда было самое начало вечера, было еще тепло. Я ее только сейчас накинула, когда вышла.
– Как же вы все-таки узнали об убийстве Брянцева? Вы говорите, что сидели у себя. Что, Сургучев вошел к вам?
– Нет, он не входил. Мне показалось, что кто-то постучал ко мне в дверь.
– Показалось?
– Ну да. Я услышала стук – слабый такой. Я даже не могу уверенно сказать, что стучали именно в дверь. Но я решила проверить. Спросила: «Кто там?» Мне никто не ответил. Тогда я встала, открыла дверь. За ней никого не было. Стало ясно, что мне и правда показалось. Я уже собиралась вернуться в комнату, но тут внизу распахнулась входная дверь, появился Сережа Сургучев и с порога начал кричать, что Петр Леонидович лежит мертвый в конце парка. Тогда я схватила эту шаль, накинула ее на плечи и побежала сюда…
– Нет, он не входил. Мне показалось, что кто-то постучал ко мне в дверь.
– Показалось?
– Ну да. Я услышала стук – слабый такой. Я даже не могу уверенно сказать, что стучали именно в дверь. Но я решила проверить. Спросила: «Кто там?» Мне никто не ответил. Тогда я встала, открыла дверь. За ней никого не было. Стало ясно, что мне и правда показалось. Я уже собиралась вернуться в комнату, но тут внизу распахнулась входная дверь, появился Сережа Сургучев и с порога начал кричать, что Петр Леонидович лежит мертвый в конце парка. Тогда я схватила эту шаль, накинула ее на плечи и побежала сюда…
Сыщики переглянулись. Потом Виктор Ярыгин откашлялся и официальным тоном заявил, обращаясь к хозяйке усадьбы:
– Госпожа Вдовина, извещаю вас, что вы являетесь важным свидетелем по делу о новом преступлении, совершенном в вашей усадьбе. Поскольку вы уже находитесь под подпиской о невыезде, я считаю пока излишним избирать в отношении вас другую, более строгую меру пресечения. Однако такое решение может быть принято после всестороннего изучения материалов дела. Вы не должны покидать пределы усадьбы, не должны оказывать давление и какое-либо воздействие на других свидетелей данного преступления. О возможных изменениях вашего статуса в данном деле вас известят. И еще: попрошу вас отдать мне вашу шаль. Извините, но это необходимо в интересах расследования. Эта вещь, как и пуговица, найденная у убитого, является вещественным доказательством.
– Моя шаль? – спросила потрясенная Ирина Васильевна. – Но… Впрочем, если это так надо…
И она сняла с плеч дорогую накидку и отдала ее следователю. После чего, повернувшись к полицейским, Ярыгин скомандовал:
– Все, давайте грузить тело, и поедем.
Спустя десять минут две полицейские машины выехали из ворот парка и покатили в сторону Кашина. Гуров и Ирина Васильевна провожали их: Гуров – из чувства профессиональной солидарности, Вдовина – видимо, прощаясь с садовником. Когда ворота парка закрылись, Ирина Васильевна повернулась к сыщику и спросила:
– Лев Иванович, я не совсем поняла вашего коллегу. Что он такое говорил насчет изменения моего статуса? И о другой мере пресечения? Что он хотел этим сказать?
– Он хотел вас предупредить, что вас могут переквалифицировать из свидетеля в обвиняемую, – отвечал Гуров. – Предъявить обвинение в убийстве Петра Леонидовича. И посадить в тюрьму.
Глава 22
– Но как же это? – воскликнула Вдовина. – Почему? Чтобы я могла убить?! И кого? Человека, которого я уважала? Какой бред!
– Я понимаю, как это обвинение выглядит для вас, – сказал Гуров. – Но взгляните на это дело с позиции следователя. Петр Леонидович найден мертвым. Заключения врача еще нет, но, скорее всего, он умер от разрыва сердца. И в такое состояние его сердце пришло не случайно: характер следов говорит о том, что Брянцев бежал. Бежал, спасался от кого-то. И этот кто-то была женщина – на дорожке я нашел женские следы. Отпечаток неотчетливый, обувь опознать будет трудно, но это явно следы от женских туфель. И вдобавок мы находим пуговицу, зажатую в руке погибшего.
– Так она была у него в руках?!
– Да. Такое впечатление, что Петр Леонидович боролся со своей преследовательницей и во время этой схватки оторвал пуговицу. Хотя постойте: как же он мог с ней бороться, если ее следы не доходят до тела? Если только схватка была там, где обрываются женские следы…
– Послушайте, Лев Иванович, но ведь это полная глупость! – прервала его рассуждения Ирина Васильевна. – Вы только вдумайтесь в то, что сами говорите: «Схватка, они боролись…» Вы взгляните на меня. По-вашему, я способна вступить в борьбу с крепким мужчиной, каким был Петр Леонидович? Пусть даже у него было слабое сердце, но руки-то у него были совсем не слабые! Он делал в саду всякую работу, в том числе и тяжелую. Я просто не могла с ним бороться!
– Полностью с вами согласен, Ирина Васильевна! – заверил ее Гуров. – Я вам говорю о том, как весь этот эпизод может выглядеть с точки зрения следствия. Следователь находит в руке убитого вашу пуговицу и начинает выстраивать картину, как она может выглядеть. Хотя все могло быть совсем иначе. Например, кто-то, кто задумал убить садовника, а вину свалить на вас, мог заранее срезать пуговицу с вашей шали… Нет, вернее, вырвать ее с нитками, чтобы создать впечатление, что пуговица утрачена во время борьбы. Затем убийца отправился в парк, погнался за несчастным Брянцевым и, когда тот упал без чувств, вложил пуговицу в его руку. Вот так все могло обстоять на самом деле. Но это лишь моя реконструкция. Пока что ничто не говорит в ее пользу. Мы даже не можем назвать имени этого предполагаемого убийцы. Или вы можете это сделать?
Вдовина слабо покачала головой:
– Нет, я не знаю… Кто мог убить Петра Леонидовича? И, главное, за что? Он никому никогда не делал зла. Добрейший человек…
– Его могли убить как свидетеля, – объяснил Гуров. – Опасного свидетеля.
– Вы имеете в виду, что это он нашел тело Аркадия? Но он все, что видел, уже рассказал следователю…
– Нет, я имею в виду другое, – покачал головой Гуров. – Я имею в виду мой разговор с Брянцевым. Он хотел мне рассказать что-то важное. И этот разговор невольно прервали вы, когда нашли нас в парке. Петр Леонидович засмущался и ушел. А тот, о ком хотел сообщить садовник, мог находиться где-то поблизости и слышать весь наш разговор. Он понял, что этим же вечером Петр Леонидович выдаст его тайну. И принял меры…
– Но кто же это?! – воскликнула Вдовина. – Кто этот загадочный убийца?
– Этого я не знаю, – отвечал Гуров. – Пока не знаю. Зато я знаю вот что – вам, Ирина Васильевна, надо отдохнуть. На вас, что называется, лица нет.
– Да, я пойду… пойду к себе… – сказала хозяйка усадьбы. – У меня что-то голова разболелась. И потом, холодно…
Она зябко охватила плечи руками.
– Позвольте, я вам свой пиджак предложу, – сказал Гуров, снимая пиджак и готовясь накинуть его на плечи женщины. Но тут он услышал за спиной знакомый голос:
– Давайте лучше я маме что-нибудь предложу.
Гуров обернулся. Рядом стоял Андрей Вдовин, и в руках у него была его куртка, которую он тут же и набросил матери на плечи.
– Мне Сургучев сказал, что Петр Леонидович мертв, – сказал он. – И что ты пошла сюда. А что случилось?
– Если хочешь, я тебе объясню, что случилось, – сказал Гуров. – Но потом. А пока проводи мать домой. Ей надо отдохнуть и принять что-нибудь от головной боли.
– Хорошо, я провожу, а потом найду вас, – сказал Андрей. – Во-первых, хочу услышать, что случилось с садовником. А кроме того, мне самому хотелось вам кое-что рассказать. Когда сегодня мы с Ленкой ездили в город, я там видел одну сцену. Тогда мне показалось, что тут нет ничего особенного, но теперь мне хочется об этом вам рассказать. Где мне вас можно будет найти?
– Скорее всего, в дежурке, – отвечал Гуров. – Хочу с Егором побеседовать.
Они вместе дошли до дома и в холле расстались. Андрей повел мать наверх, бережно поддерживая ее за руку, а Гуров направился в дежурку. Там перед монитором все так же сидел Егор Кошкин.
– Ну что, как идет дежурство? – спросил сыщик.
– Если судить по этому монитору, то все в ажуре, – отвечал охранник. – А на деле, как я понимаю, все наоборот. Мне Маринка сказала, что Сургучев нашел в парке Петра Леонидовича, мертвого. Это что, правда?
– Правда. И должен сказать, что настоящая правда еще хуже, – отвечал Гуров. И он коротко рассказал охраннику о событиях этого вечера. Закончив, он спросил: – Ты мне вот что скажи. Что конкретно ты можешь увидеть на своем мониторе? Только ворота и прилегающую часть парка?
– На этом – да, – отвечал охранник, указывая на экран. – А вот на этом, втором, – то, что происходит в холле. Видеокамера там в углу висит. Так что видно всех, кто входит в дом и выходит из него.
– Понятно. Ладно, камерой в холле мы потом займемся. А сейчас скажи: забор вокруг парка какой? Преодолеть его легко?
– Нет, я бы не сказал, что легко. Да ведь вы его видели, возле ворот, что он собой представляет. Металлические колья высотой двести двадцать сантиметров. Надо быть хорошим спортсменом, чтобы через такую ограду перебраться.
– Скажи, а твой бывший напарник, Павел, хороший спортсмен?
– Павел? Ну да, он дзюдо занимался и борьбой без правил, у него первый разряд, в соревнованиях участвовал. А почему вы спрашиваете?
– Потому что Павла видели в парке, – объяснил Гуров. – Ирина Васильевна видела его примерно час назад.
– Вон оно что! – воскликнул охранник. – Так это все объясняет! Он и убил Петра Леонидовича!
– Нет, Егор, это объяснение не годится, – покачал головой Гуров. – Павел, конечно, мог убить садовника. Загнать его, угрожая, допустим, ножом. Но против этого говорят следы. Скажи, Павел какой размер обуви носит?