Однако вдова вновь ничего не ответила и еще ниже опустила голову.
– Думаю, что так, – продолжил Гуров. – Михаил Степанович не стал ничего рассказывать своей партнерше о себе, любимом. Она так и осталась в убеждении, что имеет дело с честным и прямым человеком, который значительно беднее ее. Она ничего не узнала о том, что у Михаила Степановича на разных счетах лежит шестнадцать миллионов рублей. А зачем говорить о сокровенном? На самом деле партнерша была ему нужна для выполнения задания. Она должна была отвлечь тех, кто мог помешать, должна была запутать следствие – и вообще могла оказаться полезной. А кроме того, в случае провала на нее можно было свалить все преступление. Думаю, Михаил Степанович и сейчас вынашивает такой план. Ведь толстовка, в которой он ходил убивать Кононова, принадлежит Татьяне Михайловне – я угадал? На ней, скорее всего, остались следы пороха после выстрела…
– На моей одежде есть следы пороха? – воскликнула Кононова. – Но… Я не знала! Я не думала…
– А напрасно, – заметил Гуров. – Давайте теперь посмотрим, как же все происходило в ту роковую ночь. Татьяна Михайловна, следившая за мужем, слышала, как он назначает свидание – сначала Ирине Васильевне, а затем Наташе. Возмущенная поведением мужа, она рассказала обо всем Михаилу Степановичу. Тот решает, что настал удобный момент для проведения операции. Вечером, когда Вдовин спустился к ужину, управляющий на пару минут вышел из столовой, поднялся наверх и достал из сейфа пистолет. Он знал, что сегодня хозяин уже не будет заниматься делами – он сам сказал, что закончил работать с деловыми бумагами. А зачем еще ему лазить в сейф? Туфли Вдовина управляющий вынул из кладовки еще накануне. А записку не только вынул из блокнота, но и успел подложить в карман Кононову – и тот, встревоженный, устроил скандал Сургучеву, думая, что это он ему угрожает.
Теперь надо было устранить Наташу, помешать ей прийти на свидание. Иначе она появилась бы на месте убийства и пришлось бы убивать ее тоже, а это не входило в планы господина Толстых. Как ей помешать? Идею подсказала Татьяна Михайловна. Она просто заперла соперницу у нее в комнате. А утром открыла дверь. И все прошло отлично. В момент, когда она запирала дверь, ее никто не видел – ведь было очень поздно. Однако со второй операцией – отпереть дверь – безутешной вдове не повезло. Как нарочно, в это время Егор Кошкин, дежуривший в ту ночь, выглянул в холл и заметил женщину, отпирающую чужую дверь. Это показалось ему странным, и он рассказал об этом эпизоде мне. Так у меня появилась вторая подозреваемая – ведь господина Толстых я начал подозревать значительно раньше.
– А почему? – раздался голос Марины. – Почему вы стали подозревать Михаила Степановича?
– Из-за его обуви, – отвечал Гуров. – Из-за обуви маленького размера. А также из-за его удивительного умения оставаться совершенно незаметным. Такое умение редко приходит к людям само. Его приходится вырабатывать. И свойственно оно людям определенных профессий – например, такой, как моя. Однако продолжим разбор событий той ночи и следующих дней и ночей.
Итак, убийство Кононова прошло у наших голубков исключительно гладко, лучше и желать нельзя. Вдовины, отец и сын, были арестованы, на них пало подозрение в убийстве. Все было хорошо. Однако затем возникли затруднения. Захват усадьбы и остального имущества Вдовина не удался. Мой звонок в Москву, в министерство, остановил рейдеров. А тут еще я начал собирать улики против господина Толстых. И тогда у него возник план – совершить еще одно убийство и затем свалить оба на свою подельницу…
Гуров не смог закончить фразу – его прервал громкий возглас Михаила Толстых.
– Хватит! – возгласил управляющий. – Почему я должен слушать весь этот бред? Это роман, а не система доказательств! С меня достаточно, я ухожу!
И он встал, с грохотом отодвинув стул. Однако Гуров решительным жестом остановил его.
– Вы останетесь здесь, в столовой, пока я вас не отпущу! – заявил он. – Хочу напомнить, что я полковник полиции и провожу расследование двух убийств. Вы подозреваетесь в обоих и никуда не уйдете до прибытия следственной группы. Эта группа – не мой вымысел, она действительно находится на пути в усадьбу. А кроме того, я бы просто не советовал вам, господин Толстых, покидать пределы поместья. Вы провалили важное задание своего босса. А такого не прощают. Вы можете разоблачить его деятельность, то есть вы опасны для своего бывшего хозяина. Так что арест и помещение в СИЗО для вас могут быть не худшим вариантом!
– Вы утверждаете… вы намекаете… – залепетал Толстых.
– Я ни на что не намекаю, – отвечал Гуров. – Я ясно говорю: встреча с вашими хозяевами для вас может быть опасной. Сейчас я отвечаю за вашу жизнь. И потому предписываю оставаться здесь.
– В таком случае разрешите мне покинуть это помещение! – воскликнула Татьяна Кононова.
Вдова тоже вскочила, энергичным движением опрокинув стул; впрочем, она этого даже не заметила.
– Я не могу находиться в одной комнате с этим человеком! – продолжала Татьяна Михайловна, указывая на управляющего. – Так нагло врать! Так меня обмануть! Так подло использовать! Это… это какое-то чудовище! Вы хотите, чтобы я дала на него показания? О, я дам, я все расскажу! Я бы хотела, чтобы он до конца жизни гнил в тюрьме! Нет, этого мало! Я… я убью его!
И таким гневом, такой ненавистью дышало лицо этой женщины, обычно тихой, хотя и неприятной, что Михаил Толстых невольно отшатнулся.
– Я прошу вас сесть, Татьяна Михайловна, – сказал Гуров. – Мне осталось совсем немного занять ваше внимание. После чего я всех отпущу. Всех – разумеется, за исключением господина Толстых. Он поедет в Кашин вместе…
И вновь сыщик не смог закончить фразы. Но на этот раз ему помешала не чья-то реплика. Ему помешало то обстоятельство, что в столовой внезапно погас свет.
Глава 31
И не только в столовой. Двери столовой были открыты в коридор, где всегда горели несколько бра, так что свет должен был падать оттуда. Но этого не было – царила непроглядная тьма. Как видно, свет был отключен во всем доме, а может, и во всей усадьбе.
– Егор, к двери! – скомандовал Гуров. – Не выпускай его!
Сам он в это время схватил свой телефон – он хорошо помнил команды, которые за две секунды превращали его в фонарик. Но, прежде чем он включил его, в дверях послышались звуки борьбы. Егор вскрикнул, и затем послышался топот ног убегавшего человека; спустя несколько секунд стукнула входная дверь.
– Вырвался, гад! – воскликнул охранник. – Ловкий, сволочь, подготовленный!
Тут Гуров включил свой фонарик. Он увидел Егора, который поднимался с пола, остальных участников ужина – кто-то из них стоял, кто-то остался сидеть. Кроме управляющего, в зале не было еще одного человека – Татьяны Кононовой.
– Беги за ним! – скомандовал Гуров охраннику. – Надо его задержать! В его же интересах!
И он сам, не медля, кинулся в холл, а оттуда выбежал наружу. Фонари, вделанные в землю по бокам парковых дорожек, также не горели, не подсвечивался и искусственный водопад у пруда. В общем, в парке царила такая же тьма, как и в доме. Однако звезды светили, молодой месяц также давал немного света, и в парке можно было ориентироваться. Выбежавший раньше Егор в нерешительности топтался у разветвления дорожек, не зная, куда направиться. Сзади стукнула дверь, и к Гурову присоединились еще три человека. Это был водитель Семен Вихляев, державший в руке поварской нож, Андрей Вдовин – у него был карабин. Третьим человеком, к удивлению Гурова, оказалась горничная Лена, вооруженная бейсбольной битой.
– Ты чего? – повернулся к ней сыщик. – Тут девушкам не место! Иди в дом!
– Еще чего! – отвечала Лена. – Я, между прочим, атлетической гимнастикой занимаюсь, за себя постоять могу. И этой штукой орудовать училась.
И она в доказательство своей правоты взмахнула битой, да так, что чуть не сшибла голову водителю.
– Осторожней! – воскликнул Вихляев. – Тоже, размахалась! А то я вон как своим тесаком махну – и голова с плеч!
– Ты, Семен, кстати, осторожней со своим оружием, – предупредил его Гуров. – Битой оглушить можно, а твоим ножичком и правда голову снести. Значит, так: вы двое, – тут он обратился к Андрею и Лене, – ступайте к воротам, их стерегите. Это наиболее вероятный путь.
Андрей кивнул, и они с девушкой скрылись в темноте.
– Ты, Егор, вместе со своим соседом по комнате идите в обход в эту сторону, направо. Помнишь то место, где Павел через забор перелезал? Там посмотрите. А я налево пойду. И по пути наведаюсь в пару сараев, где Петр Леонидович свой инвентарь держал. Вдруг там кто-то решил спрятаться. Только сначала вот что. Вы оба люди, в технике сведущие. Скажите, каким образом можно так выключить весь свет в усадьбе?
– Проще всего было бы вырубить главный рубильник на щитке, – ответил ему Егор. – Щиток расположен в подвале, возле кладовой. Я, когда выбежал из столовой, сделал небольшой крюк и заглянул туда. Щиток в порядке, рубильник на месте. Значит, это где-то за пределами усадьбы порвали провод.
– Раз провод порвали, значит, это надолго, – заключил Гуров. – Это надо бригаду вызывать, чтобы починить. Но ведь у вас наверняка генератор имеется?
– Имеется, – ответил водитель. – Тоже в подвале стоит, и я за него отвечаю. Могу в любую минуту запустить.
– Ладно, запустишь, – сказал Гуров. – Вот осмотрим парк, и запустишь. Ну, хватит разговоров – вперед!
Он посмотрел, как его «бригада» скрывается за деревьями. Сам сыщик не сразу отправился в обход парка. Вначале он вернулся в дом и приказал повару Никите как более надежному из оставшихся там мужчин запереть двери и никого не впускать до их возвращения. А уже потом двинулся в ту сторону, где располагался первый из сараев садовника Брянцева.
«Несомненно, это отряд господина Викторова прибыл на помощь своему агенту Толстых, – размышлял он на ходу. – Хотя это еще вопрос – на помощь агенту или для ликвидации провалившегося агента? Михаил Степанович не отнесся к моему предупреждению серьезно, а зря. Что-то мне подсказывает, что живым он сенатору больше не нужен. Надо спасать этого пройдоху, а то враз его в труп превратят. Так, и где теперь его искать? Самое вероятное – что он побежал прямо к воротам. Если бы они были открыты, то искать нам было бы уже некого. Но ворота высокие – не перелезешь, и в них даже калитки нет. Никакого взрыва мы не слышали. Значит, ворота целы. Значит, план другой: управляющий должен идти к условному месту, там его встретят и переправят через ограду. Где такое условное место? Оно должно быть недалеко от ограды. В таком случае ни «зеленый грот», ни пруд, ни первый сарай Петра Леонидовича не годятся. Стало быть, мне нужно идти ко второму сараю, где я нашел записку».
Размышления шли своим ходом и не мешали главному делу: Гуров быстро продвигался вперед, внимательно вглядываясь в заросли. Несколько раз ему почудилось какое-то движение, и он сворачивал в сторону и проверял; однако там никого не оказывалось.
Так он добрался до сарая. С первого взгляда постройка выглядела так же, как он оставил ее несколько часов назад, когда нашел в ней послание садовника. Но что-то подсказывало Гурову, что сарай стоит не пустой. Он пригляделся внимательнее и заметил одно отличие: когда он был в сарае, там на подоконнике единственного окна стояли разные бутылки – какие для подкормки, а какие для уничтожения разной живности. Теперь же на подоконнике осталась одна-единственная бутылка.
«Это знак!» – пронеслось в голове у Гурова.
И едва он успел это подумать, как кусты на противоположной стороне поляны раздвинулись, и на открытое пространство вышли два человека. У Гурова была отличная зрительная память, и он сразу узнал одного из парней – тот приезжал в усадьбу в ночь ее неудавшегося захвата. Сейчас «боец» держал в руках карабин; его напарник был вооружен пистолетом. Они огляделись и направились к сараю. Гуров шагнул вперед.
– Стоять, не двигаться! – крикнул он громко, как только мог.
Важно было подавить противника, чтобы он растерялся. Однако парни, как видно, уже бывали в переделках и не растерялись. Оба резко развернулись к Гурову и выстрелили почти одновременно. Сыщик едва успел упасть на землю и перекатиться в сторону – пули вонзились как раз в то место, где он только что стоял. Гуров, в свою очередь, тоже выстрелил разок в сторону своих противников. Однако он нарочно стрелял несколько в сторону: его цель была напугать бандитов, отогнать их от сарая, а не убить.
И это ему удалось. Как видно, «сотрудники» директора Викторова не имели задания убивать полковника полиции. Продолжая стрелять, они отступили в кусты и скрылись. Гуров на всякий случай еще раз выстрелил в ту сторону – надо было отогнать врагов подальше. Затем он встал, подошел к сараю и рывком распахнул его дверь.
– Давай выходи! – скомандовал он в темноту.
– Почему это я должен выходить? – послышался изнутри знакомый голос. Впрочем, сейчас в этом голосе не было никакой уверенности – чувствовалось, что говоривший напуган.
– Потому что мне надоели твои выходки! – заявил Гуров. – Выходи, или я сейчас пальну в темноту, а следователю потом объясню, что думал, что там еще бандиты скрываются. Я же не обязан знать, что это уважаемый Михаил Степанович тут сидит. Выходи давай!
Внутри сарая послышалось движение, и Михаил Толстых вышел наружу.
– Так, теперь руки за спину – и назад, к дому! – дал Гуров новую команду. – И не вздумай со мной опять в догонялки играть или в прятки! Мои запасы терпения кончаются. Прострелю тебе копчик, будешь потом год лечиться. И между прочим, это очень болезненное ранение!
– Да я иду, иду! – проскулил управляющий, закладывая руки за спину и двигаясь в сторону дома.
Так они прошли несколько шагов. Однако, как видно, в запасе у Михаила Толстых еще остались некоторые остатки характера. И он снова с сарказмом спросил:
– Ну, и где же ваш хваленый оперотряд? Где следователь, который должен меня арестовать? Все выдумка?
– Никакая не выдумка, – отвечал Гуров. – Но небольшое лукавство с моей стороны и правда было. Я вызвал следователя Ярыгина не сразу после обеда, как всем говорил, а только недавно, когда начал свою разоблачительную речь. Так что они должны вот-вот подъехать.
– А в чем вообще смысл этой «разоблачительной речи»? – не унимался Толстых. – Вы что, надеялись, что я во всем признаюсь? Может, еще и раскаюсь? Дам показания? В таком случае у вас ничего не вышло. А то, что я сбежал из столовой, когда погас свет, ничего не доказывает – может, я просто боюсь темноты. Или решил проверить рубильник, что я обязан сделать как управляющий. Так что все усилия были потрачены зря.
– Нет, не зря, – сказал Гуров. – На ваше признание я и не надеялся. Но я хотел раскрыть глаза Татьяне Кононовой. И это мне, кажется, удалось. Она тоже убежала из столовой вслед за вами. Но не для того, чтобы встретиться с «бойцами» господина Викторова. Убежала, я думаю, просто потому, что не могла сидеть на месте. Она как раз готова дать показания. И как только я сдам вас в руки следствия, мы с Ярыгиным займемся Татьяной Михайловной. Думаю, мы услышим от нее много интересного. И после ее показаний вам, Толстых, будет очень трудно защищаться на суде. Думаю…
И вновь – уже который раз в этот день – сыщику не удалось закончить фразу. На этот раз ему помешали выстрелы. Они прозвучали где-то слева – в той стороне, куда ушли охранник Егор Кошкин и водитель Вихляев. Гуров без труда узнал глухие хлопки пистолета Макарова. При звуке выстрелов они оба остановились.
– Кажется, кто-то еще прибыл в парк, минуя ворота, – заметил Гуров. – Надеюсь, Егор с ними справится…
И тут раздались выстрелы еще с одной стороны – на этот раз это были выстрелы из карабина, и звучали они со стороны ворот. Им в ответ послышались еще выстрелы – палили сразу из нескольких карабинов.
Эта перестрелка на секунду отвлекла внимание Гурова. И Михаил Степанович этим воспользовался. С неожиданной прытью он кинулся в росшие справа от тропинки кусты и скрылся в них. Гуров кинулся было за ним, но перестрелка у ворот продолжалась, и это сейчас беспокоило его гораздо больше, чем повторное задержание управляющего. Гуров махнул на него рукой и поспешил к воротам.
Он подоспел вовремя. Как видно, у Андрея кончились патроны в карабине, и он больше не мог отстреливаться от нападавших. Когда Гуров выбежал на площадку перед воротами, он застал такую картину. Андрей и Лена отбивались от двух «бойцов», уже преодолевших ворота. Андрей орудовал карабином, а Лена битой, причем у девушки получалось лучше – парни старались держаться от нее на расстоянии. Впрочем, им не надо было рисковать – ведь им на выручку спешили новые силы: еще двое парней уже взобрались на ворота и теперь собирались спуститься с этой стороны.
– Стоять, не двигаться! – проревел Гуров и для убедительности выстрелил прямо над головой одного из нападавших.
Парень в испуге присел.
– Ложись! – заорал сыщик. – Застрелю!
Парень на стал медлить и растянулся на гравии. Его примеру последовал его товарищ. Те двое, что собирались спуститься в парк, задумались, сидя наверху. Неизвестно, какое решение они бы приняли, если бы Гуров оставался один. Но тут послышался звук мотора, на кусты лег свет фар, и машины оперативной группы показались из-за поворота.
Глава 32
На этом месте сражение прекратилось, и сменилось обычными полицейскими действиями. Вышедший из машины Ярыгин быстро заставил двух «верхолазов» слезть к нему, где на них тут же надели наручники. Труднее оказалось открыть ворота – это можно было сделать только из дежурки, причем хозяина дежурки, Егора, там в данный момент не было – и вообще было неизвестно, как у него обстоят дела. Но тут Андрей Вдовин заявил, что он знает, как открываются ворота, и сделает это. Он отправился нажимать нужную кнопку, между тем как Гуров в обществе горничной Лены остался сторожить двоих бойцов, лежавших на гравии.