Барон оглянулся. Погоня была.
— Ал-л-ла!..
Два белых силуэта мелькнули в ночи. Сарацины бросились с обрывистого склона почти одновременно. Один упал на камни и расшибся насмерть. Второй допрыгнул до воды, но так и не выплыл. То ли неудачно нырнул, то ли запутался в своих длинных одеждах.
Пролетела, словно чья-то неупокоенная душа, очередная фигура в развевающейся белой накидке. Нелепо перекувырнулась в воздухе. Ударилась о воду. Плашмя, спиной. Все ясно: еще один труп.
Зато четвертый сарацин благополучно вынырнул. Пятый — тоже. Оба заплескались, поднимая тучи брызг. Сразу видно — пловцы неважные. Да и много ли наплаваешь в широких просторных одеяниях, которые, намокнув, липнут к телу и сковывают каждое движение?
Больше преследователей не было. Странно. А что же люди-тени? Они-то в воду не прыгали. Почему? Неужели сарацины всех перебили?
Нет, не всех.
Зигфрид различил на берегу три черных силуэта. Спуститься так быстро человеку было не под силу. Значит, эти трое изначально ждали здесь. В битве они участия не принимали и не могли ничего знать о том, что происходит наверху. Видимо, однорукий колдун специально оставил их под обрывом. Зачем? Да затем, чтобы не дать уйти какому-нибудь безумцу, который, спасая свою жизнь и Черные Мощи, отважился бы прыгнуть в реку! Однорукий маг оказался очень предусмотрительным противником.
Зигфрид энергичнее заработал руками и ногами, толкая ларец перед собой. Когда барон оглянулся еще раз, сарацины отставали. Оба что-то кричали взахлеб, отчаянно лупили руками по воде, но от-ста-ва-ли! А воины однорукого колдуна все еще возились на берегу. И не понять, что они там делают. Разуваются? Раздеваются?
Неважно! Зигфрид полностью сосредоточился на темной полоске противоположного берега. Которая все ближе. Ближе… Медленно, но — ближе. Одна рука вцепилась в лямку лакированного ларца, вторая — загребает размеренно и широко, ноги помогают телу отталкиваться от воды.
Вот и стремнина на середине реки. Несильная, впрочем: Зигфрид без особого труда одолел и ее.
А потом…
Короткие вскрики за спиной заставили его снова обернуться. От увиденного Зигфрид едва не захлебнулся.
Сарацин позади уже не было. Лишь шапка, смотанная из длинной плотной ткани, покачивалась на волнах. Утонули? Оба?
Сами? Или им в этом поспособствовали? Скорее, второе. Три черных силуэта были уже не на берегу — в реке. На реке. Над рекой… Они не плыли, нет. Человекоподобные тени бежали! Вернее, бесшумно скользили по водной глади, словно невесомые призраки.
Но как?!
Как такое возможно?
Неужели магия? Зигфриду стало не по себе. Неужели за ним гонятся сразу три могущественных колдуна?
Темные фигуры, едва различимые в ночи, быстро приближались — гораздо быстрее, чем способен был плыть Зигфрид. Люди-тени двигались, будто охотники на лыжах в зимнем лесу.
На лыжах? Стоп-стоп-стоп! Пригнувшиеся тела. Раскинутые руки поддерживают равновесие. Ноги — широко расставлены.
А на ногах что? Только теперь барон разглядел плоские полуутопленные конструкции — то ли из оструганных дощечек, то ли из камышовых связок. Вот в чем дело! Передвигаться по воде черным воинам помогала не магия, а небольшие округлые плотики, привязанные к каждой ноге.[10] Наверное, чтобы вот так ловко управляться с подобными «лыжами», потребовались годы тренировок. Что ж, это время не было потрачено зря: преследователи уже почти достигли середины реки.
Зигфрид постарался плыть как можно скорее. В конце концов, до противоположного берега оставалось не так далеко. А там, за небольшой травяной полянкой, — спасительные заросли. Кусты, деревья. Там можно укрыться. Там он, по крайней мере, будет чувствовать себя увереннее, чем в воде.
Барон оглянулся еще раз. Нет! Не спастись! Не успеть! Не добраться первым! Преследователи окружали его, словно акулы добычу. Один держался сзади, второй заходил справа, третий скользил слева.
Что ж, ладно… Зигфрид перестал грести и открыл крышку ларца. Заполненный водой сундучок тут же перевернулся набок. Теперь Черные Мощи удерживала внутри только рука Зигфрида. Если его утопят, то и реликвию потом до-о-олго придется искать в донной тине.
Наверное, его не стали топить именно по этой причине: люди-тени не желали терять колдовской кристалл. Видимо, однорукий колдун доходчиво объяснил своим приспешникам, ради чего задумано ночное нападение и что ожидает того, по чьей вине магический артефакт будет утрачен. Это хорошо. Плохо другое: перестав двигаться, Зигфрид почувствовал, насколько холодной была вода, стекавшая с предгорий. А ведь он находился в реке уже довольно долго.
Холод начинал сковывать члены. А темные силуэты кружили буквально в нескольких шагах. Да уж, в шагах! Кто бы мог подумать, что простой смертный способен вот так запросто расхаживать по воде…
Барон завертел головой, стараясь уследить за всеми преследователями сразу. До чего же все-таки он был беспомощен сейчас перед ними!
Воины в черных одеждах уже вытянули из-за спин затемненные клинки, однако пускать в ход оружие не спешили. Просто скользили рядом. Пугали? Зачем? Что они задумали?
Зигфрид улыбнулся посиневшими губами. А ведь ясно что!
Его вынуждали подплыть к берегу. Вот только барон туда больше не рвался. Теперь-то незачем. Живым его все равно не отпустят. Как только он выберется из реки — все, конец. Самого — убьют. Мощи — заберут. И что он мог сделать голыми руками против трех мечей? Только утопить кристалл. Причем желательно там, где поглубже.
Левую лодыжку уже сводило судорогой. Зубы стучали от холода. Зигфрид фон Гебердорф прекрасно понимал, что жить ему осталось недолго.
Барон прикрыл глаза, вспоминая молитвы и готовясь к смерти.
* * *Что-то просвистело над головой. Да, точно, тихий свист и — сразу же — всхрип сзади. И всплеск — совсем рядом.
Зигфрид открыл глаза, обернулся. Ага, один из преследователей попытался незаметно подобраться к нему. Но не смог.
Не успел.
Не дали?
Человек-тень барахтался так близко, что до него можно было дотянуться рукой. Нелепо дергались широкие плотики, привязанные к ногам, — теперь больше мешавшие, нежели помогавшие своему хозяину. Руки отчаянно загребали воду.
Черный воин то ли бился в агонии, то ли пытался удержаться на плаву. Нет, пожалуй, все же первое: из черной ткани где-то под правым ухом торчала острая изогнутая пластина чуть больше ладони. Она не была похожа на стальные звезды, которые метали люди-тени, а напоминала скорее полумесяц с дополнительным плоским «зубом» на вогнутой стороне. Вот этот-то зуб и вошел в шею человека-тени. Глубоко так вошел. И зуб, и заточенный конец полумесяца.
Но откуда взялась странная пластина? Откуда прилетела? Неужели…
Да, именно к берегу устремился один из преследователей Зигфрида. Второй заскользил по воде к барону.
Что-то мелькнуло в воздухе. «Лыжник» с мечом, направлявшийся к берегу, завалился набок, тоже судорожно заколотил руками и ногами по воде. Затих. Ушел под воду. Исчез из виду.
Снова свист… Еще одна метательная пластина, вертясь, пролетела над Зигфридом. Однако третий воин в черных одеждах сумел уклониться.
Если магический кристалл нельзя захватить и преподнести однорукому колдуну, значит, он не должен достаться никому. Видимо, так рассудил человек-тень, занося клинок над головой Зигфрида. Однако у барона были иные соображения на этот счет.
Зигфрид, вытянувшись в воде, лягнулся ногой…
Всплеск, брызги…
Противника он достал первым. Нога скользнула по краю плотика-лыжи. Задела едва-едва, но и слабого толчка хватило, чтобы черный воин утратил равновесие. Ненадежная опора дернулась в сторону, чуть приподнялась, и человек-тень, взмахнув руками, упал на спину. На миг скрылся под водой. Но только на миг.
Своего меча он не выпустил. Удерживая оружие одной рукой, другой быстро высвободил ноги. А вот доплыть до Зигфрида уже не успел. Изогнутая пластина, похожая на чудной кривой кинжал без рукояти, вновь рассекла воздух. На этот раз метательный снаряд достиг цели.
Ударил в торчавшую над водой голову в промокшей черной маске. В висок ударил…
Голова исчезла. На поверхности воды расплылось темное пятно и забулькали пузыри.
И — все. И — тишина.
На берегу, где укрывался неведомый метатель серповидных пластин, никого видно не было. Над самой водой лениво покачивалась невысокая трава, чуть дальше сплошной стеной стояли заросли кустарника и кривых деревьев. Видимо, там и прятался…
Кто? Союзник? Или новый враг?
Зигфрид оглянулся. Его никто больше не преследовал, но с противоположного берега, над которым возвышался силуэт многоярусной башни, еще доносились крики сражающихся. Значит, обратно дороги нет. Да и не доплыть ему уже туда: судорога все сильнее скручивала ногу.
Оставаться в холодной воде — верная смерть.
А не оставаться? Мог ли он позволить себе выбраться на берег и вытащить Черные Мощи? Мог, если тот, кто помог ему избавиться от погони, сам не охотится за реликвией.
Охотится или нет? Вот что следовало выяснить в первую очередь.
В прибрежных зарослях по-прежнему не было видно ни души. И Зигфрид решился. Медленно-медленно поплыл к берегу, пряча голову за ларцом. Какая-никакая, а все же защита от серповидной смерти…
Сведенную судорогой лодыжку нещадно ломило. Но вот ступни утонули в мягком и вязком слое ила. Зигфрид остановился по горло в воде, яростно растирая ноющую ногу.
Все, хватит, дальше пока ни шагу.
Конечно, вести переговоры в таком положении не очень удобно. Но пока ситуация не прояснилась — лучше уж так. В случае опасности он просто забросит Мощи подальше в воду, и пусть с ним делают что хотят.
— Эй! — позвал барон, осторожно выглядывая из-за лакированного бока ларца. — Кто здесь?
Зигфрид до боли в глазах всматривался в переплетение кустов и деревьев. Но его спаситель прятался не там. Он оказался гораздо ближе. И притом не один.
Трава шевельнулась у самой кромки воды. Пять фигур поднялись над рекой в нескольких шагах от Зигфрида. Будто из-под земли выросли.
— Проклятье! — только и выдохнул барон.
Глава 9
— Князь Угрим Ищерский желает говорить!
Тимофей кричал громко, зычно, во все горло. Как велел князь.
И что велел. Тимофей кричал по-татарски. И…
— Князь Угрим Ищерский желает говорить!
И по-немецки кричал тоже.
Сам Угрим молчал, призывно подняв над головой руку. Князю не пристало драть глотку. А поднятая рука волхва в любой момент могла поставить магическую защиту или, если потребуется, нанести смертельный удар. У ног Угрима лежали две Черные Кости в прозрачных кристаллах. Два трофея. Две Кощеевы руки.
Темная Тропа, открытая князем, вывела их на пустующую, пока еще пустующую, переправу через Ищерку. Аккурат посреди реки, у которой уже выстроились для битвы войска степняков и латинян.
Их появления здесь не ждали. Угрим и Тимофей оказались меж взбудораженными ратями, как два зернышка, зажатые в гигантских жерновах. И с жерновами этими следовало вступить в переговоры, не выказывая ни капли страха.
Тимофей старался.
— Князь Уг-рим И-щер-ский!..
Слева, под пестрыми латинянскими стягами, — сплошная линия щитоносцев. Лес пик. Арбалетчики с заряженными самострелами. Закованные в латы рыцари, готовые в любой момент сорваться в атаку.
— …же-ла-ет!..
Справа ветер треплет бунчуки из конских хвостов на копейных древках и длинных шестах. Лучники Огадая достают стрелы с узкими бронебойными наконечниками. Выстраивается для боя панцирная конница степняков.
— …го-во-рить!
Татарские ряды разомкнулись первыми. К переправе выдвинулась большая группа нукеров. Под девятихвостым ханским бунчуком ехал невысокий всадник в крепкой броне. С позолоченного шлема свисал пышный хвост черно-бурой лисицы. Забральная личина-тумага была поднята, и Тимофей хорошо рассмотрел скуластое лицо наездника. Раскосые глаза смотрели недоверчиво. На тонких губах застыла кривая улыбка. Чуть подрагивали реденькие усики.
Хан был напряжен и насторожен. Со всех сторон Огадая прикрывали тяжеловооруженные нукеры, лучники за его спиной натягивали тугие татарские номо. Конечно же, великий хан должным образом позаботился о своей безопасности.
Среди степняков, сопровождавших Огадая, Тимофей заметил знакомое лицо. Бельгутай! Бывший ханский посол встретился с ним взглядом. Татарский нойон смотрел холодно, бесстрастно и недружелюбно.
— Огадай готов к переговорам, — удовлетворенно кивнул Угрим. — Дело пошло, и вряд ли теперь Феодорлих пожелает остаться в стороне.
— Князь Угрим Ищерский желает говорить!
Теперь Тимофей кричал только по-немецки. Угрим ждал, обратив взор в сторону латинянского воинства. Огадай приблизился и взмахом руки остановил своих воинов. Хан ждал тоже.
Ага, зашевелился наконец и латинянский строй. Раздались в стороны ряды щитоносцев и копейщиков. Раздвинулись рыцари. На переправу вступала императорская свита. От ярких гербовых одежд зарябило в глазах.
— Ну вот и его величество пожаловал, — усмехнулся Угрим. — Пусть подъедет поближе.
Феодорлих не выехал. Его, скорее, вывезли. Оруженосцы с двух сторон поддерживали императора в седле. Понятное дело: после достопамятных событий на берегу Дуная Феодорлих был еще слишком немощен, чтобы обойтись без посторонней помощи. Даже легкая броня, надетая на него, казалось, вот-вот сомнет могущественного властителя.
Под открытым бацинетом[11] виднелось осунувшееся лицо. Бледные впалые щеки, свежие шрамы, черная повязка через левый глаз… Ослабевший император имел мало общего с тем грозным монархом, которого Тимофей знал прежде. Впрочем, властный блеск уцелевшего глаза свидетельствовал о том, что Феодорлих не сломлен окончательно.
— А ведь ему уже лучше, — заметил Угрим. — Видимо, Михель все это время заботился не столько о том, чтобы Феодорлих не погиб от ран, сколько о том, чтобы он не поднялся с постели. Теперь же, когда Михель мертв и чары рассеялись, его величество быстро пойдет на поправку.
Стрелки императора держали на изготовку взведенные арбалеты. В руках рыцарей поблескивала обнаженная сталь. Конные телохранители с большими щитами плотно обступили своего господина. В чем, в чем, а в легкомыслии Феодорлиха, как и Огадая, упрекнуть было нельзя.
Татары и латиняне настороженно наблюдали друг за другом, но с еще большей опаской они поглядывали на Угрима. И на Черные Кости у его ног.
Первым заговорил Феодорлих.
— Вы без свиты, князь? Только с толмачом? — Голос императора был тихим и насмешливым. Это был голос больного человека. Больного, но выздоравливающего. — Не очень-то разумно с вашей стороны появляться здесь без охраны.
Тимофей перевел слова императора. Затем — невозмутимый ответ князя:
— В данный момент я не нуждаюсь в охране, ваше величество.
— В самом деле? — Единственный глаз Феодорлиха сверлил Угрима. — А может быть, у вас просто не осталось воинов?
— У меня есть Черная Кость, — все так же спокойно отвечал князь. Тимофей переводил. — И не одна, прошу заметить.
Угрим кивнул себе под ноги.
— Этого достаточно, чтобы остановить на переправе любого из вас. Остановить или умертвить.
— Тумфи! — С татарской стороны выехал Бельгутай. — Великий хан желает знать, о чем твой коназ говорит с Хейдорхом.
— Князь объясняет, что может дать отпор хоть вам, хоть латинянам и что для этого ему не требуется большая дружина, — ответил Тимофей на языке степняков.
— Правда? — Теперь уже сам Огадай, подъехав ближе, вступил в разговор. Голос хана прозвучал глухо и надменно. — А если стрелы полетят в твоего коназа с обеих сторон? Если мои нукеры и его воины, — хан кивнул на императора, — атакуют вас вместе?
Тимофей перевел слова Огадая. Спросил, не удержавшись:
— Княже, такое возможно? Чтобы они — вместе?
Угрим ответил. Сначала — ему:
— Едва ли они на это решатся. Друг другу хан и император доверяют сейчас не больше, чем мне. К тому же они не знают, на что способен чародей, у которого имеется не одна Кость, а больше. Я бы на их месте поостерегся нападать. Или сделал бы это сразу, не вступая в переговоры.
Затем князь заговорил, обращаясь к хану.
— Возможно, у меня и не хватит сил, чтобы противостоять двум вашим армиям сразу, — переводил Тимофей слова князя. — Но уж вас двоих уничтожить я всегда успею.
Теперь заволновался Феодорлих.
— Князь, я не понимаю, что вы обсуждаете с ханом, — заметил император. — Это не очень вежливо и это небезопасно.
Угрим, выслушав перевод, усмехнулся.
— Теперь ты видишь, Тимофей, что союз между Феодорлихом и Огадаем невозможен, — негромко произнес князь. — Если их не объединит кто-то третий…
Слова были сказаны, но губы Угрима продолжали шевелиться, будто он все еще обращался к толмачу. Заклинание! — вдруг понял Тимофей. Ищерский волхв творил волшбу. Латиняне и татары поняли это мгновением позже, когда…
Молниеносное движение. Взмах княжеских дланей.
Руки Угрима стремительно вычертили в воздухе две короткие извилистые черты. Темно-синие росчерки волховского знака вспыхнули прежде, чем телохранители императора и хана успели среагировать. То есть они-то, конечно, среагировали.
Но это уже не имело значения.
Из взрезанной ткани пространства ударил сноп синих искр. Под искры попали четверо. Феодорлих и Огадай, Угрим и Тимофей.
* * *Запоздало щелкнули спусковые механизмы арбалетов. Зазвенели тетивы тугих татарских луков. Нукеры и рыцари атаковали с двух сторон сразу.