Запоздало щелкнули спусковые механизмы арбалетов. Зазвенели тетивы тугих татарских луков. Нукеры и рыцари атаковали с двух сторон сразу.
Что произошло дальше, понять было трудно. Мир вокруг замер. Весь мир. Уснул. Умер. Оборвались крики, смолкли звуки.
Десятки выпущенных стрел и болтов зависли в воздухе. Стальные жала не достали до Угрима и Тимофея каких-то двух-трех локтей.
Стрелы, люди и кони — все остановилось в незавершенном движении.
Тимофей ошалело вертел головой. Он видел горящие злобой глаза, раззявленные рты, искаженные лица, разрываемые удилами лошадиные пасти. Шпоры, до упора вошедшие в конские бока. Поднятые над головами клинки и опущенные копья. Застывшие стяги, бунчуки, плащи, плюмажи…
Две рати неподвижно стояли по берегам реки. Две свиты, ринувшиеся в бой, тоже были остановлены магией Угрима. Оруженосцы, удерживавшие немощного императора в седле, обратились в окаменевшие подпорки. Замер Бельгутай с занесенной саблей. Вздернутая на дыбы лошадь нойона так и осталась стоять на задних ногах.
Под действие чар не попали лишь те, кого окатило синими искрами.
— Не нужно волноваться, — успокоил князь. — Это не боевая магия. Пока — не она.
Император и хан переглянулись.
Тимофей постарался взять себя в руки и вознамерился перевести слова князя, но…
— Урус, ты говоришь то, что я слышу?! — Огадай недоверчиво смотрел на Угрима. — Или это часть твоего колдовства?
— Конечно же, это колдовство, — хмыкнул Угрим. — Но именно благодаря ему ты понимаешь мои слова, а я — твои.
— Я тоже понимаю! — ошарашенно пробормотал Феодорлих. — Вас обоих понимаю. Без него!
Император кивнул на Тимофея. Тимофей так и застыл с открытым ртом, не произнеся ни слова. Похоже, в услугах толмача здесь больше не нуждались. Угрим говорил по-русски, Феодорлих произносил слова на немецком, Огадай разговаривал по-татарски, но никто при этом не испытывал никаких неудобств. Все трое в самом деле понимали друг друга. Без него…
— Не совсем так, ваше величество, — снова заговорил Угрим. — Чужая речь кажется нам понятной как раз потому, что среди нас находится опытный толмач, долго и усердно изучавший языки. Его знания помогают нам сейчас и, надеюсь, будут помогать впредь.
Взгляд единственного глаза Феодорлиха скользнул по Тимофею и вновь уперся в Угрима. Подозрительный, настороженный взгляд.
— Вообще-то есть и другие способы общаться без помех при помощи магии, — пожал плечами князь-волхв, — но, во-первых, они потребуют от меня больших затрат сил, а во-вторых…
По губам Угрима скользнула кривая усмешка.
— Во-вторых, я не думаю, что эти способы пришлись бы вам по душе.
Кажется, этот вопрос был исчерпан. Но оставались другие. Огадай провел рукой по шее своего застывшего коня. Недоуменно тряхнул лисьим хвостом на шеломе.
— Что происходит, колдун? Почему все вокруг стали подобны камню?
Тимофей покосился на Бельгутая. Однажды, в подземельях Острожца, Угрим остановил для татарского нойона течение времени. Но тогда был один Бельгутай, а теперь… Неужели теперь князю под силу запереть во времени целый мир?
Все оказалось иначе. Совсем иначе.
— Я позволил себе изменить ход времени для нас четверых, — объяснил князь-волхв. — Долго это не продлится, у меня не хватит сил. Но надеюсь, мы успеем договориться.
— Договориться? — прищурил глаз Феодорлих.
— Обычно договариваться старается слабейший, — заметил Огадай.
— Или умнейший, — парировал Угрим.
Хан скривился:
— Слишком умные могут оказаться слишком опасными. От таких умных лучше избавляться.
Угрим неодобрительно качнул головой:
— Разве еще непонятно, что убить меня будет непросто?
— Скоро твое колдовство закончится, — оскалился Огадай. — Ты сам сказал об этом. А стрелы уже пущены. — Хан кивнул на застывшие стрелы, целившие в Угрима и Тимофея. — Когда чары рассеются, стрелы полетят дальше, коназ.
Угрим улыбнулся:
— Верно — полетят. Только эти стрелы не опасны. Для меня — не опасны…
Князь плавно двинул рукой. Висевшие в воздухе татарские стрелы и арбалетные болты латинян развернулись наконечниками к Огадаю. Хан невольно отстранился. Наконечники тоже чуть сдвинулись. Незримая сила притягивала их теперь к груди степняка.
— Когда чары рассеются, стрелы полетят дальше. — Угрим невозмутимо повторил слова хана.
Побледневший Огадай потянул из ножен саблю.
Тимофей схватился за меч.
Князь чуть шевельнул пальцем. Ханская сабля, наполовину уже обнаженная, намертво застряла в ножнах. Огадай дернул раз, другой. Ничего не вышло. Степняк прорычал что-то и отпустил оружие. Сабля, звякнув, скользнула обратно в ножны.
— Ты все равно умрешь, урус! — прохрипел хан.
— Даже если бы это случилось, моя смерть ничего не дала бы никому из вас, — спокойно ответил Угрим.
— Ну, так уж и ничего, князь? — вставил свое слово Феодорлих. — А ваша крепость? А Черные Мощи?
Угрим повернулся к императору и небрежно повел по воздуху ладонью, вновь верша легкое колдовство. Часть стрел, направленных на Огадая, медленно повернулась наконечниками к Феодорлиху. Император поджал губы и умолк. Глаз его величества блеснул затаенной злобой.
* * *— Мой Острожец вам ни к чему, — сухо произнес Угрим. — Это небольшая крепость в глухом краю. Да и ищерские земли не настолько богаты, чтобы рисковать ради них. Вот Черные Кости — это да, это другое дело. Им действительно нет цены. Но сами вы никогда не сможете воспользоваться их силой. А ваши колдуны — мертвы.
— Почему мы должны верить тебе, урус? — скривился Огадай.
Вопрос был неуместен. Потому что ответ был очевиден. Но Угрим все же ответил.
— Потому что это, — князь кивнул на магические кристаллы, — теперь принадлежит мне, а не им.
— При Михеле была помощница. — Глаз Феодорлиха неотрывно следил за лицом Угрима. — Твоя бывшая жена… Царевна-колдунья… Арина Никейская… Она тоже?.. Тоже мертва?
Угрим качнул головой:
— Нет, но, полагаю, теперь Арина станет помогать другому магу. Если, конечно, сочтет нужным. В любом случае вам на нее рассчитывать больше не стоит. Она уже не на вашей стороне, ваше величество.
— А вы, князь? Разве о вас можно сказать иначе?
Князь-волхв улыбнулся:
— Это будет зависеть только от вас.
— Вообще-то ты пришел к нам, урус, — прищурился Огадай, — не мы к тебе.
— Потому что вы ко мне прийти бы не смогли, — без заминки ответил Угрим. — Я же могу достать вас в любое время и в любом месте. Советую никогда не забывать об этом.
Хан недовольно поморщился. Но сдержался.
— И все-таки, коназ. Это ты нас позвал. Ты захотел говорить с нами. Значит, ты нуждаешься в нас больше, чем мы в тебе.
Угрим вздохнул:
— На самом деле мы все одинаково нуждаемся друг в друге. Просто я сделал первый шаг.
— И чего же ты хочешь?
— Да в самом деле, скажите наконец, чего вы хотите, князь? — присоединился к хану Феодорлих.
Угрим удовлетворенно кивнул.
— Обязательно скажу. Сейчас я владею силой, какой не смогли достичь ваши колдуны. — Взгляд князя вновь скользнул по Черным Костям. — Но одной магии не всегда бывает достаточно.
— И вы рассчитываете на наши войска? — насмешливо бросил Феодорлих. — Я правильно вас понимаю, князь?
— Как и вы можете рассчитывать на меня. Если мы придем к соглашению.
— Рассчитывать в чем? — вмешался хан. — Что ты можешь предложить тому, у чьих ног уже лежит весь мир?
Угрим покачал головой:
— Не весь, далеко не весь. Даже не его половина. И даже не четверть. Но ведь это можно исправить. Вы потеряли своих чародеев. Я могу их заменить. Если две ваши армии сольются в одну и если к ним будет приложена моя магия и сила Черных Костей, всех Костей, которые имеются у меня, никто в этом мире уже не сможет нам противостоять.
— Нам? — скривился Огадай.
— Нам. Мир ведь можно делить. Почему бы миру не иметь двух повелителей? Властителя Запада. — Угрим выразительно глянул на Феодорлиха. — И властителя Востока…
Взгляд князя уперся в лицо Огадая.
— Властитель у мира должен быть один, — хмуро заметил хан.
— Так считали многие, но никому еще не удавалось добиться желаемого. Всего мира одному не завоевать и уж тем более не удержать за собой. А полмира — это тоже немало. Это больше, чем сейчас имеет каждый из вас. Это больше, чем все ваши владения, объединенные вместе.
— Но позвольте, князь, если мир будет поделен между нами, что в таком случае достанется вам? — усмехнулся Феодорлих. — Вероятно, Черные Мощи, до которых вы еще не добрались и которые рассчитываете получить с нашей помощью?
Угрим кивнул:
— У каждого свои цели, ваше величество.
— И каждая цель имеет свою цену. — Глаз императора блеснул, словно алчное око ростовщика. — Расширение границ и новые земли — это все, что вы можете предложить нам за помощь?
— У каждого свои цели, ваше величество.
— И каждая цель имеет свою цену. — Глаз императора блеснул, словно алчное око ростовщика. — Расширение границ и новые земли — это все, что вы можете предложить нам за помощь?
— А этого мало?
Феодорлих опасливо покосился на Огадая, чуть помедлил с ответом, но все же заговорил, осторожно выбирая слова:
— Если речь идет о единении силы шести реликвий — тогда да, тогда мало.
Огадай кивнул, давая понять, что тайна древних артефактов известна и ему:
— Черные Кости, собранные вместе, даруют бессмертие, ведь так, колдун?
— Так, — признал Угрим.
— А почему бы вечную жизнь не поделить тоже, а, урус? Как мир?
— Это справедливо, — поддержал хана император. — Мой придворный маг был согласен на такие условия.
— И мой шаман сулил мне бессмертие. — Огадай так и впился в лицо Угрима цепким взглядом.
Лицо князя-волхва оставалось спокойным и невозмутимым. Черные глаза Угрима смерили обоих долгим пристальным взглядом:
— Вы хотите жить вечно?
— Разумеется, князь, — холодно процедил Феодорлих.
— Было бы странно, если бы не хотели, — добавил Огадай.
Пауза длилась недолго.
— Что ж, если это плата за союз, я согласен, — произнес Угрим.
— Это хорошая плата за достойный союз, — улыбнулся император.
— И да поможет нам Тэнгри! — провозгласил хан.
— Значит, мы договорились?
— Да, колдун, считай, что мы договорились. — Огадай решительно тряхнул головой. Лисий хвост на татарском шеломе взметнулся, словно бунчук в руках торжествующего победителя.
— Условия приняты, князь, — удовлетворенно кивнул Феодорлих.
* * *Тимофей в изумлении наблюдал, как три недавних противника приязненно улыбаются друг другу. Наверное, без магии все-таки здесь не обошлось. Наверное, какое-то скрытое, неявное колдовство все же придавало исподволь весомости и убедительности словам Угрима.
Наверное. Но не наверняка. Полной уверенности в этом у Тимофея не было. Возможно, что никакого магического воздействия на чужую волю и не потребовалось. Когда разные люди вступают на одну дорогу, направлять уже никого не нужно.
— А теперь убери это, коназ. — Огадай указал на застрявшие в воздухе стрелы. — Иначе лишишься союзников прежде, чем воспользуешься их помощью.
В самом деле… Стальные наконечники все еще были нацелены на хана и императора. Губы Угрима шевельнулись. Длани опустились. Остановленные в полете стрелы обратились наконечниками к земле и замерли снова, будто подвешенные за оперение.
— Не забудьте успокоить свою свиту. — Князь обратился одновременно и к императору, и к хану. — Так будет лучше. Для них.
Переговоры, во время которых толмач не произнес ни слова, закончились.
Рассеялись чары.
Мир ожил. Взорвался звуками.
Встревоженные крики, топот копыт, лязг стали… Нукеры хана и императорские рыцари с яростными криками устремились к Угриму.
Висевшие в воздухе стрелы сорвались с незримых крючков и отвесно ударили вниз. Мелькнуло пестрое оперение. Тяжелые наконечники звякнули о камни.
Выпустить новые стрелы ни татарские лучники, ни арбалетчики латинян не успели.
— Стоять! — Повелительный выкрик Огадая заставил степняков натянуть поводья и опустить луки. — Всем стоять!
Феодорлих остановил своих воинов властным взмахом руки.
Ханские телохранители и императорская свита отступили. Бельгутай осадил рванувшуюся вперед лошадь. Недоуменно переглянулись оруженосцы, поддерживавшие Феодорлиха. Две рати, сдвинувшиеся было с места, вновь застыли на берегах Ищерки.
Угрим удовлетворенно кивнул:
— Очень хорошо! Я вижу, вам можно доверять.
— Надеюсь, тебе тоже можно, урус?
— В самом деле, князь, очень хотелось бы на это рассчитывать.
Князь, хан и император все так же хорошо понимали друг друга без помощи толмача. Вернее, если верить Угриму, как раз благодаря присутствию толмача. Чары, наложенные волхвом, похоже, надолго связали всех четверых.
— Мне незачем обманывать союзников, в которых я нуждаюсь, — усмехнулся Угрим. — Так что хватит пустых слов, пора заняться делом.
— И с чего ты хочешь начать, колдун?
— Говорите, князь, мы слушаем…
Тимофей мысленно усмехнулся. Конечно, главенство Угрима в этом странном тройственном союзе никто признавать не собирался. Огадай и Феодорлих сейчас просто обращались к ищерскому князю за советом, как к наиболее осведомленному. Но ведь советуя тоже можно приказывать.
— В Острожце, — Угрим кивнул на крепостные стены, возвышавшиеся на скальном основании, — должен стоять сильный гарнизон. Сейчас его там нет.
Огадай и Феодорлих обменялись красноречивыми взглядами.
— В подземельях под городом спрятана Черная Кость, которую не вынести наружу, — невозмутимо продолжал князь. — Она нуждается в надежной охране. Острожец укрыт от чужого колдовства магическим щитом, но этого недостаточно. Крепости нужны защитники.
Хан и император переглянулись еще раз.
— Я предоставлю нужное количество рыцарей. — Император ответил первым.
— Ты получишь моих нукеров, урус, — кивнул Огадай. — Что еще?
— Нужно найти Арину. И желательно поскорее. Она знает, как добраться до не принадлежащих мне… нам… пока не принадлежащих нам Костей. Этими знаниями никто не должен воспользоваться.
— Но вы, кажется, обмолвились, князь, будто Арина помогает другому магу? — нахмурился Феодорлих.
— Возможно, еще нет. Но она может ему помочь, если мы промедлим. Арина ступила на его Тропу и наверняка находится сейчас в его власти.
— Насколько силен этот чародей? — спросил император.
— Достаточно силен, раз сумел открыть Темную Тропу. Этого невозможно сделать без Кости.
— Так значит…
— Это значит, что, справившись с ним, мы заполучим еще одну Черную Кость.
— Ты знаешь, где искать, урус? — вмешался Огадай.
Хан жаждал действия и не скрывал нетерпения.
— Знаю. И смогу указать дорогу. Самую короткую. Готовьте войска к походу. Прямо сейчас. Пойдем по Темной Тропе. Ваше величество, — взгляд Угрима вновь остановился на Феодорлихе, — распорядитесь взять лестницы и осадные щиты. Они нам пригодятся.
— Будет штурм?
— Скорее всего, да. За Кость придется погрызться.
— А требучет? — деловито спросил Феодорлих. — Камнеметная машина?
— Это лишнее, — с сожалением вздохнул князь. — Она слишком велика и громоздка. Такая махина не поместится на Тропе, а разбирать порок у нас времени нет.
— И куда же мы отправимся, коназ? — спросил Огадай.
— Туда, где много гор, песка и жаркое солнце, — уклончиво ответил Угрим.
— Палестина? — удивленно вскинул голову Феодорлих. — Святая земля?
Угрим криво усмехнулся:
— Вообще-то я бы не стал называть эти земли святыми, ваше величество.
* * *Тимофей выждал, пока Огадай и Феодорлих, окруженные свитой, удалятся каждый к своему воинству. И только потом спросил:
— Ты не боишься впускать в Острожец чужих воинов, княже?
— Нет, — усмехнулся князь-волхв. — Я впускаю в город воинов разных армий. Латиняне не позволят захватить крепость татарам. Татары помешают сделать это латинянам. К тому же ни те ни другие не смогут без меня воспользоваться силой Кощеева тулова.
На берегах Ищерки ударили барабаны, взревели рога и трубы, зазвучали разноязыкие команды. Две великие рати спешно перестраивались из боевого порядка в походный. Огадай и Феодорлих торопились. Было вообще-то из-за чего.
Тимофей задал еще один вопрос, не дававший ему покоя:
— Княже, скажи, кому Черные Кости могут даровать бессмертие?
На миг Тимофею показалось, будто смоляные зрачки волхва взрезают его и выворачивают наизнанку.
— Тому, кто способен бессмертие взять, — не сразу ответил Угрим.
— Тебе?
Кивок. Сведенные брови…
— Мне.
— И всё?
Угрим холодно посмотрел в глаза Тимофею:
— Если ты хочешь жить вечно, Тимофей, лучше откажись от этой затеи. У тебя все равно ничего не выйдет. Ты не искусен в колдовстве. Тем более в таком колдовстве. Тебе не пробудить силы Костей.
Тимофей покачал головой:
— Мне-то вечная жизнь не нужна, княже. Но вот Феодорлих и Огадай…
— Ах вот ты о чем. — В голосе князя послышалось облегчение. — Да, они считают, что им это необходимо. Они властвуют, а властвующим никогда не хватает времени вдоволь насладиться властью. Но на самом деле и у императора, и у хана шансов обрести бессмертие, о котором они так мечтают, не больше, чем у тебя.
— Ты им не сказал об этом…
— А разве им обязательно это знать? Михель ничего не говорил об этом Феодорлиху, татарский шаман — Огадаю. И это разумно. Когда стремишься с кем-то к общей цели — так удобнее. А когда цель уже достигнута — какая разница, что было сказано, а что нет?