– Ничего! Молчит и плачет. Не знала, мол, о его делах вообще ничего. Мол, все время на глазах, все время в работе. Часто оставался ночевать в детском доме, чтобы домой через весь город не ехать. Но, думаю, скорее из-за нее.
– Ну, это о настоящем. – Кораблев недовольно поморщился. – А что в его прошлом? Что она о нем знает? Помнится, ты мне рассказывал о какой-то его большой любви?
– Да, брат говорил, что Алексей в первый или во второй свой срок влюбился в контролершу на зоне. Вроде там все было очень бурно и серьезно. И следующий свой подвиг он посвятил будто бы ей.
– Что за подвиг?
– Грабеж с отягчающими.
– Убийство?
– Два трупа. Подробностей по этому делу пока нет, но запрос послан.
– Ждать будешь сто лет! – зло фыркнул Кораблев. – Пошли кого-нибудь в командировку туда, что ли! Учить тебя?!
– Кого посылать?! У меня же людей никого нет! – возмутился Олег и пожалел ребят, вторые сутки работающих без сна.
– Сам поезжай! – хмыкнул полковник и покосился на свой левый погон. – Смотри, Олег, провалишь дело, я с тебя голову сниму. Я хочу на пенсию генералом уйти, понял? Так что шевелись, шевелись, не сиди сиднем. И проветриться тебе не помешает. Мыслей глупых меньше будет. А то повадишься в гости ездить, сам знаешь, к кому. Все, иди! Выезжай прямо сегодня, понял? Все мне про этого покойничка распоротого добудь! Про него, про любовь его несчастную. Удрала, говоришь, любимая-то его?
– Это не я говорю, это брат говорит.
– Неважно! Но что-то тут как-то… Ноги явно растут из героического прошлого нашего покойничка. Может, подельники его объявились, а? Может, он с кем поделиться позабыл? Неспроста же ему брюхо фальшивками забили. Неспроста. Кстати, подельников его пробей. Что за публика? И еще…
Кораблев взял паузу и в течение трех долгих минут в упор рассматривал макушку поникшей головы Олега. Парня ему было искренне жаль: он поплыл, и поплыл на этот раз очень серьезно. Это он по неизбывной тоске в его глазах понял, стоило Олегу в кабинет войти.
Мучается малый. Но хотя бы хорошо, что сомневается в очередной своей симпатии. Если бы не сомневался, то и не мучился бы. Пусть съездит, отвлечется. Может, вернется уже с другим настроением. Как дочка его, к примеру. Вчера выдала, что они с Эдиком решили пока пожить отдельно. Причем не сама ему об этом сказала, а передала через мать.
– Что так? – Кораблев закрылся от жены газетой, не зная, радоваться ему или нет.
– Что-то у них вроде не заладилось. – Жена нервно терла тряпкой идеально чистый обеденный стол. – Какие-то расхождения во взглядах.
– Ну! И что тебя-то тревожит, не пойму? – Он чуть отодвинул газету, чтобы подсмотреть за ней.
Алла точно переживала. Причем сильнее, чем обычно, чем это бывало раньше.
– Меня тревожит, что таких Эдиков у нашей Валечки уже… Уже вагон и маленькая тележка, Ваня. – Алла вздохнула и швырнула в сердцах тряпку в раковину.
– И что? Пусть выбирает, сомневается и снова выбирает.
Он вдруг совершенно точно понял, что очень рад не видеть больше никогда убогого Эдика. Рад не чувствовать его отвратительного смрадного запаха, не лицезреть его сальной башки, не ощущать его вялого рукопожатия. И он еще раз повторил, уже с плохо скрываемой радостью:
– А что тебя тревожит? Пусть выбирает.
– А то меня тревожит, Ваня, что с каждым своим избранником она спит! – Алла густо покраснела, поймав игривый взгляд мужа.
– Что, прямо-таки и с каждым? – хохотнул он. – Так время сейчас такое, милая. Это не наша молодость, когда мы с тобой через месяц только поцеловались.
– Через месяц и две недели! – заспорила она тут же. – И дело тут не во времени, а… А в нравственности, что ли! Разве можно так-то, Ваня?
– Наверное.
Он равнодушно пожал плечами и сразу же забыл и про Эдика, и про остальных Валькиных ухажеров. Он вдруг вспомнил, что подарок жене к празднику так и не купил. И надо было срочно вылезать из-за газеты, что-то говорить, выдумывать и совать ей деньги, чего она не приветствовала. И уже поздно вечером, когда они втроем празднично поужинали в семейном кругу, он вдруг вспомнил про Мишина…
«Может, и он, как Валька, переболеет своей фигуранткой? – думал и вчера, и сегодня полковник. – Может, одумается и перестанет наконец увлекаться дамами с интригующей личной жизнью?»
А он вон что выдумал! Мало того что увлекся, так еще и ночевать к ней потащился!
– Ты… – сказал, наконец, полковник. – Ты спал с ней?
– Что? С кем? – вытаращился Мишин на начальство.
– С кем, с кем, с Катериной этой спал, спрашиваю?
– Да вы что, Иван Георгиевич?! – возмутился Мишин и мгновенно вспотевшей головой завертел. – Я ее и увидел-то лишь сегодня утром. А вечером с Виктором общался. С ним говорил разговоры всякие. Потом меня сморило прямо в кухне и я на диванчике задремал.
– На диванчике! Задремал! – передразнил его Кораблев и сплюнул себе под ноги. – А если бы ты на этом диванчике не проснулся, а?!
– Иван Георгиевич!!! – Мишин начал вставать, возмущенно раздувая ноздри. – Вы же ничего про нее не знаете!
– А ты? Ты что про нее знаешь?! Что жила с бабкой, что родители ее в пожаре сгорели? И что кто-то из ее ухажеров решил людей, позарившихся на ее добро, угомонить таким вот варварским способом?!
– Да она, может, вообще ни при чем! – несчастным голосом отозвался Мишин и тут же вспомнил, как заправлял сегодня утром непослушную кудряшку за маленькое ушко.
– Ага! Она ни при чем! А кто тогда?!
– Дом…
– Что, что, что??? – Кораблев поперхнулся из-за высоко взятой ноты и закашлялся, замахал руками на подчиненного. – Дурак, что ли, совсем?! Дом?! Какой дом?! При чем тут дом?!
– И я хочу понять, – признался Олег, подхватил со стола свою папку, убрал в нее листочки с набросками отчета, вжикнул молнией. – И я очень хочу понять, откуда растут ноги у такого интереса.
– Какого, какого интереса, Олег??? Опомнись, что ты городишь?!
– С чего вдруг Стахову покупать никому не нужный дом? Зачем так настаивать? Жене невдомек, между прочим.
– Чьей жене?! – Кораблев почувствовал, как по лицу растекается краснота, явный признак бешенства.
– Жена Стахова, Анна. Она вообще предположить не может, зачем ее мужу нужен был этот дом. Удивлена – мало сказать. Она растеряна: место бесперспективное, дом так себе, а цена, предложенная ее мужем хозяйке, мягко говоря, поражает.
– Много она понимает, эта жена, – проворчал полковник и тут же недовольно поморщился.
Дочь только что прислала сообщение на мобильный, что они с Эдиком снова вместе. Ну что ты будешь делать, а! Недолгой была его радость. Скоротечной! Зря, выходит, Алла вчера печалилась.
– Много они понимают, жены эти, – снова повторил он уже в адрес своей супруги.
– Анна Стахова еще и соучредитель компании, партнер. Она знает все обо всех проектах. Так вот, покупка этого дома… Эта информация всплыла очень неожиданно и весьма некстати.
– Это тоже она так говорит? Жена его?
Еще одно сообщение пришло, на этот раз от Аллы. Та на радостях побежала за тортом, ну не дурочка, а?!
– Это и жена Стахова утверждает, и еще один их партнер – Анохин. Он тоже в недоумении, с чего вдруг такой интерес к этому дому. И богу молится, что ума у него хватило туда не соваться, а переговорить сначала с людьми посторонними. А то бы, говорит, тоже выпотрошили.
– Ты сам-то понял, что только что сказал? – завопил обрадованный Кораблев, вскакивая и подлетая к Мишину. – Ты только что признал, что смерть Стахова и его охранников напрямую связана…
– С интересом к этому дому, – неучтиво перебил его Мишин и резко взял курс на выход, но успел огрызнуться, прежде чем уйти. – Катя-то тут при чем?!
– Н-да… – проворчал Кораблев, поглядывая со злостью на дверь своего кабинета, с треском захлопнувшуюся за Мишиным. – Насмерть, чую, будешь стоять за нее, Олежа. Чую, насмерть…
Глава 9
– Толечка, Толик… Пообещай мне одну вещь, милый… Пообещай!
Шепот Анны, придушенный от слез, перестал ему сниться, как только ей удалось выбить из него это обещание.
Зачем??? Господи, зачем он пообещал ей?! Что он может?! И хочет ли?! Зачем он пообещал ей? Лучше бы отказался, лучше бы уж ему снились все эти кошмары, чем преследовали наяву.
Он боится? Ну… Ну не то чтобы…
Черт! Да кого он обманывает?! Да, да, он боится! Да так, как никогда в жизни не боялся! Истерзанная Юркина плоть до сих пор маячила у него перед глазами, вызывая приступы тошноты. Вот уж не думал, что придется любоваться рваным мясом, когда-то бывшим Юркой! Смотреть в пустые глазницы и пустой, совершенно без зубов рот. Кивать и при этом поддерживать обезумевшую от горя Аньку. И при этом стараться быть сильной и надежной опорой для нее. Он ведь теперь у нее один остался. А она у него. И еще ей достались теперь все Юркины акции. И никто, никто не станет им мешать делать совместный бизнес.
Анохин остановился в центре Юркиного кабинета, который занял по просьбе Анны. Взглянул на портрет друга с траурной черной лентой. Хмыкнул грустно.
– Прости, друг! Ничего личного, только бизнес, – шепнул портрету Анохин, отходя к двери и добавил еще: – И никого я искать не стану, никакого твоего убийцу, так и знай! Мне это не нужно…
И тут же в лопатки его мягко толкнули. Анохин позеленел. Друг с того света обижается?! Или он сам уже помешался на почве постоянного страха?
– Можно войти?
О господи! Милочка!!! А напугала-то!
– Чего тебе? – Он деловито нахмурился и снова шагнул внутрь кабинета, хотя намеревался перед этим смыться отсюда и пообедать где-нибудь вкусно и дорого.
– Разговор есть. – Милочка вошла, прикрыла дверь и привалилась к ней пышной попкой. – Очень серьезный разговор, Толечка!
– Прекрати меня так называть! – вдруг заорал он на нее и расслабил петлю галстука. – Моду взяла!
– Извини…те, – поправилась она и опустила сразу наполнившиеся слезами глаза.
– Моду взяла, – снова проворчал он и предупредил холодным, мерзким голосом, противным даже самому себе: – Смотри, уволю!
– Извините, – снова повторила Милочка и заплакала.
Он мысленно выругался и ушел за стол. Там было безопаснее. Там не придется ее утешать, вытирать щеки и обещать, что все будет хорошо. Неизвестно, будет ли теперь хорошо? Это первое. А второе…
Анька пообещала порвать с ним, если узнает еще о какой-нибудь женщине в его жизни.
– Я была снисходительна, потому что сама спала с Юркой, – пояснила она, перебравшись пару дней назад к нему в квартиру со своим халатом, тапочками и зубной щеткой, потому что сходила дома с ума от ужаса. – Теперь только ты! И от тебя требуется то же самое.
А если честно, он бы сейчас Милку утешил.
– Ладно, хорош реветь, – пробормотал Анохин и нервным движением отодвинул от себя портрет друга подальше. – Что сказать хотела?
Милочка тяжело вздохнула, аппетитно колыхнув грудью. Кивнула и пошла к столу для переговоров. Села, повернула к нему серьезное зареванное лицо.
– Он был у меня в тот вечер, Толя. – И она вдруг обняла себя руками, будто в притворном ознобе.
Его от этого жеста покоробило, и он отвлекся от созерцания ее прелестей.
– Он был у меня в тот вечер, – повторила Милочка, не меняя интонации и позы.
– Кто? – Он понял не сразу. А поняв, вспотел так, что с носа на стол упала тяжелая капля. – Юрка??? Юрка был у тебя?!
– Да.
Милочка сделала свой взгляд покаянным и трогательным. Но Толик снова не поверил. Этой аппетитной секретарше пальчик в рот не клади: ампутирует по самые коленки.
– И что же он у тебя там делал, дорогуша? Он же поехал по вопросу покупки дома. Поехал с охраной. Потом… – Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить Анькин рассказ. – Потом он долго не отвечал ни на чьи звонки. Потом около полуночи, ну, там плюс-минус час, полтора, он позвонил жене из ресторана и… И все!
– Не был он ни в каком ресторане, – поморщилась она при слове «жена». И голосок ее из растроганного и скорбного вдруг сделался раздраженным. – У меня он был. После неудачной поездки, ну, по поводу этого дома… Понял, да?
– Ага, ага.
Толик покосился на портрет друга. Чего еще он про него не знал, а? Чего не знал про этого пухлощекого коротышку, затеявшего раздел бизнеса за его спиной?
– Так вот, потом он поехал на встречу с каким-то человеком.
– С каким человеком? – равнодушно поинтересовался Анохин.
Он и сам весь день тогда мотался по встречам и переговорам. Себя не помня и не жалея, между прочим, мотался.
– С тем, кто заказал ему этот дом, – запросто пояснила Милочка, и Анохин тут же остолбенел.
– Как заказал?! Кто заказал?! Юрка что же, не по своей воле его купить собирался?!
– Ой, ну конечно нет!!! Его не то что от дома, от одного названия улицы воротило. Стал бы он его покупать, если бы не обязательства!
– Какие обязательства?! – Анохин даже икнул от неожиданности, честное слово. – Кому и чем он был обязан, твою мать?!
И в голову тут же полезли нехорошие мысли о себе самом. А что, если Стахов задумал избавиться от него как-то совсем уж неправильно, гадким и преступным способом?! Что, если заказал его? А наградой убийце должен был стать именно тот дом, который упрямая девка отказывается продавать?!
– Людмила! – прикрикнул на секретаршу Анохин и кулаком по чужому столу громыхнул. – Уволю к чертовой матери, если станешь мямлить! Ну!!!
– Так вот: он встречался с этим человеком после неудачной поездки в этот сраный дом. – Милочка скорчила брезгливую гримаску. – Они повздорили, и Юрочка сильно расстроился и приехал ко мне.
– Юрочка?! К тебе?! – Анохин с силой сжал челюсти, чтобы не начать сквернословить. – И давно вы это?.. Прямиком к тебе, стало быть?! Ага!
– У нас ничего не было, – надулась Милочка и взгромоздила локти на стол, принявшись исследовать маникюр. – Он… Он сильно скромничал, друг ваш. Или… Или комплексовал.
– Но за утешением тем не менее к тебе помчался?!
– А к кому?! – Она гневно сверкнула на него очами. – К кому, господи?! К вам?! Так вы с самого начала были против покупки этого дома. Да и не очень-то он доверял вам. К жене? Она тоже не понимала. Да и ей он тоже не доверял. Догадывался, что вы спите с ней.
– А тебе доверял? – Анохин неожиданно развеселился. – Так ты тоже спала со мной, Людка! Не понимал его никто… Так объяснил бы!
– Он не мог, не мог! – Она виртуозно сплела пальцы и выгнула их. – Этот человек, с которым он встречался… Он очень опасный! Когда-то он дал денег Юрику. С этих денег начался его бизнес, пошел отсчет его успехов. А потом…
– Потом с него потребовали платить по счетам?
– Типа того.
– А почему так долго ждали-то? Мы не первый год работаем!
– Так этот человек, он… – Она понизила голос до суеверного шепота, и Толик снова ей не поверил. – Он сидел все это время!
– Что, простите?!
Анохин вытаращил глаза, не веря своим ушам. Стахов что же, подонок, строил с ними бизнес на деньги преступного мира?! Дарил Аньке цветы и украшения на эти деньги?! Покупал квартиры? Ах он урод, а!!! Ах падла!!!
– Этот человек отбывал срок заключения, – пояснила Милочка вполне нормальным тоном. – Потом вернулся и потребовал долг. Юра готов был расплатиться с ним деньгами, включая вполне приличные проценты.
– А уголовник отказался?
– Да! И, что самое странное, потребовал вернуть ему его долю таким вот странным образом.
– Н-да-аа… – протянул Анохин протяжно и с ненавистью взглянул на портрет. – Наделал дел! Думаешь… Думаешь, это он Юрку убил, да?
– Не знаю. – Милочка почти равнодушно пожала плечами. Но потом подумала и сказала: – А зачем ему? Долг-то он так и не получил обратно. И знаете еще что… Если днем они повздорили, как Юрочка рассказал, то потом вполне миролюбиво разговаривали.
– Где?! Когда?!
– Когда Юра звонил ему от меня, – уставилась на него секретарша, как на самого бестолкового в мире, – они даже шутили, кажется, Юра еще повторил его шутку, что дом – не лом, не пропадет, или что-то в этом духе.
– Шутили? Нормально… Сначала шутил. Потом убил. А почему это Стахов ему снова позвонил? Только расстались, а он вдруг позвонил?
– А, точно! – Она оживленно заерзала на стульчике, направив на него горящий азартом взгляд. – Юра вдруг что-то вспомнил и начал ему звонить. Они говорили недолго, потом пошутили. Потом Юра положил трубку и вернулся в кухню. Мы… Мы ужинали.
– Положил трубку, – задумчиво повторил Толик, тут же вспомнив, что телефон у Милочки в прихожей на стене висит. – Он что, с твоего городского ему звонил?
– Ну да. – Она снова удивилась его бестолковости. – Юра не хотел включать мобильный.
– А номер? Номер, по которому Юрка звонил? У тебя же аппарат с памятью. – Еще одна капля пота упала на стол, скатившись по породистому анохинскому носу. – Номер остался?! Ну!
– Вот. Возьмите.
Милочка вытащила из кармана юбки крохотный розовый листочек с липкой каемкой и протянула его Анохину. Правда, прокомментировала действие совсем не так, как ему хотелось бы.
– Анна сказала, что вы непременно найдете убийцу своего друга. Найдете и накажете. Вы уж… – Она грациозно встала со стула и шагнула к двери. – Вы уж покарайте его, Толечка. Изыщите способ!
Она ушла, а он, как дурак, сидел и таращился на розовый крохотный квадратик с семью цифрами через дефис. И вот что теперь ему со всем этим делать?! Может, съесть?! Так Милка Аньке наверняка расскажет, если уже не рассказала. И они обе теперь ждут от него подвигов. Или проверяют? А что, если правда устроили ему проверку? Как он поступит, что сделает и сделает ли вообще хоть что-то?
Так, так, так, девчонки. И как с вами быть?!
Он тут же вспомнил, что теперь ему даже дома не скрыться от всевидящего ока Анны. И не без сожаления вспомнил Юрку. Не надо было ему заканчивать свою жизнь так бездарно. Не лез бы в криминал – жил бы до сих пор.
Толик повертел в руках бумажку с телефоном, потом сложил ее в несколько раз, придав ей размер почтовой марки, и сунул в самый дальний, редко используемый карман. Нужно будет – достанет. Нет – так и пускай себе лежит. Аньке он тоже ничего говорить не станет. Если она в курсе Милочкиных телодвижений, то выдаст себя тут же. Молчать, а тем более долго, Анна не могла. Если она не в курсе, то тем более не стоит суетиться. Все как-нибудь само рассосется.