— Зачем ты меня мучаешь? Чего ты хочешь?! — закричала я, остановившись в центре перекрестка и запрокинув голову к угольно‑черному беззвездному небу.
— Я хочу помочь тебе, — шепнула тьма, заглядывая мне в глаза. — Ты — последняя из своего рода. В тебе — сила многих и многих поколений. Это опасный дар. Он слишком тяжел для человека, даже для того, кем ты теперь стала.
На этот раз она говорила вполне разумно. Она больше не предлагала мне власть и силу. Напротив, давала шанс снять с плеч тяжкое бремя… Но разве могу я поверить ей? Разве могу я поверить хоть кому‑либо… Разве только Артуру…
— Артур?! — тьма, прекрасно слышавшая все мои мысли, презрительно рассмеялась. — Ты же знаешь: вы с ним из разных кланов. Он слишком предан своему Дому. Он не сможет быть рядом с тобой, вы только измучаетесь оба. К тому же ты знаешь, кому из вас придется расплачиваться за ваше чувство. И это будешь вовсе не ты. Ты уцелеешь. Твоя сила и твое проклятие защитит тебя, но вот он…
— Ты лжешь! Лжешь! Лжешь! — кричала я в безответное небо, но вокруг царила тяжелая нерушимая тишина.
Этого не может быть…
Резкий визг тормозов.
Я опять оказалась на обычной московской улице, шофер синего «Фольксвагена», затормозившего в полушаге передо мной, нажимает на гудок и крутит у виска пальцем, показывая, что именно обо мне думает. Возможно, он прав.
Как там говорила тьма? Я ржавчина, разъедающая этот мир? Ну что же, похоже на то…
Я уже почти прошла мимо автобусной остановки, как вдруг узнала сидящую на ней девушку. Картина, честно говоря, получилась немного сюрная: пустая заснеженная улица, маленькая автобусная остановка с прозрачным козырьком, засыпанным сверкающим снегом, и сидящая под ним девушка с толстой книгой в руках. Она читала, казалось, не обращая на меня ни малейшего внимания.
Подойдя к ней почти вплотную, я остановилась:
— Привет!
Она медленно закрыла книгу, заправила за ухо прядь светло‑пепельных волос и только после этого строго взглянула на меня:
— Привет.
— Только не говори, что оказалась здесь случайно.
Передо мной была та самая девушка, что присутствовала на совете магов, а затем приходила ко мне в Питере.
— Конечно, не случайно, — она с удивлением пожала плечами. — Думаешь, отыскать тебя так просто?…
— А как ты это делаешь? — заинтересовалась я.
— Есть свои способы, — девушка задумчиво посмотрела на меня, словно прикидывая, можно ли мне доверять. — Понимаешь, магия — забавная вещь, и у каждого из нас свои методы работы, которые лучше всего подходят именно ему. Кто‑то путешествует по тонкому миру, кто‑то варит зелья, использует заговоры или магию крови, а я — работаю с вероятностями. Ну, представь себе клубки нитей, из которых можно сплетать разные узоры. Я распутываю эти нити, нахожу узловые точки пересечения и порой могу изменить или подправить узор.
— Здорово, — сказала я, присаживаясь рядом с ней на скамейку. — Меня когда‑то учили магии…
— Да, я знакома с твоей прабабушкой, — кивнула моя собеседница. — И ты совершенно права, что не подчинилась ей. Вернее, тому, кто стоял за ней, используя ее как марионетку. Он думает о себе, что ужасно пронырлив и хитер, однако был и остается божком самого мелкого пошиба. Все его желания сводятся к тому, чтобы доказать другим и самому себе, сколь он велик и прекрасен.
— А чего хочешь ты? — спросила я, глядя ей в глаза.
Девушка снова кивнула, словно отвечая на свои тайные мысли.
— У тебя пронзительный взгляд, — вместо этого сказала она, — а глаза похожи на фиолетовые прозрачные кристаллы. Тебе очень много дано, вместе с древней и сильной кровью, вместе с тем на тебе лежит большая ответственность. Так что…
— Да знаю, знаю, — нетерпеливо прервала ее я. — И обещаю, что если ты не объяснишь толком, что тебе нужно, то я встану и уйду вместе со своей древней кровью и магическими фиолетовыми глазами… Только не уверяй, будто тебе нужна моя дружба.
— Между тем именно она мне и нужна, — улыбнулась девушка. — Ты — та, кто способен изменить этот мир. Ты знаешь, что все вероятности вокруг тебя закручиваются в спирали? Это настоящий хаос, — произнесла она с заметной долей восхищения, — даже я не могу разобраться в них, потому что обычные законы перестают действовать. Я вижу, что мир уже начал меняться. Узоры ложатся причудливым образом, в нитях появился новый блеск и глубина. Догадываешься, кто в центре всего этого? Нет?
— Ты хочешь сказать, это опять я? — я усмехнулась.
Но девушка посмотрела на меня совершенно серьезно.
— Да, это ты. Ты меняешь узоры этого мира. Я не знаю, каким он станет после этого, но ему смертельно необходимы перемены. Я знаю, что таким, какой он сейчас, ему нельзя оставаться.
— Ах так?! — я в деланом изумлении чуть приподняла брови. — Возможно, для тебя это будет неожиданностью, но хочу сообщить, что в моих венах течет кровь демонов, а за плечом стоит тьма. Это те изменения, на которые ты рассчитываешь?
Вот теперь настал ее черед смеяться.
Отсмеявшись, она поднялась со скамейки, сжимая тонкой рукой, затянутой в черную бархатную перчатку с обрезанными пальцами, томик древних легенд и преданий.
— Ты, как всегда, видишь только половину. Ты знаешь, кого люди называют демонами? Тех, кого когда‑то прославляли и воздавали божественные почести. В тебе течет кровь древних богов, а за другим плечом стоит свет. Вот и выбирай. А мы посмотрим, что из этого получится.
Она тряхнула головой, откидывая непослушную прядь волос, тысячью серебряных искорок сверкнувшую на солнце.
— Я приношу несчастье, — хмуро сказала я, глядя в землю.
— Просто ты еще не научилась управлять своей силой. И знаешь, что самое необычное, — она снова с любопытством разглядывала меня, — несмотря на произошедшие с тобой… изменения, в тебе отчего‑то по‑прежнему крепка связь с твоим родом. Ты — последняя в роду, старуху можно не считать, она откололась давным‑давно, и в тебе сосредоточилась вся его сила.
— А если я не хочу?! Если мне все это и даром не надо? — выкрикнула я ей в лицо. — Если я устала от смертей и прочих неприятностей?! Что тогда?
Она молчала.
— Кстати, — я криво усмехнулась, — всех, кто помогает мне, неминуемо ждет смерть. Ты по‑прежнему хочешь дружить со мной?
— Да, — ответила она, не сводя с меня пристального взгляда. — Я готова платить.
Ее серьезный тон подействовал на меня словно на быка красная тряпка.
— Шла бы ты… плести свои вероятности в другом месте! — резко ответила я и отвернулась, чтобы уйти.
— Постой! — окликнула она. — Хотела предупредить, что из Лондона в Москву прибыл тот, кого называют карающим мечом патриарха. Говорят, его направляют на самые сложные и ответственные задания. Полагаю, мы обе догадываемся, зачем он здесь. А еще, судя по всему, кое‑кто ему помогает…
Я чувствовала, что не стоит спрашивать, но все же не смогла удержаться от вопроса:
— И кто же?
— Твой… приятель Артур, — ответила моя гостья. — Они знакомы еще по Англии. Вспомни, Артур провел там долгое время, а в Москве они встречались в маленьком кафе в одном из переулков Арбата… Там еще такая занятная вывеска…
— «Элис»? — быстро произнесла я.
— Точно! И если не веришь мне, зайди туда и спроси у бармена.
Я вспомнила остановившиеся часы и летящую в меня серебряную пулю… Нет, спрашивать о чем‑либо Януша я не буду.
— Я предупредила тебя, — девушка улыбнулась. — Еще увидимся.
— Постой! — Я все же не выдержала: — Откуда ты это знаешь?
Она пожала плечами:
— Сама видела. Но, конечно, у тебя нет причин доверять мне… В любом случае, повторюсь — это целиком твое решение, но так получилось, что многое в этом мире зависит сейчас именно от твоих решений. От решений девочки, которой едва исполнилось семнадцать. Это несправедливо, не правда ли?…
Это было вопиюще несправедливо.
— Я тебе верю.
Я отчего‑то действительно ей верила. Ничего удивительного. Однажды Артур уже пытался убить меня. Почему бы истории не повториться?
«Нет, он любит тебя. Его любовь пересилит все», — возразил мне внутренний голос.
Ну точно, у меня разыгралась шизофрения — я уже разговариваю сама с собой. Приятно поговорить с умным человеком, не правда ли?! Хватит! Хватит! Я сжала виски руками, чувствуя, что голова раскалывается на кусочки.
— Полина?…
В глазах девушки мелькнуло беспокойство. Кажется, я действительно ее напугала.
— Все в порядке, — процедила я сквозь зубы и машинально пошла прочь, осторожно ступая по серебряной дорожке.
Артур предал меня. Артур отстаивает интересы своего собственного Дома, своего рода и своего отца. Ну что же, это вполне закономерно. Мы с ним все равно не сможем быть вместе. Хватит, я получила достаточно доказательств своего проклятия, нет смысла подставлять под него еще и Артура. К тому же мы с ним — из разных родов, между которыми нет и никогда не может быть мира… Вот уж воистину глупая, злая насмешка судьбы!
Глава 2
Закутавшись в шарф, чтобы солнце не жгло лицо, я шла по просыпающимся улицам.
Выбора у меня не оставалось. Все уже давным‑давно было выбрано до меня. Я и Артур принадлежали к разным группам. Я еще помнила, как он стоял надо мной с ножом, собираясь убить меня во исполнение воли своего Отца. Воля Отца для вампира, принадлежащего к одному из Домов, — святое, как бы кощунственно ни прозвучало здесь это слово.
Так что же теперь — вечная вражда или мука, беспрерывная борьба между чувством и долгом?
«Его нельзя оставлять в живых. Он твой враг», — нашептывал мне до боли знакомый голос. Тот голос, которого я и так слушалась слишком долго.
«Нет, — повторила я. — Нет. Никогда».
«Он предал тебя. Вот увидишь», — тьма рассмеялась мне в лицо, и я отшатнулась, испугав каких‑то случайных прохожих.
«Нет! Нет! Нет!»
«Ну что же, выбор за тобой, я тебя предупредила», — словами давешней магички ответила та, что дарила мне силу и соблазняла великой властью.
Голова немилосердно болела. О, если бы они все от меня отстали! Просто оставили бы меня в покое! Мне и вправду едва исполнилось семнадцать, почему мне приходится постоянно принимать какие‑то решения?!
Будь что будет. Я должна отыскать Артура и взглянуть ему в глаза. Он не сможет солгать мне… Будь что будет.
С наступлением ночи я отправилась бродить по городу. Судьба сама сведет нас с Артуром. Я не сомневалась, что мы встретимся с ним. Вскоре я почувствовала, что за мной следят, и, надеясь, что ловушка сработает, двинулась в сторону Ботанического сада. Выбор был за мной, и я могла подыскать место для встречи по своему вкусу. Пустая заснеженная поляна, окруженная сказочными деревьями, показалась мне подходящей.
Не особо таясь, я подошла к ограде Ботанического сада.
И вдруг навстречу мне с надрывным лаем высочила большая собака. Она прекрасно понимала, кто я, и боялась меня так, что подгибались лапы, но все равно лаяла, демонстрируя крепкие желтые зубы. Полает и отскочит, потом опять полает и опять отскочит. Мне не хотелось привлекать всеобщее внимание, и я шагнула к собаке, чтобы заставить ее замолкнуть уже навсегда. Но вдруг вместо кудлатой бродячей псины увидела перед собой Джима. Моего верного друга, однажды спасшего меня от смерти.
— Джим, — позвала я, но тут волшебство рассеялось, и я поняла, что все это было игрой ночных теней и моего растревоженного воображения.
Чужая незнакомая собака по‑прежнему продолжала лаять, приседая на задние лапы и поджимая лохматый нечесаный хвост. Но этого мига заблуждения оказалось достаточно для того, чтобы понять: я никогда не убью собаку. Что бы ни случилось. Если я сделаю это, то тем самым предам все, что у меня было, и окончательно отдам себя в руки тьмы.
— Ступай! — крикнула я псу и замахнулась, будто грозя ударить его.
Он жалобно взвизгнул, затем вздрогнул, глядя куда‑то за мою спину, и все же пустился бежать, очевидно, не выдержав одолевавшего его страха. Я его понимала. Мне не нужно было оглядываться, чтобы понять: тот, кто преследовал меня, уже совсем близко. Поэтому я перелезла через ограду и быстрым шагом пошла вперед, высматривая подходящее местечко. Вскоре я заметила поляну. Как раз такую, как мечталось. Окруженную серебряными от снега деревьями, освещенную любопытной бледной луной.
Я вышла на середину заснеженного пространства и обернулась в сторону, откуда доносился легкий, едва различимый шорох.
— Я готова. Можешь выходить, — позвала я.
И тут из тени деревьев вышла высокая, закутанная в темный плащ фигура.
Еще не видя лица, я поняла, что это не Артур.
Незнакомец в плаще вышел на край поляны, откинул с лица капюшон, и я увидела застывшее, словно на картине, лицо. По‑своему красивое, с гордым носом и резко очерченными бровями.
Незнакомец медленно вытащил из ножен меч, неярко блеснувший в отраженном свете луны, и, на миг подняв его в воздух в приветственном жесте, двинулся ко мне.
Я видела его впервые, однако не сомневалась, кто передо мной. Рыцарь Лондонского Дома, называемый Мечом патриарха, всерьез готовился вступить со мной в поединок, невзирая ни на разницу в годах и опыте, ни на то, что у меня не было оружия. В своей черной броне, обнаружившейся, когда он распахнул темный плащ, верный сын ночи неумолимо приближался ко мне.
Артур, ход № 8
Она стояла посреди заснеженной поляны, как никогда похожая на заблудившуюся принцессу, а прямо на нее шел рыцарь с обнаженным мечом. Тот, кто забыл, а скорее всего, никогда не знал слова «жалость». Тот, чьим ремеслом уже сотни лет являлось убийство.
— Fight me![9] — крикнул Артур в его прямую напряженную спину, тоже выходя на поляну.
Рыцарь медленно, будто с удивлением, оглянулся.
— Thu, iunga man,[10] — произнес он глухо, словно ожидая, что под его взглядом наглый юнец тут же рассыплется прахом.
— Сначала ты сразишься со мной! Понял, ты, консервная банка! — закричал Артур, вынимая небольшую посеребренную шпагу — действительно раритетную вещь, наделенную особой мощью и хранившуюся в Московском Доме уже не первое столетие.
Они говорили на разных языках, но тем не менее понимали друг друга.
Им обоим больше не требовалось приглашения, и вот оба уже неслись друг навстречу другу. Огромный отточенный меч против тонкой ненадежной шпаги — казалось бы, исход поединка предрешен.
Глядя на сближающихся противников, Полина на секунду закрыла глаза. Когда она вновь открыла их, Артур еще каким‑то чудом был жив. Он уверенно кружил вокруг врага, заставляя того то и дело взмахивать мечом. Всякий раз Полине казалось, что этот раз будет последним, однако Артур вновь уклонялся от удара, и старый меч с пронзительным свистом рассекал лишь воздух.
Это была незабываемая сцена: настоящий рыцарский поединок на заснеженной поляне, освещенной склонившейся к земле округлой луной.
Артур крутился вокруг своего противника, словно отплясывал какой‑то странный танец. Однако рыцарь был отличным воином, и вот на плече Артура заалела рана, а слетевшие с острия меча капли крови упали на белый чистый снег.
Оба сражались молча, и все вокруг молчало, наблюдая за величественным и жутким поединком: и луна, и деревья.
Сердце Артура стучало в груди пойманной птицей.
Удар, еще удар.
Отпрянуть. Пригнуться. Уроки Лиз и вправду оказались на пользу. Теперь упасть на землю, перекатиться и тут же вновь вскочить на ноги.
С веток на голову посыпался серебряный снег. Меч, тускло сверкнув в свете луны, описал круг, срезав с головы Артура прядь волос.
Надо быть расторопнее. Рана на руке никак не затягивалась. Меч рыцаря тоже был посеребрен. Проклятье! Так и ослабеть недолго.
Артур схватил рукой горсть снега и, швырнув в глаза противнику, попытался нанести удар, однако меч преградил дорогу узкой шпаге, едва не сломав ее.
Опять отступать. Артур споткнулся, снова роняя на снег алые капли крови. Так не годится. Время словно остановилось. Он не знал, сколько уже продолжается этот безмолвный бой. Может быть, целую вечность?…
Снова жадный свист меча, на этот раз у самого уха.
Что там говорит рыцарский кодекс? Чем меньше сил, тем крепче дух. Значит, нужно собраться с духом. Проигрывает тот, кто сдается, кто позволяет себе сдаться.
Взмах — удар, взмах — удар. Рыцарь махал мечом словно ветряная мельница. Сил у него было хоть отбавляй.
Силы покидали Артура с каждой упавшей в снег каплей крови. Плохо. Очень плохо. Нужно что‑то решать, причем немедленно.
Бледная луна на миг подернулась тучами, словно подмигивая ему.
«Пора», — сказал себе Артур.
Выхватив левой рукой из кармана маленький яркий фонарик, он включил его, направив луч света в мертвые глаза своего страшного противника.
Рыцарь вскрикнул и, отшатнувшись, закрыл рукой лицо.
В этот миг Артур, поднырнув под смертельный меч, прямым ударом снизу вонзил серебряную шпагу рыцарю под подбородок — там, где заканчивался ворот доспехов его противника.
Рыцарь на секунду застыл с занесенным над головой мечом. В его стальных холодных глазах вдруг появилось позабытое человеческое чувство: недоумение, щедро смешанное с болью.
Он шагнул назад, запутавшись в черном длинном плаще, и вдруг рухнул на истоптанный в битве снег.
Артур поднял выпавший из руки меч и одним ударом отсек врагу голову.
* * *
Мне казалось, что все происходит со мной во сне. Вот открою глаза — и не будет ничего: ни заснеженной поляны, щедро сбрызнутой алым, ни Артура.
Он стоял над поверженным рыцарем такой красивый, что не верилось. Не бывает таких пронзительных темно‑вишневых глаз, и изысканного изгиба губ, и непокорных волос цвета воронового крыла. Не бывает.