— Что ж ты сразу не сказал?!
Зойка встала, с грохотом отодвинула стул и стремительно двинулась к выходу. Артем тоже вскочил, на ходу сунул официанту несколько купюр и настиг ее уже в гардеробной. Лица на девушке не было.
— Ты на машине?
— Да. За углом поставил.
— Тогда поехали, Павлов. И быстро!
Допрос
Машина Павлова пробивалась сквозь наледи и снежные заносы одного из самых захолустных районов краснокаменной. Нечищеные дороги и тротуары свидетельствовали лишь о том, что люди давно выселились из этой части города, что еще более красноречиво иллюстрировали темные мертвые окна домов. Зойка выполняла роль штурмана:
— Здесь направо и сразу же в эту арку. Ну, давай же, скорее, — нетерпеливо теребила она Павлова за рукав, — если их нет… Кошмар полный!
— Спокойно, Зоя. Не нервничай! А то застрянем, не дай бог! Сюда и «Ангел» не проедет. Придется до утра куковать. И не факт, что утром найдут.
— А если мы пацанов не найдем… — она осеклась и угрюмо замолчала.
Артем поежился; он понимал, что перед ним нормальное детдомовское братство, но ее фанатичная привязанность к «пацанам» несколько пугала. А главное, он не без оснований подозревал, что встреча Кореша и одноухого будет иметь самые роковые последствия. В Ледовом дворце он таких последствий не предвидел.
— Стой. Здесь. Вон свет из-под двери. Видишь?
Зойка схватила Артема за шею и пыталась повернуть голову в нужном направлении, но Артем не видел ни двери, ни света из-под нее. Он заглушил двигатель и аккуратно перехватил Зойкину руку.
— Ты мне голову оторвешь. Давай лучше выйдем и проверим.
Пять метров до подвальной двери они прошли по узенькой, едва заметной тропинке, протоптанной в высоком снежном сугробе. Зойка побежала впереди, подскочила к двери и дернула за ручку. Та не поддалась. Она бешено забарабанила кулачками по железной обивке, и тогда из-за двери послышался окрик:
— Чо надо? Кого несет?
Хриплый бас был не похож на голос Кореша, но Зойка обрадовалась и закричала:
— Митька, открой! Это я! Зойка!
Послышалась возня, лязг засова, и дверь чуть-чуть приоткрылась.
«Темная фигура в дверном проеме — отличная мишень», — почему-то подумал Павлов.
Парень уже начал открывать дверь шире, когда заметил стоявшего позади адвоката.
— А ему чего надо? — насторожился парень.
— Он со мной! — отрезала Зойка и тут же яростно надавила: — Пусти, я сказала! Где Кореш?!
— Ладно, не лайся. Проходите.
Митяй посторонился, пропуская Зойку и Павлова внутрь, и после недлинного узкого коридора, освещенного единственной, но очень яркой лампочкой, все трое прошли к следующей двери. Зойка толкнула ее, и брови Павлова непроизвольно полезли вверх. На бетонном полу лежал связанный по рукам и ногам крупный мужчина с кровавым пятном в районе печени, но лица его Артем разглядеть не мог — оно было закрыто натянутым на голову мешком.
«Ого!»
Артем стремительно огляделся. В углу комнаты без окон стоял деревянный стол и четыре разнокалиберных стула. Направо вдоль стены разместился видавший виды потертый кожаный диван. На диване, прижимая к боку ладонь, сидел Кореш и дымил вонючей папиросой. Судя по сладковатому специфическому запаху, папироска была с травкой. Еще один парень стоял над связанным мужчиной. На звук открывающейся двери оба повернулись. Кореш хищно улыбнулся, и Артем увидел разбитые губы и свежие дырки от двух или трех выбитых зубов.
— А-а-а, привет. Ну, получай, доктор Павлов, своего пациента.
Кореш с трудом поднялся с дивана, с силой пнул связанного мужика, и тот впервые подал голос, точнее, замычал.
— Кореш, что происходит?! — закричала Зойка.
— Не видишь, что ли? Тот самый сучара, что Кошмарика завалил. Вон, теперь бухтит, — и Кореш снова со злостью ткнул каблуком ботинка лежавшего на полу.
«А ведь это одноухий…» — подумал Павлов и подошел к лежащему на полу бугаю.
— Как вы его сюда притащили?
— Какая тебе разница, доктор Павлов? — огрызнулся Кореш.
Артем присел над связанным и потянул мешок с головы. Кореш двинулся в его сторону, как бы намереваясь помешать, но тут же тихо замер на месте под разъяренным взглядом Зойки. Артем освободил голову пленника, и стало ясно, почему тот молчал: рот одноухого был заклеен липкой лентой крест-накрест. Артем остановил в себе острое желание тут же его и придушить и резким движением сорвал наклейки.
— Тише ты, козел, — с трудом выдохнул одноухий, — рот порвешь.
— А тебе он больше не понадобится, урод гунявый! — заорал Кореш и тут же умолк по едва заметному Зойкиному знаку.
Артем оглядел одноухого целиком и отвернул перепачканный в крови борт его короткой куртки. В районе печени торчала почти целиком загнанная внутрь заточка.
— Недолго тебе осталось, — констатировал Артем.
Одноухий молчал.
— Ты меня слышишь? — тряхнул его за плечо Артем.
Тот с трудом повернул голову.
— И что?..
— Отлично. Тогда расскажи мне, что тебе поручил сегодня Жучков.
Одноухий прикрыл глаза.
— Отвали…
Артем придвинулся и, преодолевая отвращение, ухватил одноухого за ворот и приподнял его голову так, чтобы поймать взгляд.
— Кого на этот раз тебе заказали? Старушку Варвару Серафимовну? Или снова меня?
Зрачки одноухого скакнули, он явно узнал Артема.
— Жаль, не удалось…
— А старика Коробкова на Рублевке кто убил? Он ведь о тебе весь календарь исписал.
В глазах одноухого снова промелькнуло узнавание. Да, ему было плохо, но он помнил их всех.
— Да пошел ты…
— И старика в электричке не убивал?
Одноухий захрипел:
— Отпусти… душно…
Артем поймал себя на том, что стянул в кулаке весь его ворот и, давая бандиту вдохнуть, ослабил хватку. В этот момент ему и пришла мысль, что признание одноухого в убийстве отца лично ему совершенно не нужно. Они оба знали, кто ответственен за эту смерть.
— Говорил я тебе, что поплатишься, — Артем выпустил ворот окончательно и брезгливо и демонстративно отер ладони прямо о брюки. — Так и вышло…
Одноухий побелел от ненависти.
— Твое счастье… — прохрипел он, — что я тебе равно ответить не могу…
На это и ушли его последние силы. Приподнятая над бетонным полом лысая голова со стуком ударилась об пол, и Артем, глянув на торчащую в области печени заточку, тронул пальцем вену под челюстью. Пульса у бандита не было.
— Готов.
Зойка тихо, но с чувством ругнулась и схватила стоящую в углу сумку, видимо, с ее вещами.
— Как хочешь, Кореш, а я здесь и часа лишнего не останусь.
Кореш снова поднялся с дивана и, чуть подволакивая ногу и все так же прижимая ладонь к боку, двинулся к выходу.
— Я тоже сваливаю. Разбегаться надо, пацаны… И это… труп не бросайте. Суньте в багажник, по ходу разберемся, куда его…
Захар
Александр Дмитриевич жалел, что связался с одноухим Захаром, десятки раз. Да, работу он делал, и за каких-то полгода бригада Захара выдавила из дома почти всех. Но иногда все складывалось так, что у Жучкова мороз шел по коже. В числе таких ситуаций была смерть старого мидовца Андрея Андреевича Павлова. Да, понятно, что этого старикана было не запугать — другого сорта человек, и все равно… Жучкову категорически не нравился такой исход.
Не тянула бригада Захара и в случае с Варварой Серафимовной Штольц. Смешно сказать, но на сегодня основной проблемой Жучкова был вовсе не Павлов; главной головной болью невидимых участников двухмиллиардного проекта оставалась эта пенсионерка. Прожившая полгода за границей, она поначалу вообще была недоступна для бригады Захара, да и теперь оставалась неуловимой. Этот вопрос и должен был раз и навсегда решить Захар — уже несколько часов назад.
Сначала Жучков просто ждал звонка. Затем не выдержал и позвонил сам, но трубку не брали. А когда он уже после полуночи съездил к ненавистному дому, то увидел в окне пенсионерки неяркий желтый свет и ее саму, кропотливо наносящую глину на огромную, выше человеческого роста статую. По слухам, она ваяла эту статую уже лет двадцать.
— Я не понял, Захар, — пробормотал Жучков под нос, — ты где?
И когда телефон все-таки позвонил, он облился холодным потом и взял трубку осторожно, словно та была испачкана в крови.
— Да?
В трубке горестно всхлипнули, и по спине Жучкова прошла волна холода.
— Кто это?
— Дядя Саша? — снова всхлипнула трубка. — Это я, Мышка.
Именно этим ласковым прозвищем любил называть брянскую племянницу Александр Дмитриевич, но теперь, после нескольких часов ожидания известий от Захара, ему было не до нее.
— Что стряслось, Мышь?
— Он меня бросил… — разрыдалась племянница.
Жучков тоскливо глянул в окно. Он всегда знал, что сожитель племянницы ненадежен, но чужую жизнь не проживешь, а сейчас он ждал совсем иного звонка…
— Он меня бросил… — разрыдалась племянница.
Жучков тоскливо глянул в окно. Он всегда знал, что сожитель племянницы ненадежен, но чужую жизнь не проживешь, а сейчас он ждал совсем иного звонка…
— Другого мужика найдешь. Ты красивая. Не плачь.
— Дядя Са-аша… — завыла племянница. — Я не могу не плакать.
— Все! Хватит! — заорал Жучков и едва не шваркнул телефон об пол. — Не сегодня! Оставь меня в покое! Дай мне хоть сегодняшнюю ночь пережить!!!
В трубке испуганно икнули, и связь оборвалась. Но одноухий Захар не позвонил ни в час ночи, ни в два, и Жучков признал, что происходит непоправимое: он безнадежно срывал жесточайше оговоренные сроки.
«Неужели придется ремонтировать прорыв?»
Трубы в доме давно прогнили насквозь — тронь пальцем, и получишь настоящий гейзер. Продолжить — с того же места — ликвидацию проблемных мест отопления и горячего водоснабжения было единственным шансом практически мгновенно сбагрить эту площадку напористому девелоперу Поклонскому.
Начальник жэка знал, что его поддержат. Специалисты Поклонского действительно умели решать проблемы и пробить еще одну-две новые бумаги через непосредственное начальство Жучкова могли. Вот только делать грязную работу все равно приходилось ему, и как же Александр Дмитриевич этого шага боялся…
Зойка
Из подвала они вышли вместе: Артем вел под руку подрагивающую Зойку, а двое детдомовцев — теряющего силы Кореша.
— В больницу? — приглашая садиться, кивнул в сторону машины Артем.
— Сами управимся, — отказался Кореш, и все трое двинулись в сторону заляпанного зимней грязью битого-перебитого «Москвича».
— Увези меня отсюда, адвокат, — Зойка прижалась к Павлову, — подальше…
Артем открыл ей дверцу, бросил Зойкину сумку на заднее сиденье и вдруг подумал, что посмотреть в глаза умирающему убийце отца — ничуть не худшие поминки, чем грустно посидеть за столом. Хотя перед мамой все равно было стыдно.
— Здесь ты и жила? — сев за руль, спросил он.
— Одну ночь…
Артем вспомнил, как еще вчера спасал истицу от разъяренной потерей квартиры Зойки, и покачал головой: событий за минувшие сутки было столько, что в иных обстоятельствах и за полгода не происходит. Зойка склонила голову на его плечо, и в груди у Павлова стало горячо и томно. Он утопил педаль газа, и машина послушно помчалась по свободному в ночное время московскому шоссе… А потом был тускло освещенный подъезд, где он поцеловал ее в первый раз, и Зойка ответила с такой страстью, что время и пространство потеряли значение, и он пришел в себя лишь поутру, когда во дворе вечно ремонтируемого дома загремело железо и послышался мат работяг.
— Скажи мне… — выпустил он Зойку из объятий, — откуда у тебя такие познания в ресторанных меню?
Девушка улыбнулась:
— Небось думаешь, Зойка Звездная богатых «папиков» доит?
Артем рассмеялся. Он так не думал, хотя, положа руку на сердце, другого способа познать разницу между тюрбо и оссобуко для юной детдомовки не видел.
— Я первый спросил.
Зойка заворочалась и положила голову ему на грудь.
— Мы когда из детдома вышли, я пацанов сразу в кабак повела. Знаешь, эта каша так всех запарила! Взяли каждый по одному блюду, и каждый их все перепробовал…
Артем удивленно хмыкнул и тут же понял, что удивляться нечему: привыкшие делиться с друзьями так и должны были поступить. И, наверное, только детдомовец мог быть настолько независим от косых взглядов персонала.
— А официанты?.. — все-таки задал он этот бестактный вопрос. — Не хихикали?
Зойка мгновение помолчала и вздохнула.
— Попробовали… но я их быстро на место поставила.
Артем вспомнил эти яростные рысьи глаза — там, в суде, когда он отрывал истицу от Зойки, и улыбнулся. Эта девушка и впрямь умела постоять за себя.
«Только не в случае с квартирой…»
— Я обязательно подам кассационную жалобу, — сожалея, что вынужден повернуть разговор в рабочее русло, тихо произнес он. — Я заставлю их вернуть тебе квартиру. Но мне нужно знать обстоятельства…
Зойка гневно фыркнула и рывком села на постели.
— Знаешь, почему с тобой бабы подолгу не живут?
Артем опешил. Во-первых, вывод был поспешный и необоснованный, а во-вторых…
— А потому, — сверкнула глазами Зойка, — что бабы не любят делить мужика по ночам с кем-то еще! Даже если этот «кто-то» — его работа!
Артем рассмеялся.
— Ладно, признаю ошибку, а теперь давай-ка с самого начала: как получила квартиру, как и что оформляла, с чего неприятности начались — мне нужно знать каждый твой шаг.
И понятно, что Зойка все рассказала, а затем тактично прозвенел будильник, и новый рабочий день целиком вступил в свои права.
Халтура
Артем быстро позавтракал, отдал Зойке запасные ключи, поцеловал ее и, чтобы снова не застрять на полчаса, под грохот ремонтных работ вылетел в подъезд.
— Это еще что?
Из подвала валил пар, а в подъезде опять было не протолкнуться. Всюду сновали работяги, разгружающие из спецмашины баллоны с газом, и баллоны гулко бухали и лязгали, словно колокола, которым забили рот. И, как и в прошлый раз, таджики таскали баллоны в подвал, а заправлял всей операцией уже знакомый Артему то ли инженер, то ли бригадир.
— Опять этот малиновый звон, — ненавидяще вздохнул Артем и поманил рукой мастера русского слова. — Эй, командир!
— Чего надо? — неприветливо насупился тот.
— Как чего? Я хотел с утра пораньше слушать пение птиц, а не ваш мат и грохот. Вы жильцам мешаете!
— Хм. Жильцам? А при такой температуре жильцы уже и не жильцы, — зло скаламбурил знаток русского фольклора. — Объявление на дверях читал?
Артем нахмурился, повернулся к двери и пробежал глазами текст. Жильцов извещали, что в связи с аварийной ситуацией отопление и водоснабжение будет временно отключено.
— Через час на кладбище и то теплее будет… — проронил сзади инженер, и Артем вздрогнул.
«Как я мог забыть?!»
Мать уже напоминала ему, что отцу нужна оградка. На кладбище то ли всерьез делили сферы влияния, то ли еще что, но — вот парадокс — заказать ограду было некому.
— Слушай, командир, — он повернулся к знатоку фольклора, — я вижу, здесь газосварочные работы планируются…
— Ну… планируются, — настороженно подтвердил тот.
— Мне надо оградку сварить на кладбище. Я отца похоронил неделю назад. Как тут у вас — умельцы есть?
Инженер расцвел:
— А то! Только сразу аванс давай, братан. Митрич, гад, ни фига нам не платит!
Он тут же принялся раскладывать смету, доказывать, что металл у них будет покупной, а не сворованный у жэка, а работа никак меньше стоить не может…
— А главное, все равно выходит вчетверо дешевле, чем на кладбище! Не веришь?
Но у Артема не было ни сил, ни желания это обсуждать.
— Держи, — отсчитал он аванс, — но у меня каждый час расписан, поэтому чтоб сегодня же оградка была готова. Сорвешь сроки — значит, сорвешь сделку. Ты понял?
Инженер молча кивнул, и Артем прошел мимо притихших, почуявших приработок таджиков — обратно в подъезд. Судя по тексту объявления, Зойке оставалось пользоваться горячей водой не более получаса. Лучше было предупредить.
Баланс
Министр строительства был зол. Он злился на весь белый свет. Его раздражали сведения с валютной биржи, сводившиеся к тому, что он терял и терял сбережения, прежде всего потому, что держал он их исключительно в рублях, свято веря в их надежность. Поменяв несколько лет назад все скопленные доллары и евро на отечественные дензнаки, Ковтун радовался тому, как прозорливо он поступил, поверив в укрепление отечественной валюты. И вплоть до этой осени она его не подводила.
Теперь каждый день превращался в пытку. Дисциплинированный Егор Кузьмич привык подводить баланс заработанным и потраченным средствам ежедневно, но вот уже третий месяц итоговые цифры его не радовали. А после обрушения рынка строительных проектов стало совсем плохо. Тогда он и сделал ставку на проект Поклонского, — Игореша был хоть и взбалмошным, но толковым. Главное же, показатели Игоря, невзирая на кризис, падение продаж и спроса, стабильно росли. Его гениальная идея «Барометров недвижимости», развешанных, кажется, уже по всей стране, подогревала настроения публики ловко и неуклонно. Продажи, о которых давно позабыли в других девелоперских империях, все еще росли. Плюс ко всему, за Поклонским стояли мощнейшие лоббисты. Ковтун не знал их всех поименно, но пристальное внимание к проектам Игоря со стороны высших государственных лиц чувствовал постоянно. То президент на совещании ненароком поинтересуется, как строятся жилые комплексы на западе Москвы, то в комиссии по доступному жилью именно Поклонского поставят в пример другим застройщикам. А то и сам Игорь Михайлович лично перед премьером отчитывается и рассказывает сказки о садах и домах на Луне.